автореферат и диссертация по психологии 19.00.01 для написания научной статьи или работы на тему: Понимание и выражение значений в речи человека

Автореферат диссертации по теме "Понимание и выражение значений в речи человека"

На правах рукописи

АЛМАЕВ Николай Альбертович

Понимание и выражение значений в речи

человека

Специальность:19.00.01 - общая психология, история психологии, психология личности

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора психологических наук

ООЗА&Э X Г -

Москва 2008

003455174

Работа выполнена в Лаборатории психологпн речи и психолингвистики Института психологии Российской Академии Наук

Научный консультант-доктор психологических наук

Официальные оппоненты:

Доктор психологических наук

Доктор филологических наук, профессор

Доктор философских наук

Ведущая организация:

Павлова Наталия Дмитриевна

Ушаков Дмитрии Викторович

Уфимцева Наталия Владимировна

Иванченко Галина Владимировна

Московский Государственный Лингвистический

Университет

Защита состоится «11 декабря».....................2008 г. в.............часов

На заседании диссертационного совета Д 002.016.02 при Институте психологии РАН По адресу: 129366, Москва, ул. Ярославская, 13.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института психологии РАН Автореферат разослан «......»..........................2008 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета Кандидат психологических паук

Савченко Т.Н.

Актуальность темы диссертационного исследования

Язык является важнейшим средством получения и передачи информации, организации деятельности и общения. Естественный язык включен во множество психологических исследований как средство получения информации и построения теорий, соответственно, прояснение его функционирования приобретает особую важность для всего психологического знания.

Центральная проблема в психологическом исследовании феномена языка -проблема значения слова. Значение является основой любой осмысленной коммуникации, именно оно конституирует взаимосвязь мысли и слова (Л.С.Выготский).

Сфера психологии значения обширна. В отличие от огромной традиции исследований психологин смысла (А.Н.Леонтьев, В.Франкл, Д.А.Леонтьев, В.В.Знаков и др.), фокусирующейся па изучении интегративных личностных образований, здесь в центре внимания акты сознания, обеспечивающие соответствие между осозноваемыми реалиями и словами языка, процессы вербализации, которые осуществляются в ходе любой психической деятельности, микроструктуры когниции.

Как лингвистами, так и психологами отмечается многокомпонентность значения слова, наличие в его структуре более дробных компонентов, называемых разными авторами (Ю.Д Апресян, В.Г. Гак, И.А.Мельчук) — «семами», «атомами смысла». Можно вспомнить, что еще в 19 веке И. М.Сеченов говорил об «элементах мысли».

Еще одной важнейшей особенностью функционирования естественного языка следует признать вслед за множеством авторов то, что языковые явления, последовательности символов, фонем преобразуются в психике человека в соответствии с определенными принципами или правилами в осознаваемые им предметности. Эти принципы и правила Н.И.Жинкин обозначил как «универсальный предметный код». В последствии данное направление исследований получило развитие в трудах И.А. Зимней,

A.И. Новикова и др. Вместе с тем, следует отметить, что психологию интересует не только сама по себе отнесенность текста к денотату, но так же и психическая деятельность, в которой конституируются и тексты, и денотаты.

Частично к решению данной проблемы относятся исследования по психосемантике, восходящие к Ч. Осгуду, пионерами которых в нашей стране выступали

B.Ф.Петренко, Е. Ю.Артемьева, А.П.Журавлев и А.Г. Шмелев. Этот подход дал много интересных результатов, однако он все же далек от анализа того, как предметные отношения и характеристики раскрываются в нашем сознании при понимании суждений и, соответственно, как подыскиваются слова для квалификации тех или иных предметных ситуаций. * Г\

Другим затрагивающим психологические механизмы значения подходом следует признать психолингвистический, основанный на представлении о вербальной сети, восходящем в свою очередь к методикам ассоциативного эксперимента (Т.Н.Ушакова, Ю.Н. Караулов, Н.В.Уфимцева, Е.Ф. Тарасов и мн. др.). При всей несомненной важности феномена ассоциации и проверенной столетиями плодотворности этого направления, сам по себе указанный механизм все же не может считаться достаточным для объяснения того, как в нашем сознании формируются целостные, сложные и расчлененные представления ситуаций с участием нескольких агентов, объектов, инструментов и т.д., что происходит постоянно при понимании самых простых и обыденных сообщений.

Таким образом, остается открытым вопрос о психологических механизмах понимания и выражения значений: как деятельность психики обеспечивает соответствие между осознаваемыми ситуациями и словами языка, а также прочими выразительными (интонационными, темповыми, фоносемантическими) характеристиками речи?

Определенный вклад в решение данной проблемы вносят исследования в рамках когнитивного направления, предлагающие различные модели для описания значений: фреймы, модели ситуаций, сценарии и т.п. (Т. ван Дейк, М. Минский, В. Кинч). Эти модели, однако, характеризуются известной произвольностью и отсутствием непосредственной связи с тем, как осуществляется функционирование упомянутых конструктов в реальной психике. В отличие от разработок указанного направления психологическая теория значения должна строиться на основе ограниченного перечня психических актов, строго необходимых для реализации в психике сложных предметных представлений и их выражения в высказываниях.

В интегративной модели речепорождения, разработанной в Институте психологии РАН (Ушакова Т.Н. 1991, 1995, 2004, 2006), доказывается необходимость существования особого механизма, который переводит в речевую форму продукт невербального мыслительного процесса. Именно данное звено речемыслительной системы является ключевым, через него проходят многообразные связи между подчиненными элементами речевой системы, с одной стороны, и "внутренними" личностными образованиями, репрезентациями знаний и эвристическими операциями, с другой. Основой механизма подбора слов, согласно Т.Н. Ушаковой, выступает сканирование вербально-понятийной сети на предмет совпадения с составом психического элемента, который требуется вербализовать.

Что общего у хранящихся в вербальной сети образований с объектами внешнего или внутреннего мира? Как действует переходный речемыслительный механизм и по каким принципам осуществляется сопоставление в ходе сканирования? - этим вопросам

посвящена первая часть предлагаемого исследования. При этом вопрос о психологических механизмах значений слов далеко не исчерпывается построением предметных ситуации в нашем сознании при понимании сообщении. Не меньшую проблему составляет, так сказать, «беспредметная» («эмоциональная», «оценочная») сторона значений. Каковы, например, механизмы индукции эмоциональных переживании музыкальными произведениями? Что лежит в основе индукции таких же в принципе эмоциональных состояний фоносемантикой (в которой нет ладовой структуры и прочих атрибутов музыки)?

Круг вопросов еще расширяется, если принять во внимание, что любые суждения производятся, целостным человеком и, соответственно, должны рассматриваться в единстве конкретной психики производящего их субъекта.

Этот аспект приобретает особую значимость в контексте проблематики социальной, ситуационной и личностной детерминации дискурса, разрабатываемой в Лаборатории психологии речи и психолингвистики ИП РАН под руководством Н.Д.Павловой (2002, 2005, 2007). В рамках этой общей тематики психологическая теория значения призвана служить исследованию личностной детерминации дискурса, т.е. использоваться на стыке психолингвистики и психодиагностики. В условиях, когда контент-анализ текстов все шире приемняется в качестве метода психодиагностики, остро стоит проблема исследования конвергентной валидности между контент-аналитическими методиками и другим наиболее распространенным психодиагностическим подходом — опроеннковыми тестами.

Резюмируя сказанное, можно утверждать, что приобретает актуальность разработка самостоятельного направления исследований, которое было бы нацелено на раскрытие и моделирование психических принципов, обеспечивающих соответствие между осознаваемыми реалиями (как внешними для человека, так и внутренними -переживаниями, эмоциями) и значениями языковых и невербальных средств, используемых для их выражения. Такое направление, обозначаемое как «психологическая теория значения», должно иметь выход и на исследование более сложных феноменов таких, в частности, как порождение и оценка автобиографических текстов и проявления в них психических состояний и черт личности.

Цели и задачи исследования

Исходя из сказанного, целью работы является разработка концептуального подхода и проведение исследований, направленных на изучение процессов и принципов понимания значений и их выражения с помощью языковых и невербальных средств.

Для реализации цели исследования предусматривалось решение следующих основных задач:

I. Раскрыть принципы, стоящие за пониманием значений слов и их использованием для выражения актуального содержания сознания.

Изучить активность сознания при формировании представлений, соответствующих пониманию высказываний. Описать инварианты активности сознания при образовании форм частей речи и значений отдельных слов.

II. Выработать адекватные теоретические средства описания и моделирования процессов понимания значений слов естественного языка. Создать экспериментальные методики, позволяющие проверять модели, построенные с помощью указанных теоретических средств.

III. Применить выработанные теоретические и методические средства к изучению детерминации речевой продукции субъекта его личностными свойствами. Разработать план исследований, который сочетал бы контент-аналитический и опросниковый методы. Апробировать новые содержательно-статистических показатели, характеризующие психологическое содержание текста. Проанализировать принципы и процессы, стоящие за суждениями испытуемых о себе в ходе заполнения опросниковых тестов.

Теоретическая гипотеза

Основным психологическим принципом понимания и выражения значений в речи является нахождение соответствия между структурами интенций осознаваемых ситуаций и обозначающих эти ситуации вербальных средств.

Эмпирические гипотезы

1) Существует ограниченный набор простейших интенциональных актов, характеризующий активность сознания при использовании языка.

2) Правильность теоретической модели понимания значения языковых единиц экспериментально проверяется созданием анимационной сцены, восприятие которой требует осуществление психических актов, предписываемых проверяемой моделью.

3) Вербальная квалификация изменяющихся стимулов зависит от предшествующей стимуляции, ожидания и сравнения ожидаемых событий с воспринимаемыми.

4) В основе феномена фоносемантики лежит кинестетика и проприоцепция процессов произнесения.

5) Величина и характер связей между результатами двух методов, контент-аналитического и опросникового, свидетельствуют о влиянии на эти связи значительного числа опосредующих факторов.

6) Расположение слов, относящихся к определенным категориям коптент-апализа, в начале или в конце рассказа решающим образом влияет па субъективную оценку данного рассказа по шкалам, содержательно близким к рассматриваемым категориям.

7) Результаты контент-анализа автобиографических рассказов зависят от особенностей инструкции, полученной испытуемыми.

Объект исследования

Понимание и выражение значений при использовании слов естественного языка его носителями; вербальная квалификация и субъективная оценка феноменов, автобиографические рассказы, ответы на личностные опросники.

Предмет исследования

Психологические принципы и механизмы понимания и выражения значений, психологические, в том числе личностные, детерминанты квалификации и субъективной оценки визуальных (анимация и тексты) и аудиальных фрагментов.

Методология и методы исследования

Специфика поставленных задач потребовала для их решения особых методов и методологии. Поскольку значения, хотя и даны субъекту непосредственно, однако для своего анализа нуждаются в специальной рефлексии, понадобилась разработка методологии, сочетающей интроспективный подход с методами экспериментальной проверки получаемых данных.

Использовался феноменологический анализ, восходящий к принципам феноменологии Э.Гуссерля, который с учетом методологических требований современной науки (Б.Ф.Ломов, B.C. Степин, В.А.Барабанщиков) был дополнен конструктивным построением моделей психических феноменов на основе фиксации их универсальных дескриптивных характеристик. Принципиальное значение для нового подхода, разработанного в диссертационном исследовании, имеет параллелизм в рассмотрении феноменов с интроспективной и с объективной точек зрения, в частности, психофизиологическая интерпретация таких феноменов, как интенциональность и основные интенциональные модификации (с позиции учении П.К. Анохина о функциональной системе). Такая методология может рассматриваться как переход от

исследования в парадигме неклассической рациональности (каковым является подход традиционной феноменологии), к работе в постнеклассической парадигме, включающей не только рефлексию средств познания, но и учет обидах целей и ценностей научной картины мира (B.C. Степип).

Одновременно, предложенный в диссертационном исследовании подход является дальнейшим развитием принципов субъектности (А.В.Брушлинский, К.А. Абульханова-Славская) и активности (С.Л.Рубинштейн, А.Н.Леонтьев), ключевых для современной отечественной психологии. Феноменологический метод позволяет рассматривать формирование образа мира как продукт активности субъекта, непосредственно прослеживать активность сознания в том, что представляется внешним, отчужденным от субъекта и противостоящим ему. Естественный язык, его использование в речи одновременно и главное средство конструирования картины мира субъекта и наиболее доступное для анализа ее проявление.

Для проверки теоретических моделей значений языковых единиц использовался предложенный автором метод конструирования экспериментальных анимационных сцен, которые должны были квалифицироваться испытуемыми. Разработаны методики, позволяющие определить более и менее устойчивые компоненты субъективного значения различных феноменов на основе анализа дисперсии субъективных оценок.

Принципы разработки и проверки моделей значения были применены, не только к анализу значений языковых единиц и компонентам субъективных значений феноменов, но также и к исследованию процессов порождения текстов в их связи с личностными особенностями респондентов. Исследование осуществлялось на основе нового метода, предусматривающего разработку шкал контент-анализа, максимально приближенных по значению к шкалам опросниковых тестов.

Для нахождения наиболее актуальных для участников интервью и диалогов тем и отслеживания их вербальной активности предложены количественные коэффициенты актуальности развития темы и актуальности тематических переходов.

Предложены методики контент-анализа, базирующиеся на оценке взаимного расположения категорий внутри текста и их удаленности от начала произведения. Разработано программное обеспечение, автоматизирующее основные этапы расчетов новых показателей и коэффициентов. Для оценки внутренней согласованности системы контент-аналитической кодировки и внутренней согласованности шкал опросниковых тестов использовалась методика расчета коэффициента альфа Кронбаха, для обнаружения различных эмпирических закономерностей — методы дисперсионного, корреляционного, факторного и кластерного анализа.

Положения, выносимые на защиту

1) Важнейшей психологической характеристикой феномена значения выступает интенционалыюсть - способность человека идентифицировать акты и содержания своей психики. Нахождение соответствия между иптенциональпыми структурами осознаваемой ситуации и интенциональными структурами выразительных средств, используемых для ее описания, составляет психологический принцип, лежащий в основе понимания и выражения значений.

2) Преобразования предметного содержания сознания, происходящие при понимании и выражении значений языковых единиц, осуществляются посредством четырех базовых интенциональных актов: импрессии (восприятие), ретенции (удержание), протенции («выдвижение» - ожидание) и осовременивания (актуализация, извлечение из памяти).

3) Квалификация эмоциональных состояний, помимо осуществления базовых интенциональных актов, предполагает субъективное переживание возможности сохранения и развития интенций. Это переживание характеризуется поиском ресурсов для осуществления интеиционалыюсти и оценкой наличного уровня таких ресурсов.

Эти дополнительные дескриптивные характеристики позволяют моделировать процессы вербальной квалификации изменяющихся во времени стимулов (аудиальные фрагменты, в том числе музыкальные, анимационные сцены и др.).

4) Квалификация изменяющихся во времени стимулов зависит от параметров предшествующей ситуации, ожидания и сравнения ожидаемого с воспринимаемым. При этом существенно взаимодействие длительности событий и их содержательных параметров. В основе фоносемантических оценок лежит субъективная трудность артикуляции.

5) Применение предложенной методологии построения моделей к психическим состояниям и чертам личности позволяет строить контент-аналитические шкалы, содержательно приближенные к шкалам тестов опросников. Этим открываются новые перспективы совместного использования контент-аналитических и опросниковых методов. Такое использование дает существенно более полную картину психической реальности человека, позволяет выявлять пристрастность испытуемых при заполнении тестов, действие защитных механизмов психики.

6) Психологическое значение связного автобиографического рассказа не может быть адекватно раскрыто без учета структуры расположения контент-аналитических категорий внутри текста. Субъективная оценка рассказа человеком зависит не только от

количества слов соответствующих содержательных категорий, но и от их расположения в начале или в конце повествования — чем ближе к концу, тем больше вклад категории. 7) Заполнение личностного опросникового теста есть сложный ментальный процесс, опосредуемый образом себя, множеством установок, психологических защит и прочих ментальных образований, напрямую связанных с саморегуляцией личности и построением ею своего поведения. Он не может быть понят как простая и непосредственная регистрация натурально существующих свойств.

Научная повита диссертационной работы и ее теоретическая значимость

Предложено новое научное направление, исследующее психологические механизмы понимания значений и их выражения в словах естественного языка при порождении и оценке текстов — психологическая теория значения. Данная теория отвечает принципам науки «галилеевского» типа (по К.Левину). Фиксируются дескриптивные свойства, универсальные для данной области феноменов, и на их основе разрабатываются формальные средства для построения моделей в изучаемой области. Благодаря применению такого типа теорий, вся изучаемая область оказывается единым целым, описываемым общими характеристиками, взамен эмпирических обобщений и разделений на классы феноменов, априорно никак не связанных между собой и разграниченных по более или менее случайным основаниям.

Главным дескриптивным свойством феноменов области значения выступает интенциональность, понимаемая в соответствии с существующей традицией (Ф.Брентано, Э.Гуссерль, А.Майнонг, Г.Г. Шпет, Дж. Серль) как способность психических феноменов быть идентифицированными. Впервые предложена интерпретация учения об интенциональности и первичных модификациях внутреннего времени сознания в терминах теории функциональной системы П.К. Анохина. Данная интерпретация выступает основой для координации объективного и субъективного способов рассмотрения одних и тех же феноменов.

Объяснены причины неудачи некоторых ветвей интроспективной психологии 19-начала 20 веков, указаны условия плодотворности психологической интроспекции, проведены различия между психологической и лингвистической интроспекцией.

В отличие от классической феноменологии, в данном диссертационном исследовании первичные базовые интенциональные акты понимаются как конструктивные элементы, служащие для построения моделей значений, которые затем могут быть проверены экспериментально. Для осуществления эмпирической проверки

разработана оригинальная методика создания анимационных сцен. Этот подход уникален и не имеет аналогов в психолингвистике.

Предложено новое теоретическое понимание эмоциональных состояний. Вместо классификации эмоций выделяются дескриптивные измерения психических феноменов, относящихся к возможности образования и/или сохранения интенций, дополняющие измерения, относящиеся к предметности. Обнаружение дескриптивных характеристик, описывающих эмоционально окрашенные суждения, открывает новые перспективы для исследования таких феноменов, как индукция и выражение эмоциональных состоянии музыкой и анимационными сценами, а также явлений фоносемаптикн. Разработана оригинальная методика исследования временных констант и соотношений, определяющих эмоциональные квалификации анимационных сцен. Выявлен основной фактор, лежащий в основе фоносемантических оценок, — субъективная трудность артикуляции.

Те же принципы моделирования, что использовались для изучения процессов понимания отдельных слов, были приложены к проблематике выражения психических состояний в содержании речевой продукции личности. Предложена методология разработки новых шкал контент-анализа с опорой на существующие опросниковые шкалы. Благодаря моделям значения, соответствующим психическим состояниям и чертам, личности достигается содержательное сближение контент-аналитических и опросниковых шкал: различные по природе шкалы измеряют одно и то же психическое свойство. На базе этого подхода, впервые эмпирически оцепить конвергентная валидность контент-аналитического и опросникового методов.

Адаптирована на русскоязычной выборке методика TCI Клонинджера и впервые в нашей стране проведен полноценный психометрический анализ методики «Индекс жизненного стиля» Плутчика-Келлермана.

Экспериментально доказана решающая значимость нахождения категорий ближе к окончанию рассказа для его субъективной оценки.

Показана необходимость введения в обиход контент-аналитического исследования статистических показателей структуры текста, дополняющих учет суммарной количественной представленности контент-аналитических категорий, разработаны соответствующие формальные, методические и программные средства.

Предложены количественные показатели активности участников диалогов, позволяющие определять наиболее субъективно актуальные темы, а также отслеживать собственную активность каждого из участников.

Достоверность полученных результатов обеспечивается построением теорий на основе универсальных и необходимых измерений психического, экспериментальными методами проверки теоретически полученных моделей, достаточно репрезентативными для эмпирической проверки выборками испытуемых.

Практическая значимость результатов исследования

Предложенная методология моделирования процессов понимания значений может иметь многообразные практические применения. В частности, ее непосредственным приложением является разработка новых средств обучения языкам (предложена методика обучения языкам, защищенная патентом РФ № 96119435). В перспективе новое углубленное понимание того, как происходит порождение речи у человека, может иметь значение для систем искусственного интеллекта, действующих в режиме реального времени. Важным условием прогресса в данной области является совершенствование и унификация средств компьютерной анимации, используемой для создания тестовых стимулов.

Методика изучения временных констант и соотношений, ключевых для индукции эмоциональных состояний, может быть использована для автоматического распознавания эмоциональных характеристик речи, для моделирования черт личности по музыкальным предпочтениям и т.п.

Новые методики контент-анализа и подходы к интерпретации результатов опросниковых тестов могут помочь в разработке новых инструментов психодиагностики, сочетающих контент-анализ и опросниковые методы, воспроизводящих результаты тестов по результатам контент-анализа и т.п. Разработка новых содержательно-статистических текстовых показателей в сочетании с субъективным шкалированием может способствовать научному решению проблем психологии воздействия.

При выполнении диссертационного исследования была адаптирована на русскоязычной выборке в 694 человека личностная методика «Опросник темперамента и характера» Клонинджера, на выборке в 293 человека оценена конструктная валидность и проверены психометрические свойства методики Плутчика-Келлермана, часто используемой в медицинской психологии.

