автореферат и диссертация по психологии 19.00.01 для написания научной статьи или работы на тему: Личность как субъект бытия в экстремальных условиях

Автореферат диссертации по теме "Личность как субъект бытия в экстремальных условиях"

На правах рукописи

Шевченко Алевтина Владимировна

Информационная устойчивость политической системы постиндустриального общества

Специальность 10.01.10 -Журналистика (политические науки)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора политических наук

Москва - 2006

Работа выполнена на кафедре информационной политики Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации

Научный консультант доктор философских наук,

заслуженный деятель науки Российской Федерации профессор Попов Владимир Дмитриевич

Официальные оппоненты: доктор политических наук

профессор Корконосенко Сергей Григорьевич

доктор философских наук, профессор Краснов Борис Иванович

доктор социологических наук, доктор медицинских наук профессор Романов Вячеслав Леонидович

Ведущая организация Институт социологии РАН

Защита состоится 1 июня 2006 г. на заседании диссертационного совета Д 502.006.20 в Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации по адресу: 119606, г. Москва, проспект Вернадского, 84, 2-й учебный корпус, ауд. 2076.

С диссертацией можно познакомиться в читальном зале библиотеки Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации (1-й учебный корпус).

Автореферат разослан 28 апреля 2006 Г.

За ученого секретаря диссертационного совета -заместитель председателя диссертационного совета,, доктор социологических наук

ухямсдова Л.И.

I. Общая характеристика работы.

Обоснование актуальности темы исследования.

Постиндустриальный этап общественного развития характеризуется тем, что одним из определяющих факторов политической жизни становятся информация и научное знание, образующие его экономический фундамент. Являясь результатом процессов глобализации мировой экономики и коммуникации, информационная модель цивилизации отражает кардинальное изменение политической картины мира, усиливающее ее неравновесность. Вторая половина XX — начало XXI века отмечены предельной поляризацией социальной структуры и возникновением социального противостояния; мировой конкуренцией за ресурсы при противоположности целей и порожденным ею международным терроризмом; массовым распространением технологий манипулирования сознанием; эскалацией социальной безответственности. Общество оказалось «на пороге катастрофы, требующей перестройки всех оснований планетарного бытия»1.

Продуктом глобализации в области политического развитие мировой социальной системы стала тотальпая «демократизация» европейски^ государств различной постсоветской ориентации, развивающихся стран Ближнего Востока, Юго-Восточной Азии и Тихоакеанского региона. Ее продвижение обеспечено массовыми коммуникациями, создающими «глобальный демонстрационный эффект», используемый для «слома цивилизаций», который сопровождается состояниями нестабильности, близкими к динамическому хаосу, сопоставимому с последствиями военных катаклизмов. Наблюдаемый период мировых информационных войн следует рассматривать как войны информационных систем. В этих условиях все ярче проявляется феномен журнализма как свойства мировой политической системы. Сохранение ее динамической устойчивости как интегрального показателя эволюции является политологической проблемой универсального характера2. Целостность, устойчивость общественных образований — «не природная особенность и бесплатный дар, а представляет 9060Й проблему, способную периодически обостряться и всегда требующую специальных усилий и решений»3. Постиндустриальная эпоха имеет специфическое обострение. Так, в предшествующих периодах политической истории формирование политической системы представительского и модернистского типов сопровождалось параллельным процессом создания медийной системы, структурно отражающей ее конфигурацию. Устойчивость достигалась при условии совместимости информационной и политической систем. В эпоху глобализации, которой соответствует политическая система постмодернистского типа, между традиционной

'Моисеев H.H. Судьба цивилизации. Путь Разума. М., 1998. С. 21.

2 См.: Бурдье П. Социология политики. М.р 1993; Луман Н. Власть. М., 2002; Гаджисв К.С. Политическая

философия. М., 1999; Шварценберг Р.-Ж. Политическая социология. М., 1992.

партийной демократией и медиакратией возникают противоречия в распределении функций институционального предназначения: современные средства массовой информации имеют все более выраженный вектор приобретенных функций власти. В то же время властные структуры целенаправленно используют возможности СМИ для идеологического обеспечения своих решений1. Информационная система становится подсистемой политической власти, усиливая напряжение в дуге «господство - подчинение» и сокращая среду реализации функций общественной жизни, усиливая социетальные проблемы. По данным европейской исследовательской организации GFK Group, в 2003 году журналистам доверяли в среднем лишь 36% жителей планеты, причем в некоторых странах «развитой демократии», например, в Великобритании, -17%.

Взаимодействие власти и СМИ на уровне системных структур создает общее для них поле власти, необходимое для эффективного функционирования. Процесс протекает под воздействием множества случайных, хаотических факторов, подчиняющихся постоянно изменяющимся объективным закономерностям и тенденциям. Сложность состоит в диагностировании перехода политической системы на новый информацио1шый уровень и прогнозировании действий законов ее развития в новой ситуации, обусловленной противоречиями теоретико-методологического свойства, характеризующими современные общественные науки.

Будучи сложной самоорганизующейся и управляемой, политическая система специфически организует общество и особым — информационным — образом, объективно связывается с другими системами - биосоциальной, культурной, экономической, экологической и другими. Для оценки ее устойчивости необходимы многокритериальные подходы, разработка которых представляет, в свою очередь, трансдисциплинарную научную проблему. При этом основной вопрос находится в плоскости отношений системы и человека как центрального субъекта мира политического. В политической структуре он подвергается усреднению, потере идентичности и аутентичности, сведению его многообразных потребностей, мотивов и целей к обезличенной суммарной воле, что искажает собственно человеческую сущность. Но в то же время глобализация информационного пространства, развитие информационных технологий многократно увеличивает возможности коммуникативного выбора как социальной ценности. Человекомерный аспект разрешения возникшего противоречия заключается в необходимости сообразовывать современные представления о сущности человека, его смысловых связях и общественных отношениях с информацией как специфической природной сущностью, несводимой ни только к идеальному, ни

1 Аракелчн O.A. Масс-медиа (СМИ) и власть (некоторые аспекты взаимодействия на уровне систем) /Анализ систем на рубеже тысячелетий: теория и практика. Материалы междунар. копфер. Vi, 1997. С. 70-72.

только к материальному1. В онтологическом смысле проблема коренится в по-стнеклассическом развитии теории отражения, взывающем к активному сближению атрибутивной и функциональной концепций познания мира политического.

Актуальность темы диссертации подчеркивается тем, что такой подход требует отказа от господствующей в политической науке силовой основы общественных отношений, усиливающихся в эпоху глобализации, и поиска иных сущностных оснований социальных связей, что, в свою очередь, актуализирует проблему обеспечения направленности информационных потоков на организацию и созидание, а не дезорганизацию и разрушение социальных систем2.

Постановка обозначенных проблем особенно актуальна для политической системы России, формирующейся при высокой интенсивности деструктивных социально-экономических процессов под воздействием как внутренних, так и внешних факторов; . отставании страны в области информационно-коммуникативных технологий; слабо формализованной социально-политической и информационной многоукладное™; несформированной государственной информационной политики. Остро стоит проблема ресоциализации отечественной системы средств массовой информации, возвращения журналистике общественного признания и репутации.

Таким образом, актуальность темы исследования обусловлена необходимостью решения следующих научных задач:

- определить теоретические основания для дальнейшего сближения атрибутивного и функционального подходов к теории информации, формирующих постнеклассические концепции устойчивости политической системы постиндустриального общества;

- исследовать проявление фепомепа политического и места в нем человека на основе утверждения о многосущностности мира как исходной равнополо-женности материального и идеального начал природы3;

- выявить принципы и закономерности обеспечения устойчивости политической системы в условиях развития информационного общества;

- уточнить основные механизмы, методы и средства проявления массовой информации в мире политического (в том числе - журнализма как информационного феномена) на основе анализа ее специфических свойств и возможностей, влияющих на развитие политической системы.

Степень научной разработанности проблемы. Выявление особенностей устойчивости систем различной этиологии осуществляется в ряде научных областей, в первую очередь — в политической эпистемологии и социачьпой фило-

'См.: Полонников Р.И. Феномен информации и информационного взаимодействия. СПб., 2001.

2 См.: Сосуиова И Л. Информационная устойчивость н информационная безопасность социальных систем /Анализ систем на пороге XXI веха. Материалы междунар. конфер. 27-29 февраля 1996 г. М., 1996.

3 Егоров B.C. Философия открытого мира. М,- Воронеж, 2002. С.8.

софии, политологии, политической психологии, теории журналистики, общей и социальной информациологии. Однако вследствие сложности проблемы, сопровождающейся отсутствием четко определенного содержания понятий «устойчивость» и «информация», используемые в исследовании источники лишь частично, с большой долей авторской интерпретации научных данных, обосновывают ее аспекты. Анализ литературы и источников осуществлен на общефилософском, общетеоретическом и научно-практическом уровнях.

Философский уровень. Философские, этические проблемы трансформации мира политического, в уточнении его контуров, составных элементов и параметров, отграничении от морального, эстетического и экономического в сложном комплексе явлений, институтов, процессов разработаны в трудах С.Н.Булгакова, П.И.Новгородцева,С.Л.Франка, МЛЗебера, К.Шмитта, ПБергера, Л.С.Папарина, О.А.Митрошснкова'.

Теоретический уровень. Выход на концептуальные основы и представления о политической системе, описание ее структуры и функций, применение системного подхода к ее исследованию предприняты А .А.Богдановым, Л.Бсрталанфи, Т.Парсонсом, Д.Истоном, К.С.Гаджиевым, В.Д.Могилевским, М.Г.Анохимым1. Политико-системный подход, направленный на придание политологии характера точной науки, использован в трудах Д.Истона, Г.Алмопда, Д.Аптера, К.Дойча3, что позволило применять общую теорию систем и теорию кибернетики, рассматривать контур прямой-обратной связи как фактор стабильности политической системы во взаимодействии со средой, обнаружить гомеостагические и синергетические эффекты в ее становлении и развитии, а также применить положения общей теории устойчивости4.

