Структурно-функциональная модель регуляции обыденных представлений о справедливости

Гулевич, Ольга Александровна

Темы диссертаций по психологии » Социальная психология

автореферат и диссертация по психологии 19.00.05 для написания научной статьи или работы на тему: Структурно-функциональная модель регуляции обыденных представлений о справедливости

Автореферат

Автор научной работы: Гулевич, Ольга Александровна
Ученая степень: доктора психологических наук
Место защиты: Москва
Год защиты: 2012
Специальность ВАК РФ: 19.00.05

Диссертация

Автореферат диссертации по теме "Структурно-функциональная модель регуляции обыденных представлений о справедливости"

На правах рукописи 005052676

Гулевич Ольга Александровна

СТРУКТУРНО-ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ МОДЕЛЬ РЕГУЛЯЦИИ ОБЫДЕННЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О СПРАВЕДЛИВОСТИ

Специальность 19.00.05 - социальная психология (психологические науки)

О 4 ОНТ 2012

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора психологических наук

Москва-2012

005052676

Работа выполнена в лаборатории социальной и экономической психологии Федерального государственного бюджетного учреждения науки Институте психологии Российской академии наук

Научный консультант:

доктор психологических наук, профессор Юревич Андрей Владиславович

Официальные оппоненты:

доктор психологических наук, профессор

Асеев Владимир Георгиевич

доктор психологических наук, профессор

Сгефаненко Татьяна Гавриловна

доктор психологических наук, профессор

Скрипкина Татьяна Петровна

Ведущая организация: ГБОУ ВПО «Московский городской психолого-педагогический университет»

Защита состоится 26 ноября 2012 г. в 15.00 на заседании диссертационного совета Д-002.016.01 при ФГБУН «Институт психологии Российской академии наук» по адресу: 129336, г.Москва, ул.Ярославская, 13

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ФГБУН «Институт психологии Российской академии наук»

Автореферат разослан

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат психологических наук

Е.А.Андреева

Общая характеристика работы

Актуальность проблемы исследования. Справедливость - одно из базовых понятий человеческой культуры, которое используется для обозначения идеальной формы социального взаимодействия. В общем виде под ней понимается категория морального, правового и политического сознания, выражающая обобщенную нравственную оценку явлений, взаимодействий и ситуаций социальной жизни с точки зрения их соответствия групповым ценностям, нормам и представлениям о должном характере человеческого общежития, о сущности человека, его правах и обязанностях.

Первое представление о сущности справедливости, ее структуре и роли в обществе возникло в социальной философии. Постепенно это слово стало активно использоваться в разговорной и письменной речи при обсуждении различных социальных проблем. Во многих сообществах справедливость приобрела статус ценности, в соответствии с которой люди оценивают повседневное взаимодействие. Под лозунгом восстановления справедливости происходят политические реформы и революции. Осознание несправедливости происходящего является одним из мотивов общественно-политической активности, в том числе участия в массовых движениях, нарушения закона, деструктивного поведения в организации, распада личных отношений.

Особенно большую роль справедливость играет в обыденном сознании россиян (Зараева, 2008), которые рассматривают ее в качестве элемента моральных и правовых представлений (Куршьски-Ожвэн, Арутюнян, Здравомыслова, 1996; Николаева, 1993, 1995), учитывают соответствующие нормы при оценке экономических, политических и правовых отношений {Бойков, 2004; Голенкова, Игитханян, 2006; Костина, 2005; Митрошенков, 2004; Темницкий, 2005; Шабанова, 2007). Слово «справедливость» часто фигурирует в названии российских политических партий и общественных движений, используется в названиях интернет-порталов, программ на телевидении, печатных изданий.

Возникает вопрос: как люди представляют справедливость, какой смысл они вкладывают в это слово? Ответ на пего позволит предсказать правовую и политическую активность людей, их реакцию на различные ситуации личного и делового взаимодействия.

оценивают справедливость взаимодействия; черты, которые они приписывают справедливому и несправедливому человеку и т.д. В то же время, эти работы показали, что справедливость нельзя свести к одной формуле. Анализ философских, исторических, этнографических и психологических источников демонстрирует вариативность в определении этого термина. Он показывает, что разные эпохи и культуры порождают различные представления о справедливом и несправедливом общественном устройстве (Соснина, 2005).

Это означает, что в любом современном обществе существует несколько различных представлений о справедливости. Одни представления были сформированы давно, другие появились недавно. Одни родились внутри страны, другие были заимствованы извне. Это в полной мере относится и к России: полуторавековой опыт поиска справедливости породил целый ряд представлений о справедливом и несправедливом взаимодействии, которые требуют от человека совершения разных действий.

Многообразие подобных представлений ставит вопрос об их соотношении между собой. По какому принципу люди используют одни представления о справедливости в ущерб другим? Какие факторы ответственны за актуализацию разных представлений и каков механизм их действия? В настоящее время мы обладаем минимальной информацией об этом процессе. Поэтому в данной работе предпринята попытка создания структурно-функциональной модели, описывающей содержание обыденных представлений о справедливости и условий их актуализации.

Таким образом, объектом диссертационного исследования является обыденное представление о справедливости, воплощенное в совокупности норм, регулирующих социальное взаимодействие.

Предмет исследования составляет процесс формирования обыденных представлений о справедливости в межличностных и межгрупповых отношениях.

Цель исследования заключается в создании теоретической модели, описывающей истоки, структуру, закономерности, механизмы актуализации и функции обыденных представлений о справедливости в межличностных и межгрупповых отношениях.

Задачи исследования

1. Описать структуру обыденных представлений о справедливости, уровни оценки справедливости взаимодействия, а также источники информации о ней.

2. Выявить в итоге эмпирического исследования структуру обыденных представлений о справедливости, распространенных в России.

3. Рассмотреть обыденные представления о справедливости как результат социального дискурса, активизирующегося в периоды общественных изменений.

4. Сравнить российские представления о справедливости, существующие в начале и в конце XX века.

5. Проанализировать функции обыденных представлений о справедливости; выделить направления влияния оценки справедливости взаимодействия- на атрибутивные процессы, аттитюды, эмоции и поведение участников межличностного и межгруппового общения.

6. Эмпирически выявить влияние оценки справедливости на атрибуцию черт, ответственности, эмоциональное состояние участников межличностного и межгруппового взаимодействия.

7. Определить в эмпирическом исследовании межгрупповую дифференциацию по параметру справедливости.

8. Выделить группы факторов, оказывающих влияние на актуализацию различных представлений о справедливости, и механизмы их воздействия.

9. Осуществить теоретический анализ и эмпирическое изучение кросс-культурных различий обыденных представлений о справедливости.

10. Выявить в эмпирическом исследовании групповые различия в обыденных представлениях о справедливости на примере малых (коллегия присяжных) и больших (организация) социальных групп.

11. Провести теоретический анализ и эмпирическое изучение индивидуально-психологических различий в представлениях о справедливости: выявить влияние ценностей, аттитюдов, мотивации и Я-концепции на актуализацию этих представлений.

12. В итоге теоретического анализа и эмпирического исследования установить ситуативные различия в представлениях о справедливости; выявить влияние близости отношений, статуса участников и типа ресурсов на актуализацию представлений о справедливости.

Теоретическая гипотеза исследования. Мы предполагали, что в рамках общества существует несколько различных представлений о справедливости, формирующихся в социальном дискурсе. Однако в зависимости от ряда социальных, индивидуальных и ситуативных факторов одни представления приобретают большее значение, чем другие, и оказывают преимущественное влияние на когнитивные, аффективные и поведенческие реакции участников межличностного и межгруппового взаимодействия.

Эмпирические гипотезы исследования предполагают, что:

1. Обыденные представления о справедливости включают в себя совокупность социальных норм, соблюдение которых оказывает влияние на общую оценку справедливости взаимодействия. Оценивая справедливость организационных процессов, сотрудники российских организаций придают наибольшее значение дифференцирующей дистрибутивной, информационной и межличностной справедливости, а также справедливости как возможности контроля.

2. Существуют различия между обыденными представлениями о справедливости в конце XIX и в конце XX века. Основной составляющей представлений, сформировавшихся к концу XIX века, являлась справедливость результата; в современных представлениях большую роль играет справедливость процесса деятельности и поведения.

3. В межличностном взаимодействии соблюдение норм справедливости оказывает влияние на атрибуцию черт и ответственности.

За. Оценивая партнера по общению, совершившего справедливый поступок, люди приписывают ему большую выраженность позитивных интеллектуальных и социальных особенностей, чем тому, кгго совершил несправедливый поступок.

36. Оценивая ответственность партнера по общению, совершившего справедливый поступок, люди уделяют большее внимание его намерениям, чем намере1гаям человека, совершившего несправедливый поступок.

Зв. Люди, совершившие несправедливый поступок, приписывают себе больше позитивных социальных характеристик, чем те, кто совершил справедливый поступок.

Зг. Оценивая свою ответственность за несправедливый поступок, люди уделяют большее внимание намерениям, чем при атрибуции поведения другого человека.

4. В межгрупповом общении соблюдение норм справедливости оказывает влияние на эмоции по отношению к оппонентам: чем выше люди оценивают взаимодействие по критерию справедливости, тем меньше выражены у них негативные эмоции по отношению к аутгруппе.

5. В межгрупповом взаимодействии наблюдается дифференциация по параметру справедливости: представители ингруппы воспринимаются как более справедливые и заслуживающие более справедливого обращения, чем представители аутгруппы.

6. Важность отдельных компонентов справедливости взаимодействия зависит от культурной принадлежности человека: представители индивидуалистских культур придают большее значение дифференцирующей дистрибутивной и межличностной справедливости, чем представители коллективистских.

7. Важность отдельных компонентов справедливости зависит от принадлежности человека к социальной группе.

7.1. Сотрудники из организаций с культурой личности придают большее значение межличностной справедливости, чем сотрудники организаций с культурой роли.

7.2. Присяжные заседатели, вынесшие вердикт, придают меньше значения равенству прав, чем кандидаты в присяжные, не имеющие подобного опыта.

8. Важность отдельных компонентов справедливости взаимодействия зависит от индивидуально-психологических особенностей участников: люди с ценностями самовозвышения, высокой мотивацией достижения и самоэффективностью придают большее значение информационной и меньшее -межличностной справедливости, чем люди с ценностями самотрансцендентности, низкой мотивацией достижения и самоэффективностью.

9. Важность отдельных компонентов справедливости зависит от ситуации взаимодействия: близости отношений, типа ресурсов и статуса участников.

9.1. При оценке близких отношений люди придают большее значение недифференцирующей дистрибутивной справедливости, но меньшее -дифференцирующей дистрибутивной справедливости и равенству прав.

9.2. Люди чаще используют нормы дифференцирующей дистрибутивной справедливости и реже - нормы недифференцирующей дистрибутивной справедливости при оценке определения меры наказания и при распределении материальных ресурсов, чем при определении размера вознаграждения и распределении психологических ресурсов.

9.3. При оценке справедливости решения в отношении низко- статусного партнера люди придают большее значение дифференцирующей дистрибутивной справедливости и меньшее значение недифференцирующей дистрибутивной справедливости, чем при оценке справедливости решения в отношении равностатусного партнера.

10. Влияние групповой принадлежности людей на предпочтение компонента справедливости опосредуется индивидуально-психологическими характеристиками членов группы.

Теоретико-методологическую основу исследования составили:

• теоретические основы изучения обыденных представлений (Т.П.Емельянова, С.Московичи), в т.ч. обыденных представлений о справедливости как совокупности норм (Дж.Адамс, Р.Биес, Дж.Колкитт, Г.Левгнталь, А.Ф.Юревич и др.)-,

• работы, посвященные специфике российского понимания справедливости (М.И.Воловикова, Е.О.Голынчик, Ш.Курильски-Ожвэн, О.М.Здравомыслова, Костина М.В., О.П.Николаева, ЛМСоснина);

• модели, отражающие роль ожиданий в оценке справедливости взаимодействия (К.Ван ден Бос, Г.Вшке, М.Лернер, Т.Лукас);

• теории беспристрастности (Дж.Адамс, Г.Левенталь), контроля (Дж. Тиб о, Л. Уолкер), групповых ценностей (И.Лиид, Т.Тайлер), справедливого мира (М.Лернер), морального развития (Л.Колберг, Дж.Рест), защиты

ценностей (Л.Скитка);

• психологические модели атрибуции черт, каузальной атрибуции и атрибуции ответственности (Э.Абеле, Г.М.Андреева, Б.Вайнер, Э.Джонс, К.Дэвис, С.Фиске, Ф.Хайдер и др.);

• социально-когнитивная теория (А. Бандура);

• психологические представления о мотивации достижения (А. Мехрабиан), самоэффективности (В. Роме к), ценностях (Ш.Шварц, Н.М.Лебедева), копинг-стратегиях (Р.Лазарус, С.Фолкман), вере в опасный мир (Р.Апыпмейер, Дж.Дакитт), организационной культуре (Ч.Хэнди, Ф.Харрис);

• модели межгрупповой дифференциации (В.С.Агеев, Б.Мэджор, КСтангор, П.Н.Шихирев и др.), ингрупповой идентификации (Г.Тешфел), самокатегоризации (Дж.Тернер, М.Вензел), а также представление о специфике справедливости в межгрупповых отношениях (М.Вензел, С.Клайтон и др.).

Методы исследования. В диссертационной работе был проведен теоретический анализ научных статей и монографий, посвященных обыденным представлениям о справедливости.

Авторские эмпирические исследования носили экспериментальный и корреляционный характер. В ходе их проведения были использованы:

• авторские опросники для изучения атрибуции черт и ответственности за справедливые и несправедливые поступки, оценки справедливости политических мероприятий, политической идентификации;

• опросники для изучения организационной справедливости, ценностей, самооценки, веры в опасный мир;

• психологические тесты для измерения копинг-стратегий, мотивации достижений, самоэффективности.

Для обработки результатов применялся контент-анализ с последующим подсчетом частоты упоминания индикаторов, а также целый ряд статистических методов, в т.ч. описательная статистика, непараметрические критерии, эксплораторный и конфирматорный факторный анализ, регрессионный анализ и модерационный анализ.

Эмпирическая база исследования. В исследовании принял участие 2991 человек. Среди них студенты российских ВУЗов, сторонники различных политических партий, сотрудники государственных и частных организаций, люди с различными хобби, присяжные заседатели.

Программа исследования включала в себя девять этапов:

• Изучение структуры российских представлений о справедливости. На этом этапе принимали участие сотрудники российских организаций, оценивающие справедливость организационных решений, и студенты, оценивающие справедливость экзаменов.

• Сравнение российских представлений о справедливости в начале и в конце XX века. На этом этапе принимали участие люди в возрасте с 18 до 56 лет, живущие или обучающиеся в Москве и Подмосковье.

• Анализ воздействия оценки справедливости взаимодействия на атрибуцию черт, ответственности и самооценку человека в межличностном общении. На этом этапе принимали участие студенты московских ВУЗов.

• Анализ воздействия оценки справедливости взаимодействия на межгрупповые эмоции. На этом этапе принимали участие люди с разными политическими установками, оценивающие справедливость выборов.

• Изучение межгрупповой дифференциации по параметру справедливости. На этом этапе принимали участие студенты московских ВУЗов.

• Изучение кросс-культурных различий представлений о справедливости. На этом этапе принимали участие жители шести регионов России, среди которых русские, чеченцы, ингуши.

• Анализ групповых различий в представлениях о справедливости (на примере организаций, коллегий присяжных, людей, различающихся по способу проведения досуга). На этом этапе принимали участие сотрудники российских организаций с различным типом культуры; кандидаты в.присяжные заседатели и присяжные, вынесшие вердикт в Московском областном суде; люди, которые

в свободное время участвуют в деятельности клуба футбольных фанатов или работают вожатыми в детском лагере.

• Выявление индивидуальных различий в представлениях о справедливости. На этом этапе принимали участие сотрудники российских организаций, оценивающие справедливость организационных решений.

• Изучение ситуативных различий в представлении о справедливости. На этом этапе исследования принимали участие студенты московских ВУЗов.

Положения, выносимые на защиту

1. Обыденные представления о справедливости включают в себя совокупность социальных норм, которые регулируют как процесс, так и результат взаимодействия. Эти нормы образуют восемь компонентов: информационную справедливость, межличностную справедливость, справедливость как возможность контроля и равенство прав, дифференцирующую и недифференцирующую дистрибутивную и ретрибутивную справедливость. Информационная и межличностная справедливость, а также процедурная справедливость как возможность контроля и равенства прав включает в себя нормы, регулирующие процесс взаимодействия. В то же время дифференцирующая и недифференцирующая дистрибутивная и ретрибутивная справедливость затрагивают итоговое распределение вознаграждения/наказания.

2. Соблюдение норм справедливости оказывает влияние на общую оценку справедливости взаимодействия, которая формируется на двух уровнях -индивидуальном и групповом. В зависимости от субъекта и объекта оценки выделяются индивидуальные суждения о справедливости, вертикальный и горизонтальный климат справедливости, а также межгрупповая справедливость. Вынося суждение о справедливости, люди руководствуются текущей информацией и заранее сформированными ожиданиями. Текущая информация касается соблюдения/нарушения норм справедливости в ходе данного взаимодействия. Источником ожиданий является как опыт прошлого общения, так и психологическое состояние участников.

3. Обыденные представления о справедливости формируются, в ходе социального дискурса, активизирующегося в периоды общественно-политических изменений. Для России таким периодом стал Х1Х-ХХ вв. К началу XX в. обыденном сознании россиян сформировались дистрибутивный и ретрибутивный компоненты. К началу XXI в. возникли информационный и межличностный компоненты, а также процедурная справедливость как возможность контроля и равенство прав.

4. Обыденные представления о справедливости регулируют межличностное и межгрупповое взаимодействие. Они выполняют четыре функции: познания, эго-защиты, регуляции эмоционального состояния и влияния на поведение. Благодаря функции познания оценка справедливости оказывает влияние на атрибуцию и аттитюды человека по отношению к другим участникам взаимодействия. В соответствии с функцией эго-защиты, оценка справедливости оказывает воздействие на Я-концепцию - образ Я и самооценку человека. Функция регуляции эмоционального состояния предполагает, что оценка справедливости взаимодействия вызывает у человека положительные или отрицательные эмоции. Согласно функции влияния на поведение, оценка справедливости определяет намерения и поведение человека в сфере личных достижений и взаимодействия с другими людьми. Наибольшее значение справедливости взаимодействия придают люди, находящиеся в условиях неопределенности или чувствующие угрозу со стороны окружающих.

5. Межгрупповое общение носит более конкурентный характер, чем межличностное. Показателем конкурентности взаимодействия является межгрупповая дифференциация по параметру справедливости: представители ингруппы получают более высокую оценку по параметру справедливости и считаются более достойными справедливого обращения. Однако выраженность межгрупповой дифференциации зависит от компонента справедливости.

6. Вступая в конкретное взаимодействие, люди выборочно используют одни компоненты справедливости в ущерб другим. Это происходит благодаря наличию четырех «фильтров» - социеталыюго, группового, личностного, ситуационного. «Фильтры» различаются по содержанию, направлению влияния, объекту, стабильности и психологическим механизмам воздействия.

7. Социетальный «фильтр» образуют социальные нормы, распространенные на уровне общества, групповой «фильтр» - нормы отдельных социальных групп. Объектом воздействия социстального и группового «фильтров» являются представители соответствующего общества/социальной группы. Эти «фильтры» определяют спектр и социальную желательность различных компонентов справедливости. Их воздействие осуществляется за счет социального сравнения, нормативного и информационного влияния.

характеристиками, а ситуационного «фильтра» - участники конкретной ситуации. Эти «фильтры» определяют цели взаимодействия и оценку возможности их достижения. Их воздействие осуществляется благодаря избирательному восприятию, интерпретации и запоминанию информации.

9. «Фильтры» справедливости взаимодействуют между собой. В частности, социетальный и групповой «фильтр», в основе которых лежат социальные нормы, могут оказывать влияние на содержание личностного «фильтра». Становясь членом группы, человек интернализует распространенные в ней ценности и аттитюды, которые встраиваются в его когнитивную систему и таким образом становятся частью «индивидуального» фильтра.

Научная новизна исследования определяется как содержанием теоретических положений, так и характером эмпирических исследований, выполненных для их проверки.

- В диссертации разработана структурно-функциональная модель, описывающая основные принципы актуализации и воздействия обыденных представлений о справедливости на социальное взаимодействие.

■ В работе дано комплексное описание как процессуальных, так и «результативных» компонентов обыденных представлений о справедливости. Выделены функции, которые они выполняют в социальном взаимодействии.

■ Рассмотрены основные «фильтры», стоящие на пути актуализации компонентов справедливости, выделены критерии различия между ними, описаны механизмы их воздействия на аттитюды и поведение участников взаимодействия. Особое внимание уделено групповым факторам, их взаимодействию с психологическими характеристиками участников.

■ В работе осуществлен комплексный анализ российских и зарубежных психологических работ, посвященных обыденным представлениям о справедливости. Проведено сравнение социально-психологических моделей справедливости. Выделены основные цели соблюдения справедливости, рассмотрены условия, при которых люди обращают внимание на важность справедливости.

• Впервые в России проведено сравнение обыденных представлений о справедливости, сформировавшихся к началу XX и XXI века. Выделены основные сферы, в которых люди черпают критерии справедливости, рассмотрены «новообразования» в российских обыденных представлениях о справедливости.

■ В диссертации выявлены и проанализированы основные различия между функциями обыденных представлений о справедливости в межличностном и межгрупповом взаимодействии. Продемонстрирована специфика обыденных представлений о справедливости в межгрупповом общении. Выделены основные направления межгрупповой дифференциации по параметру справедливости. Показано, каким образом степень и форма проявления межгрупповой дифференциации зависит от компонента справедливости.

■ В работе реализован комплексный подход к эмпирическому изучению обыденных представлений о справедливости. Авторские исследования затрагивают структуру и функции представлений о справедливости, а также факторы, оказывающие влияние на их актуализацию. Полученные результаты показывают, какое влияние соблюдение норм справедливости оказывает на образ партнера по общению и самооценку человека, в какой степени предсказывает его позитивные и негативные эмоции. Кроме того, они позволяют выделить индивидуальные, групповые и ситуативные факторы, оказывающие на актуализацию компонентов справедливости.

■ В ходе эмпирического исследования было проведено изучение обыденных представлений о справедливости у членов малоизученных профессиональных (присяжных заседателей, футбольных фанатов, вожатых) и этнических (ингуши, чеченцы) групп.

■ При проведении эмпирических исследований был использован целый ряд авторских методик. С их помощью было проведено изучение атрибутивных процессов (атрибуции черт, каузальной атрибуции, атрибуции ответственности), ингрупповой идентификации (идентификации со сторонниками определенной политической партии), а также оценки справедливости взаимодействия в межличностной, деловой, правовой и политической сферах. Кроме того, под руководством автора прошла адаптацию англоязычная методика Дж.Колкитта, предназначенная для оценки организационной справедливости; была продемонстрирована культурная специфика российского представления о справедливости в организации.

о справедливости, закономерности, социально-психологические механизмы и функции представлений о справедливости у представителей различных социальных групп и слоев. Выявленные социально-психологические особенности этих представлений позволяют существенно расширить и углубить теоретико-методологические основы современной социальной психологии.

Практическая значимость результатов исследования обусловлена влиянием, которое обыденные представления о справедливости оказывает на атгитюды, эмоции и поведение участников взаимодействия. Это влияние указывает на необходимость прикладных исследований, посвященных оценке справедливости различных явлений общественной жизни.

Результаты, полученные в исследовании, имеют большой прогностический потенциал в области организационного, политического, экономического, правового и личного взаимодействия. Они позволяют предсказать конфликты, причиной которых является нарушение важных для участников норм справедливости, а также описать «группу риска», реакции которой будут особенно негативны.

Разработанные в диссертационном исследовании положения позволяют сделать практический вывод о необходимости процедур согласования обыденного понимания справедливости, свойственного разным участникам взаимодействия, а также методик для обучения людей навыкам справедливого общения. Местом проведения подобных процедур могут стать семейные консультации, государственные и частные организации, общественные и политические объединения, правовые институты. Их участниками могут стать супруги, профессиональные управленцы, политики, сотрудники правоохранительной системы. В рамках подобных процедур участники взаимодействия могут обмениваться представлениями о справедливости, находить точки соприкосновения, обсуждать спорные моменты взаимодействия, а также осваивать навыки справедливого поведения.

Надежность, достоверность результатов и обоснованность выводов определяется комплексным характером теоретического анализа, программой эмпирического исследования, а также методами обработки полученных данных. В частности, в ходе исследования была реализована многоэтапная программа, позволяющая изучить различные аспекты обыденных представлений о справедливости. Она реализовывалась на протяжении 11 лет. За это время в эмпирических исследованиях приняли участие представители разных социальных групп. Статистическая обработка результатов была

проведена по плану, разработанному с учетом целей эмпирического исследования и характера полученных результатов.

Апробация и внедрение результатов исследования. Результаты, полученные в диссертационном исследовании, обсуждались на конференциях:

1.14th Biennial Conference of International Society for Justice Research (ISJR). Тель-авив, сентябрь, 2012.

2. Международная научно-практическая конференция. Саратов, 2011.

3. Экономическая психология: актуальные теоретические и прикладные проблемы. Иркутск, 2011.

4. XII Международная научная конференция НИУ ВШЭ по проблемам развития экономики и общества. Москва, 2011.

5. Психология индивидуальности. Москва, 2010.

6. X Международная конференция. Чтения памяти JI.C. Выготского. Москва, 2009.

7. II Международная научная конференция «Психология власти». С.Петербург, 2008.

8. IV Всероссийский съезд Российского психологического общества. Москва, 2007.

Кроме того, основные положения диссертации были рассмотрены на заседании кафедры социальной психологии ИП РГГУ (февраль 2009), на методологическом семинаре ИП РГГУ (октябрь 2010), на заседании лаборатории социальной и экономической психологии ИП РАН (июнь 2009, февраль 2011, март 2012), на методологическом семинаре ИП РАН (декабрь 2011).

Результаты диссертационного исследования внедрялись в учебный процесс при преподавании курсов «Социальная психология», «Юридическая психология», «Психология межгрупповых отношений» в ИП РГГУ (2002-2011 гг.), «Психология межкультурных отношений» на факультете психологии НИУ ВШЭ (2011-2012 гг.)

Структура диссертации включает введение, три раздела, восемь глав, заключение и список литературы. Общий объем работы составляет 379 страницы, в тексте имеется 23 рисунка и 12 таблиц. Список литературы включает 654 наименования, из mix 548 на иностранных языках.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во введении обосновывается актуальность темы исследования, определяются его теоретико-методологические основы, объект, предмет, раскрываются цель, задачи, гипотезы и методы исследования, формулируются научная новизна, теоретическая и практическая значимость, положения, выносимые на защиту, представляются данные об апробации результатов исследования и его структуре.

В первой главе «Источники и виды суждений о справедливости взаимодействия» отмечается, что справедливость относится к числу базовых понятий человеческой культуры. Ее изучение носит междисциплинарный характер. Отличительной характеристикой социально-психологического подхода является интерес к обыденным представлениям о справедливости.

Рисунок 1. Блоки структурно-функциональной модели регуляции обыденных представлений о справедливости

Примечание: Жирным шрифтом на рисунке отмечены блоки, для изучения которых автором были проведены эмпирические исследования.

Сегодня психология справедливости представляет собой широкую область исследований, в которой можно выделить целый ряд направлений. Их анализ позволил нам сформулировать блоки структурно-функциональной модели регуляции обыденных представлений о справедливости (рис.1).

В первой главе работы раскрываются блоки 1 и 2. В ней отмечается, что, по мнению сторонников социально-психологического подхода, люди оценивают социальное взаимодействие по критерию справедливости. Сегодня психологи выделяют четыре уровня оценок, которые различаются по субъекту и объекту (табл.1) (Cropanzano, Li, James, 2008).

• Под индивидуальными суждениями понимаются оценки, данные отдельными людьми относительно действий авторитетных лиц.

• Вертикальный климат справедливости - это распространенная в группе оценка справедливости высокостатусного лица.

• Горизонтальный климат справедливости — это оценки, данные отдельными людьми относительно справедливости процессов, происходящих в группе в целом.

• И наконец, под межгрупповой справедливостью понимаются оценки, данные человеком от лица ингруппы относительно действий представителей аутгруппы.

Таблица 1. Уровни оценки справедливости взаимодействия

Объект оценки

Я Индивид Группа

и 5 Индивид 1. Индивидуальные 3. Горизонтальный климат

=г о суждения о справедливости

Ё справедливости

КО Группа 2. Вертикальный климат 4. Межгрупповая

и справедливости справедливость

Индивидуальные суждения выносят участники как межличностного, так и межгруппового взаимодействия. В то же время, климат справедливости и межгрупповые суждения возникают только в том случае, когда человек воспринимает себя как часть социальной группы.

Для получения информации о соблюдении справедливости люди обращаются к двум источникам: сведениям о текущем взаимодействии и предварительным ожиданиям (теория справедливого мира, теория ожиданий,

эвристическая теория справедливости) {Bell, Ryan, Wiechmann, 2004; Van den Bos et.al., 1997; Van den Bos, Vermunt, Wilke, 1997). Как правило, ожидания играют наиболее важную роль, когда человек находится в ситуации неопределенности, обладает минимальной информацией о текущем взаимодействии.

Во второй главе «Структура обыденных представлений о справедливости» рассматриваются компоненты этих представлений и направления их формирования (блок 3).

В ней отмечается, что критерием оценки справедливости взаимодействия являются обыденные представления о справедливости - совокупность социальных норм, регламентирующих процесс и результат распределения вознаграждения и наказания. Эти нормы образуют восемь основных компонентов: дифференцирующую и недифференцирующую дистрибутивную и ретрибутивную справедливость (справедливость результата), а также информационную, межличностную, процедурную справедливость как возможность контроля и равенство прав (процессуальная справедливость) (рис.2).