Апробация работы

Результаты различных этапов исследования были доложены на ряде российских и международных конференций, среди которых:

Международные Ломовские Чтения, Москва, ИП РАН, 1999 и 2000;

Конференции Международного общества прикладной психолингвистики 1998 -Португалия, Лиссабон, и 2000 - Франция, Канн (Нормандия); Конференции ICMPC 2000 - Киль, Великобритания и 2002 - Сидней, Австралия; Конференции Акустического общества Москва, 2002;

Конференциях Общества по изучении Искусственного Интеллекта, секция языка, Пущипо 1999 и Переяславль-Залесский, 2001:

Конференции «Языковое сознание», Звенигород, 1998, 2003,

Конференция Казанской когнитивной школы 2003 год;

Конференция памяти А.В. Брушлниского Москва, 2002,

Чтения памяти Л.С. Выготского Москва, РГГУ, 2003;

Международная конференция «Intellect and Creativity», Звенигород, 2005;

Конференция «Личностная и ситуационная детерминация дискурса», ИП РАН, Москва,

2006.

Структура работы. Текст диссертации состоит из Введения, 4 -х разделов и 6 приложений.

Содержание работы отражено в монографии «Элементы психологической теории значения» объемом 27 п.л., 26 статьях и 33 публикациях.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Раздел 1. Требования к психологической теории значения

В этом разделе решаются задачи выработки теоретических средств психологического описания языковых значений.

В первой главе раздела излагаются принципы построения психологической теории значения, составившие основу разрабатываемого концептуального подхода.

Используется разграничение К.Левина на «галилеевский» и «аристотелевский» подходы к построению науки. Показано, что в отличие от аристотелевского, галилеевский подход, характерный для развитых наук, например, современного естествознания, основывается на фиксации универсальных свойств объектов какой-либо области (пространственно-временная локализация для физических объектов и т.п.). Любые процессы описываются в терминах этих универсальных свойств, приобретающих в

зависимости от особенностей раздела науки специфические формы и дополнительные свойства, характерные именно для данного раздела.

Обосновывается необходимость построения психологической теории значения в «гапилеевской» парадигме, при этом собственные шаги Левина по реализации предложенной им идеи подвергаются критике за недостаточную способность разграничить два типа наблюдения - «изнутри» и «со стороны». Показано, что данный недостаток левиновской психологии приводил к многочисленным двусмысленностям в словоупотреблении и затруднял понимание. Как следствие у Левина постоянно происходит метафорическое заимствование физических концептов для описания психического, что в условиях неразвитости собственных формальных средств психологии приводит к запутыванию и хаотизации теории.

В качестве источника идей для разработки психологической теории значения галилеевского типа рассматривается феноменология Э.Гуссерля. Разбираются принципы его методологии достижения всеобщих, «эйдетических» определений психического, причем особое внимание уделяется представлению о возможностях кооперации феноменологии с естественными науками посредством двойного обоснования психологии, через априори сознания и априори природы.

По результатам проведенного анализа делается вывод, что основным дескриптивным свойством психического является интенциональность, которая в соответствии со сложившейся психологической и философской традицией (Ф. Брентано, Э. Гуссерль А.Майнонг и др), понимается как направленность сознания на предмет или более определенно - способность какого-либо содержания быть идентифицированным, опознанным как идентичное самому себе.

Вторая глава раздела посвящена разработке принципов соединения феноменологического анализа и экспериментального подхода на основе постнеклассической парадигмы научного исследования (В.С.Степин). Предлагается психофизиологическая интерпретация феномена интенциональности с позиций учения П.К.Анохина о функциональной системе.

Анализ феномена интенциональности с позиции теории функциональных систем позволяет обосновать понимание интенции как управляющего (исходящего из центра), эфферентного импульса, запускающего ту или иную функциональную систему. Осуществление интенции («чувственные данные») трактуется как восходящий к центру афферентный импульс, возникающий в результате активации как данной системы, так и других связанных с ней систем. На основе развиваемых представлений разбирается

вопрос о различиях в техниках гуссерлианской и сенсуалистической интроспекции конца 19 - начала 20 века (Дж. Ст.Милль, Э. Б. Титчинер и др.). Обнаруживается, что гуссерлианская интроспекция ориентирована па идентификацию эфферентных, управляющих импульсов, тогда как сенсуалистическая - на идентификацию обратных афферентаций. При сенсуалистическом подходе по мере самонаблюдения поток обратных афферентаций постоянно увеличивается н теряет гомогенность, что и приводит к нестабильности результатов, на которую жаловались ннтроспекциоппсты тех лет.

Анализируются универсальные свойства мнтенциональности, в частности, способность к модификациям. Поскольку одним из наиболее универсальных свойств психических феноменов является процессуальное™ (С.Л.Рубинштейн, А.В.Брушлпнский), в качестве универсальных интенциональных модификаций рассматриваются те, в которых формируется осознание длительности. Таковыми, согласно Ф.Брентано и Э.Гуссерлю, являются следующие четыре: импрессия (восприятие, сознание момента «сейчас»), ретенция (удержание, обеспечиающая сознание длительности), протепция («выдвижение», ожидание актуальности данной интенции в следующий момент времени) и осовременивание (актуализация, извлечение какого-либо содержания из памяти). Данным интенциональным модификациям предлагаются физиологические интерпретации и параллели (в основном в рамках теории функциональной системы П.К.Анохина). Например, П.К. Анохин дает следующее описание, которое можно считать лучшим изложением сущности протенции: «...оказалось, что каждому предстоящему раздражителю в случае укрепленного динамического стереотипа мозг... только на основе прежней тренировки и независимо от реального внешнего воздействия, готовит состояние, качественно отражающее именно тот раздражитель, который применялся на этом месте в прежних тренировках» (Анохин, 1975 с.20).

Обсуждаются различия между научной теорией и философским феноменологическим анализом. Научная теория предполагает построение моделей и мирится с определенным редукционизмом, в то время как феноменологический анализ в гуссерлианской версии стремится к наиболее полному описанию феномена, но при этом использует доступные средства естественного языка.

В духе представлений о постнеклассической парадигме (В.С.Степин) ставится вопрос о применимости теоретических средств Гуссерля к практике современной науки и, шире, вопрос о характере отношений между философией и наукой вообще. Предпочтительной выглядит позиция И.Канта, считавшего, что дело философии задаваться вопросом об исходных посылках рассуждения, тогда как дело науки, строго зафиксировав свои исходные посылки, получать знания на основе их применения.

Обосновывается вывод: для того, чтобы от философских рассмотрений жизни сознания, предлагаемых феноменологией, перейти к психологической науки, требуется зафиксировать некоторый исходный набор актов сознания и далее строить и проверять гипотезы о сведении к структурам этих актов тех или иных феноменов психической жизни. В качестве иллюстрации приводится параллель в истории обоснований математики. Гуссерлианский подход близок интуитивизму Л. Брауэра, для психологии же важен подход, который был бы до некоторой степени параллелен конструктивизму А.Тыоринга.

Аргументируется, что в качестве базовых интенциональных актов сознания, конституирующих область значения, должны рассматриваться следующие: Импрессия, impression - "впечатление" (латинск.) Под этим термином понимается любое восприятие, также любой конкретный момент "сейчас" в отличие от только что бывшего, но еще удерживаемого сознанием.

Ретенция, retention - "удержание" (латинск.) Вид интенциональной модификации, обеспечивающий связывание различных содержаний в единое целое, обеспечивающий возможность их синтеза.

Актуализация, Vergegenwartigung (немецк.) - "осовременивание", актуализация, -извлечение из памяти какого-либо содержания.

Протенция, pretention (латинск) - "выдвижение". Проекция удерживаемого в сознании в ожидаемое, "опережающее отражение" (Анохин П.К.). Основа антиципации, целеполагания, ожидания, сознания будущего или возможности любого вида.

Устанавливаются параллели этого перечня актов сознания с другими концептами, используемыми в психологии и физиологии. Показано, что исследованию системы, обеспечивающей получение человеком импрессий, посвящена целая область - психология восприятия, однако изыскания в ее рамках практически никак не связываются с функционированием человеческого языка. Концептом, близким к ретенции, является понятия иконической и кратковременной памяти. Однако термин "память" не удобен для рассмотрения функционирования значений языка в психике, поскольку делает предметом рассмотрения некое хранилище информации и отвлекает от рассмотрения динамики интенций. Разнообразные структуры актуализации описываются и в понятиях разных видов ассоциации, и в понятии фрейма (Минский М., 1976), с этим феноменом имеют дело при рассмотрении процессов узнавания и категоризации (Рош Э., и др.). Однако ввиду терминологического разнобоя термин актуализация ("осовременивание") представляется предпочтительным. Наконец, феномен протенции (выдвижения) исследовался под названиями антиципации (Ломов Б.Ф., Сурков Е.Н.,1980), акцептора

результатов действия (Анохин П.К., 1978), модели потребного будущего (Бернштенн, H.A.,1961), нервной модели стимула (Соколов Е Н.), плана поведения (Миллер, Галантер, Прибрам, 1961) и некоторыми другими. Все вышеназванные термины, хотя и обозначают акты, основой которых является протепция, недостаточны сами по себе для использования в описаниях функционирования языка, поскольку предполагают отнесенность выдвигаемых содержаний к будущему, однако в языке немало случаев, когда выдвигаемые содержания относятся к прошлому.

Раздел 2. Феноменология н психология семантики

Анализируются модели рсчепорождения, Н.И.Жинкипа (1982), Н.Хомского (1972), A.A. Леонтьева (1997, 1999) и др. Особое внимание уделяется модели речевого механизма Т.Н.Ушаковой (1991, 1995, 2004, 2006), под руководством которой данное исследование по психологии семантики, было впервые защищено в качестве кандидатской диссертации (Алмаев,1997). Отмечается, что в этой модели постулируется блок, в котором происходит сопоставление элементов вербальной сети с мыслью, подлежащей выражению, т.е. каким-либо объектом внешнего мира или переживанием из внутреннего мира человека. Дальнейшие, проведенные нами исследования психологии семантики (гл. 3) отвечают на вопрос, как именно происходит сопоставление мысли и слова на основе общности их интенциональных структур, какие особенности этот процесс приобретает в случае различных частей речи, что изменяется и что пребывает неизменным в значениях одного слова и т.д.

В Третьей главе на основе анализа образцов речевых высказываний рассматривается активность сознания, в которой осуществляется понимание предикации, частей речи, и значений слов естественного языка. Описание этих предметов впервые осуществляется исключительно в психологических терминах, без привлечения какой-либо реальности внешней по отношению к психической. Успех такого описания, опирающегося на выдвинутое представление о базовых интенциональных актах сознания, означает, что именно в данных актах образуется анализируемый слой картины мира, они необходимы и достаточны для его существования. Чтобы понять, почему какая-либо лингвистическая единица (слово, словообразовательный элемент или часть речи) используется для квалификации множества различных ситуаций, необходимо выяснить интенциональный инвариант (эйдос), задаваемый данной лингвистической единицей. С определенными видоизменениями этот инвариант сохраняется во всех случаях ее употребления. Он является способом реализации того или иного значения и выступает основанием для

употребления именно данной лингвистической единицы в данной ситуации. Структуры, образованные из перечисленных выше простейших актов сознания, обнаруживаются в самых различных языковых феноменах. Это позволяет утверждать, что указанный набор интенциональных актов сознания являет собой то, что многие отечественные исследователи в марксистской традиции называли "клеточкой" анализа.

С указанных позиций проведен анализ универсальных форм осознавания частей речи. Показано, что при адекватном понимании существительных и прилагательных (п. 3.3.) актуализируются интенции содержаний, обозначаемых данными словами. Можно сказать, формы существительных и прилагательных созданы для организации деятельности по осовремениванию необходимых знаний. Разница между ними заключается в том, что существительные обозначают некоторые самостоятельные объекты, способные задавать тему речи, тогда как прилагательные выступают лишь их определениями. Например, если мы скажем "старый компьютер работал еще хорошо", все определения группируются вокруг "компьютера", если же мы сделаем прилагательное существительным ("старость - понятие относительное"), то определения начинают группироваться вокруг "старости". Осовременивание значений актуализирует многообразные ожидания определений, частью осуществленные, частью неосуществленные. Структуры этих ожиданий различны в случае различного вида существительных. Например: цвет, форма, вес, ожидаемые способы употребления - в случае вещей физического мира; некоторые инварианты квалификации, - в случае абстрактных качеств; в случае названия действий - определённые структуры выдвижений, обеспечивающие целеполагание, двигательные акты, контроль. Однако, выступая в форме существительного, все эти содержания лишь актуализируются, делаются доступными, но не применяются к другим объектам, как это имеет место в случае целостного высказывания.

Дальнейшее изложение посвящено особенностям интенциональной природы существительных и связанных с ними структур актуализации значений. Оно основано на учении о необходимом носителе всех определений "определимом иксе", задающем идентичность объекта (Гуссерль, 1999).

Когда мы воспринимаем что-либо, мы узнаем, что это. Например, видя в сумраке вечера, некую неясную фигуру, думаем: что это — дерево или человек? Если это - дерево, наша память предлагает соответствующие определения, например: растет, имеет ствол и ветви, не движется, не может напасть и множество других характеристик, готовых присоединиться. Если это - человек, определения будут другими, но сам механизм нашей памяти остается тем же. Понятно, что определений можно

привести очень много, может быть, бессчетно много. Однако у всех определений обязательно должен быть носитель, к которому бы они "прикреплялись". Этот носитель не какая-нибудь вещь или процесс, и не какое-либо значение, ибо любое значение, любое определение может присоединяться к нему. Этот носитель — единство интенции нашего сознания, обеспечивающее то, что мы можем понимать речь о самых удивительных превращениях. Например, что человек превратился в осла, как в известном романе Апулея, или что осел - заколдованный принц, как в одной из историй о ходже Насреддине и т.д.

Развивается представление, что носитель любых определений "определимый икс", выступает "транспортной системой" актуализации значений. Благодаря его осознанию возможно абстрактное мышление, т.е. операции с чистыми интенциями (одними определимыми иксами, в абстракции от тех содержаний, которые они несут). Когда некоторое содержание оформляется как существительное, сознание постоянно возвращается к его "определимому иксу", что и позволяет присоединять к мысли, выраженной данным словом, всё новые и новые определения. В случае же прилагательных их содержания лишь делаются доступными, но не остаются темой дальнейших доопределений, хотя и могут их получать. Их "определимый икс" используется лишь для транспортировки значений к существительным.

Рассматривается система интенциональных преобразований, задаваемая формой глагола (п. 3.6).

Поскольку глаголы выражают различные действия и состояния, то пониманием данной формы задаются цели, антиципации, желаемые или нежелательные состояния, интенции, направленные на осуществления контроля и т.п. Глаголы сообщают также о временах, возможностях, передают различные модальности.

Если в форме существительных отражается функционирование системы актуализации интенций, то форма глаголов согласует различные структуры выдвижения интенций, обеспечивающие понимание перечисленных выше содержаний. Можно считать, что понимание глаголов, определяет интенциональный контекст тех содержательных интенций, которые актуализируются пониманием существительных и прилагательных. Например: «Человек строит дом». Актуализируемые содержания находятся ввиду определенной цели (построенный дом), во взаимодействии со средствами, привлеченными для ее достижения, в контексте необходимых действий. Разумеется, далеко не все глаголы говорят о цели («умирать», «спать»), но так или иначе во всех глаголах обозначается определенное конечное состояние, находящееся в протенции, пока глагол употребляется в настоящем времени. Это состояние, называемое нами «семантически выдвигаемое

положение дел» (СВПД), может реализоваться или так и остаться нереализованным, от чего зависит совершенный или несовершенный вид глагола. Прошедшее время глагола задает нахождение СВПД (или реализованного, или только выдвигавшегося - в зависимости от вида) в воспоминании. У всякого глагола есть также и начальное положение дел (НПД) - совокупность условий, при наличии которых ситуация может характеризоваться данным глаголом. Будущее время глагола, задает нахождение в протенции как СВПД, так и НПД. Прошедшее - в воспоминании как НПД, так и СВПД.

Взаимодействие предлогов и падежей рассматривается в п. 3.7. На примере предлогов анализируется проблема моделирования многозначности слов. С использованием гуссерлианских понятий окружения и внутреннего и внешнего горизонта определений (Husserl, 1938, S. 139 ff.) рассматриваются интенциональные структуры синтеза, характеризующие отношения вещей, задаваемые различными значениями предлогов. "Окружение" - это то, что не воспринимается отдельно от вещи, хотя, как впоследствии выясняется, не принадлежит собственно к ней (например, участки поверхности, непосредственно примыкающие к дому). "Горизонт" - это ожидание новых восприятий того же самого, наш интерес направляется к все более полному восприятию особенностей и характеристик вещи. Например, воспринимая дом, мы видим его детали. При этом наш интерес оставляет на время в стороне то, что не принадлежит собственно к этому дому. В этом случае речь идет о внутреннем горизонте восприятия. Если же мы начинаем рассматривать в каких отношениях он состоит к объектам своего непосредственного окружения, начинаем выделять их из окружения и ставить в определенные отношения к дому (например, что он окружен газоном, к нему ведет дорожка, и т.д.), то речь идет о направлении интереса к внешнему горизонту дома. Показано, что различные отношения окружений, а также внутреннего и внешнего горизонтов вещей фиксируются в языке. Для фиксации этих отношений служат предлоги. Рассмотрим, например, некоторые значения предлога "в", употребляемого с винительным и предложным падежами.

Предлог "«"сообщает о нахождении объекта среди частей другого объекта («ребенок пошел в лес»), В случае «в» + винительный падеж, нахождение объекта в именительном падеже среди частей объекта в винительном выдвигается, оно чисто потенциально: «пойти в лес» не значит еще оказаться в лесу. В случае «в» + предложный падеж («ребенок потерялся в лесу») нахождение среди частей объекта в предложном падеже воспринимается актуально. "В " также может выражать отношения: - размера («длиной в пять метров») - объект оказывается во внутреннем окружении собственных границ;

- степени («в десять раз меньше») - здесь границы объекта задаются динамически относительно другого объекта, выступающего единицей измерения;

- превращения («превратить город в руины», «заколдовать человека в осла») - здесь объектом преобразований выступает уже одни только определимый икс, оказывающийся в окружении новых определений;

- обозначения качества, характера, состава («опера в трех частях», «вещи в беспорядке»)

- поучительный случай того, как (по выражению А.Ф.Лосева) "целое оказывается меньше своих частей". Здесь «определимый икс», задающий сознание целого, сознается в противопоставлении своим определениям, тогда он оказывается среди своих определений, «в них»:

В качестве окружения могут выступать и психические состояния, охватившие субъекта "в дикой ярости ", "в порыве сострадания".

С позиций разрабатываемого подхода анализируются также предлоги "за", '"для", "через", "сквозь", "из", "до", "к", "при" "по", "с", "у".

Возможность фиксации процесса понимания смысла предлога и прослеживания его видоизменений при переходе от одного значения к другому имеет большую ценность для практики изучения чужих языков.

Описаны инвариантные для падежей русского языка отношения между окружениями объектов и интенциональными модификациями (п.3.8.). Показывается, что родительный падеж актуализует объект, в окружении которого находился обсуждаемый объект ("деталь от машины"). Дательный задает протенцшо ("детать к машине"). Предложный (местный) падеж - указывает рядоположенные объекты окружения ("деталь в машине").

П. 3.9. посвящен приставкам, которые, как показывает анализ, отражают изменения характера объектов при переходе от начального положения дел (НПД) глагола к семантически выдвигаемому положению дел (СВПД). Например, приставка "рас" задаёт превращение единого в начале объекта во множество его частей или чего-то более компактного во что-то более распределенное. На материале приставок изучается феномен многозначности. Так, "раз(с)"имеет два варианта смысла: 1) экспансивный - раскрыть, рассмотреть, расположить, развернуть, расстояние, и т.п.; и 2) деструктивный -разгромить, расколоть, рассредоточить, разрушить, рассеять, развеять, расслоить и т.п. В общем приставка раз(с) выражает увеличение расстояния между частями объекта(ов), находящегося(ихся) в СВПД и появление новых субстратов идентификации среди прежних. В случае экспансивного варианта, прежние субстраты идентификации,

удерживающиеся в ретенции, становятся принадлежащими соседствующим с ними частям объекта, в случае деструктивного - начинают относиться к фону.

Наречия рассматриваются в п. 3.10. Эта часть речи выражает активность сознания, направленную на модификацию глагольных содержаний. При этом воздействию подвергается не столько объектное содержание, сколько сами акты выдвижения интенций, образующие рассмотренные выше структуры глаголов. Рассмотрим наречия "еще" и "уже". "Уже половина первого" - выражает значение "поздно", "еще половина первого" - напротив, относительно рано. Структура данной ситуации, во-первых, характеризуется наличием импрессионных данных, в данном случае - о текущем времени, затем содержание этой импрессии, удерживаясь в ретенции, сравнивается с моментом времени, находящимся в протепции. В случае "уже" выдвижение тормозится, в случае "еще" -активизируется. В этой активизации и коренится мотивирующий аспект "еще" ("Давай ещё"). Рассматриваются структуры вопросительных наречий, значения которых описывается через многообразные отношения между НПД и СВПД глаголов. В каждом случае за наречиями скрываются различные по сложности структуры интенций, видоизменяющие протепции глаголов. Эти видоизменения приложимы, хотя никак не привязаны, к конкретным объектам и положениям дел.