Механизмы обеспечения стабильности развития политической системы в целом (права, законы, властные структуры) и отдельных ее компонентов (пар-

1 Булгаков С.Н. Свет невечерний. Созерцания и умозрения. М., 1994; Новгородцев ГШ. Демократия на распутье /Политическая мысль в России. Вторая половнна XIX-XX в. М., 1997; Франк С.Л. Духовные основы общества; введение в социальную философию. Париж, 1933; DeCep М. Политика как призвание и профессия. /Избранные сочинения. М , 1990; Шмитг К. Понятие политического //Вопросы социологии. 1992, №1; Многоликая глобализация. Культурное разнообразие в современном мире. /Под рея. П. Бергера, С. Хантингтона. М., 2004; Панарин A.C. Политология. М., 2003; Митрошенков O.A. Политическая эпистемология. М„ 2004. Он же. Политическая философия. Эпистемология. М., 2005.

2 Богданов А Л. Вопросы социализма М, 1990; Берталанфи Л. Подходы к общей теории систем. Научно-философские исследования. М., 1975; Парсонс Т. Система современных обществ. М, 1997; Истон Д. Анализ политических структур. М., 1990; Гаджиев К.С. Политическая философия. М , 1999; Могилевский В.Д. методолгия систем. М., 1998; Анохин М.Г. Политические системы: адаптация, динамика, устойчивость. М., 1996; Анохин М.Г. Политическая система: переходные процессы. М., 1997.

3 Истон Д Системный анализ политической жизни. М., 1995; Алмонд Г. Сравнительная политология: эволюционный подход. М„ 1997; Arrrep Д.; Deutsch К. The Nerves of Government: Models of Political Communication and Control. N. Y., 1966.

4 Теорию устойчивости составляет совокупность взглядов, представлений, идей, понятий, рассуждений, методов, теорий, возникших и возникающих с целью изучения устойчивости движения, понимаемого в самом общем смысле (Математический энциклопедический словарь. /Главный ред. Ю.В. Прохоров. М., 1988. С. 604.). Наибольшее развитие теория устойчивости нашла в математике и физике (A.A. Ляпунов, Ж.Л. Ла-гранж, С.Д. Пуассон), а также в биологии и экологических концепциях развития.

тийные системы и их модели) описаны И .Л.Ильиным, МЛ.Острогорским, М.Дюверже, М.Г. Анохиным, О.Киркхаймером, К. фон Бойме, Р.Кацем, А.Паиебьянко, Л.Н. Тимофеевой1. В политической конфликтологии представлены различные варианты механизмов регулирования стабильности политической системы на основе асимметричного распределения власти (Р. Дарендорф, Г.Бюлль, Л.Козер)2.

В исследованиях Т.Парсонса, КЛсперса, ГЛассуэла, В.В.Мшвениерадзе, А.ГЖонфисахора, В.В.Ильина, В. Ледяева3 обнаруживаются подходы к рассмотрению власти как регулятора баланса устойчивости, в том числе на психологической основе, — в трудах Е.Б.Шестопал, Д.А.Ольшанского, А.И.Юрьева, В .Д. Попова4. Взаимосвязанность политики и управления как механизмов поддержания политического баланса (равновесия сил), их оборачиваемость на информационной основе разработана В.Г Афанасьевым, М.Г Анохиным, А.В.Кулинченко, О.Ф.Шабровым5.

Информационная политика как механизм регулирования информационных процессов, в том числе и с целью установления диалоговых, балансных отношений политических акторов, рассматривается в трудах ученых кафедры информационной политики Российской академии государственной службы, а также ЕЛХПрохоровым, А.Г.Киселевым, С.В.Коновченко6. Исследуя проблемы формирования политической системы в России, диссертант опирался на труды Г.Г.Дилигенского, ЯА.Пляйса, В.С.Комаровского, М.А.Аюпова, Б.В.Грызлова, С.А.Иопова, Г.И.Вайнштейна7.

1 Булгаков С.Н. Религия н политика. /Политическая мысль в России. Вторая половина XIX-XX в. М., 1997; Ильин И.А. Наши задачи. М., 1992; Острогорский МЛ! Демократия и политические партии. М, 1927-1930; Дюверже М. Политические партии. M., 2005; Анохин М.Г. Политическая система и политические технологии. М, 1997^ Тимофеева Л.Н. Власть и оппозиция; взаимодействие, взалмоограничение, конгроль, коммуникации. М, 2004.

2 Дареддорф Р. Элементы теории социального конфликта //Социс. 1994. №5.

3 Парсопс Т. Теория действия и человеческое существование. М.,1999; Ясперс К. Истоки истории и ее цель. М., 1991; Лассуэл Г., Фокс М. Печать власти. СПб.. 1998; В.В. Мшвениерадзе В.В. Власть: Очерки современной политической философии Запада. M., 19S9J Конфисахор А.Г. Психология власти. СПб., 2004; Ильин В В. Философия власти. М„ 1996.

4 Шестопал Е.Б. Личность и политика. М., 1998; Шестопал Е.Б. Психологический профиль российской политики 1990-х. М., 2000; Юрьев А. И. Введение в политическую психологию. СПб. 1992; Ольшанский Д. В. Политическая психология. М., 2003; Попов В.Д. Социальный психоанализ в России: проблемы и перспективы. М., 1997; Попов В.Д. Коммуникативно-ментальная идентичность в судьбе российских реформ. М, 2005; Ильин В.В., Панарвн АС. Бадовский Д.В. Политическая антропология. М , 1996:

5 Анохин М.Г. Политическая система и политические технологии. М., 1997; Шаброз О.Ф. Политическое управление: проблема стабильности и развития. М., 1997.

6 Попов В.Д. Информашология и информационная политика. М., 2001; Информационная политика /Под ред. В.Д. Попова. М., 2003; Попов В.Д. Тайты информационной политики: социальный психоанализ информационных процессов. M., 2003; Воробьев В.В. Информациокныймеводжмент политических систем /Социология власти. 2005.№2; Государственная информационная политика: концепции и перспективы. /Под ред. Е.ПЛавокина. М., 2001; Коновчснко C.B., Киселев А.Г. Информационная политика в России. М., 2004.

Вайнштейн ГЛ. Политическая система современной России (к вопросу об уточнении парамегровУРоссия. Политические вызовы XXI века. М., 2002; Грызлов БЛЗ. Политические партии и российские трансформации: теория и политическая практика. Автореф..,канд. диссертации. СПб., 2001; Пляйс Я.А. Партии и партийные системы в современной России / Партии к партийные системы в современной России и послевоенной Гер-

Теоретико-методологическое обоснование неустойчивых состояний политической системы индустриального общества на переходе к постиндустриальному содержится в трудах, сближающих атрибутивно-функциональное отношение к категории отражения как обеспечивающей взаимодействие неорганических и органических объектов на основе специфических свойств информации (Н.К.Лнохин, П.Винер, Р.И.Полонников, Н.П.Ващенкин, М.Л.Мунтян,

A.Д.Урсул1), восходящее к трудам Аристотеля, Платона, Гегеля, Декарта. Идеи разрешения проблем самоорганизации сложных систем, применимые

и к анализу политических, а также использование в политологии принципов синергетики развиваются в русле социосинергетики (С.П.Курдюмов, Е.Н.Князева,

B.П.Бранский, С.ДЛожарский, В.Л.Романов, Г.Г.Малинецкий, В.ИАршинов)2. Философия информационного общества, истоки которой лежат и в трудах

русских космистов, заложивших основы ноосферного мировоззрения, разрабатывается современными исследователями: Н.Н.Моисеевым, А.С.Панариным, В.С.Егоровым, В.К. Егоровым, Р.Ф.Абдесвым, В.И.Кашириным3, что позволяет рассматривать процессы трансформации социального и политического в онтологическом развитии и единстве философской мысли, способной противостоять философии эпохи Постмодерна, провозгласившей «смерть субъекта» как оправдание аполитичности «человека информационного»4.

На основе общей теории информации в трудах А.Н.Колмогорова, Э.В.Ев-реинов, Р.Карнапа, Л.Бриллюэна, Н.Винера, А.Д.Урсула, И.ИЛОзвишина5 сделана попытка обеспечить методологическую основу теории отражения и дать качественные характеристики социальной информации. Это направление

мании. М. - Ростов-н/Д., 2004; Современные политические партии России: анализ программ и уставов. М , 2004; Аюпов М.А. Региональные особенности политико-трансформационных процессов в современной России. Уфа, 2003; Россия регионов: трансформация политических режимов. М., 2000.

I Анохин П.К. Избранные труды: Кибернетика функциональных систем. М, 1998; Анохин Г 1.К. Философские аспекты теории функциональной системы. М., 1978; Он же. Психическая форма отражения действительности. София, 1973; Винер Н. Кибернетика и общество. М., 1958; Полонников Р.И. Феномен информации и информационного взаимодействия. СПб., 2001; Н.П.Ващенкин, М.АМунтян, А.Д.Урсул. Глобализация н устойчивое развитие. M.t 2002.

Курдюмов С.П., Князева E.H. Коэволюция сложных социальных структур: баланс доли самоорганизации и доли управления /Сграггеши динамического развития России: единство самоорганизации и управления. Материалы Первой международной научно-иракгичсскйй конференции /Под общей ред. В.Л. Романова и О.Н. Астафьевой. T.IH. 4.1. М., 2004; Бранский В.П., Пожарский С.Д. Глобализация и сшгергетический историзм. СПб., 2004; Малинодеий Г Г., Потапов А.Б. Современные проблемы нелинейной динамики. М., 2002; Романов В.Л. Социальная самоорганизация и государственность. М., 2003; Аршннов В.И. Синергетика как феномен постнсклассичсской науки. М., 1998.