/ Компоненты \

справедливости

Справедливость процесса

Информационный

Процедурный как возможность контроля

Процедурный как равенство прав

Межличностный

с Справедливость

результата

с Дифференцирующий \

дистрибутивный

Недифференцирующий

дистрибутивный У

Дифференцирующий

ретрибутивный

с Недифференцирующий

ретрибутивный J

Справедливость результата. Под дистрибутивной справедливостью понимается совокупность норм, регулирующих распределение вознаграждения; под ретрибутивной справедливостью - нормы, регулирующие наказание. В состав дистрибутивной и ретрибутивной справедливости входят как дифференцирующие (распределение по заслугам, усилиям, способностям), так и недифферекцирующие (распределение по позитивности, потребностям, равенство) принципы^ífamí, Freedman, 1976; Sabbagh, 2005).

Справедливость процесса. Согласно классическим представлениям, процессуальная справедливость состоит из трех компонентов.

■ Информационная справедливость включает в себя нормы, регламентирующие предварительное информирование о процедуре взаимодействия: честности, ясности, полноты, своевременности и индивидуализированное™ объяснений {Bies, Moag 1986; Shapiro, Buttner, Barry, 1994).

■ Межличностная справедливость регулирует отношение к участникам общения. К ней относятся две основные нормы: вежливости и уважения (Bies, 1987; Bies, Moag 1986).

' Процедурная справедливость затрагивает процесс сбора информации и оценки участников общения. В ее состав входят нормы контроля за результатом, контроля за процессом, коррекции, точности и полноты собранной информации, однообразия, нейтрализации предубеждений и этичности (Lind, Tyler, 1988;Thibaut, Walker, 1975).

Однако результаты исследования, проведенного нами на российской выборке, говорят о «раздвоении» процедурного компонента на возможность контроля и равенство прав. Это было показано в нашем исследовании, проведенном с участием 886 сотрудников различных российских организаций и студентов, проживающих в пяти федеральных округах России. Они оценивали справедливость одной из пяти организационных процедур: приема на работу/в ВУЗ, аттестации, назначения на новую должность/в новый проект, распределения премий или увольнения.

Для оценки справедливости была использована адаптированная для русскоязычной выборки методика Дж.Колкитта. Она состоит из 20 утверждений, отражающих нормы информационной, межличностной, процедурной и дифференцирующей дистрибутивной справедливости. Респондент должен оценить организационную процедуру, отметив степень согласия с каждый утверждением по 5-балльной шкале (от 1 - «совершенно не согласен» до 5 — «совершенно согласен») (Безменова, Гулевич, Спиридонов,

2009; Гулевич, 2009; Гулевич, 2011; Гулевич, Спиридонов, Безменова, 2009; Спиридонов, Гулевич, Безменова, 2010). Первый вариант методики был опробован на 104 сотрудниках московских консалтинговых фирм. Окончательный вариант заполняли 782 человека.

Полученные данные были пригодны для факторного анализа (КМО = .905, критерий сферичности Бартлетта = 8885.31 р<.001). Эксплораторный факторный анализ (метод принципиальных компонент, варимакс-вращение) позволил выделить пять основных факторов, названных нами (табл.2):

• «Межличностная справедливость» (нормы вежливости и уважения);

• «Информационная справедливость» (нормы честности, ясности, полноты, своевременности, индивидуализированное™ объяснений);

• «Дифференцирующая дистрибутивная справедливость» (нормы беспристрастности, распределения по усилиям, способностям, знаниям/навыкам);

• «Процедурная справедливость как возможность контроля» (нормы контроля за процессом, контроля за результатом и коррекции);

• «Процедурная справедливость как равенство прав» (нормы однообразия и нейтрализации предубеждений).

Факторная структура методики была уточнена в ходе конфирматорного факторного анализа, поведенного с помощью программы ЕОБ 6.0. Результаты показали высокую годность модели: СР1=.9111М8ЕА=.07.

Для изучения вклада разных компонентов в общую оценку справедливости взаимодействия был проведен линейный регрессионный анализ. Он показал, что пять выделенных факторов объясняют от 48% различий в общей оценке. Наибольший вклад вносит информационная (Р=0,26 1=7,74 р<0,001), дифференцирующая дистрибутивная (Р=0,32 X =10,32 р<0,001), межличностная (Р=0,25 1=7,65 р<0,001) справедливость, а также процедурная справедливость как возможность контроля (р=0,06 1=2,06 р<0,05). Эти результаты говорят о том, что для российских граждан организационная справедливость ассоциируется, прежде всего, с распределением вознаграждения, вежливостью, наличием предварительных объяснений и властью во взаимодействии, но не с равенством прав.

Обыденные представления о справедливости формируются в ходе социального дискурса. В России он ведется с середины XIX вв. (Печерская, 2001). Пытаясь найти критерии справедливости, первые участники российского дискурса обращались к четырем основным источникам: социальным нормам, религии, закону, а также государственным (политическим и экономическим)

отношениям. Это привело к появлению представлений о справедливости как об «истине» (преимущественно в научном дискурсе), «воздаянии по заслугам» (дифференцирующей справедливости), «хорошем отношении к людям» (недифференцирующей справедливости) и «равенстве позиций» (преимущественно в правовом контексте). Однако экономические и политические изменения, произошедшие в России за последующие сто лет, оказали серьезное влияние на представления о ней.

Для изучения сфер и содержания современного представления о «справедливости» мы провели трехэтапное исследование, в котором приняли 353 человека от 18 до 56 лет (Голынчик, Гулевич, 2003; Гулевич, 2011). Участники первого и второго этапов предлагали ассоциации на слово «справедливость». На их основе был сформирован список слов, который получали респонденты третьего этапа. Используя 7-балльную шкалу, они оценивали, насколько каждое слово связано со справедливостью (от 1-«совершенно не соответствует, имеет противоположное значение» до 7 -«полностью соответствует, имеет аналогичное значение», 4 означало отсутствие связи). Для выявления основных представлений о справедливости был проведен факторный анализ оценок.

Полученные результаты показали, что современные россияне ищут критерии справедливости в сферах морали и права. Это означает, что за прошедшее столетие из представления о справедливости исчезла специфически религиозная и политическая составляющие. Другими словами, при оценке политических процессов люди используют моральные или правовые нормы.

Кроме того, результаты исследования позволили выделить конкретные представления о справедливости, среди которых:

• Дифференцирующий дистрибутивный компонент (Мобге1-™.шост>.=6,26,

=4,76);

• Недифференцирующий дистрибутивный компонент (Млюбовь=3,62,

3,9, Мдоброта~3,99, Мпомоп1ь—4,322),

• Информационный компонент (Мчсстсосгь=5,73, М„оверие=4,41, Мисгина= =5,84);

• Процедурная справедливость как равенство прав (Мракнство=5,3,

Мравноправие~5,5 8),

• Процедурная справедливость как возможность контроля (МПр„„ЦШ|Ш1Л1,„0СТЬ = 4,04, Мпрямота = 4,51);

• Межличностная справедливость (Муважсние=4,56), которая тесно связано с моральным сознанием.

Таблица 2. Результаты эксгшораторного факторного анализа данных (утверждения для оценки процедуры аттестации)_____^

Норма 1 2 3 4 5

1. В ходе этой процедуры Вы могли выразить свое отношение к ней 0,794

2. Вы могли повлиять на результат, полученный в ходе этой процедуры 0,808

3. Вы могли обжаловать результат, полученный в ходе этой процедуры 0,662

4. Процедура для Вас и Ваших коллег была одинаковой 0,852

5. В ходе процедуры к Вам относились без предубеждения 0,673

6. Процедура позволила собрать полную и точную информацию об уровне Ваших знаний и умений 0,460

7. Процедура соответствовала этическим и моральным нормам 0,531

8. Ваши результаты соответствует усилиям, которые Вы приложили в ходе аттестации 0,740

9. Ваши результаты соответствуют работе, которую Вы проделали в ходе аттестации 0,774

10. Ваши результаты соответствуют Вашим способностям 0,870

11. Ваши результаты соответствуют Вашим знаниям и умениям 0,859

12. Он/она был(а) вежлив(а) с Вами 0,829

13. Он/она позволил(а) Вам сохранить чувство собственного достоинства 0,808

14. Он/она общался(ась) с Вами уважительно 0,844

15. Он/она воздержался(ась) от обидных замечаний в Ваш адрес 0,824

16. Он/она описал(а) Вам процедуру тщательным образом 0,805

17. Его/ее объяснения по поводу процедуры были понятными 0,811

18. Он/она своевременно объяснил(а) Вам необходимые детали 0,821

19. Выбирая способ объяснения, он(она) учел(ла) Ваши индивидуальные особенности 0,687

20. Он/она следовал(а) процедуре, которую Вам описали 0,713

Таким образом, наряду с традиционными для России дистрибутивной и ретрибутивной составляющими, в обыденном сознании к концу XX века появились и процессуальные компоненты.

В третьей главе «Функции обыденных представлений о справедливости в межличностном общении» отмечается, что оценка справедливости является регулятором социального взаимодействия. Вступая в общение, человек не только сам соблюдает нормы справедливости, но также следит за тем, как ведут себя другие люди. Их действия и заранее сформированные ожидания вызывают у него различные когнитивные, эмоциональные и поведенческие реакции. Это воздействие обладает тремя основными характеристиками.

Во-первых, оно проявляется как в межличностном, так и в межгрупповом общении. Во-вторых, оценка справедливости оказывает влияние как на заинтересованных лиц, принимающих непосредственное участие во взаимодействии, так и на сторонних наблюдателей, если они испытывают эмпатию к кому-либо из участников, идентифицируются с ним. И наконец, в-третьих, аггитюды, эмоции и поведение человека зависят как от индивидуального суждения о справедливости, так и от распространенного в группе климата.

В целом, оценка справедливости взаимодействия выполняет четыре психологические функции: познания, эго-защиты, регуляции эмоционального состояния и влияния на поведение.

■ Функция познания: оценка справедливости оказывает влияние на атрибуцию и атгитюды человека по отношению к другим участникам взаимодействия.

" Функция эго-защиты: оценка справедливости оказывает воздействие на Я-концепцию - образ Я и самооценку человека.

■ Функция регуляции эмоционального состояния: оценка справедливости взаимодействия вызывает у человека положительные или отрицательные эмоции.

■ Функция влияния на поведение: оценка справедливости определяет намерения и поведение человека в сфере личных достижений и взаимодействия с другими людьми.

В третьей главе рассматривается, каким образом эти функции реализуются в межличностном общении (блок 5).

Функция познания. Оценка справедливости взаимодействия оказывает влияние на атрибуцию поведения участников.

Первым атрибутивным суждением, которое выносят участники взаимодействия, является приписывание черт. Наблюдая за партнером, человек формирует определенное представление о нем - «образ другого». Как

показывают социально-психологические исследования, он имеет иерархическую структуру. Нижний уровень составляют особенности внешнего вида и поступки. На их основе участнику приписываются отдельные психологические характеристики (прежде всего, личностные черты, способности и мотивация). Эти особенности входят в состав более крупных факторов.

В настоящее время существует несколько различных представлений об основных измерениях «образа другого». Однако наибольшее распространение получила двухфакторная модель, согласно которой все характеристики, которые человек приписывает себе или партнеру по общению, образуют два основных фактора {Abele et.al., 2008). «Социальный» фактор включает в себя особенности, связанные с отношением к другим людям; в состав «деятельностного» фактора входят характеристики, определяющие индивидуальную эффективность человека.

Для анализа того, каким образом справедливость действий человека оказывает влияние на атрибуцию черт, было проведено экспериментальное исследование, в котором приняли участие 46 студентов московских ВУЗов {Гулевич, 2009). В начале исследования респондентов просили вспомнить и описать ситуацию, когда по отношению к ним поступили справедливо (первое экспериментальное условие) / несправедливо (второе экспериментальное условие), и оценить справедливость поступка по 10-баллыюй шкале. Результаты последующего анализа показали, что инструкция оказала необходимое влияние (U = 35,5, р<0,001): справедливые ситуации получали более высокие оценки, чем несправедливые. После этого участники оценивали выраженность у человека, совершившего поступок, восьми «деятельностных» (эрудированный, умный, способный, профессионально компетентный, целеустремленный, предприимчивый, трудолюбивый, деловитый) и восьми «социальных» (дружелюбный, вежливый, общительный, тактичный, добрый, гуманный, отзывчивый, бескорыстный) особенностей.

Результаты исследования показали, что совершение справедливого поступка способствует атрибуции, прежде всего, «социальных» (U = 91,5, р<0,001), и лишь затем «деятельностных» характеристик (U = 148, р<0,05). Так, люди, описывающие справедливого человека, приписывали ему гораздо больше «социальных)) характеристик, чем те, кто вспоминал несправедливого. Они оценивали его как более доброго (U = 108,5, р<0,001), гуманного (U = 112, р<0,001), отзывчивого (U = 124, р<0,01), бескорыстного (U = 113, р<0,001),

дружелюбного (и = 124, р<0,01), вежливого (и = 104, р<0,001) и тактичного (и = 129, р<0,01).

Иная картина наблюдалась в ходе приписывания «деятелыюстных» характеристик. Люди, совершившие справедливый поступок, получали более высокую оценку по критериям, связанным с уровнем интеллекта и знаний: эрудированный (и = 145, р<0,05), умный (и = 138, р<0,01), способный (и = 154, р<0,05), профессионально компетентный (и = 143, р<0,01). В то же время различия по «мотивационным» особенностям - целеустремленности, предприимчивости, трудолюбию и деловитости - не достигли уровня значимости.

Таким образом, черты, которые приписывают справедливому человеку российские респонденты, связаны прежде всего с межличностной и дистрибутивной/ретрибутивной справедливостью, в ущерб процедурной справедливости как возможности контроля.

Атрибуция черт оказывает влияние на каузальную атрибуцию, а она — на атрибуцию ответственности. Сталкиваясь со справедливым или несправедливым поведением, люди пытаются определить его причины и найти того, кто несет за это ответственность. Чем большим количеством внутренних и контролируемых причин люди объясняют поведение деятеля, тем большую ответственность за содеянное ему приписывают.

Однако выраженность этой закономерности зависит от справедливости поступка. Это было показано в нашем экспериментальном исследовании, проведенном с участием 116 студентов московских университетов (Гулевич, 2007а, 2008а). Респонденты должны были вспомнить и описать две ситуации взаимодействия. Экспериментальные условия различались позицией респондента (деятель или жертва) и степенью справедливости поступка (справедливый или несправедливый). После каждого описания следовал ряд утверждений, касающихся намеренности действий, локуса причинности (внутренняя атрибуция особенностями деятеля/внешняя атрибуция особенностями жертвы), контролируемости и атрибуции ответственности. Участники должны были определить, насколько они согласны с каждым из утверждений, выбрав один из семи вариантов ответа от «совершенно согласен» до «совершенно не согласен».

Результаты исследования показали, что атрибуция ответственности за справедливый и несправедливый поступок строится на основе разных факторов. Так, оценку ответственности человека, совершившего несправедливый поступок, предсказывают «внутренние» факторы - наличие

определенных индивидуальных особенностей (Р=0,403 1=4,409 р<0,001) и намеренность поведения ([3=0,236 1=2,583 р<0,05) (Я2=0,236). В то же время, ответственность деятеля, совершившего справедливый поступок, предсказывают как «внутренние» (намеренность поведения ((3=0,298 1=3,263 р<0,001)), так и «внешние» (наличие контроля за происходящим (Р=0,202 1=2,212 р<0,05)) переменные (Я2=0,126). Это соответствует данным зарубежных исследований, говорящих о превращении людей, столкнувшихся с несправедливостью, в «интуитивных обвинителей», желающих жестоко наказать виновника, отказывающихся смотреть на смягчающие обстоятельства и преуменьшающих роль неконтролируемых факторов в его поведении.

Функция эго-защиты. Оценка справедливости оказывает влияние на самоатрибуцию черт и ответственности участников взаимодействия. Интересно, что в данном случае атрибутивные суждения носят ярко выраженный защитный характер. Оценивая свои действия, человек совершает такую самоатрибуцию, чтобы сохранить позитивный образ Я.

Эта тенденция, зафиксированная в нашем исследовании с участием 77 студентов московских ВУЗов, проявляется уже при атрибуции черт (Гулевич, 20076). Участников этого исследования просили вспомнить два справедливых (первое экспериментальное условие) или несправедливых (второе экспериментальное условие) поступка, совершенных ими соответственно по отношению к другу и коллеге по работе (учебе), подробно описать их и оценить их справедливость. После этого студенты описывали себя по шкалам личностного дифференциала, группирующихся вокруг факторов оценки, силы и активности.

Оказалось, что в оценках студентов проявляются самозащитные тенденции. Люди, вспоминавшие совершенные ими несправедливые поступки, воспринимали себя значительно лучше, чем те, кто вспоминал справедливые. Это различие проявлялось по фактору «оценка», в состав которого входили такие шкалы, как «добрый-эгоистичный», «черствый-отзывчивый», «враждебный-дружелюбный», «честный- неискренний», «безответственный-добросовестный», «обаятельный- непривлекательный» и «справедливый-несправедливый» (и = 1474, р<0,001). Другими словами, после воспоминания о несправедливом поступке люди приписывали себе больше, а не меньше «социальных» черт и считали себя более справедливыми.

Самозащитные тенденции проявляются и в самоатрибуции ответственности. В частности, результаты нашего исследования, посвященного атрибуции ответственности за справедливые и несправедливые поступки,

показали, что при самоатрибуции человек обращает большее внимание на намеренность своего поведения, чем при атрибуции поступков другого человека. Это позволяет ему соотнести атрибуцию ответственности с Я-концепцией: если он считает себя «хорошим», признание намеренности справедливого и случайности несправедливого поступка позволяет ему сохранить высокую самооценку.

Кроме атрибутивных суждений, оценка справедливости оказывает влияние на уважение и симпатию по отношению к человеку, а также удовлетворенность отношениями с ним. Чем более справедливым люди считают общение, тем лучше они относятся к авторитетным и равным по статусу лицам.

Функция регуляции эмоций. Соблюдение справедливости вызывает у человека положительные (радость, гордость), а нарушение - отрицательные эмоции (гнев, страх, чувство вины), а также психологическое напряжение и эмоциональное выгорание. Однако эмпирические исследования продемонстрировали, что оценка справедливости взаимодействия оказывает большее влияние на отрицательные эмоции по сравнению с положительными. Такая асимметрия является частным случаем более общей закономерности, заключающейся в том, что негативная информация привлекает большее внимание, оказывает более серьезное влияние на последующие суждения и вызывает более сильные эмоции, чем позитивная.

Функция влияния на поведение. Соблюдение норм справедливости оказывает влияние на поведение людей. Высокая оценка вызывает конструктивную активность с его стороны. Сталкиваясь с несправедливостью, человек стремится восстановить ее. Наши исследования позволили выделить пять основных типов реакций, которые люди считают способом восстановления справедливости: наказание виновника, сопротивление его действиям; вознаграждение жертвы; обсуждение сложившейся ситуации и изменение процедуры.

Однако психологические исследования показывают, что люди отдают предпочтение деструктивным реакциям на несправедливость. Во-первых, сталкиваясь с несправедливым обращением, они прикладывают меньше усилий для выполнения работы, чаще демонстрируют социальную леность и достигают меньшего результата. Во-вторых, они стараются либо избежать общения с окружающими, либо ведут себя более агрессивно, менее склонны к кооперации и оказанию помощи.

В четвертой главе «Функции обыденных представлений о справедливости в межгрупповом общении» раскрывается, что межгрупповое

взаимодействие носит более конкурентный характер, чем межличностное. Показателем конкуренции является межгрупповая дифференциация, в т.ч. по параметру справедливости.

Ее наличие было продемонстрировано в нашем исследовании, проведенном с участием 144 студентов и абитуриентов московских ВУЗов СГулевич, 2008). Респондентов просили вспомнить и написать название ингруппы (первое экспериментальное условие) или аугруппы (второе экспериментальное условие). Затем они оценивали вероятность, с которой представитель названного сообщества будет соблюдать или нарушать 14 норм справедливости. В конце исследования участники отмечали, насколько справедливым является соблюдение/нарушение этих норм по отношению к представителю ин- или азогруппы.

Результаты исследования позволили сделать два основных вывода. Во-первых, люди ожидают большей справедливости от представителей ингруппы по сравнению с членами аутгруппы. По их мнению, «свои» реже нарушают нормы справедливости, чем «чужие». Это различие затрагивает дифференцирующую и недифференцирующую дистрибутивную справедливость, процедурную справедливость как наличие контроля, а также информационную и межличностную справедливость. Таким образом, люди осуществляют межгрупповую дифференциацию по принципу дегуманизации аутгруппы, отказывая ее представителям в специфически человеческих особенностях — следованию нормам справедливости.

Во-вторых, респонденты считают соблюдение норм недифференцирующей дистрибутивной, информационной и межличностной справедливости более справедливым по отношению к представителям ингруппы, чем по отношению к членам аутгруппы. Таким образом, люди ратуют за более индивидуализированное и уважительное отношение к «своим» по сравнению с «чужими».

Межгрупповая дифференциация возникает при актуализации у человека социальной идентичности - осознания своей принадлежности к социальной группе вместе с эмоциональными последствиями этого осознания. Она включает в себя два компонента: самокатегоризацию и ингрупповую идентификацию. Следовательно, чем сильнее человек идентифицируется с социальной группой, чем сильнее самокатегоризуется в нее, тем большую межгрупповую дифференциацию по параметру справедливости он демонстрирует.

Оценка справедливости является одним из регуляторов межгруппового взаимодействия: она выполняет функции познания, эго-защиты, влияния на эмоциональное состояние и поведение.

В соответствии с функцией познания, оценка справедливости оказывает влияние на аттитюды к участникам. Более позитивное отношение вызывает человек, который нарушает нормы справедливости в пользу члена ингруппы.

В соответствии с функцией эго-защиты, оценка справедливости взаимодействия оказывает влияние на ингрупповую идентификацию участников. В кратковременной перспективе несправедливость обращения со стороны аутгруппы усиливает ингрупповую идентификацию людей, а в долговременной уменьшает ее.

В соответствии с функцией эмоциональной регуляции, оценка справедливости межгруппового взаимодействия оказывает влияние на эмоции участников по отношению к представителям ин- и аутгруппы. В кратковременной перспективе несправедливость обращения со стороны аутгруппы улучшает эмоциональное отношение людей к представителям ингруппы, а в долговременной - ухудшает его. Одновременно оно вызывает негативные эмоции но отношению к аутгруппе - виновнику или, по крайней мере, участнику несправедливости.

Этот эффект был продемонстрирован в нашем исследовании, проведенном в конце февраля-начале марта 2008 г., т. е. перед выборами Президента РФ. В нем приняли участие сторонники разных кандидатов в Президенты - 38 мужчин и 52 женщины, средний возраст 36,2 года (Гулевич, Прихидько, 2009). Респонденты оценивали степень соблюдения в ходе предвыборной кампании восьми норм справедливости, а также отмечали выраженность пятнадцати социальных эмоций по отношению к сторонникам других кандидатов.

Результаты исследования показали, что политическое общение порождает негативные эмоции в отношении политических оппонентов - гнев, отвращение, презрение и раздражение. Их выраженность зависит от оценки справедливости предвыборной кампании: чем ниже эта оценка, тем сильнее отвращение ф= -0,236 t =-2,270 р<0,05), презрение ф=-0,279 t=-2,696 р<0,01) и раздражение (Р= -0,213 t=—2,038 р<0,05) по отношению к сторонникам других кандидатов.

И наконец, в соответствии с функцией влияния на поведение оценка справедливости происходящего определяет поступки человека по отношению к представителям ин- и аутгруппы. Люди демонстрируют более позитивное поведение по отношению к «своим», по сравнению с «чужими», даже если их действия были несправедливыми.

Разнообразие функций справедливости ставит вопросы об условиях и последовательности их реализации. Они рассматриваются в пятой главе «Общие принципы воздействия обыденных представлений о справедливости». В ней отмечается, что влияние оценки справедливости происходящего на социальное взаимодействие обладает некоторыми ограничениями, связанными как с индивидуальными особенностями участников, так и с характеристиками ситуации (блок 6). Еще в 70-х годах прошлого века психологи выдвинули идею о наличии индивидуальных различий по важности справедливости, описав такие параметры, как ориентация на справедливость, чувствительность к беспристрастности и чувствительность к несправедливости.

Однако позже стало понятно, что эти различия определяются другими, хорошо известными характеристиками человека и особенностями ситуации, в которой он оказывается: ощущением угрозы благополучию, возникающим при получении неблагоприятного результата и неопределенности происходящего; необходимостью информации для вынесения решения, а также принадлежностью к социальной группе.

В частности, большее внимание на справедливость взаимодействия обращают люди, которые нуждаются в информации о ней для корректировки собственных действий или улучшения психологического состояния. Наше исследование, проведенное на материале политических выборов, показало, что это в полной мере относится к людям, которые часто используют такие копинг-стратегии, как планирование решения проблемы, принятие ответственности, самоконтроль и положительная переоценка (Гулевич, Прихидъко, 2009).

Аттитгоды, эмоции и поведение именно таких людей зависит от оценки справедливости происходящего. Возникает вопрос: каким образом люди суммируют полученные сведения? В настоящее время существует две принципиально разные модели, описывающие этот процесс. Сторонники одной модели полагают, что все компоненты справедливости оказывают влияние на общую оценку справедливости взаимодействия, которая, в свою очередь, вызывает когнитивные, эмоциональные и поведенческие реакции. В то же время сторонники другой точки зрения подчеркивают, что соблюдение или нарушите разных компонентов связано с разными направлениями функционирования человека. Существование свидетельств в пользу обоих точек зрения не дает возможности сделать окончательный выбор в пользу одной из них.

Психологи, придерживающиеся первой из описанных позиций, полагают, что разные направления воздействия справедливости можно представить в качестве разных этапов единого процесса. Они расходятся только по месту, которое отводится эмоциям и атрибутивным суждениям. Одни специалисты полагают, что когнитивная оценка происходящего предшествует эмоциональному состоянию. Другие, напротив, считают, что первичной является эмоциональная реакция на справедливость происходящего, которая «запускает» атрибуцию.

Однако подобные модели оставляют в стороне вопрос о том, ради чего люди соблюдают справедливость. Он более подробно рассматривается в шестой главе «Цели соблюдения справедливости». В ней отмечается, что сегодня существует четыре подхода к изучению этой проблемы.

■ В рамках первого подхода справедливость рассматривается как ценность, а необходимость ее соблюдения относится к числу моральных императивов. Так, в соответствии с теориями морального развития (Л.Колберг, Дж.Рест) и защиты ценностей (Л.Скитка), справедливость отражает человеческие представления о добре и зле. Поэтому люди стремятся к ее соблюдению ради нее самой.

■ Второй - «когнитивный» - подход предполагает, что соблюдение норм справедливости позволяет человеку катсгоризовать мир, привести в соответствие разные элементы когнитивной системы и тем самым достичь когнитивного консонанса. Ярким примером этого подхода является теория справедливого мира М.Лернера, которую мы обсуждали в первой главе.

■ Третий подход можно назвать «эгоистическим». Его сторонники полагают, что люди считают справедливость средством достижения индивидуальных целей, получения личного вознаграждения (теория экономического расчета, ранние теории социального обмена, теория контроля). Согласно теории экономического расчета, при оценке справедливости взаимодействия люди ориентируются на позитивность полученного результата. В соответствии с теорией беспристрастности - на соблюдение главной нормы дистрибутивной справедливости - распределение по вкладу (Дж.Адамс, ГЛевенталь); согласно теории контроля - на возможность контролировать результат и процесс взаимодействия (Д.Тибо и Г.Уолкер).

■ В рамках четвертого - «группового» - подхода справедливость рассматривается как средство включения в социальную группу. Его сторонники считают, что соблюдение норм справедливости позволяет человеку ощутить поддержку со стороны социальной группы, достичь высокого статуса,

сохранить группу как целое. Согласно поздним концепциям социального обмена, справедливость является средством получения социальных ресурсов (одобрения, симпатии со стороны окружающих). В то же время сторонники теории групповых ценностей считают ее средством сохранения группы как целого (ИЛинд, Т.Тайлер).

В конце главы отмечается, что в основе всех теорий справедливости лежит одно и то же базовое предположение. Оно гласит, что, следя за справедливостью общения, все люди преследуют одну и ту же цель, которая определяет важность либо результативных, либо процессуальных компонентов. Однако в последнее время исследователи заговорили о том, что, следуя нормам справедливости, разные люди стремятся к достижению разных целей. Эта идея была использована при создании авторской модели регуляции обыденных представлений о справедливости, описанных в седьмой и восьмой главе.

В седьмой главе «Актуализация компонентов справедливости: роль социальной группы» отмечается, что основные положения авторской модели регуляции обыденных представлений о справедливости сводятся к следующему (блок 4).

1. Обыденные представления о справедливости формируются у человека в процессе социализации. Развиваясь в рамках определенного общества, он усваивает разные компоненты справедливости. Однако, вступая в реальное взаимодействие, он использует одни компоненты и отвергает другие.

2. Выборочная актуализация компонентов справедливости происходит благодаря наличию четырех «фильтров». Под «фильтром» в данном случае понимается совокупность внешних и внутренних факторов, определяющих социальную желательность и полезность того или иного представления о справедливости.

3. Социетальный «фильтр» образуют ценности, аттитюды и нормы поведения, распространенные в рамках определенной страны или культуры. Благодаря его работе, в ходе конкретного взаимодействия у человека актуализируются те компоненты справедливости, содержание которых соответствует культурно-заданным ценностям, аттитюдам, нормам, и оттормаживаются компоненты, которые противоречат им.