Частицы анализируются в п. 3.11. Как показано выше, наречия модифицируют содержания лишь внутри глагольного континнума (или предикации прилагательного). Возможны также интенциональные преобразования содержания, безотносительные к различным структурам глагола и приложимые принципиально к любым лингвистическим образованиям. Такова модификации интенциональных структур с помощью частиц. Например, различие между указательными частицами "вот" и "вон" заключается в ожидании прироста импрессий в случае "вот" и отсутствием такого ожидания в случае "вон". Предлагаются модели частиц- "лишь", "вот", "же", "таки" и "даже".

Глава 4 второго раздела посвящена экспериментальной проверке предложенных моделей значения языковых единиц. Выдвинута гипотеза исследования:

Понимание предметной ситуации квалифицируется лингвистической(ими) единицей(ами), если интенциональные структуры понимания ситуации и понимания едипиц(ы) совпадают.

Для проверки данной гипотезы, после интенционального описания лингвистической единицы создавалась динамическая сцена, восприятие которой предусматривало ту же структуру интенциональных актов, что и понимание данной единицы. Если связь между интенциональными структурами языковых единиц и ситуаций

была реконструирована верно, испытуемые (интеллектуально полноценные носители родного языка), столкнувшись с задачей квалификации сцен лингвистическими единицами, будут устанавливать тот же порядок соответствия между сценами и единицами, что и исследователи.

Рассмотрим на примере частицы "только" создание стимулыюго анимационного отрывка. Данная частица выражает: I) выдвижение первичного многообразия возможных интенций и затем 2) выбор из них одной единственной, только и 3) подлежащей исполнению. Соответственно, первая группа кадров должна содержать несколько объектов. Затем мы должны дать основания для выбора одного из объектов. Далее, должно быть как-то выражено осуществление интенции, задаваемой этим объектом, при отсутствии осуществления интенций других объектов. Это можно сделать, скажем, закрасив объект, и, начав постепенно увеличивать его размеры, при не изменении, уменьшении в размерах или полном исчезновении остальных.

Соединением группы кадров, соответствующих каждому из онисаных этапов, получается динамическая сцена, предъявляемая затем испытуемым.

С помощью такого подхода форму динамических сцен приобрели частицы "таки", "же", "даже", "вот", обычно не представляющиеся как нечто пространственное.

Разработанные сцены в виде компьютерной анимации предъявлялись испытуемым. Они также были снабжены списками из 9 предлогов ("под","в", "над", "по","из", "через ", "у ", "сквозь ", "с "); и 5 частиц ("же ", "даже ", "лишь ", "вот ", "таки ").

При случайном угадывании можно было ожидать около 12% правильных выборов из числа предлогов и около 20% правильных выборов из числа частиц.

2

Анализ распределения ответов по критерию % позволяет отвергнуть альтернативную гипотезу на уровнях значимости меньше полупроцента или одной десятой процента. У многих испытуемых наблюдались затруднения и неуверенность при квалификации частиц "же", "даже", "таки", а также легкость и увереннность при квалификации предлогов и частиц "лишь" и "вот". Как правило, испытуемые, не сумевшие верно квалифицировать "же" и "даже", не улавливали функционального отношения их элементов. Одна и та же картинка приобретает различное истолкование в зависимости от ее способности создать те или иные ожидания. В случаях, где протепциалыюе содержание было более явным, квалификация шла более успешно.

В целом интенциональная структура, соответствующая пониманию динамической сцены, формируется на основе промежуточных стадий. В начале динамической сцепы определяется горизонт протепций действующих объектов, далее - то, что с иими

происходит. Горизонт протенций формируется на основе осовремениваний, обеспечивающих идентификацию объектов и вызывающих "ассоциации". Та или иная итенциональная модификация, в частности, протенция или осовременивание, зависит от продолжительности предъявления стимула и от длительности данного фрагмента относительно других.

В данном эксперименте была предпринята попытка искусственно создать условия, необходимые для выбора той или иной лингвистической единицы. Результаты эксперимента позволяют судить о достаточной обоснованности исходных положений и надежности данной методики.

Очевидно практическое значение разработанной методики для обучения иностранным языкам. Новизна такого обучения состоит в том, что доязыковая активность сознания, стоящая за словами чужого языка и ранее доступная лишь через слова родного, становится теперь доступной непосредственно. Всероссийским Институтом патентной экспертизы (ВНИИГПЭ) 24 марта 1997 года принято решение о выдаче патента РФ на изобретение "Способа обучения языкам и устройство для его осуществления", № гос. регистрации заявки 96119435 (приоритет от 27 сентября 1996 года).

В целом проведенный теоретический анализ и полученные экспериментальные данные позволяют сделать следующий общий вывод второго раздела: слово, образ и внешний мир не должны рассматриваться отдельно друг от друга. Слово - это не просто набор знаков, и язык - это не просто набор слов, но система построения образов, создающая интерсубъективиый образ мира и являющаяся надежным средством ориентации в реальном мире. Единство слова, образа и реального мира - в общности интенциональных структур и принципов их образования и видоизменения. Эти структуры пронизывают и то, и другое, и третье, обеспечивая их подлинное и непосредственное единство. Нахождение соответствия между интенциональными структурами осознаваемой ситуации и интенциональными структурами выразительных средств, используемых для ее описания, составляет психологический принцип, лежащий в основе понимания и выражения значений. Преобразование предметного содержания сознания, происходящее при понимании и выражении языковых единиц, осуществляется посредством четырех базовых интенциональных актов: импрессии (восприятие), ретенции (удержание), протенции ("выдвижение" - ожидание) и осовременивания (актуализация, извлечение из памяти).

Раздел 3. Индукция и выражение эмоциональных состоянии

В данном разделе обсуждаются ограничения традиционной феноменологии, связанны с отсутствием в ней категории для обозначения потенциальности осуществления интенций. Такое положение затрудняет рассмотрение «иепредметпых» компонентов значений, которые обычно относятся к "эмоциональным" состояниям. Делается попытка выявить и теоретически зафиксировать такие измерения иепредметпых компонентов значений, которые являются универсальными, необходимыми и при этом не совпадающими со значением слов естественного языка (поскольку используются для моделирования самих этих значений). Разрабатывается экспериментальный подход к моделированию этих процессов и проводятся эмпирические исследования.

В главе 5 вводится понятие "ресурс интенциональности" для обозначения субъективно переживаемой возможности сохранения и развития какой-либо интенции. Объективно (в натуралистической установке) он понимается как нейрональный ресурс, потенциально или же актуально доступный для деятельности функциональной системы. Выделяются две необходимых функции управления ресурсом шггенцнонльаности:

1) поиск нейронального ресурса, для продолжения деятельности ("запрос ресурса").

2) оценка уровня наличного ресурса интелицональности т.е. оценка достаточности ресурса для продолжения деятельности. Соответственно, позитивные эмоции операционализируются как неинтенсивный запрос при высоком уровне наличного ресурса, а негативные - как интенсивный запрос, при низком уровне наличного ресурса. Такая операционализация данных понятий позволяет начать изучение временных констант и соотношений, лежащих в основе индукции эмоциональных состояний музыкой и движущимися сценами различной природы.

В отношении индукции эмоциональных состояний аудиальными событиями (музыка, интонации, фоносемантика) предполагается, что в их основе лежит явление резонанса частот акустических событий с голосовой системой и, возможно, какими-то другими частями тела человека. Частоты, таким образом, приобретают символическое значение, их повышение, согласно данной модели, означает усиление «запроса ресурса». Модель иллюстрируется примером мажорного и минорного трезвучий. Сущность модели в том, что предшествующее состояние запроса ресурса и уровня наличного ресурса протендируется (ожидается) и затем сравнивается с последующим состоянием. Например, в случае мажорного трезвучия после перехода от первой ступени к третьей протендируется такой же (соответствующий большой терции - четыре полутона) рост запроса ресурса, однако переход от третьей ступени к пятой требует лишь малой терции

(три полутона). Соответственно, сознание замечает снижение запроса, что и переживается как избыток наличного ресурса, характерный для мажора. Ситуация минора противоположна: протендируется малая терция, а переход осуществляется на высоту большой, соответственно, ощущается недостаток наличного ресурса и необходимость усиления запроса, переживаемые как характерная для минора "грусть".

По существу, данная модель выводится из принципов восприятия динамических сцен (см. выше), только вместо предметных интенциональных содержаний, рассматриваются обеспечивающие их "ресурсные".

В п.5.2. представлено экспериментальное исследование временных параметров значимых для индукции эмоциональных содержаний изменяющимися во времени стимулами, которое проводилось на материале анимационных сцен. В качестве прототипа предъявлявшихся стимулов была взята сцена, соответствующая предлогу "через". Она характеризуется тем, что объект (красный шар) перелетает над тремя другими объектами (зелеными прямоугольниками), поочередно касаясь "грунта" после каждого из них. Поскольку предметом рассмотрения были временные константы, неизменными оставались высота перелета шара над каждым из прямоугольников, величина угла подъема и направление его движение. В каждой из сцен шар занимал следующие состояния: 1) " низ " - нижняя точка шара на уровне нижней кромки прямоугольников; 2) "вверх"- середина шара на уровне верхней кромки прямоугольника; 3) "верх" - шар над прямоугольником; 4) "вниз" - середина шара на уровне верхней кромки прямоугольника с другой стороны.

Анимационные сцены получались варьированием длительности экспозиции указанных выше состояний. Варьировались длительности: всех состояний сцены в равной мере (цель - выяснить общее влияние темпа на характеристику движения); какого-либо одного состояния " низ", "вверх", "верх","вниз" (цель - оценка того, какие состояния связываются с наибольшим запросом ресурса ипснциональности); пары состояний (цель -выяснение нижних границ ощущения нехватки «ресурса интенциональности».

Каждую сцену испытуемые оценивали по одному и тому же набору униполярных шкал: "затруднено - не затруднено", "легко - не легко", "напряженно - не напряженно ", "радостно - не радостно ", "печально - не печально ", от 6 - максимальная выраженность до 1 - минимальная.

Результатом данного исследования является предварительное, возможно, грубое определение временных границ, в которых проходит оценка наличного "ресурса интенциональности". Временные интервалы, соответствующие значениям выше среднего по шкалам "тяжело", "затруднено", "печально" и т.п. соответствуют нехватки ресурса.

По данным первой экспериментальной серии, среднее значение данных шкал приходится на интервал между 280 и 480 мсек. При длительности состояний от 680 до 800 мсек. значения по указанным шкалам становятся определенно выше средних. При длительности одного кадра в 1000 мсек. и больше движение воспринимается как медленное, затрудненное, тяжелое и проч. Во второй и третьей сериях нашли подтверждение предположения о неодинаковом значении восприятия подъема и движения вниз. Диаграмма (график 1.) иллюстрирует характерное соотношение показателей "радостно " и "печально"для серий "подъем" ("вверх+верх" - grpodjem) и "спад" ("вши + низ" -grspad).

5,00 4,50 4,00 + 3,50 3,00 2,50 2,00 1,50 1,00 0,50 0,00

1

1

г

/

г

//

О радостно в печально

«

График 1. Соотношение оценок «радостно» и «печально» в зависимости от длительности подъема и понижения в движении объекта.

Увеличение экспозиции спада приводит к сглаживанию исходных различий (движение оценивается как не грустное и не печальное), в то время как увеличение экспозиции подъема приводит к тому, что исходное соотношение быстро инвертируется (от радостного и не печального, к печальному и не радостному).

По данным третьей серии, время для средней оценки затрудненности при подъеме около 640 мсек., выраженной оценки затрудненности - 960 мсек. При этом движение в сериях "рад" ("верх" + "вниз"), характеризующееся спадом до 960мсек., и сопровождающееся при этом подъемами 80 мсек., вообще не воспринимается как затруднительное, тяжелое и т.п.

^ # $ ^ ^ ^ л" ^ ^ />// ^ ^

График 2. Восприятие легкости или тяжести движения в зависимости от длительности экспозиции отдельных состояний.

В целом полученные результаты согласуются с развитыми в работах по психологии музыки (А1тауеу 2000, Алмаев, 2002) положениями, что, хотя и косвенно, свидетельствует о единстве процессов реализации значений, выраженных средствами музыки и анимации. Разработана теоретическая модель процессов квалификации эмоциональных состояний, позволяющая интегрировать объективные количественные параметры стимуляции и субъективные ожидания. Предложены методические приемы, дающие возможность количественно определять решающе важные параметры и константы данных процессов.

Взаимодействие объективных и субъективных компонентов квалификации, прежде всего, способность субъекта к предварительной «настройке» на определенные параметры стимуляции, подлежит дальнейшему изучению.

Важной методической задачей в рамках исследования процессов субъективной квалификации является определение степени ее согласованности. В п. 5.3. описан эксперимент, схема которого позволяет оценивать согласованность вербальных квалификаций музыкальных произведений слушателями. Данный вопрос имеет существенное методическое значение, поскольку позволяет оценить валидность вербальных оценок для квалификации эмоциональных состояний, вызванных изменяющимися во времени стимулами. Если согласованность велика, то применение вербальных оценок валидно.

Схема эксперимента предполагала выбор нескольких музыкальных композиций различных стилей (в данном эксперименте 3 в стиле романтики 19 века и 3 в стиле рок 20 века). Эксперты (преподаватели муз. училища), отобравшие композиции с точки зрения

выразительности и простоты восприятия, предложили по 4 метафорических оценки, описывающих, по их мнению, наиболее точно характер каждой из композиций. Испытуемым (людям, не имеющим специальной музыкальной подготовки) предлагалось прослушать композиции и оценить их по всему списку квалификаций, предложенных экспертами. Если композиция получала наиболее высокую оценку по той квалификации, которую присвоили ей эксперты, то считалось, что квалификация данной композиции согласованна. Оценивались характеристики ответов слушателей, их разброс и группировка.

В целом по результатам исследования согласованность суждений слушателей оказалась весьма велика, что позволяет сделать вывод о валидпости применения вербальных квалификаций для оценки музыкальных произведений. Метод позволяет также обнаруживать неудачные квалификации (т.е. мнения слушателей, по которым имеется наибольший разброс), а также определять относительно более и относительно менее выразительные композиции. Более выразительные "приобретают" чужие оценки, в то время как менее выразительные теряют "свои". Также удается проследить семантическое разделение самих квалификаций на различные компоненты значений. Например, при квалификации "моторности" примерно половина испытуемых ориентировалась на компонент скорости, а половина - на компонент мощности.

Благодаря высокому уровню абстрактности и универсальности используемых измерений психологическая теория значения открывает новые перспективы для моделирования процессов понимания значений в такой области, как фоносемантика. Этому вопросу посвящена Глава 6.

Анализируются исследования А.П. Журавлева, и поднимается вопрос об истолковании измерений, получающихся в результате факторизации данных семантического дифференциала. Эти измерения могут пониматься либо как объединение, либо как пересечение значений, входящих в них отдельных шкал. При наличии установки на экспликацию психических механизмов эти измерения должны трактоваться как пересечения. Однако современная психология испытывает трудности с фиксацией столь абстрактных сущностей. Психологическая теория значения, используя свои теоретические средства, может построить модели значений, пригодные, чтобы служить пересечением множества шкал субъективной оценки.

В диссертации производится рефакторизацня данных, полученных А.П. Журавлевым (1974). Для выделившихся факторов предлагаются модели, построенные с помощью описанных выше теоретических средств. Факторы получают интерпретации:

"наличие достаточного ресурса инт&щиональности", "необходимость усиливать запрос ресурса", "темп ", "наличие достаточного ресурса для осознания объекта". Посредством такой интерпретации факторы становятся средством фиксации состояния анализируемых психологических механизмов и благодаря этому могут использоваться для реконструкции динамики процессов понимания фоносемантических значений. Для иллюстрации этой динамики разбираются суффиксы "-ище" и" -яра". Показано также, что ранее предложенная (гл.5) модель оценки негативных и позитивных эмоций подтверждается на примере "самой радостной" и "самой печальной", а также "самой хорошей" и "самой плохой " (паттерны их факторных оценок близки) фонемы русского языка. Общий паттерн их таков: "хорогиие" и "радостные" фонемы имеют высокие положительные оценки по первому фактору ("наличие достаточного ресурса интенционалыюсти") и высокие отрицательные по второму ("необходимость усиливать запрос ресурса"). Наоборот, "плохие" и "грустные" фонемы имеют высокие отрицательные оценки по первому фактору и высокие положительные по второму.

Делается предположение, что в основе фоносемантики лежит кинестатика и проприоцепция произносимых речевых звуков. С целью проверки данного предположения произведена оценка субъективной сложности произнесения звуков, соответствующих фонемам русского языка (п.6.7.). Показано, что сложность произнесения очевидным образом связана с предложенной выше моделью управления "ресурсом интенционалыюсти". Чем выше сложность, тем острее ощущение нехватки наличного ресурса и тем более негативно будет оцениваться звук. В ходе попарного сравнения 31 фонемы русского языка они были проранжированы испытуемыми (N=45) по субъективной сложности их произнесения. Перед этим испытуемые оценили эти фонемы по тем же шкалам СД, что и в исследованиях А.П. Журавлева (результаты оказались очень близкими к результатам А.П. Журавлева). Затем были вычислены корреляции между субъективной трудностью артикуляции и шкалами СД.

Высокие от -0.85 до -0.41 корреляции получены для 21 шкалы, четыре шкалы ("Быстрый-медленный ", "Подвижный-медлительный "," Женственный-мужественный ", "Горячий-холодный") не обнаружили значимых корреляций со шкалой субъективной трудности произнесения. Таким образом, исходная модель связи между эмоциональными оценками и управлением "ресурсом интенциональности" подтверждается.

В заключении главы высказываются соображения о теоретической важности исследования фонетического символизма и о том, что психологическая теория значения может выступать средством интеграции результатов нескольких подходов: психофизиологического изучения процесса произнесения речевых звуков,

соответствующих фонемам (Н.И.Жинкин), "феноменолого-гештальтистского" описания речевого звука как некоторого смыслового гештальта (В. Хлебников, см. Приложение 1) и психосемантического эмпирического исследования (А.П.Журавлев).

Раздел 4. Приложение теории значения к проблематике индивидуальных различий

В этом разделе рассматривается применение изложенных рапсе принципов моделирования к более сложным феноменам, затрагивающим психические состояния и черты личности, таким, как порождение текстов и ответы на пункты психологических опросников. Те же принципы разработки моделей значений, что и в предшествующих разделах прилагаются к более сложным образованиям - состояниям реальной психики и личностным чертам субъектов. Реализуется несколько взаимосвязанных направлений исследований: порождение автобиографических текстов (гл.7), субъективная оценка текстов (гл.8), разработка методов анализа содержательной структуры текстов и диалогов (гл.9), изучение деятельности по составлению опросниковых текстов авторами и заполнению их испытуемыми (гл.10)

Глава 7 посвящена исследованиям индивидуальных различий в порождении текстов. Рассматриваются (п.7.1) наиболее распространенные подходы к определению индивидуальных различий по текстам, такие как: анализ формально-динамических характеристик речи, анализ структурно-грамматических особенностей языка и анализ содержательных характеристик речи. Особый интерес представляет последнее направление, которое ставит своей целью выявить не только аффективные особенности говорящего, но и более устойчивые личностные образования, черты, установки, защитные механизмы и т.д.

В рамках этого направления сложилось множество подходов, среди которых можно выделить интент-анализ (Т.Н. Ушакова, Н.Д. Павлова), дискурсивный анализ (Дж. Потгер), предикативный анализ (Жинкин Н.И., Зимняя И.А.), экспериментальную психосемантику (В.Ф. Петренко), контент-анализ и пр. Поскольку контент-анализ является основной методической процедурой, использованной в исследовании, наибольшее внимание уделяется этому методу (п.7.2.). Показано, что конетнт-анализ, разработка и применение которого связаны с именами Г. Лассуэлла, Г. Мюррея, Д. МакКлелланда, Ч. Осгуда, Б. Берельсона и др., часто используется в прикладных исследованиях, в том числе по психологии личности в связи с изучением психологических феноменов, которые затруднительно измерить с помощью

существующих опросииковых методик. Это обусловлено не только тем, что речь является одним из основных носителей информации о личности, но также и особенностями техники контент-анализа. Его применение предоставляет возможность быстрой операционализации различных категорий (зачастую абсолютно новых), необходимых для целей исследования, кроме того, собранные корпусы текстов могут анализироваться повторно с использованием других категорий.

В психологии сложилось множество контент-аналитических систем и моделей, которые направлены в основном на анализ вербальной продукции, полученной в ходе психотерапевтической и клинической практики. Рефирируются наиболее известные методики: Л.Готтшалка и Г.Глезер, "Система мотивации и конфликта" Г.Мюррея, "Регрессивный образный словарь" (The Regressive Imagery Dictionary) К.Мартиндейла, "Центральная конфликтная тема взаимоотношений" (Core Conflict Relationship Theme) Э.Люборски, "Модель конфигурации ролевых отношений" (Role-Relationships Models Configuration) М.Хоровитца. (Примеры контент-аналитических кодировок согласно системе Л.Готтшалка, Г.Лассуэла, Д.МакКлелланда и К Мартиндейла приведены в Приложениях 3, 4 и 5). Делается вывод, что системы кодировок контент-анализа строились на различных теоретических и логических основаниях, базировались на разных допущениях. Между собой они могут частично пересекаться, но в целом их базовые конструкты отличаются и друг от друга, и от тех, которые лежат в основе личностных опросииковых методик. Соответственно, не представляется возможным оценить конвергентную валидность опросииковых и контентаналитических методов, оценить, насколько результаты психодиагностики зависят от метода получения знаний.