3 Абдеев Р.Ф. Философия информационной цивилизации. М., 1994; Моисеев U.M. Человек и ноосфера. М , 1990;0яже. Цивилизация на переломе. Пути России. М., 1997;Оиже. Размышления о политологии М., 1999; Панарпя A.C. Стратегическая нестабильность в XXI веке. М„ 2003; Егоров B.C. Философия открытого мира. М, 2002; Егоров В.К. Философия культуры. М., 2002; Каширин В.И. Глобалистика и философия планетар-Н01Ч) самосознания. Ставрополь, 1998;

4 Бодрийяр Ж. Фатальные стратегии. М, 1991; Poster, Marc. The Mode of Information: Poststructuralism and Social Context, Cambridge, 1990; Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. M, 1989.

5 Бриллюэн Л. Наука и теория информации М., I960; Винер II. Новые главы кибернетики. М., 1963; Винер

II Кибернетика и общество. М., 1958; Урсул А.Д. Проблемы информации в современной пауке. Философские очерки. М., 1975; Юзвитин И.И. Основы информациологии. М., 2000.

развито в работах по семантической теории информации (Ю.Шрейдер, Р.И.Полонников), семантической теории поля (В.В.Налимов, И.Л. Акчурин, Д. Бом), теории социальной информацисшогии (В.Д. Попов, К.В. Маркелов., C.B. Коновченко, С.И. Алексухин, Н.П. Арапова)', что позволяет продолжить изучение качественных характеристик информации на междисциплинарном уровне.

Научно-философские открытия специфических свойств информации как атрибута постиндустриальной стадии развития цивилизации породили ряд направлений изучения проблем формирования информационного общества, отражающих существенные аспекты стабильности/нестабильности структуры политической системы2: «постиндустриального общества» (Д. Белл), «информационного способа развития» (М.Кастельс), «нового мирового информационного порядка» (Г.Шиллер), «великого разрыва» (Ф.Фукуяма), «публичной сферы» (КХХабермас), постмодернистские теории отрицания смысла.

Разработка вопросов трансформации политической системы государств как характеристики определенного этапа динамической устойчивости, обусловленной глобализацией мировой информационной системы, ведется по нескольким направлениям, в частности:

- в контексте политической глобализации и формирования новых политических, экономических и социально-культурных центров (ВЛ.Иноземцев, В.Н.Дахии, И.Л.Василенко, М.Г.Делягин, В.К.Петров, С.Г.Селиванов)3,

- в русле компаративной политической теории и компаративной общественной политики по тематике «третьей волны демократизации» (А.Аг, М.В. Ильин)4; глобализация и ее влияние на развитие национальных государств с преобладанием теории «убывания» или исчезновения национального государства (Р.Ротберг, С.Ширм, М.Цюрп, Б.Манкопф, Г.Биро)4; проблемы институцио-

1 Полошшков Р.И. Информационный подход к нестареющему парадоксу психофизических явлений. СПб., 1997; Налимов В.В. Спонтанность сознания. Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности. M., 1 989.0h же. В поисках иных смыслов. M., 1993; Акчурин И.А. Новые теоретико-категориальные и топологические методы в основаниях физики. Методы научного познания. М., 1985; Попов В.Д. Ипформациология и информационная политика. М., 2001;0н же. Социальная лнформациология -наука XXI века: проблемы и перспективы развития. М., 2004; Маркелов К.В. Общественный идеал и информационная политика. М. 2005; Алсксухин С.И. Социально-психологические особенности взаимодействия в полатаке. Автореф. дис...кацд.психол. наук. М.,1997; АраповаН.П. Социалыто-информацнологический подход в-теории информационных войн. Автореферат дис...канд полит, наук. М., 2003.

2 Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опьгг социального прогнозирования. М , 1999; Касгельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М., 2000; Фукуяма Ф. Великий разрыв. М., 2003; Хабермас ГО. Моральное сознание и коммуникативное действие. СПб., 2000.

^Иноземцев В.Л. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы. М., 2000;Дахин В.Н.Полшические аспекты глобализауцяи /Глобализация: сущность, проблемы, першективы. М., 2003;Василенко НА. Политическая глобалистика. М., 2000; Делягин MX. Мировой кризис. Общая теория глобализации. М., 2003; Петров В.К., Селиванов С.Г. Устойчивость государства. М., 2005.

Аг А. Политические аспекты глобализации //Национальное государство в условиях глобализации. Государственная служба за рубежом. Реферативный бюллетень. 2004. №3; Ильин М.В. Сравнительная политология: научная компаративистика в системе политического знания. //Полис, 2001. №4.

4 Rotberg HJ. The New Nature of Nation-State Failure /The Center for Strategic and international Studies and the Massachusetts Institute of Technology. 2002; Schirm St. Politische Optionen fur die Nutzung von Globalisierung //Aus Politik und Zeitgeschichte. В 5/2003.

мольных структур, включая политические и информационные системы; понимание глобализации как пространства революций на когнитивном уровне, ведущей к изменению сознания; глобализация как государственная форма, находящаяся в процессе становления; теория всемирности («мирового общества»), рассматривающая глобализацию как конгломерат культур, процесс разгосударствления, формирования категорий социальных индивидов-антагонистов (космополитов и патриотов) - С-Хантингтон, З.Бжезинский, Л.Цюндорф, М.Мертон, П.Бергер1; концепции плюралистической демократии, обосновывающих механизмы связи между управляющими и управляемыми. В работах А.С.Панарина, Э. Тоффлера, М.Маклюэна, Ф.Уэбстера2 теория глобализации применена к объяснению роста взаимозависимости и взаимопроникновения человеческих отношений наряду с ростом социоэкономических и политических, ведущих к увеличению меры неопределенности в семантических полях социокультурной и политико-экономической сфер.

Научно-практический уровень. Информационные и коммуникативные детерминанты целостности политической системы, выраженные в месте и роли журналистики и СМИ, их влиянии на процессы ее трансформации в индустриальную и постиндустриальную эпоху, разработаны Я.Н.Засурским,

B.В.Ученовой, А.И.Соловьевым, М.Н.Грачевым, КЛоппером, М.Макгаоэном, Э.Тоффлером3.

Медийная система, в эпоху глобализации структурно отражающая партийную, определение ее конфигураций в России, представлена в работах X. Потт-хоффа, А.С.Тслкова, ЕЛ.Прохорова, И.И.Засурского4. Синтез подходов к исследованию политического и информационного пространства для определения основы субстрата устойчивости политической системы осуществлен

C.Г.Корконосенко, B.C. Сидоровым, И.М.Дзялошипским5. Массовые информа-

1 Хантингтон С. Политический порядок в изменяющихся обществах. М., 1968; Хантингтон С Третья водна: демократизация в конце XX века. М., 1991; Ежезинский 3. Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство. М., 2004; Zuendotf L. Nationalstaat ind Welt /htlp//www.sowi-onlinejomal.de/2002-l/bezugssysteme__

znendorf.him; Указсочин; Мертон M. Социальная теория и социальная стратегия. Нью-Йорк, 1998.

3 Панарин A.C. Глобальное политическое прогнозирование. М, 2002; Тоффлер Э. Футурошок. М, 1998; Маклгоэн М. Понимание Медиа: внешние расширения человека. М.-Жуковский, 2003; Уэбстер Ф. Теории информационного общества. М., 2003; Хантингтон С. Столкновение цивилизаций и преобразование мирового порядка. М.. 1996;

3 Поппер К. Открытое общество и его враги. М, 1992; Маклюэн М. Понимание Медиа: внешние расширения человека. М., 2003; Тоффлер Э. Метаморфозы власти. М., 2001; Он же. Третья волна. М., 2002; Журналистика в политической струетуре общества /Под ред Я.Н. Засурского. М., 1975; Журналистика и политика. Л ¡од ред. Я.Н. Засурскош. М , 1987; Учепова В.В. Публицистика и политика. М., 1979; Соловьев А.И. Политология: политическая теория, политические технологии. М., 2001; Грачев М Н. Политическая коммуникация теоретико-методологический аспект. Лфтореф. .доктора полит, наук. М„ 2005.

4 Пттхофф X. Партийная демократия и плюралистическая общественно-политическая система. /Партии и партийные системы в современной России и послевоенной Германии. М. - Ростов н/Д., 2004; Телков A.C. Политические партии и партийные системы. Автореф...канд. полит, наук. МГУ, 2002; Засурский Я.Н. Искушение свободой. Российская журналистика: 1990-2004. М., 2004; Засурский И.И. Масс-медиа второй республики. М., 1999; Зач рский И.И. Реконструкция России. Масс-медиа и политика в 90-е годы. М., 2001.

5 Корконосенко С.Г. Журналистика в мире политики. СПб., 2004; Он же. Введение в теорию журналистики. М., 2002; Сидоров В. А. Социально-политическое функционирование журналистики. СПб., 2005; Дзялошин-

циопные системы как факторы влияния на относительную устойчивость неравновесных политических систем исследованы в трудах ЮЛХБуданцсва, АЛ.Кулинченко, В.И. Терина, Е.Л.Вартановой1; власть распоряжения средствами массовой информации при различных политических режимах, соотношения партийных и массовых информационных систем, моделей государственного управления и средств массового информирования отражены Г.Тардом, П.Бурдье, Л.Саламоном, С.Эйзенштздтом, Дж.Дьюи, ТЛитерсоном, Ф.Сибертом, У.Шраммом, Д.Маккуэйлом, Дж.Клаппером, В.Кеем и др.2. Политическую власть как коммуникативный код и информационную власть, власть интеллекта рассматривают Р.Ф.Абдеев, НЛуман, Э.Тоффлер, М.Маклюэн3.

Процессы политизации СМИ и медиатизации политики, политология журналистики, политическая журналистика и журналистика как вид политической деятельности (российская практика) исследованы С.Г.Корконосенко, Е.П.Прохоровым, И.ИЗасурским, П.Н,Киричек, В,П.Воробьевым4, что дает основание рассматривать политологические процессы в журналистике с позиций кибернетической и - в том числе - гомеостатической теорий.