4. Групповой «фильтр» образуют ценности, аттитюды и нормы, распространенные в рамках отдельных социальных групп, функционирующих в рамках страны/культуры. Под группой в данном случае понимается совокупность людей, осознающих свою принадлежность к ней. Другими словами, речь идет как о реальных (малых) группах, так и о группах-категориях

(больших группах). Благодаря работе группового «фильтра», в ходе конкретного взаимодействия у человека актуализируются те компоненты справедливости, содержание которых соответствует групповым ценностям, аттитюдам и нормам, и оттормаживаются компоненты, которые противоречат им.

5. В состав личностного «фильтра» входят ценности, аттитюды, мотивация и Я-концепция, отличающие одного члена группы от другого. Благодаря его работе, в ходе конкретного взаимодействия у человека актуализируются те компоненты справедливости, содержание которых соответствует индивидуально-психологическим особенностям, и оттормаживаются компоненты, которые противоречат им.

6. В состав ситуационного «фильтра» входят характеристики ситуации общения. Благодаря его работе, в ходе конкретного взаимодействия у человека актуализируются те компоненты справедливости, содержание которых соответствует особенностям ситуации, и оттормаживаются компоненты, которые противоречат им.

7. «Фильтры» справедливости различаются по объекту воздействия. Соцнетальный «фильтр» оказывает влия1ше на всех представителей культуры в разных ситуациях; групповой «фильтр» - на членов отдельной социальной группы; личностный «фильтр» - на людей, обладающих определенными индивидуальными характеристиками; ситуационный «фильтр» - на участников определенной ситуации взаимодействия.

8. Кроме того, «фильтры» различаются по стабильности воздействия. Социетальный «фильтр» оказывает влияние с момента рождения человека до его смерти. Воздействие этого «фильтра» продолжается даже тогда, когда человек попадает в иную культурную среду. Процесс ассимиляции в новую культуру означает, что один социетальный «фильтр» сменился другим.

Воздействие группового «фильтра» начинается, когда человек становится членом определенной социальной группы и приобретает соответствующую социальную идентичность (самокатегоризацию и ингрупповую идентификацию). Он оказывает влияние, когда человек вспоминает о своей групповой принадлежности. Чем сильнее социальная идентичность, тем чаще человек использует ее в ходе взаимодействия и тем большее влияние групповой «фильтр» оказывает на актуализацию компонентов справедливости.

Личностный «фильтр» начинает оказывать воздействие по мере формирования у человека соответствующих индивидуально-психологических особенностей. Его влияние ярко проявляется при актуализации у человека

личной идентичности. Чем важнее личная идентичность, тем чаще человек использует ее в ходе взаимодействия и тем большее влияние личностный «фильтр» оказывает на актуализацию компонентов справедливости. И наконец, ситуационный «фильтр» оказывает влияние, пока человек находится в рамках определенной ситуации взаимодействия.

9. В основе действия «фильтров» лежат широко распространенные психологические механизмы. Социеталъный и групповой «фильтры» ограничивают спектр обыденных представлений о справедливости, которые человек усваивает в ходе социализации, а также определяют социальную желательность оставшихся компонентов. Это воздействие осуществляется за счет трех механизмов: информационного влияния, нормативного влияния и социального сравнения. В случае информационного влияния люди воспринимают окружающих как надежный источник информации о происходящем. Нормативное влияние осуществляется за счет страха человека перед санкциями за нарушение социальных норм. И наконец, в основе социального сравнения лежит желание человека выглядеть лучше, чем окружающие.

В то же время, личностный и ситуационный «фильтры» оказывают влияние на постановку человеком цели взаимодействия и оценку возможности ее достижения. Основным механизмом в данном случае является выборочное восприятие, анализ и запоминание информации, соответствующие поставленным целям. Основные различия между «фильтрами» представлены в таблице 3.

10. Разные «фильтры» взаимодействуют между собой. Теоретическим основанием этой идеи стала социально-когнитивная теория А.Бандуры, полагавшего, что личность и ситуация тесно связаны друг с другом. Эта идея позволили нам выделить несколько направлений взаимосвязи между «фильтрами».

• Социеталъный и групповой «фильтр». Ценности, аттитюды и нормы, распространенные на уровне культуры (социеталъный «фильтр»), отражаются на содержании аналогичных элементов отдельных социальных групп (групповой «фильтр»), В то же время, доминирующие или набирающие силу социальные группы могут оказывать влияние на общество в целом. Первое направление воздействие хорошо заметно в краткосрочной, а второе - в долгосрочной перспективе.

Таблица 3. «Фильтры» справедливости

Название Содержание Стабильность воздействия Объект воздействия Направление влияния Механизмы влияния

Социетальный Ценности, атти- С рождения до Все представители Спектр и • Информационное

тюды и нормы, смерти культуры в разных социальная влияние;

распространенные ситуациях желательность • Нормативное влияние;

в стране/культуре компонентов справедливости * Социальное сравнение

Групповой Ценности, атти- При Все представители Спектр и • Информационное

тюды и нормы, актуализации социальной социальная влияние;

распространенные социальной группы желательность • Нормативное влияние;

в социальной идентичности компонентов • Социальное сравнение

группе справедливости

Личностный Индивидуальные При актуали- Люди, Цели Выборочное восприятие,

ценности, аттитю- зации личной обладающие взаимодействия и анализ и запоминание

ды, мотивация, Я- идентичности определенными возможность их информации,

концепция индивидуальными особенностями достижения соответствующее поставленной цели

Ситуационный Характеристики В определен- Люди, взаимодей- Цели Выборочное восприятие,

ситуации ной ситуации ствующие в опре- взаимодеиствия и анализ и запоминание

взаимодействия деленной ситуации возможность их достижения информации, соответствующее поставленной цели

• Групповой и личностный «фильтр». Ценности, аттитюды и нормы групп, в которых человек находится долгое время, постепенно интернализуются им, встраиваются в его когнитивную систему и, благодаря этому становятся частью личностного «фильтра». С другой стороны, свойственные отдельному человеку ценности и аттитюды могут оказывать влияние на содержание групповых норм, особенно если группа находится на стадии формирования или распада. Первое направление воздействие хорошо заметно в краткосрочной, а второе - в долгосрочной перспективе.

• Групповой и ситуационный «фильтр». Групповые ценности, аттитюды и нормы (групповой «фильтр») задают основные направления интерпретации ситуации и действия в них (ситуационный «фильтр»), В то же время, структура ситуации способствует актуализации социальной идентичности и связанного с ней группового «фильтра».

• Личностный и ситуационный «фильтр». Индивидуальные ценности, аттитюды и нормы (личностный «фильтр») задают основные направления интерпретации ситуации и действия в них (ситуационный «фильтр»), В то же время, структура ситуации способствует актуализации личной идентичности и связанного с ней личностного «фильтра».

Основное внимание в седьмой главе уделено социетальному и групповому «фильтрам».

Социетальный «фильтр» образуют нормы, существующие на уровне культуры/страны в целом. Проведенные эмпирические исследования позволили выявить четыре основных направления межгрупповых различий: ситуации, для оценки которых люди используют критерий справедливости, относительная важность результативных и процессуальных компонентов, а также значение, которое люди придают разным нормам дистрибутивной/ретрибутивной и процессуальной справедливости.

Наличие межкультурных различий в представлениях о справедливости было продемонстрировано в проведенном нами двухэтапном исследовании (Гулевич, 2011). Участники первого этапа - 627 жителей различных регионов России старше 18 лет - оценивали справедливость применения четырех норм дистрибутивной справедливости при распределении между сотрудниками организации премий за выполненную работу. Результаты исследования показали, что в этих случаях люди отдают предпочтение нормам дифференцирующей дистрибутивной справедливости, прежде всего, беспристрастности по сравнению с недифференцирующими (распределением по стажу, потребностям, равенству). Эта тенденция ярко выражена у жителей

России, причисляющих себя к русскому этносу, по сравнению с теми, кто считает себя представителями различных народов Кавказа. Межкультурные различия затрагивают четыре основные нормы: беспристрастность (МруссВ1е = 4,36 МнародыКаяказа = 4,12 р<0,01), распределение по усилиям (Мрусскис = 3,22 Мнар0дыКавказа = 3,53 р<0,01), ПОТребнОСТЯМ (Мрусс1ис = 1,87 МнародыКавтоа = 2,33 р<0,001) и равенство (Мрусскис = 2,71 М„ародыКаа1;ша = 3,43 р<0,001).

На втором этапе принимали участие 330 жителей разных регионов России, которые оценивали справедливость организационных решений с помощью методики Дж.Колкитта. Результаты показали, что общую оценку справедливости организационных решений у респондентов, относящих себя к русскому этносу, предсказывают дифференцирующая дистрибутивная (Р=0,37 1=6,42 р<0,001), межличностная (Р=0,303 1=5,42 р<0,01) и информационная (Р=0,166 1=2,76 р<0,01) справедливость (К2=0,474). В то же время, участники исследования, причисляющие себя к ингушам, ориентируются, прежде всего, на информационный (Р=0,492 1=5,47 р<0,001) и дифференцирующий дистрибутивный (Р=0,295 1=3,28 р<0,01) компоненты (Я2=0,422). Таким образом, ингуши не включают в понятие организационной справедливости вежливость и уважение к партнеру. Возможно, по их мнению, «справедливость» описывает формальную организацию взаимодействия, тогда как вежливость и уважение имеют отношение к личному общению между людьми.

Однако культура задает только общие предпочтения в области справедливости. Дальнейшая конкретизация представлений происходит с помощью группового «фильтра», связанного с принадлежностью человека к различным группам, существующим внутри общества. К их числу относятся как реальные группы, все участники которых непосредственно взаимодействуют друг с другом (рабочие группы, школьные классы, коллегии присяжных и т.д.), так и группы-категории (например, половые, профессиональные, связанные с местом учебы или работы, способом проведения досуга и т.д.).

Одной из таких групп является организация: разная организационная культура поддерживает разные представления о справедливости, что было показано в нашем исследовании, проведенном с участием 119 сотрудников четырех строительных организаций (Гулевич, Морозова, 2011). Предварительный анализ с помощью адаптированной для русскоязычной выборки методики Р.Хэнди показал, что во всех организациях доминирует культура задачи. Однако в двух организациях вторым по выраженности типом

является культура роли, а в двух - культура личности. В ходе последующего анализа производилось сравнение организаций типа «задача-личность» и «задача-роль». Для изучения оценки справедливости организационного взаимодействия использовался адаптированный на русскоязычной выборке опросник Дж. Колкитта, с помощью которого респонденты описывали процедуру приема на работу. После этого они давали общую оценку справедливости собеседования.

Результаты исследования показали, что пять компонентов справедливости объясняют 29 % дисперсии в общей оценке взаимодействия. Наибольший вклад вносят информационная, межличностная и процедурная справедливость как возможность контроля. Однако важность этих компонентов различается в зависимости от культуры организации. В организациях с элементами культуры личности общую оценку справедливости собеседования предсказывают информационная (Р=0,50 1=4,24 р<0,001) и межличностная ф=0,38 1=3,29 Р<0,001) справедливость (112=0,36). В то же время в организациях с элементами культуры роли основную роль играет информационный компонент (р=0,40 £=3,18 р<0,001) (Я -0,17). Таким образом, в организациях второго типа при определении справедливости взаимодействия сотрудники уделяют меньшее внимание вежливости и уважению по отношению к ним. Подобные различия растут по мере увеличения стажа работы сотрудников. Межличностная справедливость предсказывает общую оценку собеседования преимущественно у «новичков», которые входят в организацию, усваивают основные «правила игры». Эта закономерность ярко проявляется в культурах роли, но слабо - в культурах личности, где межличностная справедливость сохраняет важность вне зависимости от стажа работы.

Однако действие социетального и группового «фильтров» ограничено. Причина этого кроется в наличии у человека личной идентичности, не связанной с его групповой принадлежностью. Благодаря этому, на пути выбора компонентов справедливости возникают личностный и ситуационный «фильтры».

Эти «фильтры» описаны в восьмой главе «Актуализация компонентов справедливости: роль личности и ситуации». Согласно авторской модели, актуализация того или иного компонента справедливости зависит от поставленной человеком цели и оценки возможности ее достижения. В ходе этого процесса он отвечает на три вопроса: что я ценю? к чему я стремлюсь? смогу ли я это получить? Первый и второй ответ дают представление о цели взаимодействия, а третий - о возможности ее достижения

Личностный «фильтр» включает в себя индивидуальные психологические особенности человека, к числу которых относятся ценности, аттитюды, мотивация и Я-концепция. Первый, второй и третий элементы оказывают влияние на цели человека, а четвертый - на возможность ее достижения.

Роль личностного «фильтра» была продемонстрирована в нашем исследовании, проведенном с участием 287 студентов и сотрудников российских организаций. Для измерения понимания справедливости была использована методика Дж.Колкитга. Соглашаясь или не соглашаясь с утверждениями, соответствующими разным нормам справедливости, респонденты описывали процедуру аттестации или поступления на работу (Гулевич, 2011; Спиридонов, Гулевич, Безменова, 2010), а затем давали общую оценку справедливости взаимодействия. Кроме того, они заполняли опросник для измерения ценностей Шварца, мотивации достижения Мехрабиана и самоэффективпости Ромека.

Результаты исследования показали, что психологические характеристики сотрудников определяют важность двух компонентов справедливости. Так, информационный компонент лучше предсказывает общую оценку справедливости взаимодействия у людей с относительно высокой самоэффективностью ф=0,26 1=3,52 р<0,001), мотивацией достижения (Р=0,30 1=4,62 р<0,001), сильно выраженными ценностями самовозвышения (Р=0,41 1=4,92, р<0,001) и слабо выраженными ценностями самотрансцендентности (Р=0,35 I = 4,12 р<0,001). Межличностная справедливость выполняет аналогичную роль для сотрудников с низкой самоэффективностыо (Р=0,34 1=3,98 р<0,001), мотивацией достижения (Р=0,42 1=5,25 р<0,001) и сильно выраженными ценностями самотрансцендснтности (Р=0,48 1=5,54 р<0,001). На наш взгляд, это происходит, поскольку люди с ценностями самовозвышения, сильной мотивацией достижения и высокой самоэффективностью стремятся к получению личного вознаграждения и не нуждаются в помощи со стороны окружающих. Как следствие, они заинтересованы лишь в информации о будущем общении. В то же время, сотрудники, обладающие противоположными характеристиками, стремятся стать частью группы, нуждаются в социальной поддержке. Поэтому они уделяют большое внимание вежливости и уважению со стороны окружающих.

Однако влияние психологических особенностей человека комбинируется с характеристиками ситуации взаимодействия, которые оказывают влияние на выбор цели и оценку человеком своих возможностей по ее достижению.

Главными элементами ситуационного «фильтра» являются близость отношений и статус участников.

Роль этих элементов была показана в проведенном нами двухэтапном исследовании. На первом этапе приняли участие 103 студента российских университетов (Голынчик, Гулевич, 2003). Респондентов просили описать события, которые они считают справедливыми и несправедливыми. Схема контент-анализа, использованная для обработки результатов, включала в себя три категории: компонент справедливости (справедливость результата и процесса), конкретная норма справедливости и близость общения (личные, деловые, общественно-политические отношения).

Результаты исследования показали, что важность разных норм зависит от сферы взаимодействия. Участники делового взаимодействия придают большее значение нормам беспристрастности и распределения по усилиям, социально-политического — беспристрастности, личного — распределения по потребностям и позитивности человека. Кроме того, при дистантном общении, прежде всего, в деловом контексте возрастает важность равенства прав (однообразия и нейтрализации предубеждений). Однако процедура исследования не позволила обнаружить различий, связанных со статусом участников.

Для устранения этого недостатка был проведен второй этап исследования, в котором приняли участие 180 студентов российских университетов (Гулевич, 2010). Респонденты читали описание акта взаимодействия и должны были оценить его справедливость при соблюдении перечисленных ниже условий. Эти условия соответствовали различным нормам справедливости. Описания различались по близости отношений (личные / учебные), статусу участника, относительно которого принималось решение (равный / низкий) и соблюдению норм справедливости (соблюдение /нарушение). Показателем важности нормы являлось статистически значимое различие в оценке справедливости взаимодействия при условии ее соблюдения и нарушения.

Результаты исследования показали, что при оценке личных отношений люди уделяют меньшее внимание равенству прав и большее -недифференцирующей дистрибутивной справедливости, чем при оценке деловых. На наш взгляд, влияние близости взаимодействия связано с выбором цели: при общении с близкими и друзьями человек стремится сохранить хорошие отношения с ними, а при общении с коллегами по учебе или работе -получить личное вознаграждение. В результате он использует те нормы справедливости, которые позволяют достигнуть поставленной цели.

Кроме того, оценийая действия высокостатусного партнера по отношению к низкостатусному, респонденты чаще ориентируются на нормы дифференцирующей дистрибутивной справедливости и процедурной справедливости как равенства прав, но меньше - на принципы недифференцирующей дистрибутивной справедливости, чем при оценке равностатусного взаимодействия. В данном случае соблюдение норм справедливости выполняет компенсаторную функцию. Если статус человека, относительно которого принимается решение, ниже, чем у его партнера, большее внимание при оценке общения уделяется тем компонентам, которые позволяют ему проявить свои способности.

Разные «фильтры», оказывающие влияние на актуализацию компонентов справедливости, взаимодействуют между собой. В частности, социетальный и групповой «фильтр», в основе которых лежат социальные нормы, могут оказывать влияние на содержание личностного и ситуационного «фильтра». Становясь членом группы, человек интернализует распространенные в ней ценности и аттитюды, которые встраиваются в его когнитивную систему и таким образом становятся частью «индивидуального» фильтра.

Одним из элементов когнитивной системы является вера человека в опасный мир. О наличии такой психологической особенности впервые заговорил Б.Альтмейер - автор обновленной версии теории авторитарной личности. Он считал, что синдром авторитарной личности порождается верой человека в опасный, нестабильный мир. Отвергая чужих, человек стремится справиться с грозящей опасностью. Эта вера формируется в ходе социализации. По мнению ряда исследователей, основным институтом, способствующим возникновению подобных представлений, является семья. Веру в опасный мир порождает карательный стиль воспитания, при котором у ребенка возникает тревожный тип привязанности. Однако, на наш взгляд, формирование веры в опасный мир продолжается и в более позднем возрасте, благодаря чему она тесно связана с групповом принадлежностью человека. Деятельность, которой занимается группа, способствует формированию определенного уровня веры в опасность и хаотичность окружающего. Становясь членом группы, человек постепенно усваивает эту веру, в результате она занимает важное место в его когнитивной системе и становится частью личностного «фильтра».

Для того чтобы продемонстрировать взаимодействие между групповым и личностным «фильтром», мы провели исследование, в котором приняли участие представители двух групп, различающихся по способу проведения

свободного времени: вожатые (50 человек) и футбольные фанаты - члены фанатского клуба (50 человек). Мы предположили, что членство в этих группах оказывает влияние на выраженность у человека веры в опасный мир, которая, в свою очередь, определяет важность процедурного и межличностного компонентов справедливости.

Вера в опасный мир измерялась с помощью шести утверждений, заимствованных из опросника Даккита. Респонденты должны были оценить степень согласия с каждым утверждением по 5-балльной шкале: от «1» -совершенно не согласен до «5» - совершенно согласен. Полученные оценки суммировались. Более высокое значение итогового показателя свидетельствовало о более сильной вере в опасный мир.

После этого участников исследования просили вспомнить конфликт, который произошел в детском лагере или на футбольном матче и потребовал вмешательства третьей стороны. Вожатые вспоминали конфликт вожатых с родителями, который потребовал вмешательства администрации лагеря, а футбольные фанаты - конфликт между представителями своей и чужой команды, который потребовал вмешательства арбитров. Для измерения оценки справедливости взаимодействия респонденты заполняли опросник, состоящий из восьми утверждений, образующих факторы межличностной (нормы вежливости, уважения) и процедурной справедливости (нормы контроля за результатом, коррекции, нейтрализации предубеждений, однообразия). Участники оценивали степень согласия с каждым утверждением по 5-балльной шкале: от «1» - совершенно не согласен до «5» - совершенно согласен. В завершение они давали общую оценку справедливости принятого решения.

Результаты исследования показали, что вожатые действительно меньше верили в опасный мир, чем футбольные фанаты (и=537.5 р<.001). Это означает, что, становясь членом группы, человек интернализует атгитюды к миру, распространенные в рамках этого сообщества. Специфика общения футбольных фанатов подразумевает постоянное столкновение с противником, претендующим на ограниченные ресурсы - победу в соревновании. Формирующиеся таким образом нормы поведения носят защитный характер, одобряют агрессию и, как следствие, способствуют формированшо веры в опасный мир. В то же время, работа вожатых требует от человека умения устанавливать позитивные отношения с окружающими людьми. Это становится возможным, если человек воспринимает мир как безопасное место, где люди достойны уважения.

Аттитюды к миру оказывают влияние на важность компонентов справедливости. В частности, общую оценку справедливости взаимодействия у футбольных болельщиков предсказывают межличностный (Р=.52 1=4.86 р<.001) и процедурный компоненты (Р=.35 1=3.25 р<.01; Г12=.51), а у вожатых - только межличностная справедливость (Р=.531 1=3.485 р<001; КЧЗО). Дальнейший модерационный анализ показал, что связь между компонентами и общей оценкой справедливости взаимодействия опосредована верой в опасный мир. Чем больше человек верит в опасный мир, тем больше общая оценка взаимодействия зависит от процедурной и тем меньше от межличностной справедливости. Это происходит, поскольку люди, живущие в опасном мире, нуждаются в средствах, которые дают им возможность сохранить контроль над окружающим. Это позволяет сделать процедурная справедливость. В то же время, люди, верящие в безопасность мира, нуждаются в уважении со стороны окружающих и поэтому придают большое значение межличностной справедливости.

В заключении к работе подведены итога проведенного исследования, а также описаны дальнейшие направления работы. В нем отмечается, что проведенное теоретико-эмпирическое исследование позволило сделать следующие выводы:

1.1. Справедливость - одно из базовых понятий человеческой культуры. Специфика социально-психологического подхода к ее анализу заключается в изучении обыденных представлений о справедливости.

■ структура обыденных представлений о справедливости;

■ факторы, оказывающие влияние на актуализацию отдельных компонентов справедливости в ходе взаимодействия;

* уровни оценки справедливости взаимодействия;

■ источники, из которых люди черпают информацию о справедливости взаимодействия;

■ условия, при которых люди обращают внимание на соблюдение справедливости;

■ функции оценки справедливости в межличностном и межгрупповом взаимодействии

2. Вступая во взаимодействие, люди оценивают его по критерию справедливости. Можно выделить четыре уровня оценок, которые различаются по субъекту и объекту: индивидуальные оценки справедливости конкретного человека, вертикальный климат справедливости (распространенная в группе оценка справедливости руководителя), горизонтальный климат справедливости (индивидуальные оценки справедливости членов своей группы), межгрупповая справедливость (распространенная в ингруппе оценка справедливости аутгруппы). В ходе оценивания люди руководствуются как сведениями о текущем взаимодействии, так и заранее сформированными ожиданиями.

3. Для оценки справедливости взаимодействия люди используют обыденные представления о справедливости. Они включают в себя совокупность социальных норм, регламентирующих процесс и результат распределения вознаграждения и наказания. Эти нормы образуют восемь компонентов. Четыре компонента - дифференцирующая и недифференцирующая дистрибутивная и ретрибутивная справедливость затрагивают результат взаимодействия. Остальные компоненты-информационная и межличностная справедливость, процедурная справедливость как равенство прав и как возможность контроля -регламентируют процесс взаимодействия.

4. Обыденные представления о справедливости как совокупность процессуальных и результативных компонентов формируются в ходе социального дискурса, который активизируется в периоды социальных изменений. Для России таким периодом стали Х1Х-ХХ века. Первыми сформировавшимися компонентами справедливости стати результативные компоненты. Однако наши исследования показали, что к концу XX века в обыденном сознании оформились процессуальные компоненты: информационная и межличностная справедливость, а также процедурная справедливость как равенство прав и возможность контроля.

5.1. Оценка справедливости является регулятором социального взаимодействия. Вступая в общение, человек не только сам соблюдает нормы справедливости, но также следит за тем, как ведут себя другие люди. Общая оценка справедливости взаимодействия выполняет четыре психологические функции. Это воздействие ярко проявляется в межличностном общении.

приписываются более позитивные индивидуальные особенности, говорящие о готовности помочь, доброжелательности общения и компетентности, чем совершившему несправедливый поступок (атрибуция черт). Оценивая ответственность справедливого человека, люди обращают большее внимание на роль неконтролируемых факторов в его поведении, чем при оценке несправедливого (атрибуция ответственности). И наконец, участники взаимодействия испытывают по отношению к человеку, совершившему справедливый поступок, большее уважение и симпатию, выражают большую удовлетворенность общением с ним, чем к тому, кто действовал несправедливо (аттитюды к партнеру).

5.3. Функция эго-защиты подразумевает, что оценка справедливости оказывает влияние на Я-колцепцию участника общения. Наши исследования показывают, что самоатрибуция черт и ответственности за несправедливый поступок носит самозащитный характер. Люди, совершившие несправедливый поступок, приписывают себе больше позитивных черт и обращают большее внимание на намеренность своего поведения, чем люди, совершившие справедливый поступок.

5.4. Функция регуляции эмоционального состояния подразумевает, что оценка справедливости взаимодействия оказывает влияние на эмоции человека. В межличностном общении, чем ниже оценка справедливости, тем слабее позитивные (радость, гордость) и сильнее негативные эмоции (гнев, страх, чувство вины). Кроме отдельных эмоций, нарушение норм справедливости порождает эмоциональные синдромы - эмоциональное выгорание и психологическое напряжение.

5.5. Функция влияния на поведение заключается в том, что оценка справедливости определяет намерения и поведение человека в сфере личных достижений и взаимодействия с другими людьми. Наши исследования показывают, что, сталкиваясь с несправедливостью в межличностном общении, люди могут реагировать на нее как мирным (вознаграждать жертву, обсуждать возникшую проблему и изменять процедуру принятия решения), так и карательным образом (наказывать виновника, оказывать ему сопротивление). Однако деструктивные реакции встречаются чаще. В межличностном общении человек, столкнувшийся с несправедливостью, прикладывает меньше усилий для выполнения деятельности и, как следствие, достигает худшего результата. Он стремится прервать общение, реже соглашается с принятым решением, ведет себя более агрессивно, реже вступает в кооперацию и оказывает помощь, но чаще стремится обрести власть над происходящим.

6.1. Аналогичные функции оценка справедливости выполняет в межгрупповом общении. В частности, оценка справедливости аутгруппы оказывает влияние на ингрупповую идентификацию (эго-защита), эмоции (регуляция эмоционального состояния) и поведение участников. В кратковременной перспективе несправедливость, допущенная представителями аутгруппы, повышает ингрупповую идентификацию человека, вызывает у него позитивные эмоции к ингруппе и стремление помочь ее представителям. В долговременной перспективе она оказывает противоположное влияние. Что касается отношения к аутгруппе, то низкая оценка справедливости ее представителей усиливает негативные эмоции по отношению к ней, вызывает желание наказать нарушителя.

6.2. Основным различием между межличностным и межгрупповым общением является конкурентный характер последнего. Основным показателем межгрупповой конкуренции является межгрупповая дифференциация, в т.ч. по параметру справедливости. Наши исследования показывают, что, с одной стороны, люди считают представителей ингруппы более справедливыми и приписывают членам аутгруппы большую несправедливость. С другой стороны, они полагают, что представители ингруппы более достойны справедливого обращения, чем члены аутгруппы. По их мнению, члены ингруппы должны обладать такими же правами и возможностями, как представители аутгруппы, но заслуживают более индивидуализированного и уважительного отношения.

6.3. Выраженность межгрупповой дифференциации по параметру справедливости зависит от силы социальной идентичности участников. Чем сильнее они самокатегоризуются в ингруппу, чем сильнее идентифицируются с ней, тем выше межгрупповая дифференциация.

7.1. Развиваясь в рамках общества, человек усваивает разные компоненты справедливости. Однако, вступая в реальное взаимодействие, он использует одни компоненты и отвергает другие. Выборочная актуализация компонентов справедливости происходит благодаря наличию четырех «фильтров». Социетальный и групповой «фильтры» образуют ценности, атгитюды и нормы поведения, распространенные в рамках определенной культуры/социальной группы. В состав личностного «фильтра» входят ценности, аттитюды, мотивация и содержание Я-концепции, отличающие одного члена группы от другого. И наконец, ситуационный «фильтр» образуют характеристики текущей ситуации.

7.2. «Фильтры» справедливости отличаются друг от друга по объекту и длительности воздействия. Социетальный «фильтр» оказывает влияние на всех представителей культуры с момента вхождения в нее до момента выхода. Групповой «фильтр» оказывает воздействие на членов определенной социальной группы при актуализации социальной идентичности. Объектом влияния личностного «фильтра» являются люди, обладающие определенными индивидуально-психологическими особенностями; он начинает действовать при актуализации личной идентичности. И наконец, ситуационный «фильтр» воздействует на людей, находящихся в определенной ситуации.

7.3. Социетальный и групповой «фильтры» определяют спектр компонентов справедливости, который люди усваивают в ходе социализации, а также социальную желательность компонентов. Основными механизмами воздействия являются информационное влияние, нормативное влияние и социальное сравнение. Личностный и ситуационный «фильтр» оказывают влияние на выбор человеком цели взаимодействия и сценку возможности ее достижения. Механизмом воздействия является выборочное восприятие, анализ и запоминание информации.

8. Изучение социеталыюго «фильтра» связано с анализом межкультурных различий в представлениях о справедливости. Проведенные к настоящему времени эмпирические исследования позволили выделить четыре основных направления подобных различий. Они продемонстрировали, что представители разных культур используют параметр справедливости для оценки разных ситуаций; уделяют разное внимание процессу и результату взаимодействия; предпочитают разные компоненты дистрибутивной и процессуальной справедливости. В частности, наши исследования показали, что представители народов Кавказа при оценке справедливости организационных решений уделяют меньшее внимание дифференцирующей дистрибутивной и межличностной справедливости, чем русские.