Выдвигается тезис (п.7.3.), что разработка моделей психических состояний и черт личности на принципах психологической теории значения поможет сблизить анализ содержания автобиографического рассказа и ответов на пункты личностного теста. Например, такой конструкт теста Клонинджера как "Поиск новизны" содержит в себе неизменное смысловое ядро - ожидание увеличение количества импрессий. Соответственно, все выражения или даже отдельные слова, содержащие данный семантический компонент, например, "интересно", "захватывающе", "увлекательно", "вид" (о панораме) и т.д. и т.п. оказываются выражающими и данное состояние. Таким образом, параллельная шкала контент-анализа может быть построена практически к любому конструкту теста и, наоборот, какая-либо контент-аналитическая шкала может быть промоделирована параллельной опросниковой. Конечно, в сущности эти принципы не отличаются от основополагающих идей контент-анализа. Однако их систематическое применение и развитый метаязык описания значений, позволяют моделировать их в

существенно большей свободе от естественного языка, чем это было раньше. Это даст новые возможности для изучения как самой психики, так и тех видов деятельности -формирование рассказа, заполнение опросника, - через которые психика раскрывается в наиболее часто используемых психодиагностических процедурах.

Излагаются (п.7.4.) результаты эмпирической оценки согласованности результатов личностного опросника и контент-анализа автобиографических текстов с опорой па категории, содержательно приближенные к шкалам данного опросника. Исходной гипотезой исследования было предположение о наличии прямой связи между параллельно разработанными шкалами контент-анализа и опросника. Для целей исследования среди значительного числа существующих личностных методик был выбран Опросник темперамента и характера Ч.Р.Клонинджера ранее проверенный на внутреннюю валидность и адаптированный на русскоязычной выборке в 694 чел (Алмаев, Островская, 2005, Островская, Алмаев, 2005). Этот тест включает шкалы темперамента и характера, имеющие неплохие психометрические качества. Многолетняя клиническая практика показала, что тест Клонинджера содержит ряд ценных в психодиагностическом отношении шкал. При этом его конструкты не являются клиническими, а базируются па общей модели темперамента и характера. Тест состоит из следующих шкал: "Поиск нового", "Избегание опасности", "Зависимость от поощрения", "Самостоятельность", "Кооперативность", которые подразделяются на несколько субшкал.

Опросники подвержены эффекту социальной желательности и ряду искажающих факторов. Одним из таких факторов может быть действие психологических защит. Эта гипотеза обусловила выбор второй методики - теста Плутчика-Келлермана «Индекс жизненного стиля», направленного на оценку преобладания тех или иных защитных механизмов в поведении человека. Была осуществлена оценка внутренней согласованности шкал данной методики на выборке из 293 испытуемых, проведена рефакторизация, получены и интерпретированы новые факторы (Алмаев, Малкова, 2006).

Испытуемым было предложено написать два текста с инструкциями: «описать самое запомнившееся событие жизни» (текст 1); «описать самые ранние воспоминание детства» (текст 2). Из выборки в 293 человека удовлетворительные по объему тексты (не менее 250 слов) представили 191 испытуемый в возрасте 16 - 63 лет (med=32), из них 142 женщины и 49 мужчин. Выборка состояла из студентов-психологов (не боле 1/3, в основном, получавших второе высшее образование), их родных, близких и друзей

Все тексты были подвергнуты контент-анализу по следующим категориям, воспроизводящим конструкты методики Клонинджера:

-"поиск нового"; поиск новых ощущений, неизвестного; приобретение нового опыта, исследовательская деятельность,

- "избегание опасности"; страхи, опасения, любые действия и мысли по избеганию ситуаций, которые с точки зрения субъекта могут закончиться неблагоприятно,

- "нарциссизм, демонстративность"', восприятие себя как объекта восхищения, взгляд на себя со стороны, самолюбование

- "зависимость от поощрения"; попытки соответствовать ожиданиям окружающих, какие-либо действия для того, чтобы заслужить их одобрение.

Кроме того, были предложены контент-аналитические категории, относящиеся к различным видам контроля и целеполаганию, напрямую не соответствующие шкалам темперамента, но, предположительно, связанные со шкалами характера теста Клонинджера (Самостоятельность, Кооперативность). В общем, идея контроля предполагает стремление к соответствию воспринимаемого ожидаемому, способность изменять внешнюю реальность так, чтобы она соответствовала ожидаемым (протендируемым) субъектом содержанием. В такой интерпретации контроль представляется одной из фундаментальных характеристик человеческого бытия. Соответственно, в речевой продукции отслеживалось четыре базовых вида контроля:

- "контроль "; высказывания о том, что человек контролирует себя или ситуацию,

- "отсутствие контроля"; субъект не контролирует ситуацию или собственное состояние,

-" кто-то другой контролирует"; высказывания о контроле со стороны, кто-то другой контролирует субъекта или ситуацию,

- "кто-то другой не контролирует"; упоминания о том, что кто-то не может контролировать субъекта или ситуацию,

- "пассивные запоги "; высказывания о себе в форме пассивного залога, т.е. глагол предполагает иной субъект действия, а субъект речи выступает в качестве объекта воздействия.

- "цель "; упоминание о цели в действиях, планирование деятельности,

- "трудности "; любые препятствия, трудности на пути достижения поставленной

цели,

- "преодоление"; какие-либо действия для достижения поставленной цели, преодоление трудностей,

-" достижение цели"; высказывания о достижении поставленной цели

Каждому высказыванию, соответствующему одной из разработанных категорий, приписывался 1 балл. Затем подсчитывалось общее количество баллов по каждой

категории и вычислялось их соотношение к общему объему текста. Для этого была использована формула, предложенная Готгшалком (1982).

Затем категории контроля и целеполагания были объединены в две обобщенные контент-аналитические категории:

"Общая пассивность", в которую вошли категории "отсутствие контроля", кто-то другой контролирует ", "пассивные залоги ",

' Мотив достижения», сложившаяся из категорий: " контроль», "цель», "трудности ", " преодоление ", " достижение цели ".

Для проверки согласованности разработанных контент-аналитических шкал в исследование были привлечены 4 эксперта, которые независимо друг от друга анализировали тексты. Всем экспертам была дана идентичная инструкция, список шкал (с расшифровкой значения и несколькими примерами), а также 12 текстов для анализа. Был получен коэффициент согласованности экспертной группы («альфа» Кропбаха), значение которого варьировалось для разных шкал от 0.58 до 0,74.

В результате корреляционного анализа данных опросника Клонинджера и автобиографических рассказов было обнаружены всего 2 прямые зависимости между шкалами теста и категориями текста, направленными на регистрацию одних и тех же психологических феноменов, они касались опросниковой и контент-аналитической шкал «Избегания опасности».

В то же время обнаружено немалое количество логично интерпретируемых, хотя и небольших, корреляций между другими шкалами теста и текста (шкалы опросника сопровождаются их кодовым обозначением в скобках). Например,

"Демонстративность" отрицательно связана с "Самостоятельностью" (С) и "Кооперативностыо" (К), а высокий уровень "Избегания опасности" показывают личности с выраженной "Зависимостью от поощрения" (ЗП) и низким уровнем "Самостоятельности" (С). Для людей, употребляющих в речи большее количество пассивных залогов, свойственны несколько более высокая степень "Избегания опасности" (НО) и сниженный уровень "Поиска нового" (ПН). Категории, относящиеся к контролю и мотиву достижения, показали большее количество значимых корреляций. "Тревога о будущем" (И01) и "Страх неопределенности" (И02) связаны с высказываниями о том, что другой контролирует ситуацию. Интерпретация данного феномена следующая - такие виды тревоги предрасполагают к тому, чтобы доверить контроль какому-то другому лицу. Субшкалы "Ответственность" (С1) и "Целенаправленность" (С2) отрицательно связаны с упоминанием контроля со стороны

других лиц. "Хорошие привычки" (С5) оказалась отрицательно связанными с упоминанием о контроле со стороны других лиц, равно как и с высказываниями о том, что субъект не контролирует себя или ситуацию, а также с количеством пассивных залогов и избеганием опасности.

Самые большие корреляции были обнаружены между категорией "Отсутствие контроля" и "Самостоятельностью" (С)(г= - 0,23, р=0,00); количеством пассивных залогов в тексте и "Поиском нового " (ПН)(г= - 0,21, р=0,0). См. табл. 1.

Таблица 1. Наибольшие корреляции между контент-аналитическими категориями (столбцы) и шкалами методики Клонинджера (строки)

Контент-категории 1 и 2 текстов Самостоятельность Поиск нового Избегание опасности Кооператив-постъ

Контроль «-» г = -0,23 р = 0,00

Другой контролирует г = - 0,21 р = 0,00 г = 0,20 р = 0,01

Другой не контролир. г= 0,20 р= 0,01

Пассивные залоги г = - 0,23 р = 0,00 г = - 0,21 р= 0,00 г = - 0,15 р = 0,04

Избегание опасности г = 0,17 р = 0,02 г = - 0,16 р = 0,03

Преодоление г = - 0,19 р= 0,01 г = - 0,21 р= 0,00 г = 0,17 р = 0,02

Зависимость от поощрения г = - 0,22 р = 0,00 г = 0,17 р = 0,02

При высоком уровне достоверности результатов сами корреляции невелики (от 0,15 до 0,23). Такие же результаты получены при корреляционном анализе шкал теста Клонинджера и формальных характеристик текста, таких как длина предложений и объем рассказов.

Сопоставление количества корреляций теста Клонинджера с текстом 1 ("взрослым") и текстом 2 ("детским") показывает их различную информативность. В целом "детский" текст дает больше интерпретируемых корреляций с тестом

Кпонинджера, чем "взрослый": значимых корреляций шкал контент-анализа «детского» текста со всеми шкалами теста Кпонинджера 58, т.е. 19% от общего числа, корреляций шкал контент-анализа "взрослого" текста со всеми шкалами теста Кпонинджера 39, т.е. 13% от общего числа. Это различие значимо на 5% уровне по угловому преобразованию Фишера.

В целом, полученные данные свидетельствуют о том, что контент-анализ и опросниковый тест высвечивают различные аспекты личностных проявлений и, при условии содержательной сближенности своих шкал, являются дополняющими друг друга методами. Это означает также, что написание текста и заполнения опросника опосредуется воздействием значительного количества побочных факторов -психологических защит, стремлением к позитивной презентации и т.п.

Для более детального изучения этих опосредующих факторов использовался метод сравнения групп, существенно дополняющий анализ корреляций. Основанием для сравнения выступало наличие или отсутствие в рассказах одной из контент-категорий, разработанных как аналог шкал теста Кпонинджера. Сравнивались усредненные профили теста Кпонинджера, построенные для соответствующих групп. Все профили базировались на стандартизированных оценках по русской версии теста Конинджера, выборки около 960 чел., ниже упоминаются только значимые по (-тесту Стыодента различия. Сравнение групп позволило обнаружить весьма неожиданные результаты. Группы, содержащие и не содержащие в своих рассказах упоминания о поиске нового, существенно различались по одной из субшкал "Поиска нового", "Любознательности" (ПН1), выступавшей прототипичной для конструкции контент-аналитической шкалы. Однако для двух других субшкал этого измерения "Импульсивности" (ПН2) и "Расточитель/юсти" (ПНЗ) результаты существенно не различались. Сходное расщепление "Поиска нового", было отмечено еще в ходе адаптации теста Клонинджера на русскоязычной выборке (Алмаев, Островская, 2005).

Более неожиданными явились результаты по шкалам "Избегания опасности". Здесь результаты теста и текста вступили в противоречие - более высокие результат по всем шкалам "Избегания опасности" оказались в группе, не упоминавшей соответствующей категории в автобиографических текстах. Поскольку обнаружение тревоги по тексту имеет гораздо более давнюю историю, чем обнаружение других черт, в частности "Поиска новизны ", невалидность кодировки маловероятна. Делается вывод, что причиной является вытеснение тревоги испытуемыми при заполнении опросника, нежелание признаться в этом качестве себе или/и экспериментатору. При этом у тех, кто о тревоге не упоминал, более высокие значения по "Социальной конформности" (К1),

"Ответственности" (С1), "Целенаправленности" (С2), наличию "Хороших привычек" (С5). Т.е. по шкалам характера субъекты, обнаружившие в своих текстах упоминания о тревоге, позиционируют себя как более ответственных, целенаправленных, заботящихся о мире и своем соответствии социальным нормам. Логично предположить, что их забота проявляется в суждениях, отнесенных нами к тревожным, но, вместе с тем, при заполнении теста они о своей тревоге высказываются меньше, вытесняя ее.

Результаты по контент-аналитической шкале "Зависимость от поощрения" вполне согласуются с результатами теста Клонинджера, конфигурационный анализ его шкал темперамента дает "пассивно-зависимый" тип личности (по американской классификации 08М4-К), у лиц, имевших в своих текстах проявления зависимости от поощрения.

Также результаты теста и текста хорошо согласуются между собой по контент-аналитической шкале "Нарциссизм-демонстративность" и "Самопринятие" (С4) теста Клонинджера (она выступает как своего рода "анти-нарциссизм"). Однако при этом более "нарцистические" личности имели также существенно более высокие балы по "Социальной конформности" (С!) и "Целенаправленности" (С2), вопросы которых были сформулированы более прямолинейно и допускали более легкое сличение с пропагандируемыми в обществе установками.

Тест Плутчика также дал несколько достоверных и психологически легко интерпретируемых, но небольших корреляций (г=0,15, г=0.16) "Подавление" связано с контент-категориями "Другой не контролирует" и "Цель", "Проекция" - с обобщенной контент-категорией "Общая пассивность" и "Реактивные образования" - так же с "Общей пассивностью" и "Пассивными залогами". Однако в силу не очень высоких психометрических качество теста Плутчика (см. ниже гл.9) интерпретировать эти результаты как влияние психологических защит на заполнение теста Клонинджера затруднительно.

В целом полученные результаты позволяют сделать вывод, что взаимосвязи между данными опросникового теста и контента-анализа автобиографических рассказов существуют, однако они сильно подвержены влиянию опосредующих факторов. Гипотеза о прямой связи одинаковых по содержанию шкал контент-анализа и опросника в подавляющем большинстве случаев не подтвердилась, хотя было обнаружено значительное количество логично интерпретируемых связей между другими шкалами теста и текста. Исследование этих многообразных связей, сделавшееся впервые возможным благодаря целенаправленному содержательному сближению контентаналитических и опросниковых шкал на основе построения моделей значений

психических состояний и черт, может иметь большое теоретическое и практическое значение.

Вместе с тем, следует учитывать, что далеко не вся психологическая информация извлекается из автобиографического рассказа при его обработке традиционным методом контент-анализа. Последний заключается в подсчете частоты встречаемости категорий в тексте вне учета их расположения в нем, т.е. фактически безо всякого рассмотрения его структуры. Как было показано, за заполнением опросниковых тестов также стоит сложная работа личности, предполагающая возможность взгляда на себя со стороны и готовность откровенно поделиться своим видением себя с экспериментатором. Соответственно, анализ теории и практики разработки опросниковых тестов, рассмотрение формулировок пунктов шкал с точки зрения психолингвистики вообще и психологической теории значения в частности, также приобретает актуальность. Эти вопросы разбираются в главе 9 на примере тестов Плутчика, Клонинджера и Русалова.

В главе 8 рассматриваются вопросы влияния структуры текста на его психологическое значение. Излагается опыт эмпирической проверки теории В.П.Белянина, предложившего типологию текстов и их субъективных оценок.

Схема проверки близка к схеме определения степени согласованности субъективных квалификаций музыкальных произведений (гл.5). Для каждого типа текста (всего 6), предложенных Беляниным, были подобраны по три примера текстов, один тип получил 4 примера (стимульные тексты приведены в Приложении 2). Каждому типу текста также были подобраны по 7 дескрипторов, предположительно, наиболее характерных для них. Итого, испытуемые оценивали 19 текстов по 42 дескрипторам. Валидность теории оценивалась по совпадению максимальных оценок текстов с теоретически предсказанными для них. Результаты исследования показывают, что в основном адекватно воспроизводились оценки, относящиеся к непосредственно выраженным эмоциональным состояниям, а те, что были заимствованы из психиатрических типологизаций — нет. В этом исследовании также была предпринята попытка оценить вклад личностных особенностей испытуемых в оценку ими текстов. Однако из-за ограниченной выборки и содержательного несоответствия между шкалами тестов и шкалами оценки текстов однозначные данные не были получены.

Этот опыт был учтен при проведении другого исследования. Целью его было оценить влияние расположения содержательных категорий в начале или же в конце текста на его квалификацию, с учетом личностных особенностей испытуемых. Использовались

имеющие высокие психометрические показатели личностные тесты В.М. Русалова и Ч.Р. Кпонинджера.

Для балансировки побочных эффектов был найден текст одной испытуемой, в котором фактически содержались четыре эпизода: радостный, тревожный, снова тревожный и снова радостный, объединенные стилистикой, составом участников и местом действия. Они были разбиты на два практически идентичных рассказа, различавшихся лишь тем, что у одного было тревожное начало, но радостный конец, а у другого, наоборот. Испытуемым предлагалось оценить эти рассказы по нескольким шкалам семантического дифференциала, среди которых были "радостный ", "грустный ", "напряженный " и т.п.

Расположение категорий ближе к концу текста оказалось решающим для оценки по шкалам, которые были содержательно близки к варьируемым категориям, однако личностные особенности оказывали разнообразное модифицирующее влияние на оценку. Например, шкалы "Поиска нового " отрицательно коррелировали с тенденцией оценивать текст как тревожный, но никак не коррелирвали с оценкой этого же текста как содержащего "Поиск новизны" (т.е. с одноименной и максимально приближенной по смыслу шкалой контент-анализа), и наоборот, шкалы "Избегания опасности" положительно коррелировали с тенденцией оценивать текст как в большей степени содержащий "Поиск Новизны", но никак не коррелировали с оценкой текста как "тревожного". Это подтверждает факт, обнаруженный ранее на примере порождения текстов, - вынесение человеком суждения о самом себе при ответе на вопросы теста существенно модифицируется установками защитного характера.

С учетом полученных результатов рассматриваются (п. 8.3) возможности развития методических средств контент-анализа. Имеющиеся на сегодня алгоритмы сводятся к подсчету частоты встречаемости категорий в тексте без какого-либо анализа их взаимного расположения внутри него. Между тем, как было доказано выше, расположение категорий в начале или в конце текста решающим образом определяет его квалификацию по шкалам оценки, содержательно близким к рассматриваемым категориям. Для решения проблемы локализации категорий в тексте был разработан специальный компьютерный алгоритм, позволяющий подсчитывать число слов между вхождениями категорий. Описывается его применение к литературному описанию психопатологических феноменов в «Записках сумасшедшего» Л.Н. Толстого. Применение этого алгоритма в сочетании с имеющимися методиками кластерного анализа дало обнадеживающие результаты (см. Н.Алмаев, Г.Малкова, Е.Селяева, 2004). Однако в рассмотренном исследовании оставался открытым вопрос о метрике для измерения расстояний между вхождениями категорий. Непосредственно сами расстояния между словами, относящимися к категориям, не

подходят, поскольку число слов разных категорий в текстах, как правило, неодинаково, а алгоритм кластерного анализа требует либо заменять отсутствующие данные средними, либо полностью игнорировать их. Обе эти опции, как выяснилось, ведут к существенному искажению данных. Была предложена метрика V - вероятность пересечения тем в тексте для расстояний между категориями А и В, такая что у(А,В) = (1-р). Где р = V (А,В) -вероятность того, что количества слов от начала текста и до всех вхождений категории А, не отличаются от таковых же величин для категории В, рассчитанная по критерию Манпа-Уитни. Данная метрика имеет те преимущества, что, во-первых, допускает различное число вхождений категорий, во-вторых, не требует каких-либо корректировочных процедур при сравнении текстов различных объемов.

Также для оценки структуры текста предложены показатели, характеризующие удаленность содержательных категорий от начала текста: 1) среднее для данной категории по этому тексту; 2) общий коэффициент удаленности вхождений категории от начала текста Т=£ (к1а +к2а +...кпа), где а - вхождение категории А в текст, а к -удаленность этого вхождения от начала текста, рассчитываемая как к=т/Ы, где т - номер слова от начала, а N - общее число слов в тексте.

Применение этих дополнительных показателей при анализе порождения и особенно понимания текстов позволяет оценивать его структуру и благодаря этому обнаруживать новое психологическое содержание.

В специальном параграфе (п. 8.4.) излагается оригинальная методика, предложенная автором совместно с Г.Ю. Малковой для количественного анализа активности участников диалогов, в частности, психиатрических интервью. Описываются приемы определения относительной актуальности тем по их предпочтению в дискурсе. Предлагаются два основных показателя: актуальность развития темы и актуальность спонтанных переходов к теме. Под актуальностью развития темы понимается количество суждений, сделанных в ответ на предложенную собеседником тему. Под актуальностью переходов - количество переходов к какой-либо теме от суждений по другой теме. Разработанные количественные показатели позволяют оценить субъективную желательность развития темы в процессе диалога, с учетом, как активность интервьюера, так и тематических предпочтений респондента. Специально рассматривается феномен психологической защиты от нежелательных тем, предложены критерии его распознания.