Работы по теории рефлексивной модернизации отразили положение о возрастающей организации социальной жизни; труды по рефлексивному управлению позволили выявить свойства политического субъекта как информационно восприимчивого ((Эн.Гидденс, ВЛефевр В.Ф. Петренко, А.В.Брушлинский)5.

К числу важных источников исследования относятся научные работы по проблемам развития человека политического, базирующиеся на теории личности, поддерживающие и дополняющие теорию устойчивости на шщивидно-деятельностном уровне: целостная гомсостатическая (адаптивная) модель личности, реализующая топологическую концепцию поля (К.Левин), личных кон-

ский И.М. Информационное пространство России: политическая метафора или научное понятие?/Право знать: теория, аналитика, практика.. 2001. №7-8.

1 Философские проблемы массовых информационных процессов, Сборник научных трудов. М., 1990; Ку-лннчшосо А.В. Партийность в организации политической власти в России: современное состояние и императивы развития /Партии и партийные системы в современной России и послевоенной Германии /М.-Ростов н/Д., 2004; Буланцев Ю.П. Массовые коммуникации. Системные особенности. М., 2000; Терин В. Массовая коммуникация. Социокультурные аспекты политического воздействия. М., 1999; Национальные модели информационного общества / Отв. ред и сост. ЕЛ. Вартанова. М., 2004.

Тард Г. Мнение и толпа /психология толп. М., 1997; Бурдье П. Социология политики. М., 1993; Комаров-скнй B.C. Государственная служба и СМИ. Воронеж, 2004; Саламон Л. Всеобщая история прессы. /История печати. Антология. М„ 2001; McQuail D.Mass Communication Theory: An Introduction. L 1987;Питерсон T, Сиберт Ф., Шрамм У. Четыре теории прессы. М., 1998; Клаппер Дж. Эффекты массовой коммуникации. JI., 1960; Бакулев ГЛ. Основные концепции массовой коммуникации. М., 2002.

3 Абдеев РФ. Философия информационной цивилизации. М, 1994; Луыап Н. Власть. М., 2001; Тоффлер Э. Метаморфозы власти М,, 1998,

4 Прохоров ЕЛ. Журналистика н демократия. М„ 2002; С.Г. Корконосенко. Политология журналистики. СПб., 2002; Засурский И.И. Масс-медиа второй республики. М., 1999; Воробьев В.Н. Мсяиаполятолопга: научная проблема и учебная дисциплина /Средства массовой информации в современном мире. 4.1. СПб., 2001; Киричек П.Н. Публицистика и политология: Природа альянса. Саранск, 1995.

5 Гидаенс Э. Социология. М., 1999; Лефевр В. Рефлексия. \1, 2000; Брушлинский АЛ. Психология субъекта. СПб.. 2003.

структов (Дж.Келли)'. Обращение автора к смысловой теории личности и теории человеко-средовых интеракций (В. Франки, Ф.Феникс, С.Мадди, Э.Петерфройнд, А.Леонтьев, Д.Леонтьев, ТДридзе )2, раскрывающей природу порождения смыслов в субъективном пространстве сознания, позволило выявить особенности взаимодействия информационных, психологических и семантических полей в формировании политического сознания.

Анализ приведенных трудов на основе междисциплинарного подхода к исследованию проблемы устойчивости политической системы показывает, что в условиях несформированпости теории политических систем, теорий устойчивости и информационного общества проблема научно-практического обеспечения информационной устойчивости политической системы, актуализированная вызовами и угрозами современности, требует дальнейшей методолого-тсоретической разработки и определяет научные и практические цели и задачи данного исследования.

Цель: выявить принципы и закономерности влияния информации на динамическую устойчивость политической системы; разработать новые информационно-коммуникативные механизмы и средства обеспечения информационной устойчивости политической системы в условиях глобализации и становления информационного общества.

Задачи исследования: определить философские основания конвергенции атрибутивной и функциональной концепций теории отражения и применить их к теории политической науки;

- выявить принципы и привести основания взаимодополняемости теории отражения и информационной теории;

- уточнить содержание, выявить специфические свойства и возможности основной категории общей информациологии - «информация» - для определения понятия «информационная устойчивость»;

- разработать теоретико-методологический инструментарий для исследования информационной устойчивости политической системы;

- выделить ведущие тенденции влияния информационных факторов на стабильность политической системы на групповом и индивидно-личпостном уровнях (макро-и мезоуровень); '

' Левин К. Разрешение социальных конфликтов. СПб., 2000; Kelly J. The psychology of personal constructs. -New York, 1955.-V.1-2; Лазурскнй А.Ф. Избранные труды по общей психологии. К учению о психической активности. СПб., 2001; Мясищев ВЛ. Психология отношений. М.-Воронеж, 1998; Мерлин B.C. Психология индивидуальности. М.-Воронеж, 1996; Платонов К.К. Структура и развитие личности М., 1996.

2 Франкл В. Человек в поисках смысла. М , 1990;. Pbcnix P. Realms of meaning; a philosophy of the curriculum for general education. New York, 1964; Ma дли С. Теории личности: сравнительный анализ. СПб., 2002; Peterfreund Е. Information, systems, and psychoanalysis: an evolutional biological approach to psychoanalytic tliooiy. New York, 1971; Леонтьев А. Цшг. сочинения; Леонтьев Д. А. Очерк психологии личности. М., 1993; Дридзе T.M. Экоантроиоцснтркческая парадигма в социальном познании и социальном правлении //Человек, 1998. №4.

- выявить сущностные связи информационной системы мира политического с информационной системой человека;

- определить смысловую природу информационно-политических отношений;

- описать «человека информационного» как информационного субъекта политики;

- рассмотреть формы и методы проявления информации в средствах политической коммуникации;

- проанализировать особенности государственной информационной политики в эпоху глобализации;

- сформулировать принципы, выявить закономерности обеспечения устойчивости политической системы;

- разработать модель информационной устойчивости в условиях становления и развития информационного общества;

- предложить рекомендации для обеспечения информационной устойчивости политической системы.

В соответствии с поставленными целями и задачами выделены объект и предмет исследования.

Объект: политическая система постиндустриального общества. Предмет: информационные свойства и характеристики политической системы; принципы, тенденции и закономерности информационного и коммуникативного взаимодействия политических акторов; механизмы обеспечения информационной устойчивости политической системы в процессе развития.

Исследование проводилось на основе принципа трансдисциплинарности по трем направлениям: общей политологии с акцентом на политическую философию и психологию; социальной информациологии с опорой па семантическую теорию информации; журналистики, средств массовой информации с применением теории коммуникаций.

Методологическая база исследования имеет следующие философские основания: дуальность, целостность, холистичность, эволюционизм и элевацио-низм как восхождение от целого к единичному, диалектичность, триадичность, цикличность. Общеметодологическис направления исследования определены синтезом классических, неклассических и постнеклассических (гомеостатиче-ский, синергетический) научных подходов на основе системного как общеметодологического, позволяющего привлечь объясняющие методы исследования: информационный, социально-информациологический, гомеосинергетический, социокультурный, а также общенаучные методы. При исследовании отдельных аспектов проблемы использованы частные методы: политического анализа, балансный метод, ассоциативной диагностики, включенного наблюдения, контент- и интент-анализ.

Теоретическую основу исследования составили: общая теория устойчивости, познающая и объясняющая природу стабильности и динамического развития целого, в сочетании с теорией структур, теорией организации, кибернетической теорией; гомеостатическая теория; концепция функциональных систем

(П.К.Анохин); топологическая теория нелинейных динамических систем, включающая теорию диссипативных структур; теория информации, включающая: семантическую теорию информации, семантическую теорию поля, социально-ипформациологическую и социосииергетичсскую теории (В.Д. Попов, В.Л. Романов, Р.И. Полонников); теория глобализации, объясняющая увеличение меры неопределенности в семантических полях социокультурной и политикоэконо-мической сфер; теории информационного общества и связанные с ней теории политического изменения, отражающие процессы и состояния политической системы под воздействием глобализации: теория модернизации; теория вложенных конструкций (Эн. Гидценс), раскрывающая причины убывания управляющих параметров политической жизни; психосемантические теории сознания и семиосоциопсихологическая теория; концепции полипгкекой психологии, поддерживающие и дополняющие теорию устойчивости на ивдивищю-деятелы юешом уров! (е; теории журнадасгики и массовых коммуникаций.

В силу многообразия подходов и оценок информационной устойчивости политической системы особую значимость приобретают аитропоцентричный и телеологический принципы, обязывающие решать научно-практические задачи в соответствии с глобальными вызовами современности.

Эмпирическая база диссертационного исследования сложилась как результат многолетнего изучения автором политико-информационных процессов под воздействием идеологических, социальных и политтехнологических факторов. Политологический и информациологический материал, используемый в исследовании, получен при анализе политико-государственных и государственно-правовых документов, статистических данных социологических исследований (1990 - 2004г.г.) РОСПЭН, ИСПИ РАН, Институтом социально-экономических проблем народонаселения (обеспечение достоверности результатов на макроуровне), а также в ряде исследований по частным аспектам рассматриваемой проблемы, проведенных лично автором:

1) определение степени устойчивости информационно-коммуникативных . связей государственных служащих и журналистов на мезоуровне (федеральный и муниципальный) политической системы на основе тестирования и ассоциа-тивиой диагностики профессиональных коммуникативных установок студентов и курсантов Российской академии государственной службы (465 чея.) и журналистов Москвы, Московской области, Республики Марий-Эл, Ставропольского края, Архангельской области (384 чел.) в 2003-2005 годах;

2) контент-анализ печатных средств массовой информации Юго-Восточного административного округа г. Москвы за 2004 год с целью определения информационно-коммуникативного потенциала органов власти и неправительственных организаций в решении задачи обеспечения безопасности жителей как фактора устойчивости политической системы;

3) лингво-политологическос исследование степени агрессивных воздействий языка средств массовой информации на социальное напряжение в обществе и психологическое состояние акторов политической жизни как характеристики устойчивости политической системы на микроуровне.