9. Изучение группового «фильтра» предполагает анализ различий в представлениях о справедливости у членов разных групп. Такие различия затрагивают как реальные группы (коллегии присяжных), так и группы-категории (организации с разной культурой). В частности, наши исследования показали, что сотрудники из организаций с культурой личности придают большее значение межличностной справедливости, чем работники из организаций с культурой роли, и эти различия растут по мере увеличения стажа работы.

10. Личностный «фильтр» включает в себя индивидуальные психологические особенности человека - ценности, аттитюды, мотивацию и Я-концепцию, которые оказывают влияние на постановку цели взаимодействия и оценку возможности ее достижения. Вступая в общение, человек использует те компоненты справедливости, которые позволяют ему достичь поставленной цели. В частности, наши исследования показали, что сотрудники, ценящие самовозвышение, с высокой мотивацией достижения и самоэффективностью придают большее значение информационной справедливости. Это происходит, поскольку для достижения поставлешюй цели им необходимо знать условия взаимодействия. В то же время работники, обладающие противоположными характеристиками, уделяют большее внимание межличностной справедливости. Они не чувствуют уверенности в своих силах и нуждаются в помощи со стороны окружающих.

11.1. Влияние психологических особенностей человека комбинируется с характеристиками ситуации взаимодействия, которые оказывают влияние на выбор цели и оценку человеком своих возможностей по ее достижению. Главными элементами ситуационного «фильтра» являются близость отношений и статус участников. Так, наши исследования показали, что при оценке личных отношений люди уделяют меньшее внимание дифференцирующему компоненту и равенству прав, но большее внимание -недифференцирующему дистрибутивному компоненту, чем при оценке деловых и социально-политических отношений. Влияние близости взаимодействия связано с выбором цели: при общении с близкими и друзьями человек стремится сохранить хорошие отношения с ними, а при общении с коллегами по учебе или работе — получить личное вознаграждение. В результате он использует те нормы справедливости, которые позволяют достигнуть поставленной цели.

11.2. Оценивая действия высокостатусного партнера по отношению к низкостатусному, респонденты чаще ориентируются на нормы дифференцирующей дистрибутивной справедливости и процедурной справедливости как равенства прав, но меньше — на принципы недифференцирующей дистрибутивной справедливости, чем при оценке равностатусного взаимодействия. В данном случае соблюдение норм справедливости выполняет компенсаторную функцию. Если статус человека, относительно которого принимается решение, ниже, чем у его партнера, большее внимание при оценке общения уделяется тем компонентам, которые позволяют ему проявить свои способности.

12. Разные «фильтры», оказывающие влияние на представление о справедливости, взаимодействуют между собой. Например, групповой «фильтр», в основе которого лежат социальные нормы, оказывают влияние на содержание личностного «фильтра». Так, наши исследования показали, что футбольные фанаты больше верят в опасный мир, чем вожатые. Благодаря этому, они придают большее значение процедурной и меньшее -межличностной справедливости. Таким образом, распространенные в группе представления становятся частью когнитивной системы ее членов и оказывают влияние на предпочтение компонентов справедливости.

В конце работы описываются дальнейшие направления в изучении обыденных представлений о справедливости.

Основное содержание и результаты диссертационного исследования отражены в 43 публикациях автора. Общий объем публикаций - 212 п.л. Монографии

1. Гулевич O.A. Социальная психология справедливости. М.:ИПРАН, 2011.

2. Гулевич O.A. Социальная психология справедливости: бизнес, политика, юриспруденция // М.: Аспект Пресс, 2007.

Статьи, опубликованные в журналах, рекомендованных ВАК

3. Голынчик Е.О., Гулевич O.A. Обыденные представления о справедливости // Вопросы психологии. 2003, №5. С. 80-92.

4. Гулевич O.A. Атрибуция степени ответственности и вины преступника и жертвы // Психологический журнал. 2006, №3. С.68-77.

5. Гулевич O.A. Влияние восприятия справедливости действий человека на представление о нем и причинах его поведения // Вопросы психологии. 2009, №1. С.58-67.

6. Гулевич O.A. Влияние обыденных представлений о справедливости на оценку партнера по общению // Вопросы психологии. 2007, №5. С.66-75.

7. Гулевич O.A. Влияние соблюдения/нарушения норм справедливости на самооценку человека // Психология. Журнал Высшей школы экономики.

2007, №2. С.98-104.

8. Гулевич O.A. Влияние цели распределения вознаграждения на выбор нормы дистрибутивной справедливости // Психология. Журнал Высшей школы

экономики. 2008, №4. С.26-34.

9. Гулевич O.A. Индивидуальные особенности членов группы как причина межгрупповых конфликтов // Психологический журнал. 2007, №2.

С.68-77. .

10. Гулевич O.A. Межгрупповая дифференциация в сфере

справедливости // Вопросы психологии. 2008, №1. С.58-66.

11. Гулевич O.A. Направления изучения представлений о справедливости // Вопросы психологии. 2003, №3. С.123-132.

12. Гулевич O.A. Нормы справедливости: роль социального контекста // Вопросы психологии.2010, №5. С.83-94.

13. Гулевич O.A. Поведение в правовой .сфере и социальные установки (на примере участия в работе коллегии присяжных) // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2004. №3. С.129-136.

14. Гулевич O.A. Структура правосознания и поведение в правовой сфере // Психологические исследования. 2009, №5.

15. Гулевич O.A., Безменова И.К., Спиридонов В.Ф. Факторы, опосредующие восприятие справедливости организационного взаимодействия //Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2010, №1. С.130-137.

16. Гулевич O.A., Безменова И.К., Спиридонов В.Ф. Факторы восприятия справедливости взаимодействия в организации // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2009, №3. С. 126-133.

17. Гулевич O.A., Безменова И.К., Спиридонов В.Ф., Умеренкова O.A. Оценка справедливости управленческих решений как фактор организационной идентификации // Вопросы психологии. 2011, №2. C.12I-128.

18. Гулевич O.A., Голынчик Е.О. Обыденные представления о справедливости правовых решений // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2005, №3. С. 119-125.

19. Гулевич O.A., Голынчик Е.О. Условия выбора норм дистрибутивной справедливости // Психологический журнал. 2004, №3. С.53-60.

20. Гулевич O.A., Морозова Е.С. Организационная культура как фактор восприятия справедливости // Психологический журнал. 2012, № 2. С.59-68.

21. Гулевич O.A., Онучин А.Н. Изучение эффектов межгруппового восприятия // Вопросы психологии. 2002, №3. С.53-67.

22. Прихидько А.И., Гулевич O.A. Межгрупповые эмоции в условиях политической конкуренции // Психологические исследования. 2010, №1.

Научные статьи и тезисы докладов

23. Гулевич O.A. Атрибуция ответственности: что лежит в основе атрибутивных суждений? // Современная социальная психология: теоретические подходы и прикладные исследования. М.: МПСИ, 2008. С. 112125.

24. Гулевич O.A. Взаимосвязь норм справедливости с моделями экономического поведения // Ценности культуры и модели экономического поведения. Москва, 2011. С.306-319.

25. Гулевич O.A. Межгрупповая дифференциация: условия возникновения и последствия // Социальная психология: актуальные проблемы исследований. Сборник научных трудов. М.: Фонд Л.С.Выготского, 2007. С 97142.

26. Гулевич O.A. Роль обыденных норм справедливости в оценке политических решений // Психология власти-2008. Материалы II международной научной конференции, 14-15 января 2008 г. СПб, 2008.

27. Гулевич O.A. Роль представлений о справедливости в экономической жизни // Культура и экономическое поведение / под ред. Н.МЛебедева, А.Н.Татарко. М.: Макс Пресс, 2011. С.364-396.

28. Гулевич O.A. Справедливость в организации: нормы и последствия // Социальная психология: актуальные проблемы исследований. Сборник научных трудов. М.: Фонд Л.С.Выготского, 2007. С. 307-343.

29. Гулевич O.A. Справедливость и мораль: социально-психологический подход к изучению справедливости // Психологические исследования духовно-нравственных проблем. М.: ИПРАН, 2011. С.87-109.

30. Гулевич O.A. Структура и функции представлений о справедливости // Материалы IV Всероссийского съезда Российского психологического общества 18-21 сентября 2007 г. Ростов-на-Дону. Т.1.

31. Гулевич O.A., Безменова И.К., Спиридонов В.Ф. Измерение справедливости организационного взаимодействия // Журнал психологического общества им.Л.С. Выготского. 2009, №2. С.81-95.

32. Гулевич O.A., Безменова И.К., Спиридонов В.Ф. Как измерить справедливость в организации: методика Дж.Колкитта // Психодиагностика. 2009, №4. С.67-79.

33. Гулевич O.A., Голынчик Е.О. Взаимосвязь представлений о справедливости с поведением в правовой сфере // Правовед. Вып. 5. Великий Новгород, 2004. С. 6-17.

34. Гулевич O.A., Морозова Е.С. Представление о справедливости организационного взаимодействия // Экономическая психология: актуальные теоретические и прикладные проблемы. Иркутск: изд-во БГУЭП, 2011. С. 248254.

35. Гулевич O.A., Морозова Е.С. Представление о справедливости организационного взаимодействия: роль организационной культуры // Экономическая психология: прошлое, настоящее, будущее. Материалы Международной научно-практической конференции. Саратов, 12-13 октября 2011г. С.248-254.

36. Гулевич O.A., Прихидько А.И. Как люди реагируют на несправедливость: роль эмоционального интеллекта и копинг-стратегий // Социальный и эмоциональный интеллект: от процессов к измерениям. Под ред.Д.В Люсина, Д..Ушакова. М.: ИП РАН, 2009. С. 79-89.

37. Гулевич O.A., Прихидько А.И., Климова Е.К. Межгрупповыс эмоции в условиях соревнования: на примере студенческих команд КВН // Журнал психологического общества им.Л.С. Выготского. 2010, №1.

Учебные пособия

38. Гулевич O.A. Межгрупповые отношения: направления социально-психологического исследования (аналитический обзор). Часть I. Когнитивный подход. М: Международное общество им. JI.C. Выготского, 2006.

39. Гулевич O.A. Межгрупповые отношения: направления социально-психологического исследования (аналитический обзор). Часть И. Эффекты межгруппового восприятия и способы оптимизации межгрупповых отношений. М: Международное общество им. JI.C. Выготского, 2006.

40. Гулевич O.A. Психологические аспекты юриспруденции. М.: Московский психолого-социальный институт, 2006.

41. Гулевич O.A. Психологические аспекты юриспруденции. М.: Московский психолого-социальный институт, 2009.

42. Гулевич O.A. Психология коммуникации. М.: Московский психолого-социальный институт, 2007.

43. Гулевич O.A. Психология межгрупповых отношений. М.: Московский психолого-социальный институт, 2007.

Подписано в печать:

25.06.2012

Заказ № 7554 Тираж - 100 экз. Печать трафаретная. Объем: 3,25 усл.п.л. Типография «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 115230, Москва, Варшавское ш., 36 (499) 788-78-56 www.autoreferat.ru

Содержание диссертации автор научной статьи: доктора психологических наук, Гулевич, Ольга Александровна, 2012 год

Введение.

РАЗДЕЛ 1. ОСНОВНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ОБЫДЕННЫХ

ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О СПРАВЕДЛИВОСТИ.

ГЛАВА 1. Источники и виды суждений о справедливости взаимодействия.

1. Общее содержание структурно-функциональной модели регуляции обыденных представлений о справедливости.

2. Уровни оценки справедливости взаимодействия.

3. Источники информации о справедливости взаимодействия.

4. Выводы.

ГЛАВА 2. Структура обыденных представлений о справедливости.

1. Справедливость результата: нормы дистрибутивной и ретрибутивной справедливости.

2. Справедливость процесса: информационная, процедурная и межличностная справедливость.

3. Справедливость как результат социального дискурса.

4. Выводы.

РАЗДЕЛ 2. РОЛЬ ОБЫДЕННЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О СПРАВЕДЛИВОСТИ В РЕГУЛЯЦИИ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ

ГЛАВА 3. Функции обыденных представлений о справедливости в межличностном общении.

1. Функции познания и эго-защиты: атрибуция справедливости.

2. Функция познания: аттитюды к участникам взаимодействия.

3. Функция регуляции эмоционального состояния.

4. Функция влияния на поведение.

5. Выводы.

ГЛАВА 4. Функции обыденных представлений о справедливости в межгрупповом общении.

1. Межгрупповая дифференциация по параметру справедливости.

2. Социальная идентичность как условие межгрупповой дифференциации.

3. Функции справедливости в межгрупповом взаимодействии.

4. Выводы.

ГЛАВА 5. Общие принципы воздействия обыденных представлений о справедливости.

1. Важность справедливости: основные условия.

2. Вклад компонентов справедливости в общую оценку взаимодействия.

3. Этапы воздействия справедливости.

4. Выводы.

РАЗДЕЛ 3. АКТУАЛИЗАЦИЯ КОМПОНЕНТОВ

СПРАВЕДЛИВОСТИ.

ГЛАВА 6. Цели соблюдения справедливости.

1. Справедливость как ценность: теории морального развития

2. Справедливость как средство получения личного вознаграждения.

3. Справедливость как средство «включения» в группу.

4. Выводы.

ГЛАВА 7. Актуализация компонентов справедливости: роль социальной группы.

1. «Фильтры» при выборе компонентов справедливости.

2. Социетальный «фильтр»: межкультурные различия.

3. Групповой «фильтр»: роль референтных групп.

4. Выводы.

ГЛАВА 8. Актуализация компонентов справедливости: роль личности и ситуации.

1. Личностный «фильтр».

2. Ситуационный «фильтр».

3. Взаимодействие «фильтров».

4. Доступность и легкость выражения компонентов справедливости.

5. Выводы.

Введение диссертации по психологии, на тему "Структурно-функциональная модель регуляции обыденных представлений о справедливости"

Особенно большую роль справедливость играет в обыденном сознании россиян (Зараева, 2008), которые рассматривают ее в качестве элемента моральных и правовых представлений {Курильски-Ожвэн, Арутюнян, Здравомыслова, 1996; Николаева, 1993, 1995), учитывают соответствующие нормы при оценке экономических, политических и правовых отношений (Бойков, 2004; Голенкова, Игитханян, 2006; Костина, 2005; Митрошенков, 2004; Темницкий, 2005; Шабанова, 2007). Слово «справедливость» часто фигурирует в названии российских политических партий и общественных движений, используется в названиях интернет-порталов, программ на телевидении, печатных изданий.

Возникает вопрос: как люди представляют справедливость, какой смысл они вкладывают в это слово? Ответ на него позволит предсказать правовую и политическую активность людей, их реакцию на различные ситуации личного и делового взаимодействия.

Постановка проблемы. Содержание обыденного представления о справедливости давно привлекало внимание исследователей. Благодаря их усилиям были обнаружены основные нормы, с помощью которых люди оценивают справедливость взаимодействия; черты, которые они приписывают справедливому и несправедливому человеку и т.д. В то же время, эти работы показали, что справедливость нельзя свести к одной формуле. Анализ философских, исторических, этнографических и психологических источников демонстрирует вариативность в определении этого термина. Он показывает, что разные эпохи и культуры порождают различные представления о справедливом и несправедливом общественном устройстве (Соснина, 2005).

Задачи исследования

4. Сравнить российские представления о справедливости, существующие в начале и в конце XX века.

5. Проанализировать функции обыденных представлений о справедливости; выделить направления влияния оценки справедливости взаимодействия на атрибутивные процессы, аттитюды, эмоции и поведение участников межличностного и межгруппового общения.

7. Определить в эмпирическом исследовании межгрупповую дифференциацию по параметру справедливости.

Эмпирические гипотезы исследования предполагают, что:

За. Оценивая партнера по общению, совершившего справедливый поступок, люди приписывают ему большую выраженность позитивных интеллектуальных и социальных особенностей, чем тому, кто совершил несправедливый поступок.

36. Оценивая ответственность партнера по общению, совершившего справедливый поступок, люди уделяют большее внимание его намерениям, чем намерениям человека, совершившего несправедливый поступок.

7. Важность отдельных компонентов справедливости зависит от принадлежности человека к социальной группе.

8. Важность отдельных компонентов справедливости взаимодействия зависит от индивидуально-психологических особенностей участников: люди с ценностями самовозвышения, высокой мотивацией достижения и самоэффективностью придают большее значение информационной и меньшее - межличностной справедливости, чем люди с ценностями самотрансцендентности, низкой мотивацией достижения и самоэффективностью.

9.1. При оценке близких отношений люди придают большее значение недифференцирующей дистрибутивной справедливости, но меньшее - дифференцирующей дистрибутивной справедливости и равенству прав.

9.2. Люди чаще используют нормы дифференцирующей дистрибутивной справедливости и реже — нормы недифференцирующей дистрибутивной справедливости при оценке определения меры наказания и при распределении материальных ресурсов, чем при определении размера вознаграждения и распределении психологических ресурсов.

9.3. При оценке справедливости решения в отношении низкостатусного партнера люди придают большее значение дифференцирующей дистрибутивной справедливости и меньшее значение недифференцирующей дистрибутивной справедливости, чем при оценке справедливости решения в отношении равностатусного партнера.

Теоретико-методологическую основу исследования составили:

• теоретические основы изучения обыденных представлений {Т.П.Емельянова, С.Московичи), в т.ч. обыденных представлений о справедливости как совокупности норм (Дж.Адаме, Р.Биес, Дж.Колкитт, Г.Левенталь, А.Ф.Юревич и др.);

• модели, отражающие роль ожиданий в оценке справедливости взаимодействия (К.Ван ден Бос, Г.Вилке, М.Лернер, Т.Лукас);

• теории беспристрастности {Дж.Адаме, Г.Левенталь), контроля (Дж.Тибо, Л.Уолкер), групповых ценностей (И.Линд, Т.Тайлер), справедливого мира (М.Лернер), морального развития (Л.Колберг, Дж.Рест), защиты ценностей (Л.Скитка);

• психологические модели атрибуции черт, каузальной атрибуции и атрибуции ответственности (Э.Абеле, Г.М.Андреева, Б.Вайнер, Э.Джонс, КДэвис, С. Фиске, Ф.Хайдер и др.);

• социально-когнитивная теория (А.Бандура)-,

• психологические представления о мотивации достижения (А.Мехрабиан), самоэффективности (В.Ромек), ценностях (Ш.Шварц, Н.М.Лебедева), копинг-стратегиях (Р.Лазарус, С.Фолкман), вере в опасный мир (Р.Алътмейер, Дж.Дакитт), организационной культуре (Ч.Хэнди, Ф.Харрис);

• модели межгрупповой дифференциации (В.С.Агеев, Б.Мэджор, К.Стангор, П.Н.Шихирев и др.), ингрупповой идентификации (Г.Тешфел), самокатегоризации (Дж.Тернер, М.Вензел), а также представление о специфике справедливости в межгрупповых отношениях (М.Вензел, С.Клайтон и др.).

• опросники для изучения организационной справедливости, ценностей, самооценки, веры в опасный мир;

• психологические тесты для измерения копинг-стратегий, мотивации достижений, самоэффективности.

Программа исследования включала в себя девять этапов:

• Анализ групповых различий в представлениях о справедливости (на примере организаций, коллегий присяжных, людей, различающихся по способу проведения досуга). На этом этапе принимали участие сотрудники российских организаций с различным типом культуры; кандидаты в присяжные заседатели и присяжные, вынесшие вердикт в Московском областном суде; люди, которые в свободное время участвуют в деятельности клуба футбольных фанатов или работают вожатыми в детском лагере.

Положения, выносимые на защиту

1. Обыденные представления о справедливости включают в себя совокупность социальных норм, которые регулируют как процесс, так и результат взаимодействия. Эти нормы образуют восемь компонентов: информационную справедливость, межличностную справедливость, справедливость как возможность контроля и равенство прав, дифференцирующую и не дифференцирующую дистрибутивную и ретрибутивную справедливость. Информационная и межличностная справедливость, а также процедурная справедливость как возможность контроля и равенства прав включает в себя нормы, регулирующие процесс взаимодействия. В то же время дифференцирующая и недифференцирующая дистрибутивная и ретрибутивная справедливость затрагивают итоговое распределение вознаграждения/наказания.

2. Соблюдение норм справедливости оказывает влияние на общую оценку справедливости взаимодействия, которая формируется на двух уровнях - индивидуальном и групповом. В зависимости от субъекта и объекта оценки выделяются индивидуальные суждения о справедливости, вертикальный и горизонтальный климат справедливости, а также межгрупповая справедливость. Вынося суждение о справедливости, люди руководствуются текущей информацией и заранее сформированными ожиданиями. Текущая информация касается соблюдения/нарушения норм справедливости в ходе данного взаимодействия. Источником ожиданий является как опыт прошлого общения, так и психологическое состояние участников.

3. Обыденные представления о справедливости формируются в ходе социального дискурса, активизирующегося в периоды общественно-политических изменений. Для России таким периодом стал Х1Х-ХХ вв. К началу XX в. обыденном сознании россиян сформировались дистрибутивный и ретрибутивный компоненты. К началу XXI в. возникли информационный и межличностный компоненты, а также процедурная справедливость как возможность контроля и равенство прав.

6. Вступая в конкретное взаимодействие, люди выборочно используют одни компоненты справедливости в ущерб другим. Это происходит благодаря наличию четырех «фильтров» - социетального, группового, личностного, ситуационного. «Фильтры» различаются по содержанию, направлению влияния, объекту, стабильности и психологическим механизмам воздействия.

7. Социетальный «фильтр» образуют социальные нормы, распространенные на уровне общества, групповой «фильтр» - нормы отдельных социальных групп. Объектом воздействия социетального и группового «фильтров» являются представители соответствующего общества/социальной группы. Эти «фильтры» определяют спектр и социальную желательность различных компонентов справедливости. Их воздействие осуществляется за счет социального сравнения, нормативного и информационного влияния.

8. Личностный «фильтр» образуют индивидуально-психологические характеристики участников, ситуационный «фильтр» -характеристики ситуации взаимодействия. Объектом воздействия личностного «фильтра» являются люди, обладающие определенными психологическими характеристиками, а ситуационного «фильтра» -участники конкретной ситуации. Эти «фильтры» определяют цели взаимодействия и оценку возможности их достижения. Их воздействие осуществляется благодаря избирательному восприятию, интерпретации и запоминанию информации.

частью «индивидуального» фильтра.

В диссертации разработана структурно-функциональная модель, описывающая основные принципы актуализации и воздействия обыденных представлений о справедливости на социальное взаимодействие.

В работе дано комплексное описание как процессуальных, так и «результативных» компонентов обыденных представлений о справедливости. Выделены функции, которые они выполняют в социальном взаимодействии.

Рассмотрены основные «фильтры», стоящие на пути актуализации компонентов справедливости, выделены критерии различия между ними, описаны механизмы их воздействия на аттитюды и поведение участников взаимодействия. Особое внимание уделено групповым факторам, их взаимодействию с психологическими характеристиками участников.

В работе осуществлен комплексный анализ российских и зарубежных психологических работ, посвященных обыденным представлениям о справедливости. Проведено сравнение социально-психологических моделей справедливости. Выделены основные цели соблюдения справедливости, рассмотрены условия, при которых люди обращают внимание на важность справедливости.

Впервые в России проведено сравнение обыденных представлений о справедливости, сформировавшихся к началу XX и XXI века. Выделены основные сферы, в которых люди черпают критерии справедливости, рассмотрены «новообразования» в российских обыденных представлениях о справедливости.

В диссертации выявлены и проанализированы основные различия между функциями обыденных представлений о справедливости в межличностном и межгрупповом взаимодействии. Продемонстрирована специфика обыденных представлений о справедливости в межгрупповом общении. Выделены основные направления межгрупповой дифференциации по параметру справедливости. Показано, каким образом степень и форма проявления межгрупповой дифференциации зависит от компонента справедливости.

В работе реализован комплексный подход к эмпирическому изучению обыденных представлений о справедливости. Авторские исследования затрагивают структуру и функции представлений о справедливости, а также факторы, оказывающие влияние на их актуализацию. Полученные результаты показывают, какое влияние соблюдение норм справедливости оказывает на образ партнера по общению и самооценку человека, в какой степени предсказывает его позитивные и негативные эмоции. Кроме того, они позволяют выделить индивидуальные, групповые и ситуативные факторы, оказывающие на актуализацию компонентов справедливости.

В ходе эмпирического исследования было проведено изучение обыденных представлений о справедливости у членов малоизученных профессиональных (присяжных заседателей, футбольных фанатов, вожатых) и этнических (ингуши, чеченцы) групп.

При проведении эмпирических исследований был использован целый ряд авторских методик. С их помощью было проведено изучение атрибутивных процессов (атрибуции черт, каузальной атрибуции, атрибуции ответственности), ингрупповой идентификации (идентификации со сторонниками определенной политической партии), а также оценки справедливости взаимодействия в межличностной, деловой, правовой и политической сферах. Кроме того, под руководством автора прошла адаптацию англоязычная методика Дж.Колкитта, предназначенная для оценки организационной справедливости; была продемонстрирована культурная специфика российского представления о справедливости в организации.

Теоретическая значимость исследования состоит в последовательной реализации общенаучных и психологических принципов детерминизма, субъектности, социальной обусловленности представлений о справедливости, реализации системного и деятельностного подходов. Теоретическая значимость результатов исследования заключается в разработке теоретической модели справедливости, включающей истоки формирования обыденных представлений о справедливости, закономерности, социально-психологические механизмы и функции представлений о справедливости у представителей различных социальных групп и слоев. Выявленные социально-психологические особенности этих представлений позволяют существенно расширить и углубить теоретико-методологические основы современной социальной психологии.

Практическая значимость результатов исследования обусловлена влиянием, которое обыденные представления о справедливости оказывает на аттитюды, эмоции и поведение участников взаимодействия. Это влияние указывает на необходимость прикладных исследований, посвященных оценке справедливости различных явлений общественной жизни.

Разработанные в диссертационном исследовании положения позволяют сделать практический вывод о необходимости процедур согласования обыденного понимания справедливости, свойственного разным участникам взаимодействия, а также методик для обучения людей навыкам справедливого общения. Местом проведения подобных процедур могут стать семейные консультации, государственные и частные организации, общественные и политические объединения, правовые институты. Их участниками могут стать супруги, профессиональные управленцы, политики, сотрудники правоохранительной системы. В рамках подобных процедур участники взаимодействия могут обмениваться представлениями о справедливости, находиться точки соприкосновения, обсуждать спорные моменты взаимодействия, а также осваивать навыки справедливого поведения.

1.14th Biennial Conference of International Society for Justice Research (ISJR). Тель-авив, сентябрь, 2012.

2. Международная научно-практическая конференция. Саратов, 2011.

3. Экономическая психология: актуальные теоретические и прикладные проблемы. Иркутск, 2011.

4. XII Международная научная конференция НИУ ВШЭ по проблемам развития экономики и общества. Москва, 2011.

5. Психология индивидуальности. Москва, 2010.

6. X Международная конференция. Чтения памяти JI.C. Выготского. Москва, 2009.

7. II Международная научная конференция «Психология власти». С.-Петербург, 2008.

8. IV Всероссийский съезд Российского психологического общества. Москва, 2007.

Заключение диссертации научная статья по теме "Социальная психология"

5. Выводы

В целом, анализ содержания личностного и ситуационного «фильтров» позволил сделать следующие выводы.

В большинстве наших исследований не рассматривалась ретрибутивная справедливость, поэтому мы упускаем ее в данном анализе.

1. Личностный «фильтр» включает в себя индивидуальные психологические особенности человека - ценности, аттитюды, мотивацию и Я-концепцию, которые оказывают влияние на постановку цели взаимодействия и оценку возможности ее достижения. Вступая в общение, человек использует те компоненты справедливости, которые позволяют ему достичь поставленной цели.

2. В частности, сотрудники, ценящие самовозвышение, с высокой мотивацией достижения и самоэффективностью придают большее значение информационной справедливости. Это происходит, поскольку для достижения поставленной цели им необходимо знать условия взаимодействия. В то же время работники, обладающие противоположными характеристиками, уделяют большее внимание межличностной справедливости. Они не чувствуют уверенности в своих силах и нуждаются в помощи со стороны окружающих.

3. Однако влияние психологических особенностей человека комбинируется с характеристиками ситуации взаимодействия, которые оказывают влияние на выбор цели и оценку человеком своих возможностей по ее достижению. Главными элементами ситуационного «фильтра» являются близость отношений и статус участников.

4. Так, наши исследования показали, что при оценке личных отношений люди уделяют меньшее внимание дифференцирующему компоненту и равенству прав, но большее внимание -недифференцирующему дистрибутивному компоненту, чем при оценке деловых и социально-политических отношений. Влияние близости взаимодействия связано с выбором цели: при общении с близкими и друзьями человек стремится сохранить хорошие отношения с ними, а при общении с коллегами по учебе или работе - получить личное вознаграждение. В результате он использует те нормы справедливости, которые позволяют достигнуть поставленной цели.

5. Кроме того, оценивая действия высокостатусного партнера по отношению к низкостатусному, респонденты чаще ориентируются на нормы дифференцирующей дистрибутивной справедливости и процедурной справедливости как равенства прав, но меньше - на принципы недифференцирующей дистрибутивной справедливости, чем при оценке равностатусного взаимодействия. В данном случае соблюдение норм справедливости выполняет компенсаторную функцию. Если статус человека, относительно которого принимается решение, ниже, чем у его партнера, большее внимание при оценке общения уделяется тем компонентам, которые позволяют ему проявить свои способности.

6. Разные «фильтры», оказывающие влияние на актуализацию компонентов справедливости, взаимодействуют между собой. В частности, социетальный и групповой «фильтр», в основе которых лежат социальные нормы, оказывают влияние на содержание личностного и ситуационного «фильтра». Становясь членом социальной группы, человек интернализует распространенные в ней аттитюды, которые таким образом становятся частью личностного «фильтра». В частности, наши исследования показали, что футбольные фанаты больше верят в опасный мир, чем вожатые. Благодаря этому, они придают большее значение процедурной и меньшее - межличностной справедливости. Таким образом, распространенные в группе представления становятся частью когнитивной системы ее представителей и оказывают влияние на предпочтение компонентов справедливости.