Глава 9 посвящена анализу существующей практики разработки опросниковых тестов. Рассматриваемая проблема согласованности двух методов психодиагностики предполагает, что анализироваться должны оба эти метода - не только контент-анализ, но

и опросниковые методики. Кроме того, будучи по сущности своей совокупностями закрытых вопросов, сформулированных на естественном языке, опросниковые тесты представляют собой также и предмет для психолингвистического исследования.

Анализируется основное для опросниковых тестов понятие "черты личности". В формулировке Г.Олпорта черта определяется как "устойчивая предиспозиция вести себя сходным образом в широком диапазоне ситуаций". Однако нельзя не обратить внимания на то, что черта есть суждение кого-либо, о поведении другого человека. Информированность человека, производящего данное суждение, в частности, и в том случае, когда субъект судит о себе со стороны, а также его беспристрастность и неангажированность находятся под большим вопросом. Делается вывод, что за суждением о черте, стоит совокупность состояний, более или менее свойственных данной личности при определенных условиях и вероятности переходов из одних состояний в другие при тех или иных дополнительных условиях. Таким образом, заполнение опросникового теста само должно сделаться предметом изучения.

В целом полученные результаты позволяют обратить внимание на тот сущностный факт, что черта личности есть следствие активного построения своего поведения в соответствии с личными целями и с учетом общественных представлений. Соответственно, и судят о себе люди, отвечая на вопросы теста, весьма пристрастно.

Эту особенность всегда следует иметь ввиду при разработке и использовании опросниковых тестов.

Анализ существующей практики разработки опросниковых тестов продолжает рассмотрение методики Плутчика-Келлермана (п.9.9.). Обсуждается вопрос: насколько адекватны его пункты тем конструктам, которые они призваны замерять?

Семантический анализ утверждений, относящихся к шкалам этого теста, показывает, что далеко не все они адекватны тем феноменам, для измерения которых предназначены. Некоторые шкалы составлены из двух и более разнородных корпусов вопросов, слабо или вообще никак не связанных между собой. Это проявляется в низком значении коэффициента внутренней согласованности альфа Кронбаха шкал "Интеллектуализация" (а=0,53), "Компенсация" (а=0,47) и "Подавление"(а=(1,'\6). Другие шкалы, имеющие относительно высокий коэффициент а '."Проекция" (а=0,72), "Реактивные образования" (а=0,65) и "Замещение" 0,65), - содержат лишь утверждения о недоверии и агрессивности в отношении людей, сообщения о чувствах отвращения и т.п. Следует отметить, что, они никоим образом не касаются источников этих чувств, не регистрируют самих механизмов "психологической защиты". Об этих механизмах предполагается судить только по наличию их проявлений, как если бы эти

проявления не могли быть вызваны никакими другими причинами. Единственный вопрос, напрямую содержавший элемент замещения, ("Если кто-нибудь надоедает мне, я не говорю это ему, а стремлюсь выразить свое недовольство кому-нибудь другому") пришлось исключить, чтобы добиться удовлетворительной внутренней согласованности этой шкалы. Наконец, шкалы "Отрицания" (а=0,66) и "Регрессии" (а=0,60) содержат в себе и вопросы, относящиеся к соответствующему механизму, и достаточно внутренне согласованны. Однако "Отрицание", которое считается наиболее примитивной и психопатологически тяжелой защитой, оказывается, по тесту Клонинджера, наиболее адаптивной из всех. Она отрицательно связана со шкалой антиципирующей тревоги и общим "Избеганием опасности" (г =-0.32), тогда как остальные защиты связаны с последним положительно.

Тест Плутчика-Келлермана был также применен совместно с тестами ОФДСИ В.М. Русалова и ТС1 (140) Р. Клонинджера на выборке 100 человек персонала ведомственной поликлиники. Вновь оказалось, что шкала "Отрицание" положительно коррелирует с "Индексом общей адаптивности" (0,31), т.е. согласно ОФДСИ использование стратегии "отрицания" также способствует адаптивности. Обнаруживается, что шкала "Отрицание" составлена из существенно других, гораздо более "легковесных" пунктов, касающихся в основном повседневной "самонастройки", чем те феномены (вплоть до истерических параличей и тоннельного зрения), из осмысления которых первоначально родился данный концепт в психоанализе.

Интересны также отношения между тестами Клонинджера и ОФДСИ.

Таблица 2. Наиболее важные корреляции между ОФДСИ В.М. Русалова и ТС1 Ч.Р.

Клонинджера

ПН ИО зп К С

(Общ.) (Общ.) Общ.) (Общ.) (Общ.)

ИКА 0,43 -0,47 -0,04 -0,23 0,03

ИОА 0,18 -0,49 0,05 0,23 0,33

ИОЭ -0,35 0,58 0,27 0,20 -0,18

ИОАд 0,29 -0,70 -0,02 0,17 0,41

Наиболее значимые корреляции обнаруживаются между шкалами "Избегания опасности" и "Индексом общей адаптивности" (-0.70). Положительно "Избегание опасности" связано с "Индексом общей эмоциональности" и отрицательно - с "Коммуникативной активностью" и "Общей активностью". Напротив, положительно связаны "Поиск нового" и "Индекс колшуникативной активности", а также "Поиск

нового" и "Общий индекс адаптивности", отрицательно связаны "Поиск нового" и "Общая эмоциональность". Индексы общей активности и адаптивности оказались положительно связаны с "Самостоятельностью ", что вполне предсказуемо.

Таким образом, хотя теоретические построения, лежащие в основе опросников Клонинджера и Русалова, существенно различны, выводы, которые они предлагают, весьма близки.

Эти факты подчеркивают необходимость тщательного семантического анализа опросниковых тестов на предмет соответствия между их теоретическими конструктами и содержанием пунктов шкал, призванных измерять эти конструкты. Сказанное также свидетельствует об актуальности развития метапсихологических средств, которые могли бы фиксировать универсально общие содержания, присутствующие как в психологических концептах, так и в формулировках тестов, предлагаемых для самооценки поведения.

В Заключении диссертационной работе приводятся общие выводы и высказываются соображения о перспективах развития изложенного направления, наиболее важными из них являются следующие.

1) Предложено оригинальное направление исследований - «психологическая теория значения». Его предметом являются принципы и механизмы понимания и выражения значений слов. Данное направление строится как наука «галилеевского» типа (по К.Левину) и пытается зафиксировать общие для изучаемой области необходимые дескриптивные характеристики ее феноменов. Затем на основе этих характеристик строятся и эмпирически проверяются модели конкретных психических явлений. Основным психологическим механизмом понимания и выражения суждения является нахождение соответствия между интенциональными структурами осознаваемых субъектом реалий и средствами вербального и невербального выражения, используемых для их описания. Разработан экспериментальный метод и метод обучения языкам, использующий анимационные динамические сцены, в характеристиках которых выражаются значения лингвистических единиц.

2) Психологическая теория значения строится последовательно феноменологически, сначала подвергаются анализу наиболее доступные, удобные для наблюдения феномены. Таковыми оказались значения отдельных слов, частей речи и частей слова. Значение в данном подходе понимается как то, что позволяет создать в сознании некоторую представляемую предметность, т.е. нечто пространственное, в широком смысле слова. Соответственно, и для проверки моделей значений использовались пространственные

отношения, задаваемые посредством анимации. Анимационные сцены, провоцировали в ходе своего восприятие осуществление тех интенциональиых модификаций, которые требовались проверяемыми моделями значения. Ключевым моментом для провоцирования той или иной интенционалыюй модификации оказалась длительность экспозиции соответствующих состояний анимационной сцены.

3) Богатство значений не сводится к предметным (пространственным) отношениям. Интенции сознания различны, актуализируются то одни, то другие, причем зачастую против желания сознательного Я. Соответственно, к чисто ннтенциональным модификациям должно быть добавлено измерение потенциальности осуществления интенций - то, что относится к субъективно переживаемой возможности сохранения и развития интенций. Данное понимание позволяет исследовать механизмы вызова эмоциональных состояний изменяющимися во времени стимулами, такими, как аудиальные (музыка, интонации, фоносемантика) и визуальные (анимация). Квалификация изменяющихся стимулов зависит от предшествующей стимуляции, ожидания и сравнения ожидаемых событий с воспринимаемыми.

4) Те же принципы моделирования значений применены в ходе исследования более сложных феноменов, затрагивающих личность человека. С помощью построения моделей значения различных психических феноменов проведены исследования конвергентной валидности между контент-аналитическими методиками и опросниковыми тестами. С их помощью устанавливалось содержательное соответствие между шкалами контент-анализа и опросниковго теста, их направленность на регистрацию одного и того же психического явления. Результаты, полученные на репрезентативной выборке, показывают, что контент-анализ и опросниковый тест высвечивают различные аспекты личностных проявлений. Написание текста и заполнения опросника опосредуется воздействием значительного количества побочных факторов - психологических защит, стремлением к позитивной презентации и т.п. При условии содержательной сближенности своих шкал, контент-анализ и опросник могут эффективно дополнять друг друга при решении теоретических и практических задач психодиагностики.

5) Текст автобиографического рассказа - целостное образование с собственной особой структурой, которая практически никак не анализируется в рамках имеющихся на сегодня подходов контент-анализа. Экспериментально доказана зависимость субъективной оценки рассказа от расположения категорий эмоциональной окраски в начале или в конце повествования. Предложены и компьютерно реализованы алгоритмы расчета местоположения категорий в тексте. Также предложен способ расчета вероятности того,

что две категории взаимно пересекаются в тексте, который может служить мерой связи этих категорий между собой.

6) Заполнение личностного опросникового теста есть сложный процесс, опосредуемый у испытуемого образом себя, множеством установок, психологических защит и прочих ментальных образований, напрямую связанных с саморегуляцией личности и построением ею своего поведения. Этот процесс не должен трактоваться как простая и непосредственная регистрация натурально существующих психических свойств. Специальный семантический анализ формулировок вопросов теста на предмет их соответствия теоретическим конструктам, которые данный тест призван измерять, является необходимым этапом разработки и валидизации теста.

Дальнейшие перспективы развития предложенного направления связываются с разработкой более сложных системных моделей реальных психических явлений, обозначаемых словами естественного языка.

Основное содержание работы отражено в следующих публикациях.

Монография:

1. Алмаев H.A. Элементы психологической теории значения М. Изд-во, Институт Психологии РАН. 2006,432 стр.

Статьи в научных журналах, рекомендованных ВАК РФ:

2. Дородиев А.Б., Алмаев H.A. Особенности речевого поведения и структуры характера у инвалидов по зрению // Психология. Журнал высшей школы экономики. Т.5 №1,2008. С. 157-164.

3. Алмаев H.A., Малкова Г.Ю. Формальные коэффициенты оценки речевой продукции в интервью: опыт разработки и применения // Вопросы психолингвистики № 5, 2007. стр. 46-53.

4. Алмаев H.A., Малкова Г.Ю. Оценка психометрических свойств методики «Индекс жизненного стиля» Плутчика-Келлермана. Вопросы психологии №, 4, 2006. с.151-159.

5. Алмаев H.A. Островская Л.Д.Адаптация опросника темперамента и характера Р. Клонинджера на русскоязычной выборке // Психологический журнал. 2005. Т. 26. № 6. С. 77-86.

6. Островская Л..Д. Алмаев H.A. Опросник структуры характера и темперамента Р. Клонинджера: Апробация и эмпирическая валидизация сокращенной версии // Вестник Московского Университета. Сер. 14. Психология. 2005. № 3 с. 76-85.

7. Алмаев H.A., Малкова Г.Ю. Контент-аналитическое исследование личности// Психология. Журнал высшей школы экономики. ТЗ. №1,2006, с.19-42.

8. Смулевич А.Б., Колюцкая Е.В, Алмаев H.A., Ильина H.A., Тухватулина Л.Ш Посттравматическое стрессовое расстройство при эндогенных заболеваниях // Психиатрия. 2003. № 3.

9. Алмаев H.A. Интенциональныс структуры естественного языка: экспериментальное исследование //Психологический журнал. 1998. Т. 19. № 5. С. 71-80.

10. Смулевич А.Б., Тхостов А.Ш., Сыркиным А.Л., Овчарепко С.И., Дробижевым М.Ю., Алмаев H.A., Ищенко Э.Н., Лебедевой О.И.Клинические и психологические аспекты реакции на болезнь (к проблеме нозогений) // Журнал неврологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. 1997. № 2.

Статьи в научных журналах и сборниках:

11. Алмаев H.A. Психологическая теория значения в исследовании языка. // Когнитивные исследования: Сборник научных трудов: Вып.1/ Под ред. Соловьева В.Д. Изд-во. ИП РАН М. 2006 с .28-45.

12. Малкова Г.Ю., Алмаев H.A. Личностный тест и автобиографический текст: сопоставление результатов // Итоговая научная конференция Института психологии РАН. 01-02 феараля 2006. с.144-156.

13. Алмаев H.A. Олевшкевич В.И. Валидность кодировки контент-анализа и новые возможности ее оперативной оценки и корректировки (на материале интервью пациента с игровой зависимостью) // Проблемы психологии дискурса / Под ред. Н.Д. Павловой. М.: Изд-во ИП РАН, 2005. С. 73-84. 18.

14. Алмаев H.A. Малкова Г.Ю. Селяева Е.В. Группировка и кластеризация семантических категорий и тем в литературном произведении II Психология высших когнитивных процессов / Под ред. Т.Н. Ушаковой, Н.И. Чуприковой. М.: Изд-во ИП РАН, 2004.

15. Алмаев H.A., Малкова Г.Ю. Применение психолингвистических методов при изучении посттравматического стрессового расстройства, осложненного эндогенными психическими заболеваниями // Психология: современные направления междисциплинарных исследований / под ред. Журавлева А.Л., Тарабриной Н.В. Материалы конференции. М., 2003.

16. Алмаев H.A. Беликова О.В. Воспроизведение рекламных текстов и его связь с особенностями темперамента и характера // Коммуникативное сознание / под ред. Стернина И.А.; Воронеж. «Истоки». 2003.

17. Алмаев Н.А., Градовская Н.И. Субъективное шкалирование и контент-анализ в оценке эмоционально-аффективной компонентны текста // Психологические исследования дискурса/Под ред. Н.Д. Павловой. М.: ПЕР СЭ, 2002. С. 18-39.

18. Смулевич А.Б., Колюцкая Е.В., Алмаев Н.А., Ильина Н.А., Тухватулина Л.Ш. Постстрессовый синдром и эндогенные заболевания // Руководство по реабилитации лиц, подвергшихся стрессовым нагрузкам. М., 2002. с 147-159..

19. Almayev N.A. Subjective Meaning of Pitch and Time-Related Parameters in Music and Speech Intonations // 7th International Conference on Music Perception & Cognition (ICMPC7). July 17-21 2002. Sydney, 2002. P. 728-731.

20. Алмаев H.A. Психологическое значение высотно-темпоральных параметров речи и музыки // Сборник трудов И сессии Российского Акустического Общества 19-23 ноября 2001. М., 25-128.

21. Almayev N.A. How Meaning might be Induced by Music // Proceedings of the 6th International Conference on Music Perception and Cognition (ICMPC6). 5-10 August 2000. Keele, 2000.

22. Almayev N.A. Dynamic Theory of Meaning: New Opporunities for Cognitive Modeling // труды международной конференции «Когнитивное моделирование» Пущино 17-19 сентября 1999. 4.1. с.44-56.

23. Almayev N.A. Dynamic Theory of Meaning: New Opporunities for Cognitive Modeling// Web-Journal of Formal Computational and Cognitive Linguistics (FCCL), 1999.

24. Алмаев H.A. Динамическая визуализация как метод исследования языкового сознания // Языковое сознание: формирование и функционирование / Под ред. Н.В. Уфимцевой. М„ 1998. С. 77-86

25. Алмаев Н.А. Интенциональные структуры понимания суждений // Познание. Общество. Развитие / Под ред. Д.В.Ушакова. М., 1996. С. 6-22.

Тезисы докладов:

26. Алмаев Н.А. Аналитика жизненного мира в «Вариантах жизни» В.Н. Дружинина // Дружининсике Чтения. Материалы 7-ой всероссийской научно-практической конференции 24-26 апреля. Сочи. с. 39-42.

26. Алмаев Н.А. Взаимодействие психологии, лингвистики и компьютерных технологий при изучении языка и речи //Труды конференции «Четвёртые чтения памяти Л.С. Выготского», Институт психологии им. Л.С. Выготского РГГУ с 17 - 20 ноября 2003 года.

27. Алмаев Н.А., Малкова Г.Ю. Становление "галилеевского" способа мышления в психологии и анализ речи// Ежегодник Российского психологического общества. Материалы III Всероссийского съезда психологов 25-28 нюня 2003г. Т. 1, с. 89-90.

28. Алмаев Н.А. Ельхимова Л.Д. Диагностика и коррекция дезадаптнрованпыйх детей и подростков (психометрические свойства опросника Басса-Дарки) // Современные психосоциальные технологии: проблемы освоения и использования. Москва. 21-22 мая 2001.с. 89

29. Almayev N.A. Dynamic visualization in teaching of foreign languages // Proceedings of the Vl-th International Congress of the International Society of Applied Psycholinguistics (ISAPL) 28 jum-ljuillet 2000. Caen, France, p.285

30. Almayev N.A. Intentional Structures of Inner Temporality as the Ground for Choosing Words in Speech Production and Comprehension // Proceedings of the V-th International Congress of the International Society of Applied Psycholinguistics (ISAPL) 25-27 June, 1997. Porto, Portugal, p. 12.

31 Алмаев Н.А. Психологическое исследование грамматики естественного языка.// Тезисы 3-их Ломовских чтений. Москва 1996 (а)..

32. Almayev N. Phenomenological Description As A Part Of Natural Language Processing Investigation. "Language and Consciousness". An International Symposium. September 12-15, 1995 Vama, Bulgaria.

33. Алмаев H. А. Проблема научности психологии в трудах Э.Гуссерля. "Логика, Методология и Философия Науки"// Тезисы конференции. Москва-Обнинск. 10- 12 Апреля, 1995

Для заметок

Заказ № 25/11/08 Подписано в печать 30.10 2008 Тираж 100 экз. Усл. п.л. 3

ООО "Цифровичок", тел. (495) 797-75-76; (495) 778-22-20 www.cfr.ru; e-mail:iiifo@cfr.ru

Заключение диссертации научная статья по теме "Общая психология, психология личности, история психологии"

8.1.6. Выводы

1. Представляется сомнительным, что определенные характеристики речевой продукции могут быть поставлены в соответствие именно типам личности, а не отдельным чертам или же психическим состояниям.

2. Индукция аффективного состояния при понимании текста осуществляется несколькими способами параллельно, что усложняет данный процесс.

3. Следовательно, для изучения влияния психологических особенностей на оценку текста целесообразно: а) применять сбалансированные по содержанию тексты, различающиеся по одному — двум параметрам; б) применять для оценки личностных черт или состояний проверенные шкалы, обладающие удовлетворительными психометрическими характеристиками.

В целом можно сказать, что данное исследование позволило проверить гипотезы о субъективной оценке текстов, а также получить предварительные представления об уровнях индукции психологического значения текстом, которые могут послужить источником для множества гипотез.

8.2. Влияние личностных черт на оценку текстов5

Высказанные выше соображения были по возможности учтены нами при проведении сходного по задачам исследования6. При его проведении выдвигались две

5 Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ №04-06-00273а.

6 Дипломная работа Е.В. Селяевой и курсовая работа О.В. Грибова, выполненные под руководством H.A. Алмаева в 2005 г. цели: 1) оценить роль места контент-аналитической категории в начале или в конце рассказа (важность данного параметра обсуждается в главе 9); 2) изучить вклад личностных характеристик в оценку текста. Для решения первой задачи из выборки свободно порожденных рассказов (см. главу 8) были взяты два текста. Первый содержал компоненты тревоги в начале повествования, а в конце присутствовали утверждения общей позитивной эмоциональнальности, во втором рассказе, наоборот, сначала присутствовали выражения позитивной эмоциональности, затем тревоги. Рассказы принадлежали разным людям. В первом речь шла о том о том, как девочка-подросток и ее младший брат заблудились в лесу, а затем нашли дорогу. Во втором молодой человек рассказывал о своем полете на зарубежный курорт. Сначала в нем говорилось о радостных ожиданиях, затем о панике, испытанной в связи с попаданием самолета в воздушные ямы. Была проведена пробная серия экспериментов на выборке в 52 человека. При обработке результатов было обнаружено, что эти два текста очень сильно отличаются также по параметру активность-пассивность. В первом тексте от активности субъекта зависело все, во втором — ничего. В результате было решено повторить эксперимент, использовав более тщательно сбалансированные тексты.

К счастью, в данной выборке нашелся один рассказ, состоящий из двух эпизодов. Ситуации были в целом весьма близки, и две половины различались лишь своей структурой: в первом эпизоде сначала представлены положительные эмоции, затем тревога (концептуализированная как «избегание опасности» по Клонинджеру, см. главу 10), во втором, наоборот, сначала тревога, затем положительные эмоции. При этом как связь тревоги с объектами, так и характер положительных эмоций были в обоих эпизодах практически одинаковы.

Рассказы были сбалансированы по порядку предъявления. Одна половина испытуемых получала сначала первый рассказ, потом второй, другая, наоборот, сначала второй, затем первый.