Гипотеза диссертационного исследования. Устойчивость политической системы постиндустриального общества обусловлена информационными связями и

отношениями между институциональными, нормативными, ценностными компонентами ее структуры. По мере повышения информационной сложности организации границы между политической системой и общественной средой размываются, утойчивость достигается за счет постоянного изменения параметров порядка в процессе динамической социальной самоорганизации, а также в результате внешней гармонизации социальных форм движения относительно нормативного (индивидное нравственное) и вариативного (социально-политическое разнообразие) по поводу власти. Интегральный параметр порядка устанавливается коммуникативиым кодом социальных отношений, имеющих смысловое содержание. Оно постигается личностью и обществом при наличии свойства адекватного понимания политическими акторами сути и сущности явлений и процессов. Это свойство обеспечивается посредством информационно-коммуникативной системы, являющейся органическим содержанием политической системы. Информационная устойчивость политической системы постиндустриального общества достигается благодаря системным функциям ее основных когнитивно-креативных элементов: понимания, рефлексии, воли и ответственности, выраженных феноменом журнализма.

На защиту выносятся следующие положения:

1 Лостнеклассический этап развития политической науки характеризуется переоткрытием ряда положений теории отражения как основы политической гносеологии за счет новых аспектов теории информации. Происходит сближение функциональной и атрибутивной концепций как необходимого условия развития гуманитарной науки, в том числе журналистики, в информационную эпоху. Атрибутивную концепцию наиболее полно представляют когнитивные структуры гомеостатики, функциональную — синергетики. Методологической базой является трансдисциплинарный подход, реализующий принципы целостности, глобального эволюционизма, элевационизма и трипитаризма.

2. Атрибутивные и функциональные свойства информации определяют изменения политической системы в рамках состояния устойчивости как дифференцирующего признака ее развития. Информация свидетельствует о способности системы (материи) изменяться и отражать это изменение. Она характеризует потенциально возможное движение, через форму конституирует субъект становления и выражает сущность движения. Информация субъективно идеализирована и объективно материализована в аспекте внутреннего единства всех форм развития движения. Устойчивость есть способность системы в процессе движения восстанавливать динамические характеристики своего положения (состояпия) во времени и пространстве. Информационная устойчивость - это свойство движения поддерживать процессы жизнеспособности сущего в длительности. Данным свойством обладают все целеорнентированные системы, в том числе политические. На этом основании информационная устойчивость есть атрибутивное свойство политической системы.

3. Изменение структуры политической системы современного миропорядка определяется состоянием информационных ресурсов (потенциалов), обеспечивающих содержание генерализованных средств информационно-коммуникативной системы как основы феномена власти. На макроуровне закономерность смен идеологий (реализм - неореализм - либерализм - неолибера-

лизм) как критерий качества политической системы обусловлена динамикой трансформаций информационно-коммуникативных систем различных типов общественно-государственного устройства, соответственно: государственно-монопольными, межгосударственными, транснациональными глобальными, свободным информационным обменом.

4. Теоретико-методологическое обоснование информационной устойчивости политической системы находится в объектно-предметной базе социальной ин-формациологии, практические цели которой совпадают с основными задачами политической праксиологии: вовлечение в специализированные виды информа-цнопно-политической деятельности потенциала личности и индивида, а также перевод информации, накопленной в общественных науках и конструктивных политических коммуникациях, из дескриптивной (описательной, массово-социальной) формы в прескриптивную — предписывающую для массовой политической практики и специализированную (управленческую) — для системы государственного регулирования.

5. В рамках социальной информациологии процесс информационного преобразования (организации и самоорганизации) является многоуровневым, при этом уровни интеграции, соответствующие общим и особенным требованиям к характеристикам и поведению политической системы обоснованы: на уровне самоподобия — закономерностями информационной, ментальной и политической идентичности; на уровне социальной и индивидно-личностной аутентичности - информационно-психологической соотнесенностью вершинной и глубинной психологии; на гиперуровне - идеологической, политико-правовой и социально-экономической детерминацией коммуникативно-информационной системы; на уровне согласований пространственно-временных характеристик — принципами социальной и политической герменевтики.

6. Управление процессами информационного обмена в политической системе, асимметричного в рамках целого, осуществляется по принципам функционирования циклической гомеосинергетической модели, парадигмально относящейся к социальной информациологии и определяющей периоды (самоорганизации-саморегулирования, организации-регулирования) цикличности информационной устойчивости.

7. В условиях информационного разнообразия для обеспечения устойчивости политической системы параметры ее массовых информационно-коммуникативных подсистем должны определяться в соответствии с кооперативными целями государственного управления и обществешюго самоуправления, объемом функций взаимодействующих субъектов политики, необходимым и достаточным для функционирования политической коммуникации количеством информации. Процесс формализации (параметризации) «запускает» механизм балансного гомеостата как инструмента удержания информационной устойчивости политической системы.

8. Устойчивость политической системы зависит от качественных характеристик журналистики, образуемых такими ее эмерджентными свойствами как когерентность, коррегирование, постоянность и изменчивость (вариативность), гибкость (приспособляемость, конформизм), диффузность (проницаемость, конвергенция), агнстерезисность (опережение событий, формулирование «повестки

дня»), постулирующие журналистику как средство, объект и субъект мира политики. Мерой и результатом проявления совокупности свойств журналистики, целенаправленно применяемых в соответствии с целью публичной деятельности с использованием средств массового информирования, является журнализм как информационно-коммуникативный, копштивно-интепциональный субстрат политической системы. Синергетическому циклу формирования политической системы соответствует публицистика (идеологическая журналистика), гомео-статическому - бытовая журналистика.

9. Устойчивость политической системы, сохранение ее целостности обеспечивается за счет баланса политической бытийности, политического сознания и политической коммуникации, достигаемого при условии информационной, ментальной и политической идентичности (динамическом гомеостазе) политических акторов. Баланс создается согласованием (синергией) функций информационной власти, формируемой информационными системами социально-политического мира и информационной системой человека (мезоуровень). Дисбаланс закономерно ведет к нарушению динамики информационной устойчивости и гибели или перерождению системы.

10. Установление показателей сбалансированности (повторяемости в пространстве и времени) компонентов политической системы на основе соблюдения национальных, государственных, гражданских интересов - суть идеологические функции государственной информационной политики.

11. В условиях смены политической системы модернистского типа на постмодернистский, отрицающий любые процедуры социального упорядочивания, и образования в поле власти «вакуума смысла», меняется существо журналистской деятельности, смещаясь к цели порождения смыслов, в отличие от генеральной функции профессии в индустриальном обществе и соответствующей ему политической системе модернистского типа, заключавшейся в разыскании и интерпретации фактов. Локализация взаимодействия журналиста с аудиторией, опосредованного текстом, определяется показателями информационного поля, интегрирующего свойства физического, семантического, психологического полей, как основы политического дискурса в форме полилога или иных форм, выражающих субъект-субъектные информационно-политические отношения.

12. Обеспечение информационной устойчивости политической системы на микроуровне осуществляется при помощи механизма согласования ценностей и интересов по поводу информационной власти политиков, государственных служащих, журналистов и членов гражданского общества, представляющего собой двухъярусную триаду: «коммуникация — понимание - рефлексия» - «эмпатия — воля - ответственность».

Основные научные результаты, полученные лично автором:

1 .Разработаны основные характеристики социалыю-информациологической

парадигмы как модели познания реальности, основанной на синтезе научных рациональностсй, фундированной: на концептуальном уровне - пониманием информации как сущности движения; антропоцентрическими принципами, закономерностями и законами организации социальных информационных отношений; на теоретико-методологическом уровне - социальпо-информациологическим подходом и сопряженным с ним информационио-синергийным и информационно-гомеостатическим методами; на уровне моделирования процесса постановки и решения проблемы - моделью снятия противоречия бинарной оппозиции в наблюдаемой триадической структуре; циклической моделью сохранения смысловой картины мира.

2. Постулирована парадигмальная характеристика информации как сущности движения. Она характеризует потенциально возможное движение и через форму конституирует становящееся. Информация трактуется как качество движения, как его сущность, имеющая место в нем и через него. Существуя в виде значений показателей качества, изменяющихся в пределах количества движения, информация соответствует сущности движения и восходит к его идее — качественной оформленпости, переходу из данного качества в иное.

3. Дано определение информационной устойчивости как свойству движения поддерживать процессы жизнеспособности сущего в длительности. Поскольку данным свойством обладают все цеяеориеитированные системы, сделано заключение о том, что информационная устойчивость есть атрибутивное свойство политической системы.

4. Обоснован основной методологический принцип объяснения дуальности информации - принцип гилеморфизма, отражающий процесс становления как специфическое количественное и качественное соотношения материи (содержания) и формы, характеризующее всякое подвижное изменчивое бытие. Это специфический принцип формогенеза, определяющий сущность, цель и движущую силу формообразования не только вещного, но и идеального (виртуального) мира. Принцип гилеморфизма проявляется в совокупности принципов информационной и психологической гомогенности, гетерогенности, противопоставленности, необходимого развития и позволяет трактовать становление в качестве оформления исходного субстрата в онтогенезе.

5. Постулирована статусность журнализма как информационно-коммуникативного субстрата политической системы. Установлена закономерность изменения информациотюй устойчивости политической системы и качественного преобразования журнализма в пределе журналистика—публицистика.