Заключение

Проведенное теоретико-эмпирическое исследование позволило сделать следующие выводы.

1.2. Анализ исследований, проведенных российскими и зарубежными специалистами, а также авторские разработки позволили сформулировать структурно-функциональную модель регуляции обыденных представлений о справедливости. Эта модель включает в себя шесть блоков: в структура обыденных представлений о справедливости; факторы, оказывающие влияние на актуализацию отдельных компонентов справедливости в ходе взаимодействия; уровни оценки справедливости взаимодействия; источники, из которых люди черпают информацию о справедливости взаимодействия; условия, при которых люди обращают внимание на соблюдение справедливости; функции оценки справедливости в межличностном и межгрупповом взаимодействии

3. Для оценки справедливости взаимодействия люди используют обыденные представления о справедливости. Они включают в себя совокупность социальных норм, регламентирующих процесс и результат распределения вознаграждения и наказания. Эти нормы образуют восемь компонентов. Четыре компонента -дифференцирующая и недифференцирующая дистрибутивная и ретрибутивная справедливость затрагивают результат взаимодействия. Остальные компоненты- информационная и межличностная справедливость, процедурная справедливость как равенство прав и как возможность контроля - регламентируют процесс взаимодействия.

4. Обыденные представления о справедливости как совокупность процессуальных и результативных компонентов формируются в ходе социального дискурса, который активизируется в периоды социальных изменений. Для России таким периодом стали Х1Х-ХХ века. Первыми сформировавшимися компонентами справедливости стали результативные компоненты. Однако наши исследования показали, что к концу XX века в обыденном сознании оформились процессуальные компоненты: информационная и межличностная справедливость, а также процедурная справедливость как равенство прав и возможность контроля.

5.2. Функция познания заключается в том, что оценка справедливости оказывает влияние на атрибуцию и аттитюды человека по отношению к другим участникам взаимодействия. Наши исследования показали, что в межличностном общении человеку, совершившему справедливый поступок, приписываются более позитивные индивидуальные особенности, говорящие о готовности помочь, доброжелательности общения и компетентности, чем совершившему несправедливый поступок (атрибуция черт). Оценивая ответственность справедливого человека, люди обращают большее внимание на роль неконтролируемых факторов в его поведении, чем при оценке несправедливого (атрибуция ответственности). И наконец, участники взаимодействия испытывают по отношению к человеку, совершившему справедливый поступок, большее уважение и симпатию, выражают большую удовлетворенность общением с ним, чем к тому, кто действовал несправедливо (аттитюды к партнеру).

5.3. Функция эго-защиты подразумевает, что оценка справедливости оказывает влияние на Я-концепцию участника общения. Наши исследования показывают, что самоатрибуция черт и ответственности за несправедливый поступок носит самозащитный характер. Люди, совершившие несправедливый поступок, приписывают себе больше позитивных черт и обращают большее внимание на намеренность своего поведения, чем люди, совершившие справедливый поступок.

7.1. Развиваясь в рамках общества, человек усваивает разные компоненты справедливости. Однако, вступая в реальное взаимодействие, он использует одни компоненты и отвергает другие. Выборочная актуализация компонентов справедливости происходит благодаря наличию четырех «фильтров». Социетальный и групповой «фильтры» образуют ценности, аттитюды и нормы поведения, распространенные в рамках определенной культуры/социальной группы. В состав личностного «фильтра» входят ценности, аттитюды, мотивация и содержание Я-концепции, отличающие одного члена группы от другого. И наконец, ситуационный «фильтр» образуют характеристики текущей ситуации.

7.3. Социетальный и групповой «фильтры» определяют спектр компонентов справедливости, который люди усваивают в ходе социализации, а также социальную желательность компонентов. Основными механизмами воздействия являются информационное влияние, нормативное влияние и социальное сравнение. Личностный и ситуационный «фильтр» оказывают влияние на выбор человеком цели взаимодействия и оценку возможности ее достижения. Механизмом воздействия является выборочное восприятие, анализ и запоминание информации.

8. Изучение социетального «фильтра» связано с анализом межкультурных различий в представлениях о справедливости. Проведенные к настоящему времени эмпирические исследования позволили выделить четыре основных направления подобных различий. Они продемонстрировали, что представители разных культур используют параметр справедливости для оценки разных ситуаций; уделяют разное внимание процессу и результату взаимодействия; предпочитают разные компоненты дистрибутивной и процессуальной справедливости. В частности, наши исследования показали, что представители народов Кавказа при оценке справедливости организационных решений уделяют меньшее внимание дифференцирующей дистрибутивной и межличностной справедливости, чем русские.

10. Личностный «фильтр» включает в себя индивидуальные психологические особенности человека - ценности, аттитюды, мотивацию и Я-концепцию, которые оказывают влияние на постановку цели взаимодействия и оценку возможности ее достижения. Вступая в общение, человек использует те компоненты справедливости, которые позволяют ему достичь поставленной цели. В частности, наши исследования показали, что сотрудники, ценящие самовозвышение, с высокой мотивацией достижения и самоэффективностью придают большее значение информационной справедливости. Это происходит, поскольку для достижения поставленной цели им необходимо знать условия взаимодействия. В то же время работники, обладающие противоположными характеристиками, уделяют большее внимание межличностной справедливости. Они не чувствуют уверенности в своих силах и нуждаются в помощи со стороны окружающих.

11.1. Влияние психологических особенностей человека комбинируется с характеристиками ситуации взаимодействия, которые оказывают влияние на выбор цели и оценку человеком своих возможностей по ее достижению. Главными элементами ситуационного «фильтра» являются близость отношений и статус участников. Так, наши исследования показали, что при оценке личных отношений люди уделяют меньшее внимание дифференцирующему компоненту и равенству прав, но большее внимание - недифференцирующему дистрибутивному компоненту, чем при оценке деловых и социально-политических отношений. Влияние близости взаимодействия связано с выбором цели: при общении с близкими и друзьями человек стремится сохранить хорошие отношения с ними, а при общении с коллегами по учебе или работе - получить личное вознаграждение. В результате он использует те нормы справедливости, которые позволяют достигнуть поставленной цели.

11.2. Оценивая действия высокостатусного партнера по отношению к низкостатусному, респонденты чаще ориентируются на нормы дифференцирующей дистрибутивной справедливости и процедурной справедливости как равенства прав, но меньше - на принципы недифференцирующей дистрибутивной справедливости, чем при оценке равностатусного взаимодействия. В данном случае соблюдение норм справедливости выполняет компенсаторную функцию. Если статус человека, относительно которого принимается решение, ниже, чем у его партнера, большее внимание при оценке общения уделяется тем компонентам, которые позволяют ему проявить свои способности.

12. Разные «фильтры», оказывающие влияние на представление о справедливости, взаимодействуют между собой. Например, групповой «фильтр», в основе которого лежат социальные нормы, оказывают влияние на содержание личностного «фильтра». Так, наши исследования показали, что футбольные фанаты больше верят в опасный мир, чем вожатые. Благодаря этому, они придают большее значение процедурной и меньшее - межличностной справедливости.

Таким образом, распространенные в группе представления становятся частью когнитивной системы ее членов и оказывают влияние на предпочтение компонентов справедливости.

Эти идеи определяют направления дальнейшего изучения обыденных представлений о справедливости.

Первым направлением является детальный анализ социального дискурса справедливости в разные временные периоды. Для этого необходимо проведение контент-анализа сообщений СМИ и художественной литературы, созданных в разные десятилетия XX века. Это позволит получить более точное представление о направлении трансформации обыденных представлений о справедливости и предсказать пути его развития.

Второе направление изучения связано с воздействием социетального «фильтра». Существующие исследования говорят о наличии кросс-культурных различий в обыденных представлениях о справедливости, большинство из которых связаны со степенью индивидуализма-коллективизма культур. В то же время, работы Хофстеда и Триандиса позволили выделить и другие культурные синдромы (дистанция власти, терпимость к неопределенности и т.д.), которые также могут быть связаны с предпочтением различных, в т.ч. процессуальных компонентов справедливости.

Третье направление возможных исследований затрагивает групповой «фильтр» справедливости, связанный с воздействием различных институтов социализации - семьи, образовательных учреждений и СМИ. В рамках этого направления можно изучать пути трансформации обыденного представления о справедливости по мере получения разного образования, усвоения новых профессий.

Четвертое направление затрагивает элементы личностного «фильтра». В рамках данной работы мы рассматривали преимущественно ценности и характеристики личности. Однако, на наш взгляд, имеет смысл уделять большее внимание изучению аттитюдов, характеризующих отношение человека к миру, в т.ч. вере в опасный и конкурентный мир, а также их взаимосвязи с групповой принадлежностью человека.

Пятое направление будущих исследований связано с разделением имплицитных (скрытых, плохо осознаваемых) и эксплицитных (явных, хорошо осознаваемых) представлений о справедливости. Идея о наличии хорошо и плохо осознаваемых психологических образований получила широкое применение в различных областях психологии. Однако существующие методики не позволяют провести различие между имплицитными и эксплицитными представлениями о справедливости. Создание инструмента для их измерения - дело будущего.

Шестое направление связано с изучением воздействия «фильтров» на регулятивную функцию-справедливости. В рамках данной работы мы уделяли внимание тому, каким образом «фильтры» оказывают влияние на представление о справедливости. Возникает вопрос: могут ли они опосредовать связь между общей оценкой справедливости взаимодействия и когнитивными, аффективными и поведенческими реакциям участников?

Седьмое направление связано с изучением «эффекта переноса». Как правило, психологи анализируют, каким образом оценка справедливости действий человека оказывает влияние на отношение к нему. Возникает вопрос: в какой степени они распространяется на других участников взаимодействия?

И наконец, восьмое направление исследований затрагивает конфликт между различными представлениями о справедливости. Как протекает взаимодействие, в котором принимают участие люди, поразному понимающие это слово? Каким образом им удается согласовать свои представления? Изучение этого вопроса позволит сделать социальное взаимодействие более продуктивным.

Список литературы диссертации автор научной работы: доктора психологических наук, Гулевич, Ольга Александровна, Москва

1. Алишев Б. С., Аникеенок О. А. Студенты о справедливости в сфере распределения // Социологические исследования. 2007. № 11. С. 103-110.

2. Алишев Б. С., Аникеенок О. А., Крючкова А. И. Особенности восприятия справедливости наказания в разных культурах // Вопросы психологии. 2010. № 1. С.44-56.

3. Анцыферова Л.И. Связь морального сознания с нравственным поведением человека (по материалам исследований Лоуренса Колберга и его школы) // Психологический журнал. 1999. Т. 20. № 3. С. 5-17.

4. Безменова И. К, Гулевич О. А., Спиридонов В. Ф. Измерение справедливости организационного взаимодействия // Журнал психологического общества им. Л. С. Выготского. 2009. № 2. С. 81-95.

5. Белинская Е. П., Тихомандрицкая О. А. Социальная психология личности. М.: Аспект-Пресс, 2001.

6. Бобнева М. И. Социальные нормы и регуляция поведения. М.: Наука, 1978.

7. Бойков В. Э. Ценности и ориентиры общественного сознания россиян // Социологические исследования. 2004. № 7. С. 46-51.

8. Брайт Д., Джонс Ф. Стресс: теории, исследования, мифы. СПб.: Прайм-Еврознак; М.: Олма-Пресс, 2003.

9. Бреслав Т. Психология эмоций. М.: Смысл, 2004.

10. Бурова М. Л. Проблема справедливости в русской социально-философской мысли конца XIX начала XX веков: Дис. . канд. филос. наук. СПб., 2003.

11. Воловикова М. И., Соснина Л. М. Этнокультурное исследование представлений о справедливости (на примере молдаван и живущих в Молдове цыган) // Вопросы психологии. 2001. № 2. С. 85-93.

12. Голенкова 3. Т., Игитханян Е. Д. Российский предприниматель: некоторые аспекты современной жизни // Социологические исследования. 2006. № 11. С. 29-37.

13. Голынчик Е. О. Социальные представления о справедливости как составляющая правосознания: Автореф. дис. . канд. психол. наук. М.: МГУ, 2004.

14. Голынчик Е. О., Гулевич О. А. Обыденные представления о справедливости // Вопросы психологии. 2003. № 5. С. 80-92.

15. Гришина Н. В. Психология конфликта. СПб.: Питер, 2005.

16. Гулевич О. А. Атрибуция ответственности: что лежит в основе атрибутивных суждений? // Современная социальная психология: теоретические подходы и прикладные исследования. М.: МПСИ, 2008а.

17. Гулевич O.A. Взаимосвязь норм справедливости с моделями экономического поведения // Ценности культуры и модели экономического поведения. Москва, 2011а. С.306-319.

18. Гулевич .O.A. Влияние восприятия справедливости действий человека на представление о нем и причинах его поведения // Вопросы психологии. 2009а. № 1. С. 68-67.

19. Гулевич О. А. Влияние обыденных представлений о справедливости на оценку партнера по общению // Вопросы психологии. 2007а. № 5. С. 66-75.

20. Гулевич O.A. Влияние соблюдения/ нарушения норм справедливости на самооценку человека // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 20076. № 2. С. 98-104.

21. Гулевич O.A. Влияние цели распределения вознаграждения на выбор нормы дистрибутивной справедливости // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 20086. № 4. С. 126-134.

22. Гулевич О. А. Межгрупповая дифференциация в сфере справедливости // Вопросы психологии. 2008в. № 1. С. 58-66.

23. Гулевич О. А. Межгрупповая дифференциация: условия возникновения и последствия // Социальная психология: актуальные проблемы исследований. Сборник научных трудов. М.: Фонд J1. С. Выготского, 2007в.

24. Гулевич O.A. Межгрупповые отношения: направления социальнопсихологического исследования (аналитический обзор). Ч. I. Когнитивный подход. М.: Международное общество им. JI. С. Выготского, 2006а.

25. Гулевич О. А. Направления изучения представлений о справедливости // Вопросы психологии. 2003. № 3. С. 123-132.- 27. Гулевич O.A. Нормы- справедливости: роль социального контекста // Вопросы психологии. 2010. № 5. С. 83-94.

26. Гулевич O.A. Поведение в правовой сфере и социальные установки (на примере участия в работе коллегии присяжных) // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2004. № 3. С. 129-136.

27. Гулевич O.A. Психологические аспекты юриспруденции. Первое издание. М.: МПСИ, 2006в.

28. Гулевич O.A. Психологические аспекты юриспруденции. Второе издание: исправленное и дополненное. М.: МПСИ, 20096.

29. Гулевич O.A. Психология коммуникации. М.: МПСИ, 2008г.

30. Гулевич О. А. Психология межгрупповых отношений. М.: МПСИ, 2008д.

31. Гулевич O.A. Роль представлений о справедливости в экономической жизни. Культура и экономическое поведение. М.: Макс Пресс, 20116.

32. Гулевич O.A. Социальная психология справедливости: бизнес, политика, юриспруденция. М.: Аспект-Пресс, 2007г.

33. Гулевич O.A. Справедливость в организации: нормы и последствия // Социальная психология: актуальные проблемы исследований. Сборник научных трудов. М.: Фонд JI. С. Выготского, 2007д.

34. Гулевич O.A. Справедливость и мораль: социально-психологический подход к изучению справедливости // Психологические исследования духовно-нравственных проблем. М.: ИПРАН, 2011в. С.87-109.

35. Гулевич O.A., Голынчик Е.О. Взаимосвязь представлений о справедливости с поведением в правовой сфере // Правовед. Великий Новгород, 2004а. Вып. 5. С. 6-17.

36. Гулевич O.A., Голынчик Е.О. Обыденные представления о справедливости правовых решений // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2005. № 2. С. 119-125.

37. Гулевич О. А., Голынчик Е. О. Условия выбора норм дистрибутивной справедливости // Психологический журнал. 20046. № 3. С. 53-60.

38. Гулевич O.A., Морозова Е.С. Представление о справедливости организационного взаимодействия // Экономическая психология: актуальные теоретические и прикладные проблемы. Иркутск: изд-во БГУЭП, 2011. С.248-254.

39. Гулевич О. А., Онучин А. Н. Изучение эффектов межгруппового восприятия // Вопросы психологии. 2002. № 3. С. 132-145.

40. Гулевич O.A., Прихидько А.И. Влияние справедливости выборов на отношение к сторонникам политических партий // Вопросы психологии. 2010. № 1. С. 34-43.

41. Гулевич О. А., Спиридонов В. Ф., Безменова И. К., Умеренкова О. В. Оценка справедливости управленческих решений как фактор организационной идентификации // Вопросы психологии. 2011, № 2. С. 121-128.

42. Дьяконов И.Ю., Бутовская М.Л. Динамика идентификации человека с группой нищих // Вопросы психологии. 2003. № 1. С. 79-89.

43. Емельянова Т.П. Конструирование социальных представлений в условиях трансформации российского общества. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2006.

44. Зараева Л. В. Социальная справедливость как феномен массового сознания: сравнительный социокультурный анализ: Автореф. дис. . канд. социол. наук. М., 2008.

45. Захаров Н. Л. Воровство и льготы в структуре трудового поведения // Социологические исследования. 2001. № 6. С. 67-72.

46. Знаков В. В. Половые, тендерные и личностные различия в понимании моральной дилеммы // Психологический журнал. 2004. № 1. С. 41-51.

47. Зубок Ю. А., Чупров В. И. Самоорганизация в проявлениях молодежного экстремизма // Социологические исследования. 2009. № 1. С. 78-88.

48. Изард К. Э. Психология эмоций. СПб.: Питер, 2000.

49. Калъкова В.Л. Исследование социальных представлений в европейской социальной психологии (сводный реферат) // Общественные науки за рубежом. Серия 11, "Социология". 1992, №4. С.92-109.

50. Карандашев В. Н. Методика Шварца для изучения ценностей личности. СПб.: Речь, 2004.

51. Карнаш Г. Ю. К вопросу о российском дискурсе справедливости // Политические исследования. М., 2008. № 5. С. 160— 168.

52. Карнаш Г. Ю. Концепция «справедливого общества» в гуманитарных науках // Гуманитарное знание: тенденции развития в XXI веке. М., 2006.

53. Карнаш Г.Ю. Социальная справедливость как духовная основа современного российского общества // Знание. Понимание. Умение. 2004. № 1.

54. Карнаш Г. Ю. Справедливость // Энциклопедия гуманитарных наук. 2008. № 3. С. 251-253.

55. Карнаш Г Ю. Справедливость как развитие человеческих качеств // Человек. 2006. № 5. С.5-17.

56. Касамара В.А., Сорокина A.A. Политическое сознание подростков: благополучные школьники и дети улиц // Социологические исследования. 2009. № 6. С. 68-82.

57. Кастелъс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / Пер. с англ. под науч. ред. О. И. Шкаратана. М.: ГУ ВШЭ, 2000.

58. Кашников Б.Н. Либеральные теории справедливости и политическая практика России. Великий Новгород: НовГУ имени Ярослава Мудрого, 2004.

59. Климова С. Г., Якушева Т.В. Образы политиков в представлениях россиян // Политические исследования. 2000. № 6. С. 66-81.

60. Костина М.В. Социальная справедливость в структуре ценностных ориентации молодых инженерно-технических работников. Диссертация на соискание степени кандидата социологических наук. М., 2005.

61. Крюкова Т.Л., Куфтяк Е.В. Опросник способов совладания (адаптация методики \УС(^) // Психологическая диагностика. 2005. № 3. С. 57-76. . . . . .

62. Курильски-Ожвэн Ш., Арутюнян М. Ю., Здравомыслова О. М. Образы права в России и Франции. М.: Аспект-Пресс, 1996.

63. Лебедева Н. М., Татарко А. Н. (отв. ред). Этническая толерантность в поликультурных регионах России. М.: Изд-во Российского университета дружбы народов, 2002.

64. Люсин Д. В. Новая методика для измерения эмоционального интеллекта: опросник ЭмИн // Психологическая диагностика. 2006. № 4. С. 3-22.

65. Макдональд А.И. Кросс-культурные сходства и различия в представлениях студентов о дистрибутивной и ретрибутивной справедливости (на примере России, Мексики и Ямайки): Автореф. . канд. психол. наук. Казань, 2011.

66. Мартьянов В.С. Об условиях возникновения теории справедливости в российской политике // Политические исследования. 2006. №4. С. 61-73.

67. Митрошенков О. А. Отношение населения и госслужащих к существующему правопорядку // Социологические исследования. 2004. № 5. С. 113-120.

68. Николаева О.П. Правовая и моральная зрелость личности // Субъект и социальная компетентность личности. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 1995.

69. Николаева О. П. Сравнительный анализ развития правового сознания (в условиях различных государств) // Психология личности в условиях социальных изменений. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 1993.

70. Оганесян А. К. Равенство и справедливость // Этическая мысль. М.: Изд-во политической литературы, 1990.

71. Орел В.Е. Феномен выгорания в зарубежной психологии: эмпирические исследования и перспективы // Психологический журнал 2001. № 1. С. 90-101.

72. Патрушев В. Д., Бесскирная Г. П. Динамика основных ценностей повседневной деятельности и мотивов труда московских рабочих в 1990-е годы // Социологические исследования. М., 2003. № 5. С. 72-84.

73. Петухов В. В. Новые поля социальной напряженности // Социологические исследования. М., 2004. № 3. С. 30-40.

74. Печерская Н. В. Метаморфозы справедливости: историко-этимологический анализ понятия справедливости в русской культуре // Политические исследования. М., 2001. № 2. С. 132-146.

75. Печерская Н. В. Современный дискурс справедливости: Джон Ролз или Майкл Уолзер? // Общественные науки и современность. 2001. № 2. С. 77-88.

76. Попова А. Д. Суд присяжных в зеркале общественного мнения // Социологические исследования. 2007. № 3. С. 97-103.

77. Прокофьев А. В. Справедливость или преодоление человеческой природы? (метанормативный контекст понятия «справедливость») // Этическая мысль. М., 2003.

78. Прокофьев А. В. Человеческая природа и социальная справедливость в современном этическом аристотелиализме // Этическая мысль. М., 2001.

79. Психологические проблемы социальной регуляции поведения / Под ред. Е. В. Шороховой, М. И. Бобневой. М.: Наука, 1976.

80. Ролз Дж. Теория справедливости. Новосибириск: Изд-во Новосибирского ун-та, 1995.

81. Селиванова 3. К. Смысложизненные ориентации подростков // Социологические исследования. 2001. № 2. С. 87-92.

82. Синелина Ю. Ю. Православные и мусульмане: сравнительный анализ религиозного поведения и ценностных ориентации // Социологические исследования. 2009.№ 4. С. 89-95.

83. Соснина Л.М. Сравнительное исследование социальных представлений о справедливости в различных этнических общностях. Диссертация на соискание степени кандидата психологических наук. М., 2005.

84. Соснина Л. М. Тенденции исследования справедливости в зарубежной социальной психологии // Психологический журнал. 2006. № 5. С. 40-49.

85. Спиридонов В. Ф., Безменова И. К., Гулевич О. А. Факторы восприятия справедливости взаимодействия в организации // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2009. № 3. С. 126-133.

86. Спиридонов В. Ф., Гулевич О. А., Безменова И. К. Факторы, опосредующие восприятие справедливости организационного взаимодействия // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2010. № 1. С. 130-137.

87. Сугавара И., Хо Ю. Д. Разрешение споров в Японии: межкультурное исследование модели чистоты процедуры // Солсо Р., Маклин К. Эксперимент: планирование, контроль, проведение, анализ. СПб.: Прайм-Еврознак; М.: Олма-Пресс, 2003.

88. Сфера политики и межнациональные отношения в восприятии религиозных общностей // Социологические исследования. 2005. № 6. С. 56-69.

89. Темницкий А.Л. Справедливость в оплате труда как ценностная ориентация и фактор трудовой мотивации // Социологические исследования. М., 2005. № 5. С. 81-88.

90. Темницкий А.Л., Максимова ОН. Мотивация интенсивного труда рабочих промышленного предприятия // Социологические исследования. М., 2008. № 11. С. 13-23.

91. Тихонова Н. Е. Российский средний класс: особенности мировоззрения и факторы социальной мобильности // Социологические исследования. 2000.№ 3. С. 13-23.

92. Фестингер Л. Теория когнитивного диссонанса. СПб.: Ювента, 1999.

93. Хегенхан Б., Олсон М. Теории научения. СПб.: Питер, 2004.

94. Хекхаузен X. Психология мотивации достижения. СПб.: Речь, 2001.

95. Хеффе О. Справедливость. М.: Праксис, 2007.

96. Хьелл JI., ЗиглерД. Теории личности. СПб.: Питер, 1999.

97. Шабанова М. А. Успешные экономические акторы: адаптационное и протестное поведение в противоправном поле // Социологические исследования. 2007. № 10. С. 39-51.

98. Широкалова Г.С. Сравнительные характеристики верующих и неверующих нижегородцев // Социологические исследования. 2001. № 7. С. 80-88.

99. Шульц Д., Шулъц С. Э. История современной психологии. СПб.: Евразия, 1998.

100. Якимова Е.В. Социальные представления: теория, критика, эмпирия (сводный реферат) // РЖ: "Социология". 1996, №1. С.60-82.

101. Adams J.S. Inequity in social exchange // Advances in experimental social psychology / Ed. by L. Berkowitz. N. Y., 1965.

102. Adams J. S., Freedman S. Equity theory revisited // Advances in Experimental Social Psychology / Ed. by L. Berkowitz, T. Walster. N. Y., 1976.

103. Akan O.H., Allen R.S., White C.S. Equity sensitivity and organizational citizenship behavior in a team environment // Small Group Research. 2009. V. 40. P.94-112

104. Alge B. J. Effects of computer surveillance on perceptions of privacy and procedural justice // Journal of Applied Psychology. 2001. V. 86. P. 797-804.

105. Alicke M.D. Culpable control and the psychology of blame // Psychological Bulletin. 2000. V. 126. P. 556-574.

106. Ambrose M. L., Cropanzano R. A. longitudinal analysis of organizational fairness: an examination of reactions to tenure and promotion decisions // Journal of Applied Psychology. 2003. V. 88. P. 266-275.

107. Ambrose M.L., Schminke M. Assessing road blocks to justice: a model of fair behavior in organizations // Research in Personnel and Human Resources Managements 2009. V. 28. P.219-263.

108. Ambrose M.L., Schminke M. Examining justice climate: issues of fit, simplicity, and content // Research in Multi-Level Issues. 2007. V. 6. P.397-413.

109. Ambrose M. L., Schminke M. Organization structure as a moderator of the relationship between procedural justice, interactional justice, perceived organizational support, and supervisory trust // Journal of Applied Psychology. 2003. V. 88. P. 295-305.

110. Anderson R. A., Otto A. L. Perceptions of fairness in the justice system: a cross-cultural comparison // Social Behavior and Personality. 2003. V. 31. P. 557-564.

111. Andrews M. C., Kacmar K. M., Harris K. J. Got political skill? The impact of justice on the importance of political skill for job performance // Journal of Applied Psychology. 2009. V. 94. P. 1427-1437.

112. Appiah O. Effects of ethnic identification on Web browsers' attitudes toward and navigational patterns on race-targeted sites // Communication Research. 2004. V. 31. P. 312-337.

113. Aronson E. Dissonance, hypocrisy, and the self-concept // Cognitive dissonance: Progress on a pivotal theory in social psychology / Ed. by E. Harmon-Jones and J. Mills. Washington, 1999.

114. Aral S. O., Sunar D. G. Interaction and justice norms. A cross-national comparison // The Journal of Social Psychology. 1977. V. 101. P. 175-186.

115. Aries E., Seider M. The role of social class in the formation of identity: a study of public and elite private college students // The Journal of Social Psychology. 2007. V. 147. P. 137-157.

116. Aryee S., Chen Z. X, Sun L.-Y., Debrah Y.-A. Antecedents and outcomes of abusive supervision: test of a trickle-down model // Journal of Applied Psychology. 2007. V. 92. P. 191-201.

117. Baek H.J. A comparative study of moral development of Korean and British children // Journal of Moral Education. 2002. V. 31. No. 4. P. 373-391.

118. Bal M., Van Den Bos K. The role of perpetrator similarity in reactions toward innocent victims // European Journal of Social Psychology. 2010. V. 40. P. 957-969.

119. Bar M., Neta M., Linz H. Very first impressions // Emotion. 2006. V. 6. P. 269-278.

120. Bar-Hillel, Yaari M. Judgments of distributive justice // Psychological perspectives on justice / Ed. by B. A. Mellers, J. Baron. Cambridge, 1993.

121. Barclay L.J., Skarlicki D.P. Healing the wounds of organizational injustice: examining the benefits of expressive writing // Journal of Applied Psychology. 2009. V. 94. P. 511-523.

122. Barclay L. J., Skarlicki D. P., Pugh S. D. Exploring the role of emotions in injustice perceptions and retaliation // Journal of Applied Psychology. 2005. V. 90. P. 629-643.

123. Barley P. C., Lind E. A. Procedural justice and participation in task selection: the role of control in mediating justice judgments // Journal of Personality and Social Psychology. 1987. V. 52. P. 1148-1160.

124. Barnett M.A., Quackenbush S.W., Sinisi C.S. The role of critical experiences in moral development: implications for justice and care orientations // Basic and Social Psychology. 1995. V. 77. P. 137-152.

125. Barreto M., Ellemers N. The impact of respect versus neglect of self-identities on identification and group loyally // Personality and Social Psychology Bulletin. 2002. V. 28. P. 629-639.

126. Barreto M., Ellemers N. The effects of being categorised: the interplay between internal and external social identities // European Review of Social Psychology. 2003. V. 24. P. 139-170.