8.2.1. Методика

Респонденты: во втором этапе исследования приняли участие студенты и их родственники. Общее количество испытуемых составило 66 человек в возрасте от 19 до 71 лет (20 мужчин, 46 женщин, ср. возраст 23,6 + 9,4 ). Образовательный статус: 3 человека со средним образованием, 4 человека со ср.специальным образованием, 52 человека с неполным высшим образованием, 7 человек с высшим образованием.

8.2.2. Процедура

Участникам исследования необходимо было оценить тексты по шести предложенным шкалам (тексты см. ниже). Процедура состояла в оценке текстов с помощью 7-балльных шкал, полюса которых представлены прилагательными-антонимами (шкалы лайкертовского типа от 1 до 7). В качестве своего рода каркаса для шкал СД выступили представления о структуре темперамента и характера Р. Клонинджера (Оопищег et а1. 1994, Алмаев, Островская, 2005), которые были дополнены более частными категориями, такими как «радостный — печальный», «счастливый — несчастный», «положительно окрашенный — отрицательно окрашенный». Итоговые шкалы представлены на рисунке 47.

Рис. 47. Шкалы оценки текстов

1 Тревожный ||||||| 1 7 3 4 5 6 7

2 Стремление I I I I I ! I к новому I I I I I I I 1 2 3 4 5 6 7

3 Радостный |-1-1-1-\-(-1 1 ? 3 Д 5 б 7

4 Счастливый |-1-1-1-1-1-1 1 2 3 4 5 6 7

5 А тгтиитттлтт | | | | | | | 1 ? 3 4 5 б 7

6 Положительно ! I I I I I I Окрашенный 1 2 3 4 5 6 7 '

Испытуемым давалась следующая инструкция:

Вам предлагаются два текста. Ваша задача внимательно их прочитать и оценить по всем шести ниже предложенным шкалам степень выраженности категорий от 1 до 7, где: 1 максимальная выраженность категории, которая находится на левом полюсе, а 7 -максимальная выраженность категории, которая находится на правом полюсе. Выбранную Вами цифру, обведите в кружок.»

Текст 1

Однажды вечером, во время нашего отдыха, мы как всегда пошли в бар. К нам подсели за столик двое молодых людей. Одного из них звали Сергей, а второго Паша. Мы сидели, болтали, пили шампанское, было весело (ПЭ). А в том баре подрабатывал младший брат Сергея, имя которого Саша. Он все около нас крутился, прикалывался. Сергею все это надоело, и он отправил Сашку домой. А мы продолжали дальше веселиться (ПЭ). Примерно через 30 минут вернулся Саша, весь в крови, точнее говоря, все лицо. По его словам, он спускался по лестнице и упал. При виде его моей подруге стало плохо (тревога), она даже отключилась на пару секунд. Я ужасно испугалась (тревога) за нее и за этого мальчика. Потом подругу я вывела на улицу, ей стало лучше. А для Саши вызвали скорую помощь. Cepera попросил, чтобы мы поехали с ним в больницу.

Текст 2

Ребята, с которыми мы познакомились, были местными, а не отдыхающими в доме отдыха, и, естественно, их не пустили к нам. И тогда мы решили, что они залезут к нам через балкон. Мы жили на третьем этаже. И только когда мы пришли в номер, до нас дошло, что им надо лезть на третий этаж, и как назло начался дождь. Мы сидели и обсуждали с ней, что будет, если они упадут (тревога), тем более что подоконники были скользкие из-за дождя. И вдруг мы услышали какой-то стук и сразу поняли, что это они лезут. Я испугалась (тревога) и убежала в туалет, чтобы ничего не слышать. А подруга пошла посмотреть, что там происходит. Первым залез Cepera, он был весь мокрый, а Павел боялся (тревога) лезть, потому что было очень скользко. И Сергей сказал, что надо сделать канат, что бы его поднять. И мы начали связывать все простыни, все что было можно. Канат получился довольно прочным. Сначала на этом канате подняли сумку с продуктами, а потом Паша по нему залез. Мы веселились (ПЭ) и были рады (ПЭ), что все хорошо закончилось.

Для регистрации личностных особенностей использовались опросники ОФДСИ В.М. Русалова (1997) и сокращенная русская версия Опросника темперамента характера Р. Клонинджера (TCI 140)7.

В теоретической модели ОФДСИ выделяются по три аспекта для каждого формально-динамического свойства: три аспекта эргичности (психомоторная, интеллектуальная и коммуникативная), три аспекта пластичности (психомоторная, интеллектуальная и коммуникативная), три аспекта эмоциональной чувствительности (в психомоторной сфере, в интеллектуальной и коммуникативной сферах поведения).

Опросник содержит 150 пунктов, требующих ответа по 4-х балльной шкале, и позволяет получить значения по 12 свойствам (эргичность, пластичность, скорость и эмоциональный порог в трех сферах поведения: психомоторной, интеллектуальной и коммуникативной), на основании которых могут быть вычислены индексы и темпераментальные типы. Каждое свойство оценивается по 12 утверждениям (пунктам) различной степени трудности (выраженности) и может иметь значения от 12 до 48 баллов. Таким образом, опросник ОФДСИ содержит следующие шкалы: эргичность психомоторная (ЭРМ), эргичность интеллектуальная (ЭРИ), эргичность коммуникативная (ЭРК); пластичность психомоторная (ИМ), пластичность интеллектуальная (ПИ), пластичность коммуникативная (ПК); скорость психомоторная (СМ), скорость интеллектуальная (СИ), скорость коммуникативная (СК); эмоциональная чувствительность в психомоторной сфере (СМ), эмоциональная чувствительность в интеллектуальной сфере (ЭИ), эмоциональная чувствительность в коммуникативной сфере (ЭК). В опроснике имеется также контрольная шкала (6 пунктов), оценивающая уровень социальной желательности ответов. Данная шкала варьирует от 6 до 24 баллов.

8.2.3. Результаты и обсуждение

Прежде всего, следует отметить подтверждение гипотезы о влиянии последовательности тем в рассказах на оценку текста (см. таблицу 20). Таблица 20. Медианы и моды оценок текстов 1 и 2

Категория Медиана Мода Медиана Мода оценки Текст 1 Текст 1 Текст 2 Текст 2

Тревожный / 3 3 5 6 не тревожный

7 Подробно о ТС1, а также о его адаптации на русскоязычной выборке и получении сокращенной русской версии см. Алмаев, Островская (2005) и Островская, Алмаев (2005).

Стремление / безразличие к новому 4 4 3 2

Радостный / Печальный 6 6 3 1

Счастливый / несчастный 5 5 2 2

Активный / пассивный 3 3 2 1

Положит. / отрицат. окрашен. 5 5 2 2 У

Ввиду биполярности оценочных шкал интерпретация результатов требует определенной осторожности и тщательности при истолковании направления связи (см. рисунок 47). Как видно из таблицы 20, текст 2 («Балкон») в целом оценивается как менее тревожный и более положительно окрашенный, чем текст 1 («Бар»). Уровень статистической значимости различий по критерию Манна-Уитни по всем шкалам р<0,000, кроме шкалы 2 (р=0,003).

Гипотеза о наличии связи шкал опросника ОФДСИ с оценочными шкалами по первому тексту подтвердилась частично, (см. таблицу 21).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Главным выводом данной работы, является, на наш взгляд, то, что психология может строиться как наука «галилеевского» типа. Она может фиксировать общие для изучаемой области необходимые дескриптивные характеристики феноменов, затем на основе этих характеристик строить и эмпирически проверять модели конкретных психических явлений. Причем она может делать это в отношении феноменов внутреннего опыта, в отношении результатов интроспекции.

Основным препятствием на пути превращения интроспекции в валидный инструмент психологического познания был не преодоленный и до конца неискорененный сенсуализм - т.е. признание чувственных данных основой психики, которая не должна анализироваться далее и просто приниматься, как есть. Однако любые чувственные данные это уже результат определенуой активности организма и без предварительной регистрации этой активности, без того, чтобы зафиксировать те ожидания, с которыми организм устремляется навстречу среде, понять значение тех или иных чувственных данных невозможно. Сенсуализм, будет ли он относиться к внутренней или внешней чувственности, пытается скрыть интенциональную, активную природу субъектности, что, скорее всего, диктуется мотивами контроля и власти над другими субъектами. Впрочем, возможна и другая интерпретация: научиться отслеживать низкоуровневую, фоновую активность собственного сознания - весьма непростая и весьма специфическая задача. В известном смысле она противоположна тому, что мы обычно делаем, живя в мире и пытаясь максимально точно предсказать свои будущие восприятия этого мира, через построение его наиболее адекватной картины. При интенциональном анализе наше сознание, прежде всего, отслеживает свои собственные действия, о выполнении огромного числа которых мы и не подозревали, получая готовый образ мира и высказываясь о нем, делясь им с другими людьми. Анонимная активность сознания, разворачивающая перед нами предметность как реального, так и бесконечно количества виртуальных, возможных, выдуманных и прочих миров, может быть отслежена, сделана предметом теории и экспериментальной проверки.

Таков главный вывод из этой работы.

Конечно, наиболее убедительные результаты достигнуты в той области, которая ближе всего к теоретическому разуму - в области рассудочных предметностей языка, и достигнуты в первую очередь благодаря тому, что предшествующие поколения мыслителей создали в ней очень серьезный задел.

Следующий важный вывод заключается, пожалуй, в том, что феноменологическое и экспериментальное исследование могут и должны продуктивно взаимодействовать. Одно не только не исключает, но и предполагает другое! Это положение находится в противоречии с распространенным афоризмом известного патопсихолога Медарда Босса, друга М. Хайдеггера, гласящим, что естественнонаучная феноменология это все равно, что деревянное железо. В действительности же при погружении в наш мир трансцендентальность приобретает пространственные и временные характеристики нашего мира, так что реальный феномен состоит как из трансцендентальных - общих для любого опыта - компонент значения, так и из реальных, реализуемых в нашем мире. В мире, в котором все процессы происходят, скажем, в пять тысяч раз быстрее, чем в нашем, конкретные временные значения, требующиеся для исполнения актов сознания, будут иными, хотя их трансецендетальное значение не изменится, как не изменяется содержание математических операций от того, что компьютеры выполняют их в миллиарды раз быстрее человека. Однако акты сознания, исполняемые реальным человеческим существом, имеют именно такие диапазоны временных длительностей, которые они имеют, и психология как наука о реальных существах в реальном мире должна их знать. Если какая-то интенциональная модификация осуществится вдруг в пять тысяч раз быстрее, она не сможет выполнить своей функции в остальной интенциональной жизни психики.

Точные измерения времени и других параметров, таких, например, как параметры высоты звука и его интенсивности важны для исследований вызова эмоциональных состояний аудиальными фрагментами или/и динамическими сценами - направление, намеченное в третьем разделе данной работы.

Гуссерлианская феноменология сильна в том, что касается изучения субъективного опыта на, так сказать, «микроскопическом» уровне. Образно говоря, это хорошая лупа или микроскоп, которой может быть снабжаен каждый психолог.

Однако, как быть в том случае, когда объект столь сложен, что его трудно «уместить» в поле непосредственного созерцания?

Как быть со сложными образованиями, вроде тех, что обозначаются как «личность», «темперамент», «характер» и, далее, их проявлениями в других сложных образованиях, таких как автобиографические тексты и опросниковые тесты?

С этими проблемами мы столкнулись, когда попробовали применить психологическую теорию значения к проблематике индивидуальных различий.

Для феноменологической психологии эта проблематика нова и здесь сразу стала ощущаться нехватка, неразработанность целых групп теоретических средств и понятий притом, что в эмпирической психологии имеется большое число самых разнообразных обобщений, неясно как связанных между собой.

Здесь целесообразно сделать небольшое отступление и рассмотреть, как в принципе организовано знание в зависимости от его социальной востребованности.

Важнейшей функцией знания является его транслируемость. Знание колдуна, шамана и т.п. передается от человека к человеку вместе с легитимирующими мифами и специфическим опытом инициации. Это, так сказать, базовый уровень, прослеживаемый практически во всех обществах определенного уровня организации. Такая традиция, в отношении каких-то определенных знаний, может легко прерваться, хотя и возобновится вновь в своей общей форме. Т.е. то конкретно, что какой-то один знахарь рассказал своему преемнику, может пропасть из истории вообще навсегда, однако в обществах определенной организации появятся новые знахари и их ученики.

По мере развития общества наиболее важные, наиболее востребованные знания стали передаваться более открытым способом, их стало возможно записывать и передавать желающим без какой-то особой инициации, деградировавшей до шуточных обрядов студенчества. При такой форме трансляции знание также в существенной мере привязано к определенным группам людей, просто эти группы через книги сделались принципиально открытыми для всех желающих. Такое знание требует существенно более глубокого уровня рефлексии и верификации, однако исходные положения у каждой группы свои и различным группам трудно договориться между собой либо о принятии этих исходных посылок, либо о каких-то принципах их координации. При этом важно, что общественного давления на эти группы, достаточного для их побуждения к интеграции, не оказывается. С одной стороны, знания недостаточно общественно востребованы, точнее в обществе нет уверенности в способности носителей этого знания разрешить те или иные насущные вопросы, а с другой стороны, носители столь разрозненного и противоречивого, если рассматривать область в целом, знания не могут убедить общество в том, что они как раз те люди, которые могут решить существенные проблемы. Таков второй уровень организации знаний в зависимости от их социальной востребованности.

Однако для решения действительно масштабных задач требуется интеграция усилий большого количества работников, создание крупных исследовательских

305 коллективов, такая система коммуникации, которая позволяла бы делиться знаниями через годы и расстояния. Такие возможности появляются при еще более глубокой рефлексии исходных посыпок того или иного рода знаний, так что все разделяющие эти исходные посылки оказываются как бы одним огромным научным коллективом. Такого уровня рефлексии и такого уровня организации достигло только современное естествознание, а психология, очевидно, находится на втором уровне.

Концептов второго уровня много, но как они соотносятся между собой? Как их интегрировать?

Здесь я должен разочаровать тех проницательных читателей, которые, возможно, уже догадались «куда клонит автор» и подозревают, что сейчас начнется пропаганда «интенций», «внутреннего времени» и прочих теоретических средств из первого по третий разделов данной работы. Действительно, если автор говорит, что вся психическая жизнь состоит из интенций и модификаций внутреннего времени, что это универсальные характеристики психического, что из них можно строить любые модели реализации значений, да еще и дополняет их измерениями потенциальности осуществления интенций, то он явно предлагает некий универсальный объяснительный принцип.

Это не совсем так. Образно говоря, универсальность атомов и молекул не делает электронный микроскоп обязательным инструментом всех естественных наук. Так же и то, что хорошо для микроструктур когниции, скорее всего, малопродуктивно само по себе для описания сложных феноменов.

Здесь нужны, скорее, не столько новые концепты, сколько некие новые способы совместного метатеоретического рассмотрения уже существующих подходов, вскрытие их исходных посылок и соотнесение их вместе с их результатами в неком едином поле созерцания.

Надо заметить, что подобные мысли далеко не новы. Например, еще в начале 1980-х годов Г.П.Щедровицкий развивал идею модели-конфигуратора, которая интегрировала бы полученные в различных подходах знания через рефлексию исходных посылок, целей, онтологических представлений и методических приемов, стоявших за каждым из подходов (Щедровицкий,1984).

Например, для случая, разобранного в последней главе этой диссертации, движением в сторону конфигурации знаний мог бы быть ответ на вопрос, как соотносятся теоретические модели Клонинджера и Русалова. Почему то, что Русалов называет эмоциональностью», весьма близко совпадает с тем, что Клонинджер называет

Избеганием опасности»? Можно сказать, что дело в том, что эти авторы под разными

306 названиями и как бы с несколько различных углов зрения описывают один и тот же феномен тревоги. Однако представляется, что следует, с одной стороны, дать описание этого феномена в некоторых абстрактных терминах, зафиксировав, его универсальный эйдос (м.б. вовсе не «тревога», а именно «эмоциональность», есть наиболее адекватная теоретическая фиксация данного феномена?), с другой, обсудить исходные посылки каждого из подходов в их социальном и культурном контексте, показать, что это действительно один феномен, но рассматриваемый в различных перспективах.

Другой задачей будет, например, ответ на вопрос, как соотносятся содержания «я такой», получаемые в результате опросникового текста, и «я говорю о том-то и так-то [в автобиографическом тексте]»? Такова абстрактная формулировка задачи выяснения соотношения результатов опросниковго теста и контент-анализа автобиографического текста.

Такая формулировка может представляться слишком сложной, для конкретной реализации, включающей слишком много побочных переменных. Однако такая постановка вопроса способствует разработке понятия субъекта или «существа вообще» в более общем плане. Сама идея субъекта, особым образом интегрирующую в себе как представления о способах активности, так и о его качествах нуждается в дополнительной формальной и чисто теоретической разработке. В частности, как представления о качествах субъекта разворачиваются, эксплицируются в представлениях о способах его активности? Как те, в свою очередь, связываются с предметными устремлениями субъекта, фиксируемыми в темах его речевой продукции? Далее, у некоторых субъектов может наличествовать рефлексия, корректирующая при определенных обстоятельствах, либо суждения о качествах, либо речевую активность, могущую дать представление о не самых лучших, с точки зрения субъекта, его качествах. Введением рефлексии субъекта абстрактная модель может усложняться, включая все новые и новые модификации, однако если она будет достаточно хорошо теоретически проработана, можно будет проследить ее целостность и единство.

Предложенные в данной диссертационной работе концепты могут служить в качестве теоретических средств, способствующих уточнению как моделей самих феноменов, так и теоретических моделей этих феноменов, предлагаемых различными авторами, облегчать их взаимное соотнесение и проверку.

Список литературы диссертации автор научной работы: доктора психологических наук, Алмаев, Николай Альбертович, Москва

1. Алексеев А.Н. Контент-анализ: техника или методология? // Методологические и методические проблемы контент-анализа. М., JL, 1973. Вып. 1. С. 19—24.

2. Алексеев А.Н., Дудченко B.C. Контент-апализ как специфический способ прочтения текстов // Смысл восприятия речевого сообщения. М., 1976.

3. Алмаев H.A. Интенциональные структуры понимания суждений // Познание. Общество. Развитие / Под ред. Д.В.Ушакова. М., 1996. С. 6-22

4. Алмаев H.A. Психологические основания выбора слов при построении речи Автореф. дис. канд. психол. наук, 1997.

5. Алмаев H.A. Интенциональные структуры естественного языка: экспериментальное исследование // Психологический журнал. 1998. Т. 19. № 5. С. 71-80.

6. Алмаев H.A. Динамическая визуализация как метод исследования языкового сознания // Языковое сознание: формирование и функционирование / Под ред. Н.В. Уфимцевой. М., 1998. С. 77-86

7. Алмаев H.A. Психологическое значение высотно-темпоральных параметров речи и музыки // Сборник трудов 11 сессии Российского Акустического Общества 19-23 ноября 2001. М„ 25-128

8. Алмаев H.A., Градовская H.H. Субъективное шкалирование и контент-анализ в оценке эмоционально-аффективной компонентны текста // Психологические исследования дискурса / Под ред. Н.Д. Павловой. М.: ПЕР СЭ, 2002. С. 18-39

9. Алмаев H.A., Малкова Г.Ю., Селяева Е.В. Группировка и кластеризация семантических категорий и тем в литературном произведении // Психология высших когнитивных процессов / Под редю Т.Н. Ушаковой, Н.И. Чуприковой. М.: Изд-во ИП РАН, 2004.

10. Алмаев H.A., Островская Л.Д. Адаптация опросника темперамента и характера Р. Клонинджера на русскоязычной выборке // Психологический журнал. 2005. Т. 26. № 6. С. 77-86

11. Анохин П.К. Очерки по физиологии функциональных систем. М.: Медицина, 1975.

12. Анохин П.К. Принципиальные вопросы общей теории систем. М., 1971.

13. Анохин П.К. Философские аспекты теории функционльных систем. М., 1978.

14. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. М.: Наука, 1974.

15. Аристотель. Собрание сочинений (в 4-х томах). Т. 2. М.: Мысль, 1978.

16. Расселл Б. История Западной философии. Ростов-на-Дону, Феникс, 2002.

17. Бартлет Ф. Психика человека в труде и игре. М.: Изд-во АПН РСФСР, 1959.

18. Бездененжных Б.Н. Психофизиологические закономерности взаимодействия функциональных систем при реализации деятельности. Автореф. дисс. докт. психол. наук. М., 2004.

19. Белый Б.И. Тест Роршаха: практика и теория. СПб., 1992.

20. Белянин В.П. Депрессивный компонент в русской литературе // Rusistica Española. Мадрид, 1997.

21. Белянин В.П. Введение в психиатрическое литературоведение // Specimina Philologiae Slavicae. Bd. 107. München: Otto Sagner, 1996.

22. Белянин В.П. Психолингвистические аспекты художественного текста. М.: Изд-во МГУ, 1988.

23. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М. Медиум. 1995.

24. Берне P.C., Кауфман С.Х. Кинетический рисунок семьи. М., 2000.

25. Бернштейн H.A. Очередные проблемы физиологии активности // Проблемы кибернетики. Вып. 6. М.: Наука, 1961. С. 101-160.

26. Бжалава И.Т. Психология установки и кибернетика. М.: Наука, 1966.

27. Бочкарев Л.Л. Психология музыкальной деятельности. М.: Изд-во ИП РАН, 1997.

28. Брушлинский A.B. Проблема психологии субъекта. М., 1995.

29. Брушлинский A.B., Поликарпов В.А. Мышление и общение. Минск, 1990.