6. Выявлены тенденции, оказывающие существенное влияние на информационную устойчивость политической системы России: 1) утрата постсоветским и внугрироссийским информационным пространствами свойств системности (наблюдаемости и управляемости) как следствие цившшзационного кризиса; 2)

приватизация на антидемократической основе информационной инфраструктуры государства, отчуждение массовых политических акторов от источников информационной власти как следствие экономических трансформаций; 3) правовая и социальная аномия, выраженная в утрате политическими акторами основных свойств субъектности: активности, самодеятельности, творчества, необходимых для формирования общественного мнения и массовых политических институтов как следствие деэтатизации (разгосударствления) общества; 4) асо-циальность российской массмедийной системы как следствие деформации социокультурной сферы (деградация научно-образовательного потенциала, массо-визация культуры, морально-нравственный нигилизм); 5) аполитичность и кди-ентаризм СМИ как социально-политического института - следствие идеологической экспансии и анархического плюрализма

7. На основе анализа изменений информационной структуры политических систем индустриального (модернистский тип) и постиндустриального (постмодернистский тип) общества, обусловленных развитием средств массовой информации и журналистской деятельности, выявлена закономерность: в результате трансформаций коммуникативно-информационной системы государственного устройства изменяется интенсивность процессов идеологизации политической системы как ее интегральный показатель. Государственные коммуникативно-информационные системы (преимущественно печать) развивают идеологии реализма; национально-государственные (преимущественно радио) — неореализма; транснациональные и глобальные (преимущественно телевидение и Интернет) — либерализма; свободный информационный обмен (преимущественно мультимедийные системы) - неолиберализма.

8. Выявлена закономерная зависимость устойчивости политической системы от информационной, ментальной и политической идентичности политических акторов, выраженной эффектом журнализма: чем полнее учтены и реализованы согласуемые параметры идентификации человека с миром политического, тем устойчивее поведение политической системы.

9. Разработана циклическая гомеосинергетическая модель регулирования информационных процессов, являющаяся системным элементом социально-информациологической теории. На концептуальном уровне гомеосинергетическая модель реализует парадигму состояний устойчивости системы (социальной, политической): 1) синергетичсская модель - отражает процесс изменчивости состояний; 2) закон сохранения целого объединяет гомеостатику и синергетику в рамках парадигмы отношений, устанавливая равноценность вариативного и нормативного и ограничивая изменчивость существованием устойчивости в рамках целого. Так объединяются главные характеристики глобальной динамики системы: хаотическое поведение, устойчивость, цикличность. Модель реализует принцип социально-масштабной инвариантности (самосогласования), обес-

печивает поддержание динамического гомеостаза в конфликтогенных средах.

10. Разработана модель регулирования информационно-коммуникативного процесса при наличии дестабилизирующего воздействия, выводящего систему из состояния равновесия. Она базируется на механизме дискретного гомеостата (функциональной системы поддержания динамической устойчивости), позволяющего наблюдателю в реальном масштабе времени стабилизировать политическую ситуацию отклонения от нормативного к вариативному в рамках существующего целого.

11. Определена единица измерения показателей социальной информации, порождаемой в результате журналистского труда - смыслофакт: категория, отражающая результат профессионального осознания, понимания и рефлексии творческого субъекта по поводу сообщения любой информационной природы, т.е. извлечения смысла из явлений реальной действительности. Он образован методом логического совмещения понятий: факт как явление материального и смысл как субъективированная реальность. Смыслофакт фиксирует переход денотативного значения слова к его коннотативному смыслу, отражая в социальном явлении единство формы (факт) и содержания (смысл). Культурная насыщенность смыслофакта определяется разрешающей способностью семантического пространства информационного субъекта. Позволяет устанавливать смысловую иагруженность средств массовой информации.

12. На основе результатов применения теории поля уточнено содержание понятия «информационное поле», представляемое как сплошная среда, в которой осуществляется перенос психического, семантического и психологического взаимодействия источника информации и ее получателя. Перенос реализуется с помощью информации, а в массовых политических коммуникациях и обеспечивающих их средствах - посредством журналистской информации.

13.Усгаиовлена функциональная зависимость информациошюй устойчивости политической системы (микроуровень) от информационно-коммуникативных свойств субъектов государственно-гражданских отношений, обусловленных их психотипологичсскими характеристиками, имеющими общий диагностический показатель - акцентуацию на власть и проявляющихся в позиционном социальном конфликте по поводу влияния или воздействия на политических акторов. Механизм согласования интересов сторон реализуется в соответствии с моделью двухъярусной триады: «коммуникация - понимание — рефлексия» - «эмпатия - воля - ответственность».

Научная новизна результатов диссертационного исследования. В процессе подготовки диссертации получены новые научные результаты: а) теоретического характера:

• в целях расширения онтогносеологичсских оснований общей политической науки реализован синтез основных положений общей теории информации

и теории отражения, позволяющий глубже исследовать политические процессы в условиях развития информационного общества;

сформулированы основные характеристики социалыю-информациологической парадигмы как модели познания мира политического, обусловленного идеальными и материальными свойствами информации;

- на основе трансдисциплинарного подхода сделан существенный вклад в сближение функциональной и атрибутивной концепций: непротиворечиво соединены гомеостатические и синергетические принципы сохранения целого на принципах холизма, эволюционизма, элевационизма и тринитаризма;

- на основе общефилософских подходов определена система принципов онтологического преобразования информации с выделением базового принципа ги-леморфизма; проведен категориальный анализ и выведены новые дефиниции понятий «информация», «устойчивость», «информационная устойчивость», примененные к исследованию объектов политической науки;

- гипотетически предсказано и теоретически исследовано, что информационная устойчивость является атрибутом политической системы;

определены гносеологические основания соединения подходов политической праксиологии и социальной информациологии к объяснению информационно-коммуникативных особенностей развития политической системы;

обоснована сущность журнализма как когнитивно-интенционального субстрата политической системы; выявлена закономерная зависимость устойчивости политической системы от качественных характеристик журнализма;

установлено, что информационные отношения по поводу власти имеют смысловую природу, что является существенным дополнением коммуникативной концепции власти;

- разработана циклическая гомеосинергетическая модель регулирования информационных процессов, отличающаяся от известных соединением процессов организации и самоорганизации па принципах тринитаризма;

- предположено и обосновано, что информационная устойчивость политической системы определяется качеством информационно-коммуникативных связей и отношений, возникающим в результате гармонизации социальных форм движения относительно нормативного (индивидное нравственное) и вариативного (социально-политическое разнообразие) по поводу власти;

- определена совокупность тенденций трансформации информационной сферы, обусловленных процессами интеграции России в мировое постиндустриальное общество, оказывающих существенное деструктивное влияние на информационную устойчивость современной политической системы РФ;

- выявлены новые закономерности: 1) изменения идеологии политической системы в соответствии с функциональными изменениями ее информационно-коммуникативной структуры; 2) зависимости устойчивости политической сис-

темы от информационной, ментальной и политической идентичности акторов;

- на основе результатов применения теории поля уточнено содержание понятия «информационное поле» и обоснована необходимость его технологической операционализации в журналистской деятельности для обеспечения эффективного взаимодействия акторов политического процесса;

б) результаты прикладного характера:

- разработана единица измерения социальной информации — смыслофакт, позволяющая оценивать смысловую нагруженность СМИ;

- разработаны концептуальные подходы к регулированию информационной устойчивости политической системы за счет качественной параметризации информационных потоков и информационных полей;

- установлена функциональная зависимость информационной устойчивости политической системы от состояния позиционного социального конфликта между государственной службой и СМИ как институтов обеспечения информационной устойчивости политической системы, обусловленных информационно-коммуникативными свойствами государственных служащих и журналистов.

Теоретическая значимость исследования состоит в разработке таких актуальных научных проблем, как стабильность развития политической системы при сохранении ее динамической устойчивости; диагностирование перехода политической системы на новый информационный уровень и прогнозирования действий законов ее развития в условиях становления информационного общества; обоснование критериев информационной устойчивости политической системы; выявлении информационно-коммуникативной природы власти как осевого элемента мира политического, специфическим образом связанного с информационно-семантическими системами человека.

Перечисленные проблемы исследованы автором на основе синтеза основных положений теории информации и теории отражения и применения результатов в объектно-предметном пространстве политической науки.

Совокупность полученных результатов представлена диссертантом в виде концептуальных положений информационной устойчивости, что существенно дополняет общую теорию устойчивости и общую теорию информации, развивает политическую теорию, теорию журналистики и теорию социальной инфор-мациологии. Данная концепция выводит на качественно новый уровень представления о принципах и закономерностях общественного развития, а в частном случае — об обеспечении устойчивости политической системы в условиях становления информационного общества.

Исследование автором семантического пространства позволило ввести в теорию журналистики основные положения теории ноля, что существенно дополняет функциональные концепции, господствующие в этой отрасли науки, и расширяет практические возможности журналистской деятельности.

Теоретические результаты диссертационного исследования могут применяться как методологическая основа для анализа и прогнозирования информационной устойчивости политической системы на микро-, мезо- и макроуровнях.

Практическая значимость исследования: выводы и положения диссертации могут быть использованы для разрешения актуальных проблем политической жизни, инспирированных глобализацией массовых информационных, политико-экономических, социальных, культурно-исторических и иных связей на различных уровнях - как страновых, так региональных и местных. Применение системной гомеосинергетической модели регулирования информационных процессов позволит сохранять динамический баланс и структурно-функциональнуго устойчивость в процессе развития политической системы. Научные результаты могут быть применены для решения проблем в области информационной безопасности РФ: при разработке информационно-динамической модели баланса между потребностью в свободном обмене информацией и допустимыми ограничениями ее распространения; в исследовании места и роли СМИ в решении задач информационного обеспечения государственной политики РФ. Результаты теоретического характера могут использоваться как теоретико-методологическое основание экспертно-аналитического обеспечения решений органов государственного управления.

Материалы исследований смысловой природы информационного поля открывают новые возможности для журналистской деятельности, в частности, в сфере политической журналистики; для управленческой и политической деятельности по конструированию информационно-политического пространства массовых коммуникаций и обеспечению информационно-психологической безопасности акторов политической жизни, в том числе — в СМИ.