127. Barrett-Howard E., Tyler T. R. Procedural justice as a criterion in allocation decisions // Journal of Personality and Social Psychology. 1986. V. 50. P. 296-304.

128. Barry H., Tyler T.R. Rewarding the fair and repairing the unfair: both group procedural justice and injustice may motivate group-serving behavior // Research on Managing Groups and Teams. 2010. V. 13. P.63-94.

129. Barry H., Tyler T.R. The other side of injustice. When unfair procedures increase group-serving behavior // Psychological Science. 2009. V. 20. P.1026-1032.

130. Barsky A., Kaplan S. A. If you feel bad, it's unfair: a quantitative synthesis of affect and organizational justice perceptions // Journal of Applied Psychology. 2007. V. 92. P. 286-295.

131. Bartol K. M., Durham C. C., Poon J. M. L. Influence of performance evaluation rating segmentation on motivation and fairness perceptions // Journal of Applied Psychology. 2001. V. 86. P. 1106-1119.

132. Batson C D., Kennedy C.L., Nord L.-A., Stocks E.L., Fleming D.A., Marzette C. M., Lishner D. A., Hayes R. E., Kolchinsky L. M., Zerger T. Anger at unfairness: is it moral outrage? // European Journal of Social Psychology. 2007. V. 37. P. 1272-1285.

133. Batson C.D., Klein T.R., Highberger L., Shaw L.L. Immorality from empathy-induced altruism: when compassion and justice conflict // Journal of Personality and Social Psychology. 1995. V. 68. P. 1042-1054.

134. Bauer T.N., Maertz C.P., Dolen M.R., Campion M.A. Longitudinal assessment of applicant reactions to employment testing and test outcome feedback // Journal of Applied Psychology. 1998. V. 83. P. 892- 903.

135. Bauman C. W., Skitka L. J. Moral disagreement and procedural justice: moral mandates as constraints to voice effects // Australian Journal of Psychology. 2009. V. 61. P. 40^19.

136. Baumert A., Schmitt M. Justice-sensitive interpretations of ambiguous situations // Australian Journal of Psychology. 2009. V. 61. P. 612.

137. Beaton A. M, Tougas F. Reactions to affirmative action: group membership and social justice // Social Justice Research. 2001. V. 14. P. 6178.

138. Beauvois J.-L., Joule R.-V. A radical point of view on dissonance theory 11 Cognitive dissonance: Progress on a pivotal theory in social psychology / Ed. by E. Harmon-Jones and J. Mills. Washington, 1999.

139. Becker J.C., Wagner U. Doing gender differently. The interplay of strength of gender identification and content of gender identity in predicting women's endorsement of sexist beliefs // European Journal of Social Psychology. 2009. V. 39. P. 487-508.

140. Bell B. S., Ryan A. M., Wiechmann D. Justice expectations and applicant perceptions // International Journal of Selection and Assessment. 2004. V. 12. P. 24-38.

141. Bell B.S., Wiechmann D., Ryan A.M. Consequences of organizational justice expectations in a selection system // Journal of Applied Psychology. 2006. V. 91. P. 455-466.

142. Ben-Ari R., Tsur Y., Har-Even D. Procedural justice, stress appraisal, and athletes' attitudes // International Journal of Stress Management. 2006. V. 13. P. 23-44.

143. Berman S.L., Wittig M.A. An intergroup theories approach to direct political action among African Americans // Group Processes & Intergroup Relations. 2004. V. 7. P. 19-34.

144. BersoffD. M., Miller J. G. Culture, context, and the development of moral accountability judgments // Developmental Psychology. 1993. V. 29. P. 664-676.

145. Besley J.C., McComas K.A. Framing justice: using the concept of procedural justice to advance political communication research // Communication Theory. 2005. V. 15. P. 414^36.

146. Bies R. J. The predicament of injustice: the management of moral outrage // Research in organizational behavior / Ed. by L. L. Cummings, B. M. Shaw. L., 1987. V. 9.

147. Bies R.J., Moag J.F. Interactional justice: Communication criteria of fairness // Research on Negotiations in Organizations / Lewicki, R. J. Sheppard, B. H., and Bazerman M. H. (Eds.), Greenwich, CT: JAI Press, 1986.

148. Bjorklund F. Differences in the justification of choices in moral dilemmas: effects of gender, time pressure and dilemma seriousness // Scandinavian Journal of Psychology. 2003. V. 44. P. 459^66.

149. Blader S. L., Tyler T. R. A four-component model of procedural justice: defining the meaning of a "fair" process // Personality and Social Psychology Bulletin. 2003. V. 29. P. 747-758.

150. Blader S.L., Tyler T.R. Testing and extending the group engagement model: linkages between social identity, procedural justice, economic outcomes, and extrarole behavior // Journal of Applied Psychology. 2009. V. 94. P. 445^64.

151. Blader S.L., Wiesenfeld B.M., Rothmanand N.B., Wheeler-Smith S.L. Social emotions and justice: how the emotional fabric of groups determines justice enactment and reactions // Research on Managing Groups and Teams. 2010. V. 13. P.29-62.

152. Bliuc A.-M., McGarty C., Reynolds K., Amuntele D. Opinion-based group membership as a predictor of commitment to political action // European Journal of Social Psychology. 2007. V. 37. P. 19-32.

153. Bobocel D. R., Son Hing L. S., Davey L. M., Stanley D. J., Zanna M. P. Justice-based opposition to social policies: is it genuine? // Journal of Personality and Social Psychology. 1998. V. 75. P. 653-669.

154. Boezeman E. J., Ellemers N. Volunteering for charity: pride, respect, and the commitment of volunteers // Journal of Applied Psychology. 2007. V. 92. P. 771-785.

155. Bordel S., Guingouain G., Somat A. Objective and subjective responsibility in a judicial context // Swiss Journal of Psychology. 2006. V. 65. P. 227-235.

156. Bourhis R. Y., Leyens J. P. Stereotypes, discrimination et relations intergroupes. Mardaga: Liege, 1994.

157. Brebels L., De Cremer D., Sedikides C. Retaliation as a response to procedural unfairness: a self-regulatory approach // Journal of Personality and Social Psychology. 2008. V. 95. P. 1511-1525.

158. Brewer M. B., Silver M. D. Group distinctiveness, social identification, and collective mobilization // Self, identity and social movements / Ed. by S. Stryker, T.J. Owens, R.W. White. Minneapolis, London, 2000.

159. Brockner J., Wiesenfeld B.M. An integrative framework for explaining reactions to decisions: interactive effects of outcomes and procedures//Psychological Bulletin. 1996. V. 120. P. 189-208.

160. Brown R., Mar as P., Masser B., Vivian J., Hew stone M. Life on the ocean wave: testing some intergroup hypotheses in a naturalistic setting // Group Processes & Intergroup Relations. 2001. V. 4. P. 81-97.

161. Brown R. P., Wohl M. J. A., Exline J. J. Taking up offenses: secondhand forgiveness and group identification // Personality and Social Psychology Bulletin. 2008. V. 34. P. 1406-1419.

162. Burr is C. T., Harmon-Jones E., Tarpley W. R. By faith alone: religious agitation and cognitive dissonance // Basic and Applied Social Psychology. 1997. V. 19. P. 17-31.

163. Buttigieg D. M., Deery S. J., Iverson R. D. An event history analysis of union joining and leaving // Journal of Applied Psychology. 2007. V. 92. P. 829-839.

164. Calhoun L. G., Cann A., Tedeschi R. G., McMillan J. Traumatic events and generational differences in assumptions about a just world // The Journal of Social Psychology. 1998. V. 138. P. 789-791.

165. Callan M.J., Ellard J.H., Nicol J.E. The belief in a just world and immanent justice reasoning in adults // Personality and Social Psychology Bulletin. 2006. V. 32. P. 1646-1658.

166. Callan M. J., Powell N. G., Ellard J. H. The consequences of victim physical attractiveness on reactions to injustice: the role of observers' belief in a just world // Social Justice Research. 2007. V. 20. P. 433-456.

167. Carson A. S., Banuazizi A. "That's Not Fair". Similarities and differences in distributive justice reasoning between American and Filipino children // Journal of Cross-Cultural Psychology. 2008. V. 39. P. 493-514.

168. Caruso E. M. When the future feels worse than the past: a temporal inconsistency in moral judgment // Journal of Experimental Psychology: General. 2010. V. 139. P. 610-624.

169. Cascardi M., Poythress N. G., Hall A. Procedural justice in the context of civil commitment: an analogue study // Behavioral Sciences and the Law. 2000. V. 18. P. 731-740.

170. Castano E., Dechesne M. On defeating death: group reification and social identification as immortality strategies // European Review of Social Psychology. 2005. V. 16. P. 221-255.

171. Castano E., Giner-Sorolla R. Not quite human: infrahumanization in response to collective responsibility for intergroup killing // Journal of Personality and Social Psychology. 2006. V. 90. P. 804-818.

172. Chan D. Interactive effects of situational judgment effectiveness and proactive personality on work perceptions and work outcomes // Journal of Applied Psychology. 2006. V. 91. P. 475-481.

173. Chansler P. A., Swamidass P. M., Cammann C. Self-managing work teams. An empirical study of group cohesiveness in "natural work groups" at a Harley-Davidson Motor Company plant // Small Group Research. 2003. V. 34. P. 101-120.

174. Chen Z., Zhang X., Leung K., Zhou F. Exploring the interactive effect of time control and justice perception on job attitudes // The Journal of Social Psychology. 2010. V. 150. P. 181-197.

175. Chiu C.-Y. Distributive justice among Hong Kong Chinese college students // The Journal of Social Psychology. 1990. V. 130. P. 649-656.

176. Chiu C.-Y. Hierarchical social relations and justice judgement among Hong-Kong Chinese college students // The Journal of Social Psychology. 1991a. V. 131. P. 885-887.

177. Chiu C.-Y. Responses to injustice by Hong Kong Chinese college students // The Journal of Social Psychology. 19916. V. 131. P. 205-211.

178. Chiu C.-Y. Responses to injustice in popular Chinese sayings ang among Hong Kong Chinese students // The Journal of Social Psychology. 1991b. V. 131. P. 655-665.

179. Chiu C.-Y. Role expectation as the principal criterion in justice judgment among Hong Kong Chinese students // The Journal of Psychology. 1991r. V. 125. P. 557-565.

180. Choi J. Event justice perceptions and employees' reactions: perceptions of social entity justice as a moderator // Journal of Applied Psychology. 2008. V. 93. P. 513-528.

181. Cialdini R. B., Kenrick D. T., Hoering J. H. Victim derogation in the Lerner paradigm: just world or just justification? // Journal of Personality and Social Psychology. 1976. V. 33. P. 719-724.

182. Cinnerella M. Manipulating stereotype rating tasks: understanding questionnaire context effects on measures of attitudes, social identity and stereotypes // Journal of Community & Applied Social Psychology. 1998. V. 8. P. 345-362.

183. Cislak A., Wojciszke B. Agency and communion are inferred from actions serving interests of self or others // European Journal of Social Psychology. 2008. V. 38. P. 1103-1110.

184. Clayton S. Attending to identities: ideology, group memberships, and perceptions of justice', Advances in Group Processes. 2008. V. 25. P.241-266.

185. Clayton S., Opotow S. Justice and identity: changing perspectives on what is fair // Personality and Social Psychology Review. 2003. V. 7. P. 298-310.

186. Cohen-Charash Y., Mueller J. S. Does perceived unfairness exacerbate or mitigate interpersonal counter-productive work behaviors related to envy? // Journal of Applied Psychology. 2007. V. 92. P. 666- 680.

187. Cole N.D., Latham G.P. Effects of training in procedural justice on perceptions of disciplinary fairness by unionized employees and disciplinary subject matter experts // Journal of Applied Psychology. 1997. V. 82. P. 699705.

188. Colquitt J.A. Does the justice of the one interact with the justice of the many? Reactions to procedural justice in teams // Journal of Applied Psychology. 2004. V. 89. P. 633-646.

189. Colquitt J. A. On the dimensionality of organizational justice: a construct validation of a measure // Journal of Applied Psychology. 2001. V. 86. P. 386-400.

190. Colquitt J. A., Conlon D. E„ Wesson M. J., Porter C. O. L. H., Ng K. Y. Justice at the Millennium: a meta-analytic review of 25 years of organizational justice research // Journal of Applied Psychology. 2001. V. 86. P. 425-445.

191. Conlon D. E., Lind E. A., Lissak R. I. Nonlinear and nonmonotonic effects of outcome on procedural and distributive fairness judgments. Unpublished manuscript, University of Illinois, 1987.

192. Connors J., Heaven P. C. L. Authoritarianism and just world beliefs //Journal of Social Psychology. 1987. V. 127. P. 345-346.

193. Cropanzano R., Folger R. Referent cognitions and task decision autonomy: beyond equity theory // Journal of Applied Psychology. 1989. V. 74. P. 293-299.

194. Cropanzano R., Li A., Benson III L. Peer justice and teamwork process // Group & Organization Management. 2011. V. 36. P.567-596.

195. Cropanzano R., Li A., James K. Intraunit justice and interunit justice and the people who experience them. Research in Multi-Level Issues. 2008. V. 6. P.415-437.

196. Cropanzano R., Rupp R.D., Möhler C.J., Schminke M. Three roads to organizational justice // Research in Personnel and Human Resources Management. 2001. V. 20. P. 1-113.

197. Cropanzano R., Slaughter J. E., Bachiochi P. D. Organizational justice and Black applicants' reactions to affirmative action // Journal of Applied Psychology. 2005. V. 90 P. 1168-1184.

198. Dalbert C., Filke E. Belief in a personal just world, justice judgment, and their functions for prisoners // Criminal Justice and Behavior. 2007. V. 34. P. 1516-1527.

199. Dalbert C., Montada L., Schmitt M. Glaube an eine gerechte Welt als Motiv: Validierungskorrelate zweier Skalen // Psychologische Beitrage. 1987. V. 29. P. 596-615.

200. Davey A., Fincham F. D., Beach S. R. H., Brody G. H. Attributions in marriage: examining the entailment model in dyadic context // Journal of Family Psychology. 2001. V. 15. P. 721-734.

201. De Bruin E. N. M., Van Lange P. A. M. Impression formation and cooperative behavior // European Journal of Social Psychology. 1999. V. 29. P. 305-328.

202. De Cremer D. Noneconomic motives predicting cooperation in public good dilemmas: the effect of received respect on contributions // Social Justice Research. 2003. V. 16(4). P.367-377.

203. De Cremer D. The influence of accuracy as a function of leader's bias: the role of trustworthiness in the psychology of procedural justice // Personality and Social Psychology Bulletin. 2004. V. 30. P. 293-304.

204. De Cremer D. Unfair treatment and revenge taking: the roles of collective identification and feelings of disappointment // Group Dynamics: Theory, Research, and Practice. 2006. V. 10. P. 220-232.

205. De Cremer D. Why inconsistent leadership is regarded as procedurally unfair: the importance of social self-esteem concerns // European Journal of Social Psychology. 2003. V. 33. P. 535-550.

206. De Cremer D., Blader S. L. Why do people care about procedural fairness? The importance of belongingness in responding and attending to procedures // European Journal of Social Psychology. 2006. V. 36. P. 211228.

207. De Cremer D., Cornells L., Van Hiel A. To whom does voice in groups matter? Effects of voice on affect and procedural fairness judgments as a function of social dominance orientation // The Journal of Social Psychology. 2008. V. 148. P. 61-76.

208. De Cremer D., Den Ouden N. "When passion breeds justice": procedural fairness effects as a function of authority's passion // European Journal of Social Psychology. 2009. V. 39. P. 384^00.

209. De Cremer D., Ruiter R. A. C. Emotional reactions toward procedural fairness as a function of negative information // The Journal of Social Psychology. 2003. V. 143. P. 793-795.

210. De Cremer D., Tyler T. R. The effects of trust in authority and procedural fairness on cooperation // Journal of Applied Psychology. 2007. V. 92. P. 639-649.

211. De Cremer D., Van Hie A. Effects of another persons fair treatment on one's own emotions and behaviors: the moderating role of how much the other cares for you // Organizational Behavior and Human Decision Processes. 2006. V. 100. P.231-249.

212. De Cremer D., van Knippenberg B., van Knippenberg D., Stinglhamber F. Rewarding leadership and fair procedures as determinants of self-esteem // Journal of Applied Psychology. 2005. V. 90. P. 3-12.

213. De Cremer D., van Knippenberg D., van Dijke M., Bos A. E. R. How self-relevant is fair treatment? Social self-esteem moderates interactional justice effects // Social Justice Research. 2004. V. 17. P. 407419.

214. De Cremer D., Van Vugt M. Social identification effects in social dilemmas: a trans formation of motives // European Journal of Social Psychology. 1999. V. 29. P. 871-893.

215. De Dreu C. K W., Nauta A. Self-interest and other-orientation in organizational behavior: implications for job performance, prosocial behavior, and personal initiative // Journal of Applied Psychology. 2009. V. 94. P. 913-926.

216. De Weerd M., Klandermans B. Group identification and political protest: farmers' protest in the Netherlands // European Journal of Social Psychology. 1999. V. 29. P. 1073-1098.

217. Derryberry W.P., Thoma S.J. Functional differences: comparing moral judgement developmental phases of consolidation and transition // Journal of Moral Education. 2005. V. 34. P. 89-106.

218. Dietrich D. M., Berkowitz L. Alleviation of dissonance by engaging in prosocial behavior or receiving ego-enhancing feedback // Journal of Social Behavior and Personality. 1997. V. 12. P. 557-566.

219. Dietz-Uhler B. Defensive reactions to group-relevant information // Group Processes & Intergroup Relations. 1999. V. 2. P. 17-29.

220. Douthitt E.A., Aiello J.R. The role of participation and control in the effects of computer monitoring on fairness perceptions, task satisfaction, and performance // Journal of Applied Psychology. 2001. V. 86. P. 867-874.

221. Drew N. M., Bishop B. J., Syme G. Justice and local community change: towards a substantive theory of justice // Journal of Community Psychology. 2002. V. 30. P. 623-634.

222. Drury J., Reicher S. The intergroup dynamics of collective empowerment: substantiating the social identity model of crowd behavior // Group Processes and Intergroup Relations. 1999. V. 2. P. 381^02.

223. Duckitt J., Wagner C., du Plessis I., Birum I. The psychological bases of ideology and prejudice: testing a dual process model // Journal of Personality and Social Psychology. 2002. V. 83. P.75-93.

224. Elkins T. J., Phillips J. S. Evaluating sex discrimination claims: the mediating role of attributions // Journal of Applied Psychology. 1999. V. 84. P. 186-199.

225. Elliott G. C., Meeker B. F. Achieving fairness in the face of competing concerns: the different effects of individual and group characteristics // Journal of Personality and Social Psychology. 1986. V. 50. P. 754-760.

226. Elovainio M., Kivimaki M., Helkama K Organizational justice evaluations, job control, and occupational strain // Journal of Applied Psychology. 2001. V. 86. P. 418-424.

227. Elovainio M., Kivimaki M, Vahtera J., Keltikangas-Jarvinen L., Virtanen M. Sleeping problems and health behaviors as mediators between organizational justice and health // Health Psychology. 2003. V. 22. P. 287293.

228. Esses V. M., Dovidio J. F. The role of emotions in determining willingness to engage in intergroup contact // Personality and Social Psychology Bulletin. 2002. V. 28. P. 1202-1214.

229. Faddegon K., Scheepers D., Ellemers N. If we have the will, there will be a way: Regulatory focus as a group identity // European Journal of Social Psychology. 2008. V. 38. P. 880-895.

230. Farwell L., Weiner B. Self-perception of fairness in individual and group context 11 Personality and Social Psychology Bulletin. 1996. V. 22. P. 867-881.

231. Feather N. T. Values and value dilemmas in relation to judgments concerning outcomes of an industrial conflict // Personality and Social Psychology Bulletin. 2002. V. 28. P. 446^59.

232. Federico C.M., Hunt C.V., Ergun D. Political expertise, social worldviews, and ideology: translating "competitive jungles" and "dangerous worlds" into ideological reality // Social Justice Research. 2009. V. 22. P.259-279.

233. Finkel N. J. But it's not fair! Commonsense notions of unfairness // Psychology, Public Policy, and Law. 2000. V. 6. P. 898-952.

234. Fischer A.R., Holz K.B. Perceived discrimination and women's psychological distress: the roles of collective and personal self-esteem // Journal of Counseling Psychology. 2007. V. 54. P. 154-164.

235. Fischer P., Jonas E., Frey D., Schulz-Hardt S. Selective exposure to information: the impact of information limits // European Journal of Social Psychology. 2005. V. 35. P. 469^192.

236. Fischer R., Smith P. B. Reward allocation and culture. A metaanalysis // Journal of Cross-Cultural Psychology. 2003. V. 34. P. 251-268.

237. Fischer R., Smith P. B. Values and organizational justice. Performance- and seniority-based allocation criteria in the United Kingdom and Germany // Journal of Cross-Cultural Psychology. 2004. V. 35. P. 669688.

238. Flynn F. J., Brockner J. It's different to give than to receive: predictors of givers' and receivers' reactions to favor exchange // Journal of Applied Psychology. 2003. V. 88. P. 1034-1045.

239. Ford M.R., Lowery C.R. Gender differences in moral reasoning: a comparison of the use of justice and care orientations // Journal or Personality and Social Psychology. 1986. V. 50. P. 777-783.

240. Forrest K. D. Voiceless: the effects on unfair procedures on recipients and observers in small groups // Current Research in Social Psychology. 2002. V. 8. P. 62-83.

241. Frey R. A., Powell L. A. Beyond left-right ideology in the study of justice perception. Interdependent and independent distributive worldviews in Jamaica and New Zealand // Journal of Cross-Cultural Psychology. 2005. V. 36. P. 117-146.

242. Fuller J. B. Jr, Hester K. A closer look at the relationship between justice perceptions and union participation // Journal of Applied Psychology. 2001. V. 86. P. 1096-1105.

243. Fuller J.B., Marler L., Hester K., Frey L., Relyea C. Construed external image and organizational identification: a test of the moderatinginfluence of need for self-es teem // The Journal of Social Psychology. 2006. V. 146. P.701-716.

244. Furnham A. Just world beliefs in twelve societies // The Journal of Social Psychology. 1993. V. 133. P. 317-329.

245. Gamliel E., Peer E. Positive versus negative framing affects justice judgments // Social Justice Research. 2006. V. 19. P. 307-322.

246. Garcia D. M., Reser A. H., Amo R. B., Redersdorff S., Branscombe N. R. Perceivers' responses to in-group and out-group members who blame a negative outcome on discrimination // Personality and Social Psychology Bulletin. 2005. V. 31. P. 769-780.

247. Garstka T. A., Schmitt M. T., Branscombe N. R., Hummert M. L. How young and older adults differ in their responses to perceived age discrimination // Psychology and Aging. 2004. V. 19. P. 326-335.

248. Gibson J. L. Truth, justice, and reconciliation: judging the fairness of amnesty in South Africa // American Journal of Political Science. 2002. V. 46. P. 540-556.

249. Giguère B., Lalonde R. N. The effects of social identification on individual effort under conditions of identity threat and regulatory depletion // Group Processes & Intergroup Relations. 2009. V. 12. P. 195-208.

250. Gilligan C. In a different voice: psychological theory and women's development. Cambridge, 1982.

251. Ginis K.A.M., Leary M.R. Single, physically active, female: the effects of information about exercise participation and body weight on perceptions of young women // Social Behavior and Personality. 2006. V. 34. P. 979-990.

252. Glennon F., Joseph S., Hunter J. A. Just world beliefs in unjust societies: Northern Ireland // The Journal of Social Psychology. 1993. V. 133. P. 591-592.

253. Golberg J. H., Lerner J. S., Tetlock P. E. Rage and reason: the psychology of the intuitive prosecutor // European Journal of Social Psychology. 1999. V. 29. P. 781-795.

254. Gollwitzer M., Schmitt M., Schalke R., Maes J., Baer A. Asymmetrical effects of justice sensitivity perspectives on prosocial and antisocial behavior // Social Justice Research. 2005. V. 18. P. 183-201.

255. Gonsalkorale K., Williams K.D. The KKK won't let me play: ostracism even by a despised outgroup hurts // European Journal of Social Psychology. 2007. V. 37. P. 1176-1186.

256. Gordijn E. H., Yzerbyt V., Wigboldus D., Dumont M. Emotional reactions to harmful intergroup behavior // European Journal of Social Psychology. 2006. V. 36. P. 15-30.

257. Gouveia-Pereira M., Vala J., Palmonari A., Rubini M. School experience, relational justice and legitimation of institutional // European Journal of Psychology of Education. 2003. V. 18. P. 309-328.

258. Greenberg J. Losing sleep over organizational injustice: attenuating insomniac reactions to underpayment inequity with supervisory training in interactional justice // Journal of Applied Psychology. 2006. V. 91. P. 58-69.

259. Greenberg J. Reactions to procedural injustice in payment distributions: do the means justify the ends? // Journal of Applied Psychology. 1987. V. 72. P. 55-61.

260. Gromet D. M., Darley J. M. Retributive and restorative justice: importance of crime severity and shared identity in people's justice responses // Australian Journal of Psychology. 2009. V. 61. P. 50-57.

261. Grover S. L. Predicting the perceived fairness of parental leave policies//Journal of Applied Psychology. 1991. V. 76. P. 247-255.

262. Gruman J. C., Sloan R. P. Disease as justice: perceptions of the victims of physical illness // Basic and Applied Social Psychology. 1983. V. 4. P. 39-46.

263. Hack A., Lammers F. Gender as a moderator of the fair process effect // Social Psychology. 2009. V. 40. P. 202-211.

264. Hafer C. L. Investment in long-term goals and commitment to just means drive the need to believe in a just world // Personality and Social Psychology Bulletin. 2000. V. 26. P. 1059-1073.

265. Ham J., Van den Bos K. On justice knowledge activation: evidence for spontaneous activation of social justice inferences // Social Justice Research. 2011. V. 24. P. 43-65.

266. Ham J., Van den Bos K., Van Doom E. A. Lady justice thinks unconsciously: unconscious thought can lead to more accurate justice judgments // Social Cognition. 2009. V. 27. P. 509-521.

267. Harmon-Jones E., Harmon-Jones G. Testing the action-based model of cognitive dissonance: the effect of action orientation on post-decisional attitudes // Personality and Social Psychology Bulletin. 2002. V. 28. P. 711-723.

268. Haslam N., Loughnan S., Kashima Y, Bain P. Attributing and denying humanness to others // European Review of Social Psychology. 2008. V.19. P. 55-85.

269. Hassandra M., Goudas M., Hatzigeorgiadis A., Theodorakis Y. A fair play intervention program in school Olympic education // European Journal of Psychology of Education. 2007. V.22. P. 99-114.

270. Hatfield E., Rapson R. L., Aumer-Ryan K. Social justice in love relationships: recent developments // Social Justice Research. 2008. V.21. P. 413-431.

271. Hegtvedt K. A., Johnson C., Ganem N. M., Waldron K. W., Brody L. M. When will the unaffected seek justice for others? Perceptions of and responses to another's injustice // Australian Journal of Psychology. 2009. V. 61. P. 22-31.

272. Hertel G., Aarts H., Zeelenberg M. What do you think is "fair"? Effects of ingroup norms and outcome control of fairness judgement // European Journal of Social Psychology. 2002. V. 32. P. 327-341.

273. Heslin P.A., Walle D. V. Performance appraisal procedural justice: the role of a manager's implicit person theory // Journal of Management. 2011. V. 37. P.1694-1718.

274. Heuer L., Blumenthal E., Douglas A., Weinblatt T. A deservingness approach to respect as a relationally based fairness judgment // Personality and Social Psychology Bulletin. 1999. V. 25. P. 1279-1292.

275. Heuer L., Penrod S., Hafer C.L., Cohn D. The role of resource and relational concerns for procedural justice // Personality and Social Psychology Bulletin. 2002. V. 28. P. 1468-1482.

276. Hogg M.A., Smith JR. Attitudes in social context: a social identity perspective // European Review of Social Psychology. 2007. V. 18. P. 89131.

277. Hopkins N., Reicher S., Harrison K., Cassidy C., Bull R., Levine M. Helping to improve the group stereotype: on the strategic dimension of prosocial behavior // Personality and Social Psychology Bulletin. 2007. V. 33. P. 776-788.

278. Humphrey S. E., Ellis A. P. J., Conlon D. E., Tins ley C. H. Understanding customer reactions to brokered ultimatums: applying negotiation and justice theory // Journal of Applied Psychology. 2004. V. 89. P. 466^182.

279. Hunt J. M., Kernan J. B. Consumer reaction to inequitable exchange: the role of causal inferences // The Journal of Social Psychology. 1991. V. 131. P. 688-696.

280. Ijzerman H., Prooijen J.-W. Just world and the emotional defense of self// Social Psychology. 2008. V. 39. P. 117-120.

281. Irving P. G., Coleman D. F., Bobocel D. R. The moderating effect of negative affectivity in the procedural justice-job satisfaction relation // Canadian Journal of Behavioural Science. 2005. V. 37. P. 20-32.

282. Iyer A., Leach C. W. Emotion and inter-group relations // European Review of Social Psychology. 2008. V. 19. P. 86-125.

283. Izzett R. R. Equity theory, discretionary sentencing and attitudes toward the legal system // The Journal of Social Psychology. 1981. V. 115. P. 207-217.

284. Jackson J. W. How variations in social structure affect different types in intergroup bias and different dimensions of social identity in a multi-intergroup setting // Group Processes and Intergroup Relations. 1999. V. 2. P. 145-173.

285. Jackson L. A., Messe L. A., Hunter J. E. Gender role and distributive justice behavior // Basic and Applied Social Psychology. 1985. V. 6. P. 329-343.

286. Jackson S., Fondacaro M. Procedural justice in resolving family conflict: implications for youth violence prevention // Law & Policy. 1999. V. 21. P. 101-127.

287. Jaffee S., Hyde J. S. Gender differences in moral orientation: a meta-analysis 11 Psychological Bulletin. 2000. V. 126. P. 703-726.