30. Бук Дж. Тест «дом, дерево, человек» (ДДЧ) // Проективная психология. М., 2000.

31. Бурлачук Л.Ф., Морозов С.М. Словарь-справочник по психодиагностике. СПб.: Питер, 1999.

32. Василюк Ф.Е. Психология переживания. Анализ преодоления критических ситуаций. М., 1984.

33. Вассерман Л.К, Ерышев О.Ф., Клубова Е.Б и др. Психологическая диагностика индекса жизненного стиля (ИЖС) // Пособие для врачей и психологов. СПб., 1998.

34. Вассерман Л.И., Ерышев О.Ф., Клубова Е.Б. Отношение к болезни, алкогольная анозогнозия и механизмы психологической защиты у больных алкоголизмом // Обозрение психиатрии и медицинской психологии им. В.М. Бехтерева. 1993 (2). С. 13-21.

35. Веэ/сбицкая А. Сопоставление культур через посредство лексики и прагматики. Языки славянской культуры. М., 2001.

36. Вейлъ Г. О философии математики. Л., 1934.

37. Венгер A.JI. Психологические рисуночные тесты. М.: Изд-во «Владос пресс», 2004.

38. Виноградова О. С. Нейронаука а конце 2-го тысячелетия: смена парадигм // Журнал высшей нервной деятельности им. И.П. Павлова. 2000. Т. 50. № 5. С. 743-774

39. Воронини А.Н. Интеллект и креативность в межличностном взаимодействии. М.: Изд-во ИП РАН, 2004.

40. Выготский JI.C. Мышление и речь // Собр. соч. в 7 т. М.: Педагогика, 1982. Т. 5.

41. Выготский JI.C. Орудие и знак в развитии ребенка // Собр. соч. в 7 т. М.: Педагогика, 1982. Т. 6.

42. Вяземский П.А. Старая записная книжка // Полн. собр. соч. в 12 т. СПб., 1883. Т. 7.

43. Гак В.Г. К проблеме семантической синтагматики // (Проблемы структурной лингвистики. М.: Наука, 1972.

44. Галагудзе С.С, Лассман A.B., Случевский Ф.И. Контент-анализ речи как средство психодиагностики (шкала шизофрении Л. Готтшалька) // Диагностика психологических состояний в норме и патологии. Л., 1980.

45. Ганзен В.А. Системные описания в психологии. Л., 1984.

46. Ганзен В.А., Юрченко В.Н. Системный подход к анализу, описанию и экспериментальному исследованию психических состояний человека // Психические состояния / Под ред. A.A. Крылова. Л., 1981.

47. Ганнушкин П.Б. Избранные труды. М., 1964.

48. Ганнушкин П.Б. Особенности эмоционально-волевой сферы при психопатиях // Психология эмоций. Тексты. М., 1984.

49. Горюнова П.Б. Дескрипторы когнитивного ресурса и интеллектуальная продуктивность. Автореф. дис. канд. психол. наук. М., 2002.

50. Градовская H.H. Измерение выраженности тревоги в речи методом контент-аналиа Готтшалка-Глезер // Психологические исследования дискурса / Под ред. Н.Д Павловой. М.: ПЕР СЭ, 2002. С. 166-179

51. Грей Д. А. Нейропсихология темперамента//Иностранная психология. 1993. Т. 1. № 2. С. 24-37.

52. Гуссерль Э. Амстердамские доклады // Логос. 1992. № 3. С. 62-81. Гуссерль Э. Амстердамские доклады (ч. II) // Логос. 1994а. № 5. С. 7-24 Гуссерль Э. Собр. соч. в ? т. Т. 1 Феноменология внутреннего сознания времени. М.: Гнозис, 1994b.

53. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. М.,1999.

54. Дейквап Т.А. Язык. Познание. Коммуникация. М., 1989. Денисов П.H. Принципы моделирования языка. М., 1965.

55. Дикая Л.Г., Семикин В.В. Регулирующая роль образа функционального состояния в экстремальных условиях деятельности // Психологический журнал. 1991. Т. 12. С. 55-65.

56. Дикая Л.Г., Щедрое В.И., Семикин В.В. Оценка индивидуального стиля саморегуляции состояния человека // Методики диагностики психических состояний и анализа деятельности человека. М., 1994. С. 100-119

57. Доблаев Л.П. Логико-психологический анализ текста. Саратов, 1969. Додонова H.A. Диагностическое значение лексико-семантических и морфологических особенностей речи больных неврозами. М., 1988.

58. Дружинин В.Н. Психология общих способностей. СПб.: Питер, 1999. Дубровский Д. И. Информация, сознание, мозг. М.: Высшая школа, 1979. Жинкин Н.И. Механизмы речи. М., 1958.

59. Жинкин Н.И. О кодовых переходах во внутренней речи // Вопросы языкознания, №6, с. 26-38.

60. Журавлев А.П. Фонетическое значение. Л.: Изд-во ЛГУ, 1974. Изард К. Психология эмоций. СПб.: Питер, 2000.

61. Кант И. Критика чистого разума // Собр. соч. в 6 т. Т. 3. М. Мысль, 1965. Кант И. Пролегомены ко всякой будущей метафизике, могущей возникнуть как строгая наука// Собр. соч. в 6 т. Т. 4. М., 1966.

62. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987.

63. Клубова Е.Б. Исследование структуры защитных механизмов личности у больных алкоголизмом // Обозрение психиатрии и медицинской психологии им. В.М. Бехтерева. 1991 (3). С. 70-72.

64. Клубова Е.Б. Исследование структуры защитных механизмов личности у больных алкоголизмом // Обозрение психиатрии и медицинской психологии им. В.М. Бехтерева. 1991 (3). С. 70-72.

65. Ковалев А.Г. Психология личности. М., 1965. С. 29.

66. Корабелъникова Е.А., Beim A.M., Голубев B.JI., Крейнес М.Г. Психолингвистическое исследование сновидений детей и подростков с невротическими расстройствами // Журнал неврологии и психиатрии. 1999. № 1.

67. Кречмер Э. Строение тела и характер. М., JL, 1924.

68. КроникА.А., Головаха Е.И. Психологическое время личности. Киев, 1984.

69. Куполов П.С. Учение о рефлексе и рефлекторной деятельности и перспективы его развития // Материалы к совещанию по философским вопросам высшей нервной деятельности и психологии. М., 1962.

70. Компбелл Д. Модели экспериметов в социальной психологии и прикладных исследованиях. СПб.: Социально-психологический центр, 1996.

71. Ласко М.В., Резвицкая Ж.И. Определение эмоционального состояния методом контент-анализа речи // Речь и эмоции. JL, 1975.

72. Лебедев А. Н., Скопинцева H.A., Бычкова Л.П. Связь памяти с параметрами электроэнцефалограммы // Современная психология: Состояние и перспективы исследований / Под ред. A.B. Брушлинского. М.: Изд-во ИП РАН, 2002. С. 55-68.

73. Левин К. Динамическая психология. М.: Смысл, 2001.

74. Левитов Н.Д. О психических состояниях человека. М., 1964.

75. Левитов Н.Д. Проблема психических состояний // Вопросы психологии. 1955. № 2.

76. Левитов PI Д. Психология характера. М., 1969. С. 114.

77. Лейбниц Г.В. Новые опыты о человеческом разумении // Соч. в 4-х т. М., 1983. Т. 2.

78. Леонгард К. Акцентуированные личности. Киев, 1984.

79. Леонтьев A.A. Язык, речь, речевая деятельность. Москва. Прогресс, 1969. Леонтьев A.A. Психолингвистические единицы и порождение речевого высказывания. М., 1969.

80. Леонтьев A.A. Психологическая структура значения // Семантическая структура слова. М., 1981.

81. Леонтьев А. А., Иванова А. Е.,. Сорокин А., Уфимцева Н.В., Шахнарович А. М., Бгажноков Б. X., Скворцова А. В., Новодворская В. А., Дергачева Л. А., Тарасов Е. Ф. Основы теориии речевой деятельности. М. Наука, 1974.

82. Леонтьев Д. А. Тематический апперцептивный тест. М.: Смысл, 2000.

83. Личко А.Е. Психопатии и акцентуации характера у подростков. М., 1963.

84. Ломов Б.Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. М., 1984.

85. Ломов Б.Ф., Сурков E.H. Антиципация в структуре деятельности. М., 1980.

86. Лосев А. Ф. Миф — Число — Сущность. Мысль. М., 1994.

87. Лосев А. Ф. Языковая структура. М., 1983.

88. ЛурияА.Р. Основы нейропсихологии. М., 1973.

89. Лурия А.Р. Язык и сознание. М., 1979.

90. Лэйнг Р.Д. Расколотое Я. СПб.: Белый Кролик, 1995.

91. Люборски Л., Люборски Э. Объективные методы измерения переноса // Иностранная психология. 1996. № 7.

92. Магнуссон Д. Назад к феноменам // Иностранная психология. 1994. № 3. Малкова Г.Ю. Шкала внутренней агрессии Готтшалка-Глезер в диагностике депрессивных расстройств // Психологические исследования дискурса. М.: ПЕР СЭ, 2002. С. 180-198.

93. Малкова Г.Ю. Контент-анализ автобиографических рассказов в изучении личностных свойств. Дис. канд. психол. наук. М., 2005.

94. Мамардашвили М.К. Классический и не классический идеалы рациональности. Тбилиси: Мецниереба, 1980.

95. Манеров В.Х. Речь как средство психодиагностики // Практическая психология: Методологичесикие и методические научные исследования. СПб.: РГПУ, 1996. Маховер К. Проетивный рисунок человека. М., 1996.

96. Мельников В.М., Ямпольский Л.Т. Введение в экспериментальную психодиагностику личности. М., Просвещение, 1985.

97. Методологические и методические проблемы контент-анализа / Под ред. А.Г. Здравомыслова. Новосибирск, 1973.

98. Миллер Г., Галантер, Прибрам К. Планы и структуры поведения. М., 1961.

99. Минский М. Фреймы для представления знаний. М., 1978.

100. Михайлов А.Н., Ротенберг B.C. Особенности психологической защиты в норме и при соматических заболеваниях//Вопросы психологии. 1990. №5. С. 106-111.

101. Молчанов В.И. Парадигмы сознания и структуры опыта // Логос. 1992. № 3. С. 7—36.

102. Монтегю Р. Прагматика и интенсиональная логика // Семантика модальных и интенсиональных логик. М., 1981.

103. Морозов В.П. Искусство резонансного пения: Основы резонансной теории и техники. М.: Изд-во ИП РАН, Изд-во МГК им. П.И. Чайковского, Центр «Искусство и наука», 2002.

104. Моросанова В.И. Индивидуальный стиль саморегуляции: феномен, структура и функции в произвольной активности человека. М.: Наука, 1998.

105. Мясищев В.Н. Основные проблемы и современное состояние психологии отношений человека // Психологическая наука в СССР. М., 1960. Т. 2.

106. Найсер, У. Познание и реальность: Смысл и принципы когнитивной психологии. М„ 1981.

107. Носенко Э.Л. Особенности речи в эмоциональной напряженности. Днепропетровск,1975.

108. ОлдхэмДж., Моррис JI.Б. Автопортрет Вашей личности. М., 1996. Орбели JI.A. Лекции по вопросам высшей нервной деятельности. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1945.

109. Островская Л.Д., Алмаев H.A. Опросник структуры характера и темперамента Р. Клонинджера: Апробация и эмпирическая валидизация сокращенной версии // Вестник московского Университета. Сер. 14. Психология. 2005. № 3 С. 76-85.

110. Павлов ИП. Полн. собр. соч. в 6т., 8 книгах Т. III. Кн. 1. М.Л., 1951-1952. Панов В. И. 90 лет изучения проблемы «Психические состояния» в психологическом институте «на Моховой» // Психология психических состояний. Казань, 2004.

111. Петренко В.Ф. Психосемантика сознания. М.: Изд-во МГУ, 1988. Поляков В.Н. Моделирование перцепции в семантике глагола (на примере глаголов движения) // Психологические исследования дискурса / Под ред. Н.Д. Павловой. М.: ПЕР СЭ, 2002. С. 51-60.

112. Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1976.

113. Потебня A.A. Мысль и язык. Государственное издательство Украины, Одесса,

114. Прангишвжи A.C. Общепсихологическая теория установки // Психологическая наука в СССР. М., 1960. Т. 2. С. 133.

115. Прохоров А.О. Психология неравновесных состояний. М., 1998.

116. Пуни А.Ц. Волевая подготовка в спорте. М., 1969.

117. ПуниА.Ц. Очерки. Психология спорта. М., 1959

118. Рассел Б. История западной философии. М., 2002.

119. Рубинштейн C.JI. Человек и мир. М.: Наука, 1997. Русалов В.М. Опросник формально-динамических свойств индивидуальности. М., 1997.

120. Самйокина A.A. Проблема вещи в работах русских феноменологов XX века // Вестник Самарского Государственного Университета, Философия. №3, 2003.

121. Сегалин Г.В. К патографии Льва Толстого (К вопросу об эпилептических припадках у Льва Толстого) // Клинический архив гениальности и одаренности. 1925. Т. 1. Вып. 1. С. 1-28.

122. Сегалин Г.В. Эвропатология личности и творчества Льва Толстого // Клинический архив гениальности и одаренности. 1929. Т. 5. Вып. 3—4. С. 5-147.

123. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М.1993.

124. Смулевич А.Б., Дубницкая Э.Б, Тхостов А.Ш., Зеленина Е.В., Андрющенко A.B., Иванов C.B. Психопатология депрессий // Депрессии и коморбидные расстройства,/ Под ред. А.Б. Смулевича. М., 1997. С. 28-54.

125. Смулевич А.Б., Колющая Е.В., Алмаев H.A., Ильина H.A., Тухватулина Л.Ш. Постстрессовый синдром и эндогенные заболевания // Руководство по реабилитации лиц, подвергшихся стрессовым нагрузкам. М., 2002.

126. Смулевич А.Б., Колющая Е.В., Алмаев H.A., Ильина H.A., Тухватулина Л.Ш. Посттравматическое стрессовое расстройство при эндогенных заболеваниях // Психиатрия. 2003. № 3.

127. Смулевич А.Б., Филъц А.О., Гусейнов И.Г., Дроздов Д.В. К проблеме нозогений // Ипохондрия и соматоформные расстройства / Под ред. А.Б. Смулевича. М., 1992. С. 111123.

128. Соловьев В.Д. К когнитивной классификации эмоций // Первая Российская конференция по когнитивной науке. 9-12 октября 2004. Казань, С. 225.

129. Спивак Д.Л. Лингвистика измененных состояний сознания. Л.: Наука, 1986.

130. СпивакД.Л. Язык при измененных состояниях сознания. Л.: Наука, 1989. Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка. М., 1985.

131. Стернберг Р.Д. Триархическая теория интеллекта // Иностранная психология. 1996. №6. С. 54-61.

132. Стиль человека: психологический анализ / Под ред. A.B. Либина. М.: Смысл, 1998.

133. Субботский Е.В. Ребенок открывает мир. СПб.: Питер, 2005.

134. Толстой Л.Н. Собрание сочинений в 12-ти томах. М, 1987. Т. 12.

135. Ушаков Д. В. Интеллект: структурно-динамическая теория. М.: Изд-во ИП РАН,2003.

136. Ушакова Т.Н., Павлова Н.Д., Зачесова НА. Речь человека в общении. М.: Наука,1989.

137. Ушакова Т.Н. Природная организация речевого процесса и восприятие поэтического произведения (на примере лирических стихотворений А. Ахматовой) // Современные моделипсихологии речи и психолингвистики. М., ИП АН СССР, 1990. С. 104-112.

138. Ушакова Т.Н. Функциональные структуры второй сигнальной системы. М.: Наука,1979.

139. Ушакова Т.Н. Психология речи и психолингвистика // Психологический журнал. 1991. Т. 12. №6. С. 12-25.

140. Филмор Ч. Дело о падеже // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 10. М., 1981. Фрейд 3. Введение в психоанализ. Лекции. М.: СТД, 2003.

141. Холодная М.А. Психология интеллекта: парадоксы исследования. Москва-Томск,1997.

142. Холодная М.А. Когнитивные стили: О природе индивидуального ума. М.: ПЕР СЭ,2002.

143. Хоровитц М.Д., Иле Т.Д. Использование моделей речевых отношений для описания клинических случаев // Иностранная психология. 1996. № 7. С. 30-38.

144. Шмелев А.Г. Психодиагностика личностных черт. СПб.: Речь, 2002. Шпет Г.Г. Явление и смысл. М., 1918. Шпет Г.Г. Внутренняя форма слова. М., 1925.

145. Штерн В. Дифференциальная психология. М.: Изд-во ИП РАН, 1998. Щедровицкий Г.П. Синтез знаний: проблемы и методы // На пути к теории научного знания. М., 1984

146. Якобсон Р. Избранные работы. М.: Прогресс, 1985.

147. Adams R.J. Desperately seeking industrial relations theory // International Journal of Comparative Labor Law and Industrial Relations. 1988. 4: P. 1—10.

148. Allport G. Pattern and Growth in Personality. N.-Y.: Argyle, 1961. Almayev N.A. Dynamic Theory of Meaning: New Opporunities for Cognitive Modeling // Web-Journal of Formal Computational and Cognitive Linguistics (FCCL), 1999.

149. Almayev N.A. How Meaning might be Induced by Music // Proceedings of the 6th International Conference on Music Perception and Cognition (ICMPC6). 5-10 August 2000. Keele, 2000.

150. Almayev N.A. Subjective Meaning of Pitch and Time-Related Parameters in Music and Speech Intonations // 7th International Conference on Music Perception & Cognition (ICMPC7). July 17-21 2002. Sydney, 2002. P. 728-731.

151. Anderson C. W., McMaster G.E. Computer assisted modeling of affective tone in written documents // Computers and the Humanities. 1982. 16. P. 1-9.

152. Anderson C.W., McMaster G.E. Modeling emotional tone in stories using tension levels and categorical states // Computers and the Humanitie. 1986. 2. P. 3-9.

153. Aschenberg H. Phaenomenologische Philosophie und Sprache: Gruendzuge der Sprachtheorien von Husserl, Pos und Merleau-Ponty. Tuebingen, 1978.

154. Atkinson J.M., Heritage G.C. Structures of Social Action: Studies in Conversation Analyses. Cambridge, 1984.

155. Ault F., Murray E. Content-analysis studies of psychotherapy // Psychol, bulletin. 1955. Vol. 52. № 5. P. 377-395.

156. Bakan D. A generalization of Sidman's results on group and individual functions // Psychological Bulletin. 1954. 51. P. 63-64.

157. Bejrot S. Personality disorders and relationshiptopersonslity dimensions measured by the Temperament and Character Inventory in patients with obsessive-compulsive disorder // Acta Psychiatrica Scandinavica. 1998. Vol. 98. Issue 3. P. 243-249.

158. Bell A.I. Male anxiety during sleep // International Journal of Psycho Analysis. 1975. Vol. 56 (4). P. 455-464.

159. Bellak L., Hurvich M., Gediman H.K. Ego Functions in Schizophrenics, Neurotics, and Normals. N.Y.: John Wiley & Sons, 1973.

160. Ben-Porath Y.S., Almagor M., Hoffman-Chemi A., Tellegen A. A cross-cultural study of personality with the Multidimensional Personality Questionnaire // Journal of Cross-Cultural Psychology. 1995. 26. P. 360-373.

161. Bereisen B. Content-analysis // Handbook of Social Psychology / Ed. by G. Lindrey. L.,

162. Berelson B.R. Content analysis in communication research. Oleon: The free press, 1952.

163. Berger P., Luckmann T. Social Construction of Reality. NY. Anchor books. 1966

164. Berze J., Gruehle H.W. Die Psychologie der Schzophrenie // Monographien aus dem Gesamtgebiet der Neurologie und Psychiatrie. Heft 55. Berlin: Springer, 1929.

165. Bestgen У.„ Can emotional valence in stories be determined from words? // Cognition and Emotion. 1994. 8. P. 21-36.

166. Binswanger L. Grundformen und Erkentniss menschlichen Dasein. Zürich: Niehans,1942.

167. Brow er L.J. Collected Works. Vol. 1. 1981.

168. Bucci W. et al. The language of depression // Bull. Meninger Clin. 1982. № 4.

169. Car ley K.M. Extracting culture through textual analysis // Poetics. 1994. 22. P. 291-312.

170. Carnap R. On Some Concepts of Pragmatics // Philosophical Studies. 1955. Vol. 6. № 6.

171. Cattel R., Anderson V. The measurement of personality and behavior disorders by the I.P.A.T. Music preference test // Journal of Applied Psychology. 1953. Vol. 37. P. 446-454.

172. Cattell R., Saunders D. Music preferences and personality diagnosis // Journal of Social Psychology. 1954. Vol. 39. P. 3-24.

173. Chafe W. The Roles of Introspection, Observation and Experimentation in Understanding the Mind // Первая Российская конференция по когнитивной науке. 9-12 октября 2004 г. Казань, 2004. С. 272.

174. Chomsky N. Aspects of the Theory of Syntx. MIT Press, 1969.

175. Church A.T. Relating the Tellegen and Five-Factor Models of personality structure // Journal of Personality and Social Psychology. 1994. Vol. 67. P. 898-909.

176. Cloninger C.R., Przybeck T.R., Svrakic DM., Wetzel R.D. The Temperament and Character Inventory (TCI): a guide to its development and use. St-Louis, 1994.