Результаты исследований субъект-субъектных отношений государственных служащих и журналистов могут использоваться при совершенствовании организационной структуры, механизмов и технологий связей органов государственной власти с политической общественностью и СМИ, повышении уровня коммуникативной культуры специалистов, обеспечивающих информационную устойчивость различных компонентов политической системы. Положения и результаты диссертации могут в значительной степени применяться при разработке и реализации информационной политики органов государственной власти и муниципального управления, информационной политики СМИ.

Апробация результатов диссертационного исследования. Основные положения исследования докладывались: на III Всероссийском конгрессе политологов (Москва, 2003г.), II Международном конгрессе конфликтологов России (Санкт-Петербург, 2004г.), VI Евразийском телефоруме (2003г.); на международных конференциях по проблемам государственного управления в Российской академией государственной службы при Президенте РФ (2001-2005гг.);

международных конференциях исследователей журналистики (Москва, МГУ,1997-2006гг.); на отраслевых - по проблемам массовых коммуникаций и обеспечения информационной безопасности: в Институте социологии РАН (Москва, 1999г.), ИКСИ Академии ФСБ России (2004г.), в Санкт-Петербургским государственным университете (2005г.); ] и слушаниях в Совете Федерации и Государсшешюй Думе Федерального Собрания РФ (2002-2(Ю5гг.); на мемфешо-нальных конференциях (Ставрополь, Астрахань^ Тюмень, Хашы-Мапснйск).

На протяжении 10 лет основные положения исследования апробируются диссертантом в Российской академии государственной службы при чтении учебных курсов «Теоретические основы государственной информационной политики», «Политические коммуникации в информационной сфере общества», и в Ставропольском госуниверситете в преподавании дисциплины «Актуальные проблемы современности и журналистика».

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка литературы.

II. Основное содержание работы.

Во Введении обосновывается актуальность темы диссертации, освещается степень разработанности научной проблемы, определяются цели и задачи исследования, его объект и предмет, рассматриваются теоретико-методологические основания исследования, эмпирическая и источниковая база, отражаются положения, выносимые на защиту, оговаривается апробация результатов.

В первой главе «Постановка и разработанность проблемы устойчивости в политической науке: теоретико-методологическое обоснование» выявляется сущность исследуемой проблемы с учетом ее исходного состояния, проводится анализ трудов предшественников, определяются основные подходы, обосновывается научная программа и методы исследования, формируется категориальный аппарат.

В параграфе 1.1. «Проблема устойчивости в политической гносеологии».

Совокупность политических терминов, используемых в диссертации, формируется относительно категории «политическое», содержание которой определяется свойствами и характеристиками феноменов, институтов, организационных форм и отношений, отражающих всеобщее властное признание и авторитет для утверждения и сохранения порядка в обществе и реализации других жизненно важных для пега целей. Элементами политического, оказывающими существенное влияние на динамику его состояний и развития, являются политическое сознание и поведение, политическая культура, этика, политическая коммуникация. Центральным субъектом мира политического выступает человек. Генерализирующая функция политического порождает противоречие между индивидуальностью и «общей волей», при определенных условиях приобретающее ха-

рактер проблемы. В данном исследовании она рассматривается как часть проблемы устойчивости политической системы.

Наиболее законченное воплощение идеи политического представляет государство. Являясь необходимым условием для достижения консенсуса по основополагающим вопросам общественно-политического устройства, оно использует специфические механизмы - права, законов, власти и других институтов -для обеспечения устойчивости политической системы.

Политическая система в широком смысле — устойчивая форма человеческих отношений, с помощью которой принимаются и осуществляются на практике властные решения для данного общества. В отечественной политологии политическую систему определяют как «целостную, упорядоченную совокупность политических институтов, политических ролей, отношений, процессов, принципов политической организации общества»1. Однако это определение не полно, если иметь в виду отношения ио поводу интересов, исключая при этом аксиологический аспект. В данном исследовании он является доминирующим при анализе трех типов политической системы: классического, либерального или представительского; модернистского и постмодернистского.

Функциональное назначение политической системы - обеспечение общественной динамики в цивилизованных рамках стабильности и законности. «Устойчивость» применительно к политической системе понимается как ее внутреннее свойство, динамическое состояние политических процессов, обеспечивающих способность системы средствами самоорганизации и управления справляться с предъявляемыми требованиями внутреннего и внешнего характера. Устойчивость - основное условие политического развития. Понятие онтологически связано с универсальным термином «устойчивое развитие», подразумевающим «управляемое развитие общества, неразрушающее своей природной основы и обеспечивающее прогресс цивилизации»2. Основной признак политического содержания термина «устойчивое развитие» — его антропоцентрич-ность. Реализация антроппого принципа и эволюционного подхода в политике подтверждает вывод политической антропологии о том, что взрывное воздействие на реальность недопустимо, политика есть средство мира, а не войны, инструмент устроен™ жизни, а не разрушения ее.

Категория <<устойчивость» рассматривается как относящаяся, прежде всего, к собственным движениям системы, порождаемым начальными условиями (возмущениями) и внутренними свойствами системы. На этом основании она применима к любому процессу - как линейному, так и нелинейному, самоорганизующемуся и управляемому, а сама категория является общенаучной. Устой-

' Категории политической науки. М. 2002. С.123.

2 Безопасность России. Правовые, социально-экономические и научно-технические аспекты. Словарь терминов и определений. М., 1999. С. 299.

чивость есть способность системы в процессе движения восстанавливать динамические характеристики своего положения во времени и пространстве. Свойство устойчивости обретается системой как в процессе самоорганизации, так и путем целенаправленной организации, осуществляемой внешними воздействиями (управлением). При этом именно феномен управления как стержень развития позволяет раскрыть механизмы самоорганизации и организации сложной системы, показать управленческие функции политического конструкта. Устойчивость системы обеспечивается качественным управлением только при условии согласования поведения системы и среды, т.е. при умении предвидеть развитие ситуации - просчитывать отклонения от нормативных параметров, фиксировать нарушения ее иерархичности и упорядоченности, создающие дезорганизацию. Отсюда вытекает проблема целостности системы, обусловленная функциональной устойчивостью и порождающей ее устойчивостью структурной.

В политических системах, имеющих обширную нелинейную зону жизнеобеспечения, цикл устойчивости-неустойчивости имеет нелинейную конфигурацию. Инициированные информационно-коммуникативными сигналами флуктуации здесь не затухают, а усиливаются и завладевают всей системой. В результате она движется к новому режиму, который может быть качественно отличным от стационарных состояний. Теряется устойчивость равновесного, симметричного состояния, и система, вступив в процесс бифуркации, закономерно переходит на другой уровень. Под «состоянием» мы понимаем специфическую форму реализации бытия, фиксирующую момент устойчивости в изменении, развитии, движении материальных объектов в некоторый данный момент времени при определенных условиях1.

Параметрами порядка (факторами), обеспечивающими устойчивость и стабильность системы, выступают политическая идеология, политическая мораль, политическое управление. Глобализация как мощнейший фактор политических процессов крайне обострила противоречия между ними, в результате чего оказалась нарушенной закономерность: чем больше мировоззренческий, ценностный, организационный хаос, тем большей должна быть информационная упорядоченность процессов, поскольку «информация является для политических явлений таким же базисным свойством, как вещество и энергия»2.

В политологии глобализации исследуются нелинейные процессы политического развития, проявленные в тотальной демократизации («третья волна демократизации», «эффект лавины»), обусловливающей необходимость структурно-функциональной адаптации политической системы к переменам, вызванным глобализацией мировой экономики и коммуникаций как источников внешних

1 Снманов А.Л. Понятие «состояние» как философская категория. Новосибирск, 1982. С.60.

2 Солоньев Л.И. Политология: политическая теория, политические технологии. М., 2001. С. 393.

воздействий. Оценивая цивилизационные процессы в политике, ученые констатируют, что глобализация не охватывает весь спектр мировой общественной системы, поскольку встречает активное сопротивление ряда ее подсистем, выстраивающих мощные адаптационные нивелирующие механизмы, - прежде всего — политические, на уровне государств. Данный процесс мы рассматриваем как тенденцию, выраженную в стремлении политической системы к восстановлению равновесия, баланса, обретению устойчивости.

Различные аспекты проблемы представлены в анализируемой научной дискуссии о трансформациях национального государства, его структуры и функций в постиндустриальную эпоху. Многообразие мнений, представленных в дискуссии, подтверждает факт существования научной проблемы, актуальной и для России, - поиска механизмов стабилизации трансформаций политической системы государства под воздействием глобализации. Она активно влияет и на внутреннюю структуру политической системы, что выражается состоянием ее основных элементов - партийных систем, главная функция которых заключается в превращении частных интересов граждан и групп в совокупный политический интерес в условиях нелинейности общественно-политических процессов в обществе. Партийные системы, в которых соединяются три постоянно движущихся, изменяющихся элемента: политическая идеология, организация, общественно-политическая активность, определяют состояние динамической устойчивости политической системы. Неравновесный характер процессов, происходящих в этих составляющих, объясняет их структурную перестройку, появление новых видов партий (картельные, всеохватные, медиа-партии, харизматические и др.), которые и влияют на формирование общественного мнения, и сами являются его продуктами.

Обеспечение информационной устойчивости компонентов политической системы России, также испытывающей существенное влияние глобализации, в настоящей работе рассматривается как составная часть реализации Концепции перехода Российской Федерации к устойчивому развитию. Этот процесс отмечен рядом негативных тенденций, являющихся следствием: цивилизационного кризиса, экономических трансформаций, деэтатизации (разгосударствление) общества, деформации социокультурной сферы, идеологической экспансии и анархического плюратизма. Они выражены в утрате постсоветским и внутрирос-сийским информационным пространствами свойств системности (наблюдаемости и управляемости); приватизации на антидемократической основе информационной инфраструктуры государства, отчуждении массовых политических акторов от источников информационной власти; правовой и социальной аномии как утрате политическими акторами основных, свойств субъектности; асоциальное™ российской массмедийной системы; аполитичности и клиеитаризме СМИ как социально-политического института. Для противостояния факторам,

деструктивно влияющим на устойчивость политической системы, нужны новые научные подходы к самой стратегии устойчивого развития государства и общества на всех уровнях информационно-коммуникативного взаимодействия.