288. Jasinskaja-Lahni I., Liebkind K., Jaakkola M., Reuter A. Perceived discrimination, social support networks, and psychological well-being among three immigrant groups // Journal of Cross-Cultural Psychology. 2006. V. 37. P. 293-311.

289. Jasinskaja-Lahni /., Liebkind K., Perhoniemi R. Perceived discrimination and well-being: a victim study of different immigrant groups // Journal of Community & Applied Social Psychology. 2006. V. 16. P. 267284.

290. Jasso G., Resh N. Exploring the sense of justice about grades // European Sociological Review. 2002. V. 18. P. 333-351.

291. Jetten J., Branscombe N. R., Schmitt M. T., Spears R. Rebels with a cause: group identification as a response to perceived discrimination from the mainstream // Personality and Social Psychology Bulletin. 2001. V. 27. P. 1204-1213.

292. Jetten J., Postmes T., McAuliffe B.J. We're all individuals: group norms of individualism and collectivism, levels of identification and identity threat // European Journal of Social Psychology. 2002. V. 32. P. 189-207.

293. Johnson R. E., Steinman L. Use of implicit measures for organizational research: an empirical example // Canadian Journal of Behavioural Science. 2009. V. 41. P. 202-212.

294. Jonas E., Graupmann V., Frey D. The influence of mood on the search for supporting versus conflicting information: dissonance reduction as a means of mood regulation? // Personality and Social Psychology Bulletin. 2006. V. 32. P. 3-15.

295. Jones D. A., Skarlicki D. P. The effects of overhearing peers discuss an authority's fairness reputation on reactions to subsequent treatment // Journal of Applied Psychology. 2005. V. 90 P. 363-372.

296. Joule R.-V., Azdia T. Cognitive dissonance, double forced compliance, and commitment // European Journal of Social Psychology.2003. V. 33. P. 565-571.

297. Judge T. A., Colquitt J. A. Organizational justice and stress: the mediating role of work family conflict // Journal of Applied Psychology.2004. V. 89. P. 395-404.

298. Judge T. A., Scott B. A., Hies R. Hostility, job attitudes, and workplace deviance: test of a multilevel model // Journal of Applied Psychology. 2006. V. 91. P. 126-138.

299. Kaiser C.R., Miller C.T. Reacting to impending discrimination: compensation for prejudice and attributions to discrimination // Personality and Social Psychology Bulletin. 2001. V. 27. P. 1357-1367.

300. Kamdar D., McAllister D.J., Turban D.B. "All in a day's work": how follower individual differences and justice perceptions predict OCB role definitions and behavior // Journal of Applied Psychology. 2006. V. 91. P. 841-855.

301. Kayser E., Lamm H. Causal explanation of performance differences and allocations among friends // The Journal of Social Psychology. 1981. V. 115. P. 73-81.

302. Keltner D., Ellsworth P., Edwards K Beyond simple pessimism: effects of sadness and anger on social perception // Journal of Personality and Social Psychology. 1993. V. 64. P. 740-752.

303. Kennedy F.A., Kohlmeyer III J.M., Parker R.J. The roles of organizational justice and trust in a gain-sharing control system // Advances in Accounting Behavioral Research. 2009. V. 12. P. 1-23.

304. Kershaw T. S., Alexander S. Procedural fairness, blame attributions, and presidential leadership // Social Justice Research. 2003. V. 16. P. 80-93.

305. Kirkman B. L., Shapiro D. L. Understanding why team members won't share. An examination of factors related to employee receptivity to team-based rewards // Small Group Research. 2000. V. 31. P. 175-209.

306. Klandermans B., De Weerd M. Group identification and political protest // Self, identity and social movements / Ed. by S. Stryker, T. J. Owens, R.W. White. Minneapolis, London: University of Minnesota Press, 2000.

307. Kleinke C. L., Meyer C. Evaluation of rape victim by men and women with high and law belief in a just world // Psychology of Women Quarterly. 1990. V. 14. P. 343-353.

308. Konovsky M. A., Cropanzano R. Perceived fairness of employee drug testing as a predictor of employee attitudes and job performance // Journal of Applied Psychology. 1991. V. 76. P. 698-707.

309. Krebs D. L., Denton K. Explanatory limitations of cognitive-developmental approaches to morality // Psychological Review. 2006. V. 113. P. 672-675.

310. Krings F., Facchin S. Organizational justice and men's likelihood to sexually harass: the moderating role of sexism and personality // Journal of Applied Psychology. 2009. V. 94. P. 501-510.

311. Kruglanski A. W., Thompson E. P. Persuasion by a single route: a view from the unimodel // Psychological Inquiry. 1999. V. 10. P. 83-109.

312. Lambert E. The impact of organizational justice on correctional staff//Journal of Criminal Justice. 2003. V. 31. P. 155-168.

313. Lamm H., Kayser E., Schanz V. An attributional analysis of interpersonal justice: ability and effort as inputs in the allocation of gain and loss // The Journal of Social Psychology. 1983. V. 119. P. 269-281.

314. Lang J., Bliese P. D., Lang J. W. B., Adler A. B. Work gets unfair for the depressed: cross-lagged relations between organizational justice perceptions and depressive symptoms // Journal of Applied Psychology. 2011. V. 96. P. 602-618.

315. LaTour S. Determinants of participant and observer satisfaction with adversary and inquisitorial modes of adjudication // Journal of Personality and Social Psychology. 1978. V. 36. P. 1531-1545.

316. Laurin K. Fitzsimons G. M., Kay A. C. Social disadvantage and the self-regulatory function of justice beliefs // Journal of Personality and Social Psychology. 2011. V. 100. P. 149-171.

317. Leach C. W., Iyer A., Pedersen A. Anger and guilt about ingroup advantage explain the willingness for political action // Personality and Social Psychology Bulletin. 2006. V. 32. P. 1232-1245.

318. Lee B. K Audience-oriented approach to crisis communication: a study of Hong Kong consumers' evaluation of an organizational crisis // Communication Research. 2004. V. 31. P. 600-618.

319. Lee J. S., Stolte J. F. Cultural and structural determinants of justice reactions in the economic domain // Social Behavior and Personality. 1994. V. 22. P. 319-328.

320. Lee K, Allen N. J. Organizational citizenship behavior and workplace deviance: the role of affect and cognitions // Journal of Applied Psychology. 2002. V. 87. P. 131-142.

321. Leliveld M.C., Van Dijk E., Van Beest I. Punishing and compensating others at your own expense: the role of empathic concern on reactions to distributive injustice // European Journal of Social Psychology. 2012. V. 42. P.135-140.

322. Lemerise E. A., Dodge K. A. The development of anger and hostile interactions // Handbook of emotions / Ed.by M. Lewis, J. M. Haviland. N.Y., 1993.

323. Leonardelli G. J., Tormala Z. L. The negative impact of perceiving discrimination on collective well-being: the mediating role of perceived ingroup status // European Journal of Social Psychology. 2003. V. 33. P. 507514.

324. Lerner J. S., Goldberg J., Tetlock P. Sober second thought: the effects of accountability, anger and authoritarianism on attributions of responsibility // Personality and Social Psychology Bulletin. 1998. V. 24. P. 563574.

325. Lerner M.J. The belief in adjust world: a fundamental delusion. N. Y., 1980.

326. Lerner M. J., Lerner S. C. The justice motive in social behavior. N. Y., 1981.

327. Lerner M. J., Miller D. T. Just world research and the attribution process: looking back and ahead // Psychological Bulletin. 1978. V. 85. P. 1030-1051.

328. Leung K., Chiu W.-H., Au Y.-F. Sympathy and support for industrial actions: a justice analysis // Journal of Applied Psychology. 1993. V. 78. P. 781-787.

329. Leung K., Tong K.-K., Ho S. S.-Y. Effects of interactional justice on egocentric bias in resource allocation decisions // Journal of Applied Psychology. 2004. V. 89. P. 405-415.

330. Leung K., Tong K.-K. M, Lind E. A. Real politic versus fair process: moderating effects of group identification on acceptance of political decisions // Journal of Personality and Social Psychology. 2007. V. 92. P. 476^89.

331. Leventhal G. S. The distribution of rewards and resources in groups and organizations // Advances in Experimental Social Psychology / Ed. by L. Berkowitz, T. Walster. N. Y., 1976.

332. Leventhal G. S., Lane D. W. Sex, age and equity behavior // Journal of Personality and Social Psychology. 1970. V. 15. P. 312-316.

333. Leventhal G. S., Michaels J. W. Locus of cause and equity motivation as a determinants of reward allocation // Journal of Personality and Social Psychology. 1971. V. 17. P. 229-235.

334. Levin S., Henry P. J., Pratto F., Sidanius J. Social dominance and social identity in Lebanon: implications for support of violence against the West // Group Processes & Intergroup Relations. 2003. V. 6. P. 353-368.

335. Levine M., Thompson K. Identity, place, and bystander intervention: social categories and helping after natural disasters // The Journal of Social Psychology. 2004. V. 144. P. 229-245.

336. Ley ens J.-P., Dardenne В., Yzerbyt V., Scaillet N., Snyder M. Confirmation and disconfirmation: their social advantages // European Review of Social Psychology. 1999. V. 10. P. 199-230.

337. Li A., Cropanzano R. Fairness at the group level: justice climate and intra-unit justice climate // Journal of Management. 2009. V. 35. P.564-599.

338. Li N., Liang J., Crant J. M. The role of proactive personality in job satisfaction and organizational citizenship behavior: a relational perspective // Journal of Applied Psychology. 2010. V. 95. P. 395-404.

339. Liao H. Do it right this time: the role of employee service recovery performance in customer-perceived justice and customer loyalty after service failures // Journal of Applied Psychology. 2007. V. 92. P. 475^89.

340. Liao W.-C., Tai W.-T. Organizational justice, motivation to learn and training outcomes // Social Behavior and Personality. 2006. V. 34. P. 545-556.

341. Licke B., Miller N., Stenstrom D. M., Denson T. F., Schmader T. Vicarious retribution: the role of collective blame in intergroup aggression // Personality and Social Psychology Review. 2006. V. 10. P. 372-390.

342. Liebig S. Lessons from philosophy? Interdisciplinary justice research and two classes of justice judgments // Social Justice Research. 2001. V. 14. P. 265-287.

343. Lind E.A., Earley P.C. Procedural justice and culture // International Journal of Psychology. 1992. V. 27. P. 227-242.

344. Lind E. A., Kanfer R., Earley P. C. Voice, control, and procedural justice: instrumental and noninstrumental concerns in fairness judgments // Journal of Personality and Social Psychology. 1990. V. 59. P. 952-959.

345. Lind E. A., Kurtz S., Musante L., Walker L., Thibaut J. W. Procedure and outcome effects on reactions to adjudicated resolution of conflicts of interests // Journal of Personality and Social Psychology. 1980. V. 39. P. 643-653.

346. Lind E. A., Lissak R. I. Apparent impropriety and procedural fairness judgments // Journal of Experimental Social Psychology. 1985. V. 21. P. 19-29.

347. Lind E.A., Tyler T.R. The social psychology of procedural justice. N. Y., 1988.

348. Lind E. A., Tyler T. R., Huo Y J. Procedural context and culture: variation in the antecedents of procedural justice judgments // Journal of Personality and Social Psychology. 1997. V. 73. P. 767-780.

349. Lipponen J., Olkkonen M.-E., Myyry L. Personal value orientation as a moderator in the relationships between perceived organizational justice and its hypothesized consequences // Social Justice Research. 2004. V. 17. P. 275-292.

350. Lipponen J., Wisse B., Perala J. Perceived justice and group identification. The moderating role of previous identification // Journal of Personnel Psychology. 2011. V. 10. P. 13-23.

351. Lively K.J., Powell B., Geist C., Steelman L.C. Inequity among intimates: applying equity theory to the family // Advances in Group Processes. 2008. V. 25. P.87-115.

352. Lizzio A., Wilson K., Hadaway V. University students' perceptions of a fair learning environment: a social justice perspective // Assessment & Evaluation in Higher Education. 2007. V. 32. P. 195-213.

353. Loi R., Yang J., Diefendorff J. M. Four-factor justice and daily job satisfaction: a multilevel investigation // Journal of Applied Psychology. 2009. V. 94. P. 770-781.

354. Loseman A., van den Bos K. A self-regulation hypothesis of coping with an unjust world: ego-depletion and self-affirmation as underlying aspects of blaming of innocent victims // Social Justice Research. 2012. V. 25. P.l-13.

355. Louis W.R., Duck J.M., Terry D.J., Schuller R.A., Lalonde R.N. Why do citizens want to keep refugees out? Threats, fairnees and hostile norms in the treatment of asylum seekers // European Journal of Social Psychology. 2007. V. 37. P. 53-73.

356. Lowe C., Medway C. A. Effects of valence, severity and relevance on responsibility and dispositional attributions // Journal of Personality. 1976. V. 44. P. 518-538.

357. Lowery B. S., Unzueta M. M., Goff P. A., Knowles E. D. Concern for the in-group and opposition to affirmative action // Journal of Personality and Social Psychology. 2006. V. 90. P. 961-974.

358. Lucas T., Zhdanova L., Alexander S. Procedural and distributive justice beliefs for self and others assessment of a four-factor individual differences model // Journal of Individual Differences. 2011. V. 32. P. 14-25.

359. Lucas T., Alexander S., Firestone I., Lebreton J. M. Just world beliefs, perceived stress, and health behavior: the impact of a procedurally just world // Psychology and Health. 2008. V. 23. P. 849-865.

360. Lucas T., Goold S. The malleability of belief in a just world: evidence from a health resource allocation exercise // Psychological Journal. 2008. V. 5. P. 92-104.

361. Lupfer M.B., Weeks K.P., Doan K.A., Houston D.A. Folk conceptions of fairness and unfairness // European Journal of Social Psychology. 2000. V. 30. P. 405^28.

362. Lussier Y., Sabourin S., Wright J. On causality, responsibility, and blame in marriage: validity of the entailment model // Journal of Family Psychology. 1993. V. 7. P. 322-332.

363. Machura S. Fairness, justice, and legitimacy: experiences of people's judges in South Russia // Law & Policy. 2003. V. 25. P. 123-150.

364. Maes J. Blaming the victim belief in control or belief in justice? // Social Justice Research. 1994. V. 7. P. 69-90.

365. Maes J., Kals E. Justice beliefs in school: distinguishing ultimate and immanent justice // Social Justice Research. 2002. V. 15. P. 227-244.

366. Maikovich A. K. A new understanding of terrorism using cognitive dissonance principles // Journal for the Theory of Social Behaviour. 2005. V. 35. P. 373-397.

367. Maio G. R., Thomas G. The epistemic teleologic model of deliberate self-persuasion // Personality and Social Psychology Review. 2007. V. 11. P. 46-67.

368. Major B., Kaiser C. R., O'Brien L. T., McCoy S. K. Perceived discrimination as worldview threat or worldview confirmation: implications for self-esteem // Journal of Personality and Social Psychology. 2007. V. 92. P. 1068-1086.

369. Major B., McCoy S.K, Kaiser C.R., Quintan W.J. Prejudice and self-esteem: A transactional model // European Review of Social Psychology. 2003. V. 24. P. 77-104.

370. Martin R., Epitropaki O. Role of organizational identification on implicit leadership theories (ILTs), transformational leadership and work attitudes // Group Processes & Intergroup Relations. 2001. V. 4. P. 247-262.

371. Masterson S. S. A trickle-down model of organizational justice: relating employees' and customers' perceptions of and reactions to fairness // Journal of Applied Psychology. 2001. V. 86. P. 594-604.

372. Matz D. С., Wood W. Cognitive dissonance in groups: the consequences of disagreement // Journal of Personality and Social Psychology. 2005. V. 88. P. 22-37.

373. Mazzocco P. J., Alicke M. D., Davis T. L. On the robustness of outcome bias: no constraint by prior culpability outcome bias // Basic and Applied Social Psychology. 2004. V. 26. P. 131-146.

374. Mayer D.M., Kuenzi M. Exploring the "black-box" of justice-climate: what mechanisms link justice climate and outcomes? // Research on Managing Groups and Teams. 2010. V. 13. P.331-346.

375. McCrea S. M. Counterfactual thinking following negative outcomes: evidence for group and self-protective biases // European Journal of Social Psychology. 2007. V. 37. P. 1256-1271.

376. McCutcheon L. E. Machiavellianism, belief in a just world and the tendency to worship celebrities // Current Research in Social Psychology 2003. V. 8. №9.

377. McFarlin D. В., Sweeney P. D. Does having a say matter only if you get your way? Instrumental and value-expressive effects of employee voice // Basic and Applied Social Psychology. 1996. V. 18. P. 289-303.

378. McGillicuddy-De Lisi A. V., Daly M., Neal A. Children's distributive justice judgments: aversive racism in Euro-American children? // Child Development. 2006. V. 77. P. 1063-1080.

379. McKimmie B.M., Terry D., Hogg M.A., Manstead A.S.R., Spears R., Doosje B. I'm a hypocrite, but so is everyone else: group support and the reduction of cognitive dissonance // Group Dynamics: Theory, Research and Practice. 2003. V. 7. P. 214-224.

380. Meeker B. F., Elliott G. C. Need, merit and reward expectations // Current Research in Social Psychology. 1998. V. 3. N 4.

381. Meierhans D., Rietmann B., Jonas K. Influence of fair and supportive leadership behavior on commitment and organizational citizenship behavior// Swiss Journal of Psychology. 2008. V. 67. P. 131-141.

382. Memon A., Holliday R., Hill C. Pre-event stereotypes and misinformation effects in young children // Memory. 2006. V. 14. P. 104114.

383. Mickelson K. D. Perceived stigma, social support, and depression // Personality and Social Psychology Bulletin. 2001. V. 27. P. 1046-1056.

384. Mikula G. On the experience of injustice 11 European Review of Social Psychology. 1993. V. 4. P. 223-244.

385. Mikula G., Freudenthaler H.H., Brennacher-Kroll S., Brunschko B. Division of labor in student households: gender inequality, perceived justice, and satisfaction // Basic and Applied Social Psychology. 1997. V. 19. P. 275289.

386. Mikula G., Petri B., Tanzer N. What people regard as unjust: types and structures of everyday experiences of injustice // European Journal of Social Psychology. 1990. V. 20. P. 133-149.

387. Miller J. G., Bersoff D. M. Culture and moral judgment: how are conflicts between justice and interpersonal responsibilities resolved? // Journal of Personality and Social Psychology. 1992. V. 62. P. 541-554.

388. Miller J. G., Bersoff D. M. The role of liking in perceptions of the moral responsibility to help: a cultural perspective // Journal of Experimental Social Psychology. 1998. V. 34. P. 443-469.

389. Miller J.G., Bersoff D.M., Harwood R.L. Perceptions of social responsibilities in India and the United States: Moral imperatives or personal decisions? // Journal of Personality and Social Psychology. 1990. V. 58. P. 33^47.

390. Miller M. L. Process and decision control in the work place: separate effects, independence from distributive justice, and tests of explanatory mechanisms // Basic and Applied Social Psychology. 1989. V. 10. P. 337-354.

391. Mills J. Improving the 1957 Version of Dissonance Theory Cognitive dissonance: progress on a pivotal theory in social psychology / Ed. by E. Harmon-Jones and J. Mills. Washington, 1999.

392. Mitchell G., Tetlock P. E., Mellers B. A., Ordonez L. D. Judgments of social justice: compromises between equality and efficiency // Journal of Personality and Social Psychology. 1993. V. 65. P. 629-639.

393. Mitchell G., Tetlock P. E., Newman D. G., Lerner J. S. Experiments behind the veil: structural influences on judgments of social justice // Political Psychology. 2003. V. 24. P. 519-547.

394. Mohr P. B., Luscri G. Social work orientation and just world beliefs // The Journal of Social Psychology. 1995. V. 135. P. 101-103.

395. Moliner C., Martynez-Tur V., Peiro J. M., Ramos J., Cropanzano R. Relationships between organizational justice and burnout at the work-unit level // International Journal of Stress Management. 2005. V. 12. P. 99-116.

396. Moon H., Kamdar D., Mayer D. M., Takeuchi R. Me or we? The role of personality and justice as other-centered antecedents to innovative citizenship behaviors within organizations // Journal of Applied Psychology. 2008. V. 93. P. 84-94.

397. Moorman R. H. Relationship between organizational justice and organizational citizenship behaviors: do fairness perceptions influenceemployee citizenship? // Journal of Applied Psychology. 1991. V. 76. P. 845855.

398. Moran G., Comfort J. C. Neither "tentative" nor "fragmentary": verdict preference of impaneled felony jurors as a function of attitude toward capital punishment // Journal of Applied Psychology. 1986. V. 71. P. 146155.

399. Moradi B., Hasan N. T. Arab American persons' reported experiences of discrimination and mental health: the mediating role of personal control // Journal of Counseling Psychology. 2004. V. 51. P. 418428.

400. Mullen E., Skitka L. J. Exploring the psychological underpinnings of the moral mandate effect: motivated reasoning, group differentiation, or anger? // Journal of Personality and Social Psychology. 2006. V. 90. P. 629643.

401. Muller P. A., Greifender R., Stahlberg D., Van Den Bos K., Bless H. Shaping cooperation behavior: the role of accessibility experiences and uncertainty // European Journal of Social Psychology. 2010. V. 40. P. 178187.

402. Mummendey A., Otten S. Positive — negative asymmetry in social discrimination // European Review of Social Psychology. 1998. V. 8.

403. Murphy K., Tyler T. Procedural justice and compliance behaviour: the mediating role of emotions // European Journal of Social Psychology. 2008. V. 38. P. 652-668.

404. Murphy S. M., Wayne S., Liden R. C., Erdogan B. Understanding social loafing: the role of justice perceptions and exchange relationships // Human Relations. 2003. V. 56. P. 61-84.

405. Murphy-Berman V, Berman J.J. Cross-cultural differences in perceptions of distributive justice. A comparison of Hong Kong and Indonesia // Journal of Cross-Cultural psychology. 2002. V. 33. P. 157-170.

406. Murphy-Berman V.A., Berman J.J. Perceptions of justice and attitudes towards people with AIDS: German-U. S. comparisons // Social Behavior and Personality. 1991. V. 79. P. 29-38.

407. Murray J.D., Spadafore J.A., Mcintosh W.D. Belief in a just world and social perception: evidence for automatic activation // The Journal of Social Psychology. 2005. V. 145. P. 35^7.

408. Musante L., Gilbert M. A., Thibaut J. The effects of control on perceived fairness of procedures and outcomes // Journal of Experimental Social Psychology. 1983. V. 19. P. 223-238.

409. Myyry L., Helkama K. Moral reasoning and the use of procedural justice rules in hypothetical and real-life dilemmas // Social Justice Research. 2002. V. 15. P. 373-391.

410. Nadler A., Halabi S. Intergroup helping as status relations: effects of status stability, identification, and type of help on receptivity to high-status group's help // Journal of Personality and Social Psychology. 2006. V. 91. P. 97-110.

411. Napier J. L., Tyler T. R. Does moral conviction really override concerns about procedural justice? A reexamination of the value protection model // Social Justice Research. 2008. V. 21. P. 509-528.

412. Naumann S.E., Bennett N. The effects of procedural justice climate on work group performance // Small Group Research. 2002. V. 33. P. 361— 377.

413. Ng S. H., Allen M. W. Perception of economic distributive justice: exploring leading theories // Social Behavior and Personality. 2005. V. 33. P. 435-454.

414. Ohbuchi K., Suzuki M., Hayashi Y. Conflict management and organizational attitudes among Japanese: individual and group goals and justice//Asian Journal of Social Psychology. 2001. V. 4. P. 93-101.

415. Ohnuma S., Hirose Y, Karasawa K., Yorifuji K., Sugiura J. Why do residents accept a demanding rule? Fairness and social benefit as determinants of approval of a recycling system // Japanese Psychological Research. 2005. V. 47. P. 1-11

416. Okimoto T. G. The moderating and mediating role of group identification in observers' reactions to intragroup disrespect // European Journal of Social Psychology. 2009. V. 39. P. 69-81.

417. Oldmeadow J., Fiske S. T. System-justifying ideologies moderate status = competence stereotypes: roles for belief in a just world and social dominance orientation // European Journal of Social Psychology. 2007. V. 37. P. 1135-1148.

418. Olsen-Fulero L., Fulero S.M. Commonsense rape judgments: an empathy complexity theory of rape juror // Psychology, Public Policy and Law. 1997. V. 3. P. 402-427.

419. Okimoto T.G., Wenzel M. The symbolic meaning of transgressions: towards a unifying framework of justice restoration // Advances in Group Processes. 2008. V. 25. P.291-326.

420. Okimoto T.G., Wenzel M., Platow M.J. Restorative justice: seeking a shared identity in dynamic intragroup contexts // Research on Managing Groups and Teams. 2010. V. 13. P.205-242.

421. Orpen C. The effects of organizational commitment on the relationship between procedural and distributive justice // The Journal of Social Psychology. 1994. V. 134. P. 135-136.

422. Otten S. "Me and us" or "us and them"? The self as a heuristic for defining minimal ingroups // European Review of Social Psychology. 2002. V. 13. P. 1-33.

423. Parker C. P., Baltes B. P., Christiansen N. D. Support for affirmative action, justice perceptions, and work attitudes: a study of gender and racial-ethnic group differences // Journal of Applied Psychology. 1997. V. 82. P. 376-389.

424. Peng Z, Zhou F. The moderating effect of supervisory conscientiousness on the relationship between employees' social cynicism and perceived interpersonal justice // Social Behavior and Personality. 2009. V. 37. P. 863-864.

425. Pepitone A., L 'Armand K. The justice and injustice of life events // European Journal of Social Psychology. 1996. V. 26. P. 581-597.

426. Pernice R., Brook J. Refugees and immigrants' mental health: association of demographic and post-immigration factors // The Journal of Social Psychology, 1996. V. 146. P. 511-519.

427. Perreault S., Bourhis R. Y. Ethnocentrism, social identification, and discrimination // Personality and Social Psychology Bulletin. 1999. V. 25. P. 92-103.

428. Peters S. L., van den Bos K. When fairness is especially important: reactions to being inequitably paid in communal relationships // Social Justice Research. 2008. V. 21. P. 86-105.

429. Peterson R. S. Can you have too much of a good thing? The limits of voice for improving satisfaction with leaders // Personality and Social Psychology Bulletin. 1999. V. 25. P. 313-324.

430. Pettigrew T. F., Meeriens R. W. Subtle and blatant prejudice in Western Europe // European Journal of Social Psychology. 1995. V. 25. P. 57-75.

431. Petzold P. Influence of profession on impression formation: polarization and contrast // European Journal of Social Psychology. 1986. V. 16. P. 279-303.

432. Phillips J. M. Antecedents and consequences of procedural justice perceptions in hierarchical decision-making teams // Small Group Research. 2002. V. 33. P. 32-64.

433. Phillips J. M, Douthitt E. A., Hyland M. A. M. The role of justice in team member satisfaction with the leader and attachment to the team // Journal of Applied Psychology. 2001. V. 86. P. 316-325.

434. Platow M.J., Filardo F., Troselj L., Grace D.M., Ryan M.K. Noninstrumental voice and extra-role behaviour // European Journal of Social Psychology. 2006. V. 36. P. 135-146.

435. Platow M. J., Grace D. M., Wilson N. Burton D., Wilson A. Psychological group memberships as outcomes of resource distributions // European Journal of Social Psychology. 2008. V. 38. P. 836-851.

436. Platow M. J., O^Connell A., Shave R., Hanning P. Social evaluations of fair and unfair allocators in interpersonal and intergroup situations // British Journal of Social Psychology. 1995. V. 34. P. 363-381.

437. Platow M. J., Van Knippenberg D. A social identity analysis of leadership endorsement: the effects of leader ingroup prototypicality and distributive intergroup fairness // Personality and Social Psychology Bulletin. 2001. V. 27. P. 1508-1519.

438. Ployhart R. E., Ryan A. M. Applicants' reactions to the fairness of selection procedures: the effects of positive rule violations and time of measurement // Journal of Applied Psychology. 1998. V. 83. 3-16.

439. Postmes T., Tanis M, De Wit B. Communication and commitment in organizations: a social identity approach // Group Processes & Intergroup Relations. 2001. V. 4. P. 227-246.

440. Quigley B., Tedeschi J. Mediating effects of blame attributions on feelings of anger // Personality and Social Psychology Bulletin. 1996. V. 22. P. 1280-1288.

441. Rahim M. A., Magner N. R., Shapiro D. L. Do justice perceptions influence styles of handling conflict with supervisors? What justice perceptions precisely? // The International Journal of Conflict Management. 2000. V. 11. P. 9-31.

442. Raman L., Winer G. A. Evidence of more immanent justice responding in adults than children: A challenge to traditional developmental theories // British Journal of Developmental Psychology. 2004. V. 22. P. 255274.

443. Reicher S., Cassidy C., Wolpert L, Hopkins N., Levlne M. Saving Bulgaria's Jews: an analysis of social identity and the mobilisation of social solidarity // European Journal of Social Psychology. 2006. V. 36. P. 49-72.

444. Reid S. A., Hogg M. A. Uncertainty reduction, self-enhancement, and in-group identification // Personality and Social Psychology Bulletin. 2005. V. 31. P. 804-817.

445. Reis H.T., Jackson L.A. Sex differences in reward allocation: subjects, partners and tasks // Journal of Personality and Social Psychology. 1981. V. 40. P. 465-478.

446. Rest JR., Narvaez D., Thoma S.J., Bebeau M.J. A Neo-Kohlbergian approach to morality research // Journal of Moral Education. 2000. V. 29. P. 381-395.

447. Rhoades L., Eisenberger R., Armeli S. Affective commitment to the organization: the contribution of perceived organizational support // Journal of Applied Psychology. 2001. V. 86. P. 825-836.