177. Cloninger C.R., Svrakic D.M, Przybeck T.R. A Psychobiological Model of Temperament and Character // Arch. Gen. Psychiat. 1993. 50. P. 975-990.

178. Costa P. Т., McCrae R.R. From catalogue to classification: Murray's needs and the five factor model // Journal of Personality and Social Psychology. 1988. 55. P. 258-265.

179. CraikK. The Nature of Explanation. Cambridge: Cambridge University Press, 1943.

180. Cronbach L.J. Beyond the two disciplines of Scientific Psychology // American Psychologist. 1975. Vol. 30. P. 116-127.

181. Cunningham A. Language and Phenomenological Reductions of E. Ilusserl. Hague, 1976.

182. Curran C.A. Personality factors in counseling. N.Y., 1945.de Man P. Blindness and Insight: Essays in the Rhetoric of Contemporary Criticism. (2nd revised edition, with an introduction by Wlad Godzich). London: Routledge, 1989.

183. D'Haenen H., Morez V.E., de-Weert D., Cornet, CI. Primary versus secondary depression: A psychometric approach: Preliminary results // Acta Psychiatrica Belgica. 1985. Vol. 85 (3). P. 381-389.

184. Discourse and communication / Ed. by T. van Dijk. 1985.

185. DollardJ., Miller N.E. Personality and psychotherapy. N.Y., 1950.

186. Dollard J., Mowrer O.H. A Method of Measuring Tension in Written Document // Journ. abnorm. Soc. Psychol. 1947. Vol. 42. P. 3-32.

187. Duchastel J., Paquin L.-C., Beauchemin J. Automated syntactic text description enhancement: Thematic structure analysis // Computers and the Humanities. 1992. 26. P. 31^12.

188. Dyer M.G. In-Depth Understanding: A Computer Model of Integrated Processing for Narrative Comprehension. Cambridge, MA: MIT Press, 1983.

189. Efron B., Tibshirani R. Statistical data in the computer age // Science. 1991. Vol. 253. P. 390-395.

190. Finkel D., McGue M. Sex differences and nonadditivity in heritability of the Multidimensional Personality Questionnaire // Journal of Personality and Social Psychology. 1997. 72. P. 929-938.

191. Firth J.R. Modes of meaning // Papers in Linguistics / Ed. by J.R. Firth. London: Oxford University Press, 1951. P. 190-215.

192. Fleck L Genesis and Development of a Scientific Fact / Ed. by T.J. Trenn, R.K. Merton. Chicago: The University of Chicago Press, 1979.

193. Folkman S., Lazarus R.S. If it changes it must be a process: Study of emotion and coping during three stages of a college examination // Journal of Personality and Social Psychology. 1985. Vol. 48. P. 150-170.

194. Folkman S., Lazarus R. Manual for the ways of coping questionnaire. Redwood City, CA: Mind Garden, 1988.

195. Fowles D. The three arousal model: Implication of Gray's two-factor learning theory for heart rate, electrodermal activity and psychopathy // Psychophysiology. 1980. 17. P. 87-104.

196. Garrett M. Syntactic Process in sentence production // New approaches to language mechanisms / Ed. by R.J. Wales, E.C. Walker. N.Y., 1976.

197. Gaudet H. The people's Choice. N.Y., 1948.

198. Gazdar G. On Syntactic categories // Phylosophical Transactions of the Royal Society of London. 1981. Series B. № 295. P. 267-283.

199. Gleser G.C., Gottschalk L. A., John W. The relationship of sex and intelligence to choice of words: A normative study of verbal behavior // Journal of Clinical Psychology. 1959. 15. P. 182-191.

200. Glisky M.L., Kihlstrom J.F. Hypnotizability and facets of openness // International Journal of Clinical & Experimental Hypnosis. 1993. Vol. 41. P. 112-123.

201. Glisky M.L., Tataryn D.J., Tobias B.A., Kihlstrom J.F., McConkey K.M. Absorption, openness to experience, and hypnotizability // Journal of Personality & Social Psychology. 1991. Vol. 60. P. 263-272.

202. Goldstein K. The organism. Boston: Beacon, 1939.

203. Gottschalk L.A. Manual of uses and application of Gottschalk-Gleser verbal behavior scales // Research Communications in Psychology, Psychiatry and Behavior. 1982. Vol. 7. № 3. P. 273-326.

204. Gottschalk L.A., Gleser G.C. The Measurement of Psychological States through the Content Analysis of Verbal Behavior. Berkelly: University of Californian Press, 1969.

205. Gottschalk L.A., Bechtel R.J. The measurement of anxiety through the computer analysis of verbal samples // Comprehensive Psychiatry. 1982. Vol. 23. P. 364-369.

206. Gottschalk L.A., Gleser G.C. The measurement of psychological states through the content analysis of speech. Berkeley: University of California Press, 1969.

207. Gottschalk L.A., Hambidge G. Verbal behavior analysis: a systematic approach to the problem of quantifying psychologic processes // Journal of Projective Technique. 1955. 19. P. 387-409.

208. Gottschalk L.A. Content analysis of speech in psychiatric research // Comprehensive Psychiatry. 1978. 19 (4). P. 387-392.

209. Gottschalk L.A. Recent advances in the content analysis of speech and the application of this measurement approach to psychosomatic research // Psychotherapy and Psychosomatics. 1977. 28(1-4). P. 73-82.

210. Gottschalk L.A. The unobtrusive measurement of psychological states and traits // Text Analysis for the Social Sciences: Methods for Drawing Inferences from Texts and Transcripts / Ed. by C.W. Roberts. Mahwah, NJ: Erlbaum, 1997. P. 117-130.

211. Gottschalk L.A. The development, validation, and applications of a computerized measurement of cognitive impairment from the content analysis of verbal behaviour // Journal of Clinical Psychology. 1994. 50. P. 349-361.

212. Gottschalk-Gleser Sprachinhaltsanalyse: Theorie und Technik // Studien zur Messung aengstlicher und agressiver Affekte / Hrsg. G. Schoefer. Weinheim, Basel: Beltz, 1980.

213. Gottschalk L.A. Gleser G.C., Hambigde G.Jr. Verbal analysis. Some content and form variables in speech relevant to personality adjustment // Archives of Neurology and Psychiatry. 1957. 77. P. 300-311.

214. Gottschalk; L.A., Mayerson P., Gottlieb A. The predicition and evaluation of outcome in an emergency breif psychotherapy clinic // Journal of Nervous and Mental Disease. 1967. 144. P. 77-96.

215. Gottschalk L.A. et al. Hyperactive children: A study of the content analysis of their speech // Psychotherapy and Psychosomatics. 1984. Vol. 41 (3). P. 125-135.

216. Grabowski J., Harras G., Herrmann Th. Bedeutung-Konzepte-Bedeutungskonzepte. Opladen: Westdeutscher Verlag, 1996.

217. Greenwald A.G., PratkinsA.R., Lieppe M.R., Baumgardner M.H. Under What Conditions does Theory Obstruct Research Progress? // Psychological Review. 1993. P. 216-229.

218. Gruhle H. W. Die Psychopatologie der Schizophrenie // Handbuch der Geisteskrankheiten, Fünfter teil, Die Schizophrenie / Hg. O. Bumke. Berlin: Springer, 1932.

219. Gutierrez F. et al. Psychometric properties of the Temperament and Character Inventory (TCI) questionnaire in a Spanish psychiatric population // Acta Psychiatrica Scandinavica. 2001. Vol. 103. Iss. 2. P. 143.

220. Handelman S.A. The Slayers of Moses: The Emergence of Rabbinic Interpretation in Modern Literary Theory. Albany: State University of New York Press, 1982.

221. Heidegger M. Sein und Zeit. Niemeyer, 1927.

222. Herrmann T., Graf R. Ein dualer Rechts links Effekt: Kognitiver Aufwand and Rotationswinkel bei intrinsischer Rechts-links-Lokalisation. Experimentalpsychologie heute // 100 Jahre Zeitschrift fuer Psychology (Supplement Band 11). 1992. P. 137-148.

223. Herrmann T. Allgemeine Sprachpsychologie. Grundlagen und Probleme. München: Urban & Schwarzenberg, 1985.

224. Hogenraad R. The words that predict the outbreak of wars. Louvain-la-Neuve, 2003.

225. Hogenraad R., McKenzie D.P., Peladeau N. Force and influence in content analysis: The production of new social knowledge // Quality & Quantity. 2003. 37(1).

226. Hogenraad R., McKenzie D.P. Replicating text: The cumulation of knowledge in social science // Quality & Quantity. 1999. Vol. 33. P. 97-116.

227. Hogenraad R., Bestgen Y., Nysten, J.-L. Terrorist rhetoric: Texture and architecture // From Information to Knowledge. Conceptual and Content Analysis by Computer / Ed. by E. Nissan, K.M. Schmidt. Oxford: Intellect, 1995. P. 48-59.

228. Hogenraad R., McKenzie D.P., Martindale C. The enemy within: Autocorrelation bias in content analysis of narratives // Computers and the Humanitie. 1997. Vol. 30. P. 433-439.

229. Hogenraad R. Moving targets: The making and molding of a theme // Thematics: Interdisciplinary Studies / Ed. by M.M. Louwerse, W. van Peer. Philadelphia: John Benjamins, 2002. P. 353-376.

230. Holsti O.R. Content Analysis for the Social Sciences and the Humanities. Reading, MA: Addison Wesley, 1969.

231. Husserl E. Ideen zur eine reine Phaenomenologie und Phaenomenologische Philosophie //Husserliana. Bd. 3. Haag, 1950.

232. Husserl E. Erfahrung und Urteil. Untersuchungen zur Genealogie der Logik. Redigiert und heruasgegeben von Ludwig Landgrebe. Prag: Academia/Verlagsbuchhandlung, 1939.

233. Husserl E. Formale and transzendentale Logik: Versuch einer Kritik der logischen Vernunft // Jahrbuch für Philosophie und phänomenologische Forschung. 10. Halle a.d.S., 1929. S. v-xiii.

234. Husserl E. Ideen zu einer reinen Phänomenologie und phänomenologischen Philosophie // Jahrbuch für Philosophie und phänomenologische Forschung. 1. Halle a.d.S., 1913. S. 1-323.

235. Husserl E. Logische Untersuchungen. Erster Band: Prolegomena zur reinen Logik. Zweiter Band: Untersuchungen zur Phänomenologie und Theorie der Erkenntniss, I. Teil. Zweite, umgearbeitete Auflage. Halle a.d.S.: Max Niemeyer, 1913.

236. Husserl, E. Amsterdamer Vortrage // Husserliana. Bd. 9. Haag: Martinus Nijhoff, 1968. S. 302-349.

237. Husserl, Intentionality and Cognitive Science / Ed. by H. Dreyfus, H.Hall. London.1984.

238. Jakobson R. Two aspects of language and two types of aphasic disturbances // Fundamentals of Language / Ed. by R. Jakobson, M. Halle. Hague: Mouton,1956. P. 53-82.

239. Johnsohn-Laird P.N. towards a cognitive science of language, inference and consciousness. Cambridge, UK: Cambridge University Press. 1983.

240. Joice P.R., Mulder R.T., Cloninger C.R. Temperament predicts clomipramine and desipramine response in major depression I I Journal of Affective Disorders. 1994. Vol. 30. P. 35-^6.

241. Kelley E.F., Stone P.J. Computer Recognition of English Word Senses. Amsterdam, North-Holland, 1975.

242. Kern I. Husserl und Kant. Haag, 1965.

243. Kinlsch W. The role of knowledge in discourse comprehension: A construction-integration model // Psychological Review. 2, 95. P. 163-182. ??

244. Klix F. On structure and functioning of semantic memory // Cognition and memory / Ed. by F. Klix, J. Hoffmann. Amsterdam, 1980.

245. Koch U. Möglichkeiten und Grenzen einer Messung von Affekten mit Hilfe der inhaltsanalytischen Methode nach Gottschalk und Gleser // Medizinische Psychologie. 1980. Vol. 6. P. 81-94.

246. Kockelmamns J. Edmund Husserl's Phenomenological Psychology. A historico-critical study. Pittsburgh, 1967.

247. Kohut H. The Restoration of the Self. N.Y., 1977.

248. Kohut H. How Does Psychoanalysis Cure? Chicago: The University of Chicago Press,

249. Kohut H. The Analysis of the Self. New York: International Universities Press, 1971.

250. Mahl G.F. The Lexical and Linguistic levels in the Expression of emotions. N.Y., 1963. P. 77-105.

251. Martindale C. Primitive mentality and the relationship between art and society // Scientific Aesthetics. 1976. 1. P. 5-18.

252. Martindale C. Romantic progression: The psychology of literary history. Washington, D.C.: Hemisphere, 1975.

253. Martindale C. Syntactic and semantic correlates of verbal tics in Gilíes de la Tourette's syndrome: A quantitative case study // Brain and Language. 1977. 4. P. 231-247.

254. Martindale C. The clockwork muse: The predictability of artistic change. N.Y.: Basic Books, 1990.

255. Martindale C., Dailey A. Creativity, primary process cognition, and personality // Personality and Individual Differences. 1996. 20. P. 409-414.

256. Martindale C., Fischer R. The effects of psilocybin on primary process content in language // Confinia Psychiatrica. 1977. 20. P. 195-202.

257. Murray H.A. et al. Explorations in Personality. N.Y.: Oxford University Press, 1938. Music Preference Test of Personality // Personality Tests and Reviews / Ed. by O.K. Buros. New Jersey: Gryphon Press, 1970. P. 764-766.

258. Muskens G. Mathematical analysis of content // Quality & Quantity. 1985. Vol. 19. P. 99-103.

259. Osgood C. Method and Theory in Experimental Psychology. Oxford: Oxford University Press, 1953.

260. Osgood C.E.Where do sentence come from? // Semantics / Ed. by D.A. Steinberg. Cambridge, 1971. P. 497-529.

261. Osgood Ch., Suci G., Tannenbaum P. The measurement of meaning. Urbana, 1957. Parallel distributed processing / Ed. by D.E. Rummelhart, R. McLelland. Cambridge: MIT Press, 1986.

262. Plutchik R., Kellerman H., Conte H.R. A structural theory of ego defenses and emotions // Emotions in personality and psychopathology / Ed. by E. Izard. N.Y.: Plenum Publishing Corporation, 1979. P. 229-257.

263. Porter E.N. The development and evaluation of measure of conseling interview procedures // Educ. psychol. Measmt. 1943. № 3.

264. Potter J., Wetherell M. Discourse and Social Psychology. London: Newbury Park, 1989. Raimy V.C. Clinical methods: psychotherapy // Annual Revue of Psychology. 1952. Vol. 3. P. 321-350.

265. Raven P.H., Berlin B„ Breedlove D.E. The origins of taxonomy // Science. 1971. Vol. 174. P. 1210-1213.

266. Razran G.H. Stimulus generalization // Psychological Bulletin. 1949. Vol. 46. № 5. P. 337-336.

267. Roche S.M., McConkey K.M. Absorption: Nature, assessment, and correlates // Journal of Personality & Social Psychology. 1990. Vol. 59. P. 91-101.

268. Rosch E., Mervis C.B., Gray W.D., Johnsohn D.M., Boyes-Braem P. Basic Objects in Natural Categories // Cognitive Psychology. 1976. Vol. 8. P. 382-439.

269. Ruegg R.G. et al. Clomipramine Challenge Responses Covary with Tridimensional Personality Questionnaire Scores in Healthy Subjects // Biological Psychiatry. 1997. Vol. 42. № 12. P. 1123-1129.

270. Saris-Gallhofer I.N., Saris W.E., Morton E.L. A validation study of Holsti's content analysis procedure // Quality & Quantity. 1978. 12. P. 131-145.

271. Schäfer G., Balck F, Koch U. Possible applications of the Gottschalk-Gleser Content Analysis of Speech to Psychotherapy Research // The content analysis of verbal behavior: Further Studies / Hg. L.A. Gottschalk. New York: Spectrum, 1979. P. 855- 870.

272. Schutz A. Concept and Theory Formation in the Social Sciences // Schutz A. Collected Papers. Vol. I. The Problem of Social Reality / Ed. by M. Natanson. Hague: Martinus Nijhoff, 1962.

273. Schutz A., Luckmann T. Strukturen der Lebenswelt, Luchterhand, 1975

274. Searl J. Expression and meaning: studies in the theory of speech acts. Cambridge: University Press. Cambridge, 1979.

275. Searl Jh. What is Intentional State? // Husserl, Intentionality and Cognitive Science / Ed. by H. Dreyfus, H. Hall. London, 1982.

276. Sinclair J., Coulthard M. Toward an analysis of discourse. The English used by teachers and pupils. London, 1975.

277. Snyder W. U. An investigation of the nature of non directive therapy // J. Gen. Psychol. 1945. P. 33.

278. Spearman C. The Creative Mind. N.Y.: Appleton & Company; Cambridge: The University Press, 1931.

279. Spence D. P. Narrative Truth and Historical Truth. Meaning and Interpretation in Psychoanalysis. N.Y.: Norton, 1982.

280. Starkweather J.A. Content-free speach as a source of information about the speaker. J. Abnormal Soc. Psychol. Vol. 52. 1956. P. 394-402.

281. SternbergR.D. Inside intelligence // American scientist. 1986. Vol. 74. № 2. P. 137-143.

282. Stone P.J. Thematic text analysis: New agendas for analyzing text content // Text Analysis for the Social Science. Methods for Drawing Statistical Inferences from Texts and Transcripts / Ed. by C.W. Roberts. Mahwah, NJ: Erlbaum, 1997. P. 35-54.

283. Stone P.J., Bales R.F., Namenwirth J.Z., Ogilvie D.M. The General Inquirer: A computer system for content analysis and retrieval based on the sentence as a unit of information // Behavioral Science. 1962. Vol. 7. P. 484-498.

284. Suslow T, Battaechi M., Renna M. The Italian Version of the Affective Gottschalk-Gleser Content Analysis Scales: A Step Toward Concurrent Validation // European Journal of Psychological Assessment. 1996. Vol. 12. № 1.

285. Svrakic DM., Whitehead C., Przybeck T.R. Cloninger C.R. Differential Diagnosis of personality Disorders by Seven Factor Model of Temperament anc Character // Arch. Gen. Psychiat. 1993. Vol. 50. P. 991-999.

286. Tellegen, A. Practicing the two disciplines for relaxation and enlightenment: Comment on Quails and Sheehan // Journal of Experimental Psychology. 1981. Vol. 110. P. 217-226.

287. Tellegen A. Structure of mood and personality and their relevance to assessing anxiety, with an emphasis on self-report // (), Anxiety and the anxiety disorders / Ed. by A.H. Tuma, J. D. Maser. Hillsdale, NJ: Erlbaum, 1985. P. 681-706.

288. Tellegen A., Atkinson G. Openness to absorbing and self-altering experiences ("absorption"), a trait related to hypnotic susceptibility // Journal of Abnormal Psychology. 1974. Vol. 83. P. 268-277.

289. Tellegen A., Lykken D.T., Bouchard, T.J., Wilcox K., Segal N.L., Rich S. Personality similarity in twins reared apart and together // Journal of Personality and Social Psychology. 1988. 54. P. 1031-1039.

290. Toulmin S. The construal of reality: Criticism in modern and postmodern science // Critical Inquiry. 1982. № 9. P. 93-111.

291. Vayda A.P. Concepts of process in social science explanations // Philosophy of the Social Sciences. 1991. Vol. 21. P. 318-331.

292. Viney L., Manton M. Defense mechanism preferences and the expression of anxiety // Social Behavior and Personality. 1974. Vol. 2 (1). P. 50-55.

293. Viney L., Manton M. Sampling verbal behaviour in Australia: The Gottschalk-Gleser Content Analysis Scales // Australian Journal of Psychology. 1973. Vol. 25(1). P. 45-55.

294. Weber R.P. Measurement models for content analysis // Quality & Quantity. 1983. 17. P. 127-149.

295. Werner H. Comparative psychology of mental development. N.Y.: International Universities Press, 1948.

296. Westen D. Social cognition and object relations // Psychological Bulletin. 1991. 109(3). P. 429-455.

297. Westen D. Social Cognition and Object Relations Scale (SCORS): Manual for coding TAT data. Ann Arbor, MI: University of Michigan, 1985.

298. Westen D., Barends A., Leigh J., Mendel M., Silbert D. Social Cognition and Object Relations Scale (SCORS): Manual for coding interview data. Ann Arbor, MI: University of Michigan, 1990.

299. Whissell C., Fournier M., Pelland R., Weir D., Makarec K. A dictionary of affect in language. Reliability, validity, and applications // Perceptual and Motor Skills. 1986. 62. P. 75888.

300. Wierzbicka A. Lingua Mentalis. The semantics of Natural Language. Sydney, 1980.

301. Winnicott D.W. The Maturational Process and Fascilitating Environment. London: Hogarth Press and Institute of Psychoanalysis, 1965.

302. Winter D.G. The Power Motive. New York: Free Press, 1973.

303. Zuckerman M., Kuhlman D.M., Camac C. What lies beyond E and N? Factor analyses of scales believed to measure basic dimensions of personality // Journal of Personality and Social Psychology. 1988. 54. P. 96-107.

304. АЛМАЕВ Николай Альбертович05200950133

305. Понимание и выражение значений в речичеловека

306. Специальность: 19.00.01 общая психология, история психологии, психология личностидиссертация на соискание ученой степени доктора психологических наук