448. Riederer B., Mikula G., Bodi O. Social comparisons and evaluations of justice looking for evidence of causal associations // Social Psychology. 2009. V. 40. P. 181-191.

449. Riketta M. "Who identifies with which group?" The motivefeature match principle and its limitations // European Journal of Social Psychology. 2008. V. 38. P. 715-735.

450. Riolli L., Savicki V. Impact of fairness, leadership, and coping on strain, burnout, and turnover in organizational change // International Journal of Stress Management. 2006. V. 13. P. 351-377.

451. Roberson Q. M., Moye N. A., Locke E. A. Identifying a missing link between participation and satisfaction: the mediating role of procedural justice perceptions // Journal of Applied Psychology. 1999. V. 84. P. 585593.

452. Roberts K., Markel K. S. Claiming in the name of fairness: organizational justice and the decision to file for workplace injury compensation // Journal of Occupational Health Psychology. 2001. V. 6. P. 332-347.

453. Roccas S., Klar Y., Liviatan I. The paradox of group-based guilt: modes of national identification, conflict vehemence, and reactions to the in-group's moral violations // Journal of Personality and Social Psychology. 2006. V. 91. P. 698-711.

454. Rodell J. B., Colquitt J. A. Looking ahead in times of uncertainty: the role of anticipatory justice in an organizational change context // Journal of Applied Psychology. 2009. V. 94. P.989-1002.

455. Rotenberg K. J., Gruman J. A., Ariganello M. Behavioral confirmation of the loneliness stereotype // Basic and Applied Social Psychology. 2002. V. 24. P. 81-89.

456. Rousseau V., Salek S., Aube C., Morin E. M. Distributive justice, procedural justice, and psychological distress: the moderating effect of coworker support and work autonomy // Journal of Occupational Health Psychology. 2009. V. 14. P. 305-317.,

457. Rubin Z., Peplau L. A. Belief in a just world and reactions to another's lot: a study of participants in the National Draft Lottery // Journal of Social Issues. 1973. V. 29. P. 73-93.

458. Rudman L. A., Borgida E., Robertson B. A. Suffering in silence: procedural justice versus gender socialization issues in university sexual harassment grievance procedures // Basic and Applied Social Psychology. 1995. V. 17. P. 519-541.

459. Rupp D. E., Bell C. M. Extending the deontic model of justice: moral self-regulation in third-party responses to injustice // Business Ethics Quarterly. 2010. V. 20. P. 89-106.

460. Rupp D.E., Paddock E.L. From justice events to justice climate: a multi-level temporal model of information aggregation and judgement // Research on Managing Groups and Teams. 2010. V. 13. P. 245-273.

461. Rupp D. E., Spencer S. When customers lash out: the effects of customer interactional injustice on emotional labor and the mediating role of discrete emotions // Journal of Applied Psychology. 2006. V. 91. P. 971-978.

462. Rusbult C.E., Campbell M.A., Price M.E. Rational selective exploitation and distress: employee reactions to performance based andmobility-based reward allocations // Journal of Personality and Social Psychology. 1990. V. 59. P. 1101-1110.

463. Ryan M. K., David B., Reynolds K. J. Who cares? The effect of gender and context on the self and moral reasoning // Psychology of Women Quarterly. 2004. V. 28. P. 246-255.

464. Sabbagh C. Toward a multifaceted model of the structure of social justice judgements. Initial explorations in Israel and Germany // Journal of Cross-Cultural Psychology. 2005. V. 36. P. 74-95.

465. Sabbagh C., Golden D. Reflecting upon etic and emic perspectives on distributive justice // Social Justice Research. 2007. V. 20. P. 372-387.

466. Saguy T., Dovidio J. F., Pratto F. Beyond contact: intergroup contact in the context of power relations // Personality and Social Psychology Bulletin. 2008. V. 34. P. 432^45.

467. Sahdra B., Ross M. Group identification and historical memory // Personality and Social Psychology Bulletin. 2007. V. 33. P. 384-395.

468. Sassenberg K., Hansen N. The impact of regulatory focus on affective responses to social discrimination // European Journal of Social Psychology. 2007. V. 37. P. 421^144.

469. Schaller M., Park J.H., Mueller A. Fear of the dark: interactive effects of beliefs about danger and ambient darkness on ethnic stereotypes // Personality and Social Psychology Bulletin. 2003. V. 29. P.637-649.

470. Schaubroeck J., May D. R., Brown F. W. Procedural justice explanations and employee reactions to economic hardship: a field experiment // Journal of Applied Psychology. 1994. V. 79. P. 455—460.

471. Schmitt M., Gollwitzer M., Maes J., Arbach D. Justice sensitivity: assessment and location in the personality space // European Journal of Psychological Assessment. 2005. V. 21. P. 202-211.

472. Schmitt M., Mohiyeddini C. Sensitivity to befallen injustice and reactions to a real life disadvantage // Social Justice Research. 1996. V. 9. P. 223-238.

473. Schmitt M., Neumann R., Montada L. Dispositional sensitivity to befallen injustice // Social Justice Research. 1995. V. 8. P. 385-407.

474. Schmitt M. T., Spears R., Branscombe N. R. Constructing a minority group identity out of shared rejection: the case of international students //European Journal of Social Psychology. 2003. V. 33. P. 1-12.

475. Scholer A. A., Higgins E. T. People as resources: exploring the functionality of warm and cold // European Journal of Social Psychology. 2008. V. 38. P. 1111-1120.

476. Schroth H. A., Shah P. P. Procedures: do we really want to know them? An examination of the effects of procedural justice on self-esteem // Journal of Applied Psychology. 2000. V. 85. P. 462-471.

477. Schwartz S. H. Universals in the content and structure of values: theoretical advances and empirical tests in 20 countries // Advances in experimental social psychology / Ed. by M. Zanna. Orlando, 1992.

478. Scott B. A., Colquitt J. A., Paddock E. L. An actor-focused model of justice rule adherence and violation: the role of managerial motives and discretion // Journal of Applied Psychology. 2009. V. 94. P. 756-769.

479. Scott B. A., Colquitt J. A., Zapata-Phelan C. P. Justice as a dependent variable: subordinate charisma as a predictor of interpersonal and informational justice perceptions // Journal of Applied Psychology. 2007. V. 92. P. 1597-1609.

480. See K. E. Reactions to decisions with uncertain consequences: reliance on perceived fairness versus predicted outcomes depends on knowledge // Journal of Personality and Social Psychology. 2009. V. 96. P. 104-118.

481. Shapiro D. L., Brett J. M. Comparing three processes underlying judgments of procedural justice: a field study of mediation and arbitration // Journal of Personality and Social Psychology. 1993. V. 65. P. 1167-1177.

482. Shapiro D.L., Buttner E.H., Barry B. Explanations: What factors enhance their perceived adequacy? Organizational Behavior and Human Decision Processes. 1994. V. 58. P.346-68.

483. Shaver K.G., Drown D. On causality, responsibility, and self-blame: a theoretical note // Journal of Personality and Social Psychology. 1986. V. 50. P. 697-702.

484. Shaw J. C., Wild E., Colquitt J. A. To justify or excuse?: A meta-analytic review of the effects of explanations // Journal of Applied Psychology. 2003. V. 88. P. 444^58.

485. Sheppard B. H. Justice is no simple matter: case for elaborating our model of procedural fairness // Journal of Personality and Social Psychology. 1985. V. 49. P. 953-962.

486. Sibley C. G., Wilson V. S. Political attitudes and the ideology of equality: differentiating support for liberal and conservative political parties in New Zealand // New Zealand Journal of Psychology. 2007. V. 36. P. 7284.

487. Siegel P. A., Post C., Brockner J., Fishman A. Y., Garden C. The moderating influence of procedural fairness on the relationship between work life conflict and organizational commitment // Journal of Applied Psychology. 2005. V. 90 P. 13-24.

488. Siers B. Relationships among organisational justice perceptions, adjustment, and turnover of United States-based expatriates // Applied Psychology: an International Review. 2007. V. 56. P. 437^159.

489. Simon B., Loewy M., Sturmer S., Weber U., Kampmeier C., Freytag P., Habig C., Spahlinger P. Collective identity and social movement participation // Journal of Personality and Social Psychology. 1998. V. 74. P. 646658.

490. Simon B., Sturmer S. In search of the active ingredient of respect: A closer look at the role of acceptance // European Journal of Social Psychology. 2005. V. 35. P. 809-818.

491. Simon B., Sturmer S. Respect for group members: intragroup determinants of collective identification and group-serving behavior // Personality and Social Psychology Bulletin. 2003. V. 29. P. 183-193.

492. Simon B., Sturmer S., Steffens K. Helping individuals or group members? The role of individual and collective identification in AIDS volun-teerism // Personality and Social Psychology Bulletin. 2000. V. 26. P. 497506.

493. Simon B., Trotschelz R., Dahne D. Identity affirmation and social movement support // European Journal of Social Psychology. 2008. V. 38. P. 935-946.

494. Sinclair A. L. The effects of justice and cooperation on team effectiveness // Small Group Research. 2003. V. 34. P. 74-100.

495. Sindic D., Reicher S.D. 'Our way of life is worth defending': testing a model of attitudes towards superordinate group membership through a study of Scots' attitudes towards Britain // European Journal of Social Psychology. 2009. V. 39. P. 114-129.

496. Skarlicki D.P., Ellard J.H., Kelln B.R.C. Third-party perceptions of a layoff: procedural, derogation, and retributive aspects of justice // Journal of Applied Psychology. 1998. V. 83. P. 119-127.

497. Skarlicki D. P., Folger R. Retaliation in the workplace: the roles of distributive, procedural, and interactional justice // Journal of Applied Psychology. 1997. V. 82. P. 434^143.

498. Skarlicki D. P., Latham G. P. Increasing citizenship behavior within a labor union: a test of organizational justice theory // Journal of Applied Psychology. 1996. V. 81. P. 161-169.

499. Skitka L.J. Do the means always justify the ends, or do the ends sometimes justify the means? A value protection model of justice reasoning // Personality and Social Psychology Bulletin. 2002. V. 28. P. 588-597.

500. Skitka L. J. Of different minds: an accessible identity model of justice reasoning // Personality and Social Psychology Review. 2003. V. 7. P. 286-297.

501. Skitka L. J., Mullen E. Understanding judgments of fairness in a real-world political context: a test of the value protection model of justice reasoning // Personality and Social Psychology Bulletin. 2002. V. 28. P. 1419— 1429.

502. Smith E.R. Rediscovering the emotional aspects of prejudice and intergroup behavior // Improving intergroup relations. Blackwell Publishing Ltd, 2008. P.42-54.

503. Smith E.R. Social identity and social emotions: toward new conceptualisations of prejudice // Affect, cognition and stereotyping / Ed. by D.M. Mackie, D.L. Hamilton. N.-Y., Academic Press, 1993. P. 297-315.

504. Smith E. R., Miller F. D. Mediations among attributional inferences and comprehension processes: initial findings and general method // Journal of Personality and Social Psychology. 1983. V. 44. P. 492-505.

505. Smith E. R., Murphy J., Coats S. Attachment to groups: theory and measurement // Journal of Personality and Social Psychology. 1999. V. 77. P. 94-110.

506. Smith J.R., Terry D.J., Hogg M.A. Social identity and the attitude-behaviour relationship: effects of anonymity and accountability // European Journal of Social Psychology. 2007. V. 37. P. 239-257.

507. Son Hing L. S., Li W., Zanna M. P. Inducing hypocrisy to reduce prejudicial responses among aversive racists // Journal of Experimental Social Psychology. 2002. V. 38. P. 71-78.

508. Stahl T., Vermunt R., Ellemers N. Reactions to outgroup authorities' decisions: the role of expected bias, procedural fairness and outcome favorability // Group Processes & Intergroup Relations. 2008. V. 11. P. 281-299.

509. Stake J. E. Factors in reward distribution allocator motive, gender and protestant ethic // Journal of Personality and Social Psychology. 1983. V. 44. P. 410^18.

510. Stangor C., Swim J. K., Sechrist G. B., De Coster J., Van Alien K. L., Ottenbreit A. Ask, answer, and announce: three stages in perceiving and responding to discrimination // European Review of Social Psychology. 2003. V. 24. P. 277-311.

511. Stapel D. A., Koomen W. The impact of opposites: implications of trait inferences and their antonyms for person judgment // Journal of Experimental Social Psychology. 2000. V. 36. P. 439-464.

512. Stouten J., De Cremer D., Van Dijk E. All is well that ends well, at least for proselfs: emotional reactions to equality violation as a function of social value orientation // European Journal of Social Psychology. 2005. V. 35. P. 767-783.

513. Streicher B., Jonas E., Maier G. W., Frey D., Woscher R., Warmer B. Test of the construct and criteria validity of a German measure of organizational justice // European Journal of Psychological Assessment. 2007. V. 24. P. 131-139.

514. Stroebe K., Ellemers N., Barreto M., Mummendey A. For better or for worse: the congruence of personal and group outcomes on targets' responses to discrimination // European Journal of Social Psychology. 2009. V. 39. P. 576-591.

515. Struthers C. W., Miller D. L., Boudens C. J., Briggs G. L. Effects of causal attributions on coworker interactions: a social motivation perspective // Basic and Applied Social Psychology. 2001. V. 23. P. 169-181.

516. Sturmer S., Simon B. The role of collective identification in social movement participation: a panel study in the context of the German gay movement // Personality and Social Psychology Bulletin. 2004. V. 30. P. 263-277.

517. Suitner C., Maass A. The role of valence in the perception of agency and communion // European Journal of Social Psychology. 2008. V. 38. P. 1073-1082.

518. Sutton R.M., Winnard E.J. Looking ahead through lenses of justice: the relevance of just-world beliefs to intentions and confidence in the future // British Journal of Social Psychology. 2007. V. 46. P. 649-666.

519. Swim J. K., Miller D. L. White guilt: its antecedents and consequences for attitudes toward affirmative action // Personality and Social Psychology Bulletin. 1999. V. 25. P. 500-514.

520. Tabone C., Par dine P., Salzano J. Why do women accept the rape myth? Poster presented at the annual meeting of the Eastern psychological association. Boston, 1992.

521. Taylor D. M., Moghaddam F. M., Gamble I., Zellerer E. Disadvantaged group responses to perceived inequality: from passive acceptance to collective action // Journal of Social Psychology. 1987. V. 127. P. 259-272.

522. Tepper B.J., Lockhart D., Hoobler J. Justice, citizenship, and role definition effects // Journal of Applied Psychology. 2001. V. 86. P. 789-796.

523. Thau S., Aquino K., Wittek R. An extension of uncertainty management theory to the self: the relationship between justice, social comparison orientation, and antisocial work behaviors // Journal of Applied Psychology. 2007. V. 92. P. 250-258.

524. Thibaut J., Walker L. Procedural justice: a psychological analysis. Hillsdale, NL: Erlbaum, 1975.

525. Thomson N. R. Justice in the home: children's and adolescents' perceptions of the fair distribution of household chores // Journal of Moral Education. 2007. V. 36. P. 19-36.

526. Todorov A., Uleman J. S. Spontaneous trait inferences are bound to actors' faces: evidence from a false recognition paradigm // Journal of Personality and Social Psychology. 2002. V. 83. P. 1051-1065.

527. Tomaka J., Blascovich J. Effects of justice beliefs on cognitive appraisal of and subjective, physiological, and behavioral responses to potential stress // Journal of Personality and Social Psychology. 1994. V. 67. P. 732-740.

528. Tobin S. J., Weary G. An on-line look at automatic contrast and correction of behavior categorizations and dispositional inferences // Personality and Social Psychology Bulletin. 2003. V. 29. P. 1328-1338.

529. Tornblom K. Y., Vermunt R. Towards an integration of distributive justice, procedural justice, and social resource theories // Social Justice Research. 2007. V. 20. P. 312-335.

530. Townsend S. S. M., Major B., Sawyer P. J., Mendes W. B. Can the absence of prejudice be more threatening than its presence? It depends on one's worldview // Journal of Personality and Social Psychology. 2010. V. 99. P. 933-947.

531. Traut-Mattausch E., Guter S., Zanna M. P., Jonas E., Frey D. When citizens fight back: justice sensitivity and resistance to political reform // Social Justice Research. 2011. V. 24. P. 25-^2.

532. Tropp L. R. The psychological impact of prejudice: implications for intergroup contact // Group Processes & Intergroup Relations. 2003. V. 6. P. 131-149.

533. Tyler T.R. Procedural justice, identity and deference to the law: what shapes rule-following in a period of transition? // Australian Journal of Psychology. 2009. V. 61. P. 32-39.

534. Tyler T. R. Psychological models of the justice motive: antecedents of distributive and procedural justice // Journal of Personality and Social Psychology. 1994. V. 67. P. 850-863.

535. Tyler T. R. Restorative justice and procedural justice: dealing with rule breaking // Journal of Social Issues. 2006. V. 62. P. 307-326.

536. Tyler T. R. The psychology of procedural justice: a test of the group-value model // Journal of Personality and Social Psychology. 1989. V. 57. P. 830-838.

537. Tyler T.R. The role of perceived injustice in defendant's evaluation of their courtroom experience // Law and Society Review. 1984. V. 18. P. 5174.

538. Tyler T. R. Using procedures to justify outcomes: testing the viability of a procedural justice strategy for managing conflict and allocating resources in work organizations // Basic and Applied Social Psychology. 1991. V. 12. P. 259-279.

539. Tyler T. R. Why citizens follow the law: procedural justice, legitimacy and compliance. Unpublished manuscript, Northwestern University, 1987.

540. Tyler T.R., Blader S.L. Identity and cooperative behavior in groups // Group Processes & Intergroup Relations. 2001. V. 4. P. 207-226.

541. Tyler T. R., Degoey P. Collective restraint in social dilemmas: procedural justice and social identification effects on support for authorities // Journal of Personality and Social Psychology. 1995. V. 69. P. 482-497.

542. Tyler T., Degoey P., Smith H. Understanding why the justice of group procedures matters: a test of the psychological dynamics of the group-value model // Journal of Personality and Social Psychology. 1996. V. 70. P. 913-930.

543. Tyler T. R., Folger R. Distributional and procedural aspects of satisfaction with citizen-police encounters // Basic and Applied Social Psychology. 1980. V. 1. P. 281-292.

544. Tyler T. R., Rasinski K. A., Spodick N. Influence of voice on satisfaction with leaders: exploring the meaning of process control // Journal of Personality and Social Psychology. 1985. V. 48. P. 72-81.

545. Ullrich J., Christ O., van Dick R. Substitutes for procedural fairness: prototypical leaders are endorsed whether they are fair or not // Journal of Applied Psychology. 2009. V. 94. P. 235-244.

546. Umphress E.E., Stover ink A. C. Collective reactions to bad bosses: status and interpersonal justice at the group-level // Research on Managing Groups and Teams. 2010. V. 13. P.299-330.

547. Van Beest I., Van Dijk E. Self-interest and fairness in coalition formation: a social utility approach to understanding partner selection and payoff allocations in groups // European Review of Social Psychology. 2007. V. 18. P. 132-174.

548. Van den Bos K. On the subjective quality of social justice: the role of affect as information in the psychology of justice judgments // Journal of Personality and Social Psychology. 2003. V. 85. P. 482^198.

549. Van den Bos K., Lind E.A. The psychology of own versus others' treatment: self-oriented and other-oriented effects on perceptions of procedural justice // Personality and Social Psychology Bulletin. 2001. V. 27. P.1324-1333.

550. Van den Bos K., Lind E. A., Vermunt R., Wilke H. A. M. How do I judge my outcome when I do not know the outcome of others? The psychology of the fair process effect // Journal of Personality and Social Psychology. 1997. V. 72. P. 1034-1046.

551. Van den Bos K., Spruijt N. Appropriateness of decisions as a moderator of the psychology of voice // European Journal of Social Psychology. 2002. V. 32. P. 57-72.

552. Van den Bos K., Van Prooijen J.-W. Referent cognitions theory: the role of closeness of reference points in the psychology of voice // Journal of Personality and Social Psychology. 2001. V. 81. P. 616-626.

553. Van den Bos K., Vermunt R., Wilke H. A. M. Procedural and distributive justice: what is fair depends more on what comes first than on what comes next // Journal of Personality and Social Psychology. 1997. V. 72. P. 95-104.

554. Van den Bos K., Vermunt R., Wilke H.A.M. The consistency rule and the voice effect: the influence of expectations on procedural fairness judgments and performance // European Journal of Social Psychology. 1996. V. 26. P. 411-428.

555. Van den Bos K., Miedema J., Vermunt R., Zwenk F. A self-activation hypothesis of affective reactions to fair and unfair events: evidence for supraliminal and subliminal processes // Social Justice Research. 2011. V. 24. P. 6-24.

556. Van Hie I A., Cornelis I., Roets A. The intervening role of social world-views in the relationship between the five-factor model of personality and social attitudes // European Journal of Personality. 2007. V. 21. P. 1 SIMS.

557. Van Hiel A., De Cremer D., Stouten J. The personality basis of justice: the five-factor model as an integrative model of personality and procedural fairness effects on cooperation // European Journal of Personality. 2008. V. 22. P. 519-539.

558. Van Prooijen J.-W. Procedural justice as autonomy regulation // Journal of Personality and Social Psychology. 2009. V. 96. P. 1166-1180.

559. Van Prooijen J.-W. Retributive versus compensatory justice: Observers' preference for punishing in response to criminal offenses // European Journal of Social Psychology. 2010. V. 40. P. 72-85.

560. Van Prooijen J.-W., Gallucci M., Toeset G. Procedural justice in punishment systems: Inconsistent punishment procedures have detrimental effects on cooperation // British Journal of Social Psychology. 2008. V. 47. P. 311-324.

561. Van Prooijen J.-W., Karremans J. C., van Beest I. Procedural justice and the hedonic principle: how approach versus avoidance motivation influences the psychology of voice // Journal of Personality and Social Psychology. 2006. V. 91. P. 686-697.

562. Van Prooijen J.-W., Van den Bos K., Wilke H. A. M. Group belongingness and procedural justice: social inclusion and exclusion by peers affects the psychology of voice // Journal of Personality and Social Psychology. 2004. V. 87. P. 66-79.

563. Van Prooijen J.-W., van den Bos K., Wilke H.A.M. Procedural justice and status: status salience as antecedent of procedural fairness effects // Journal of Personality and Social Psychology. 2002. V. 83. P. 1353-1361.

564. Van Zomeren M., Lodewijkx H. F. M. "Could this happen to me?": threat-related state orientation increases position identification with victims of random, "senseless" violence // European Journal of Social Psychology. 2009. V. 39. P. 223-236.

565. Verkooijen K. T., de Vries N. K., Nielsen G. A. Youth crowds and substance use: the impact of perceived group norm and multiple group identification // Psychology of Addictive Behavior. 2007. V. 21. P. 55-61.

566. Verkuyten M, Brug P. Multicultural ism and group status: The role of ethnic identification, group essentialism and protestant ethic // European Journal of Social Psychology. 2004. V. 34. P. 647-661.

567. Verkuyten M., Yildiz A. A. National (dis)identification and ethnic and religious identity: a study among Turkish-Dutch muslims // Personality and Social Psychology Bulletin. 2007. V. 33. P. 1448-1462.

568. Viki G. T., Calitri R. Infrahuman outgroup or suprahuman ingroup: the role of nationalism and patriotism in the infrahumanization of outgroups // European Journal of Social Psychology. 2008. V. 38. P. 1054-1061.

569. Vuolevi J.H. K., Van Lange P.A.M. Beyond the information given: the power of a belief in self-interest // European Journal of Social Psychology. 2010. V. 40. P. 26-34.

570. Wagstaff G. F., Huggins J.P., Perfect T.J. Equity, equality, and need in the adult family // The Journal of Social Psychology. 1993. V. 133. P. 439-443.

571. Wagstaff G. F., Perfect T. On the definition of inequity // British Journal of Social Psychology. 1992. V. 31. P.69-77.

572. Wagstaff G.F., Worthington J. Equity, relative need and allocations to zero-input workers // The Journal of Social Psychology. 1997. V. 137. P. 790-791.

573. Walker L., LaTour S., Lind E. A., Thibaut J. Reactions of participants and observes to modes of adjudication // Journal of Applied Social Psychology. 1974. V. 4. P. 295-310.

574. Walker L., Lind E. A., Thibaut J. The relation between procedural and distributive justice // Virginia Law Review. 1979. V. 65. P. 1001- 1420.

575. Walster E., Berscheid E., Walster G. W. New directions in equity research // Advances in Experimental Social Psychology / Ed. by L. Berkowitz, T. Walster. N. Y., 1976.

576. Walton G. M, Cohen G. L. A question of belonging: race, social fit, and achievement // Journal of Personality and Social Psychology. 2007. V. 92. P. 82-96.

577. Wark G. R., Krebs D. L. Gender and dilemma differences in reallife moral judgment // Developmental Psychology. 1996. V. 32. P. 220-230.

578. Weber C., Federico C.M. Interpersonal attachment and patterns of ideological belief// Political Psychology. 2007. V. 28. P.389-416.

579. Wegge J., Van DickR., Fisher G. K, Wecking C., Moltzen K. Work motivation, organizational identification, and well-being in call centre work // Work & Stress. 2006. V. 20. P. 60-83.

580. Weiss H. M., Suckow K., Cropanzano R. Effects of justice conditions on discrete emotions // Journal of Applied Psychology. 1999. V. 84. P. 786-794.

581. Wendorf C. A., Alexander S., Firestone I. J. Social justice and moral reasoning: an empirical integration of two paradigms in psychological research // Social Justice Research. 2002. V. 15. P. 19-39.

582. Wenzel M. A social categorisation approach to distributive justice // European Review of Social Psychology. 2004. V. 15. P. 219-257.

583. Wenzel M. A social categorization approach to distributive justice: Social identity as the link between relevance of inputs and need for justice // British Journal of Social Psychology. 2001. V. 40. P. 315-335.

584. Wenzel M. Justice and identity: the significance of inclusion for perceptions of entitlement and the justice motive // Personality and Social Psychology Bulletin. 2000. V. 26. P. 157-176.

585. Wenzel M. The impact of outcome orientation and justice concerns on tax compliance: the role of taxpayers' identity // Journal of Applied Psychology. 2002. V. 87. P. 629-645.

586. Wenzel M. What is social about justice? Inclusive identity and group values as the basis of the justice motive // Journal of Experimental Social Psychology. 2002. V. 38. P. 205-218.

587. Wenzel M., Jobling P. Legitimacy of regulatory authorities as a function of inclusive identification and power over ingroups and outgroups // European Journal of Social Psychology. 2006. V. 36. P. 239-258.

588. Wenzel M., Okimoto T. G. How acts of forgiveness restore a sense of justice: addressing status/ power and value concerns raised by transgressions // European Journal of Social Psychology. 2010. V. 40. P. 401^17.

589. Wenzel M., Okimoto T.G., Feather N.T., Platow M.J. Justice through consensus: shared identity and the preference for a restorative notion of justice // European Journal of Social Psychology. 2010. V. 40. P. 909-930.

590. Warner R.H., Van Deursen M.J., Pope A.R.D. Temporal distance as a determinant of just world strategy // European Journal of Social Psychology. 2012. V. 42. P.276-284.

591. Whathey M. A. Belief in a Just World Scale: unidimensional or multidimensional? // The Journal of Social Psychology. 1993. V. 133. P. 547551.

592. White J., Manolis C. Individual differences in ethical reasoning among law students // Social Behavior and Personality. 1997. V. 25. P. 19— 48.

593. Wijn R., Van Den Bos K. Toward a better understanding of the justice judgment process: the influence of fair and unfair events on state justice sensitivity // European Journal of Social Psychology. 2010. V. 40. P. 1294-1301.

594. Wildschut T., Insko C. A. Explanations of interindividual-intergroup discontinuity: a review of the evidence // European Review of Social Psychology. 2007. V. 18. P. 175-211.

595. Williams S., Pitre R., Zainuba M. Justice and organizational citizenship behavior intentions: fair rewards versus fair treatment // The Journal of Social Psychology. 2002. V. 142. P. 33-44.

596. Witt L. A., Broach D. Exchange ideology as a moderator of the procedural justice-satisfaction relationship // The Journal of Social Psychology. 1993. V. 133. P. 97-103.

597. Woo lard J. L., Harvell S., Graham S. Anticipatory injustice among adolescents: age and racial/ ethnic differences in perceived unfairness of the justice system // Behavioral Sciences and the Law. 2008. V. 26. P. 207-226.

598. Wright C. W., Sablynski C. J. Procedural justice, mood, and prosocial personality influence on organizational citizenship behavior // North American Journal of Psychology. 2008. V. 10. P. 397^112.

599. Wright E. F., Luus C. A. E., Christie S. D. Does group discussion facilitate the use of consensus in formation in making causal attribution? // Journal of Personality and Social Psychology. 1990. V. 59. P. 251-269.

600. Xie J. L., Schaubroeck J., Lam S. S. K. Theories of job stress and the role of traditional values: a longitudinal study in China // Journal of Applied Psychology. 2008. V. 93. P. 831-848.

601. Yang J., Mossholder K. W., Peng T. K. Procedural justice climate and group power distance: an examination of cross-level interaction effects // Journal of Applied Psychology. 2007. V. 92. P. 681-692.

602. Zdaniuk A., Bobocel D.R. Vertical individualism and injustice: The self-restorative function of revenge // European Journal of Social Psychology. 2012. V. 42. P.640-651.

603. Zellars K.L., Tepper B.J., Duffy M.K. Abusive supervision and subordinates' organizational citizenship behavior // Journal of Applied Psychology. 2002. V. 87. P. 1068-1076.

604. Zhang A., Xia F., Li C. The antecedents of help giving Chinese culture: attribution, judgement of responsibility, expectation change and the reaction of affect // Social Behavior and Personality. 2007. V. 35. P. 135-142.

605. Zitek E. M., Jordan A. H., Monin B., Leach F. R. Victim entitlement to behave selfishly // Journal of Personality and Social Psychology. 2010. V. 98. P. 245-255.