В параграфе 1.2. «Информационно-коммуникативный субстрат устойчивости политической системы» исследуется зависимость устойчивости политической системы от особенностей коммуникативных процессов, обеспечиваемых средствами массовой информации как профессиональной средой реализации журналистики.

В политической теории журналистики существует потребность критически оценить классические схемы нахождения ее в структуре политической системы: обосновать журналистику как фактор ее развития, выявить основы взаимодействия с политической властью, установить политический статус журналистики как структуры и института, определить ее функции в обеспечении потребностей политических субъектов, включая крупнейшнх игроков на «театре политических действий» - государство, бизнес, гражданское общество, закономерности функционирования журналистики в контексте мировой политики и международных отношений. Заданность такого широкого диапазона определяется чувствительностью политической системы к информационным воздействиям, влияющим на се устойчивость. Так, в постиндустриальном обществе зафиксирована тенденция, когда информационная инфраструктура отслаивается от партийной демократии и становится властным ресурсом медиакратии, что разрушает структуру политического дискурса, формально представленного в виде дискуссий, размышлений о рефлексии и содействия критическому взгляду и участию в дискуссиях. Роль СМИ в этой процедуре трудно переоценить: посредством выявления качества программ политических партий они обеспечивают политической системе реализацию конкурентной борьбы за власть. В постиндустриальном обществе эта возможность информационной системы используется крайне неэффективно — примеры тому продемонстрировали информационно-коммуникативные системы США (выборная борьба между А. Гором и Дж. Бушем) и Италии (соперничество С. Берлускони и Р. Проди). Фактически, мир имел дело с кризисом информационно-коммуникативного жанра, реализуемого национальными СМИ этих государств.

В современной науке политическая принадлежность журналистики определяется в новом научном направлении — политологии журналистики, предметом которой являются взаимосвязанные с политикой теории, явления и тенденции развития журналистики. В рамках доминирующей в отечественной теории журналистики социалыю-ролсвой концепции прессы политика — одна из нескольких «равноправных» сфер функционирования СМИ. В этой парадигме журналистика предстает как системное, целостное и внутренне дифференцированное образование, причем всегда — в роли участницы политических процессов. По статусу

и роли пресса является одновременно и средством, и объектом, и субъектом, и наблюдателем политической деятельности. По этой причине исследовательский анализ детерминирован многокачествениостью СМИ: указанные свойства перекрестно воздействуют друг на друга. По мнению С.Г. Корконосенко, игнорирование какого-либо из них или абстрагирование от реальной ситуации в России оборачивается идеализмом теоретических построений.

Здесь на первое место выходит проблема свободы (контроля) прессы и связанные с нею вопросы теоретико-прикладного обоснования системных, системно-структурных и структурно-функциональных особенностей современных массовых информационных систем. Актуальность темы обусловлена изменением политической и информационной конфигурации мира под влиянием глобализации, разрастанием числа информационно-политических субъектов и центров политического менеджмента, усилившейся конкуренцией информационных потенциалов регионального и местного статуса, обострившимися отношениями между властными институтами, включая журналистику.

Позиание свойств информации и развитие высоких технологий дает новый импульс для изучения проблем правового и этического регулирования массовых информационных отношений в сфере политики, указывая такие направления как политическая антропология, политическая психология и конфликтология, политическая культура, политический дискурс, публицистика и другие.

Особую значимость приобретают проблемы журналистики в контексте пространственно-временных измерений, переплетаясь с семантической теорией информации и теорией хронополитики. В процессе реализаций современных массовых информационно-коммуникативных моделей, отражающих процессы «новой политизации» СМИ, вновь обостряется научная дискуссия о качественных характеристиках журналистики, поиске метатеории, применимой к объектно-предметной теории (в нашем случае - теории журналистики), для изучения структурных и дедуктивных свойств, формообразования, интерпретаций предметной теории (ее синтаксис, морфология и семантика).

Такой метатеорией является, на наш взгляд, социальная информациология. Она позволяет определить качественные характеристики журналистики, влияющие на устойчивость политической системы. В частности, выявляются такие ее эмерджентные свойства как когерентность и коррегирование, постоянность и изменчивость (вариативность), гибкость (приспособляемость, конформизм), диффузность (проницаемость, конвергенция), агистерезисность (опережение событий, формулирование «повестки дня»), постулирующие журналистику как средство, объект н субъект мира политики. Мерой и результатом проявления совокупности свойств журналистики, целенаправленно применяемых в соответствии с целью публичной деятельности с использованием средств массового информирования, является журнализм. Термин «журнализм» применяет-

ся к оценочному обозначению всего, что не есть собственно явление культурной практики, но слепок с него, более или менее точно отображенный в информационном продукте, имеющем хронотопологические (жанровые) характеристики. Так, журнализм в большей или меньшей степени может присутствовать в художественной литературе, драматургии, историографии, мемуаристике и так далее, что распознается по качеству их содержания и формы. Последнее же зависит от духовного, целостного состояния общества и творца как выразителя этого состояния. Степень присутствия журнализма в журналистике разделяет последнюю на собственно журналистику и публицистику с присущими хронотополо-гическими (жанровыми), когпитивно-интенциональными, стилистическими, стилевыми и иными характеристиками. Предлагаемое рассмотрение понятия журнализма позволяет дифференцированно подойти к определению места и роли журналистики в политической жизни общества, найти необходимое теоретическое обоснование для регулирования устойчивости массово-информационных компонентов политической системы

Информационная теория, в рамках которой проведена процедура обоснования, позволяет привлечь к объяснению феномена журнализма эффект вихревой сингрессии, в процессе которой сопрягаются, проникая друг в друга, неоднородности (объективная и субъективная информация) и, как следствие, - производятся новые формы и осуществляются их переходы в новые состояния1.

В параграфе 13 «Системное обоснование категорий информационной устойчивости» отражено содержание исследовательской программы. Ее составляют несколько познавательных моделей: системная как средство целостного, холистического подхода к миру в условиях многообразной дифференциро-ванности знаний, имеющихся в современной науке; самоорганизационная, существующую в рамках синергетики и дающую возможность спонтанного возникновения самоорганизации из беспорядка и хаоса в диссипативных структурах; балансную, развитую в гомеостатической теории и позволяющую изучать механизмы динамического постоянства устойчивого развития системы.

Поскольку информационная теория исследует, в основном, количественные стороны информации при наличии се модально-семантического содержания и ценностной значимости для реципиента, то мы используем в дополнение некоторые подходы теории отражения, теории поля, теории вложенных размерностей (мер), мотивационной теории потребностей, теории смыслов и другие. Применение основных положений этих теорий возможно при условии решения проблемы определения субстанциальной компоненты информации как универсальной реалии, прояшгяющейся в сферах материального и идеального как процесс, функ-

' Романов В.Л. Поиск новых методологических оснований государственной службы (информационно-синергетический подход) /Ученые записки РАГС. Выпуск 2 /Под общ. ред. В.К. Егорове, В.П. Чичканова, D.M. Герасимова. - М.: Ияд-во РАГС, 2004. С. 186.

ция, мера и свойство в виде динамической семиотической цел сориентированной системы7. На основании этих характеристик нами определено понятие «информационное взаимодействие» как взаимодействие материальных объектов, при котором осуществляется передача (генерация и освоение) идеальных категорий (смыслов, значений, образов, эмог/ий). Это особый класс взаимодействий, происходящих в сложных нелинейных и неравновесных, находящихся в мстастабиль-ном состоянии системах, наделенных элементами сознания. Оно реализуется в два этапа: преобразование идеального в материальное (закладка смысла в сообщение) и преобразование материального в идеальное - постижение смысла сообщения (понимание). Смысл является инвариантом по способам его материализации (отражения). Игнорирование основы информационного взаимодействия -его идеальной, смысловой, части, ведет к непониманию самого феномена информации. Однако механизм возникновения материального из идеального и последующее преобразование материального в идеальное нуждается в гносеологическом обосновании.

С целью познания превращения исходного субстрата в онтогенезе (дуальности информации) выделена совокупность принципов становления (формо- и смыслообразования): принцип информационной и психологической гомогенности, принцип гетерогенности, принцип противопоставленности, принцип необходимого развития, а также основной методологический принцип - принцип ги-леморфазма, отражающий процесс становления как специфическое количественное и качественное соотношение материи (содержания) и формы, характеризующее всякое подвижное изменчивое бытие. Это специфический принцип формогенеза, определяющий сущность, цель и движущую силу формообразования не только вещного, но и идеального (виртуального) мира, актуализирующий первоматерию как простую возможность бытия.

11а основе указанных принципов предпринято авторское обоснование категории «информация». Во-первых, отражение объектов материального мира, проявление единства изменчивости и устойчивости, прерывности и непрерывности, абсолютного и относительного выражает диалектическое понимание категории «движение» как способ существования материи, изменение вообще, всякое взаимодействие объектов. Во-вторых, информация свидетельствует о свойстве материи изменяться и отражать это изменение, характеризует потенциально возможное движение и через форму конституирует становящееся. На этих основаниях информация трактуется как качество двиэ/сения, его сущность, имеющая место в нем и через него. Существуя в виде значений показателей качества, изменяющихся в пределах количества движения, информация соответствует сущности движения и переходу из одного качества в иное. Энергия выступает коли-

1 Полонников Р.И. Феномен информации и информационного взаимодействия. СПб., 2001. С. 19, 52.

чественной мерой движения, поэтому через информацию как основание и основу, определяющую все меры движения (виды энергии), отражаются в смысловом виде все качества и количества, составляющие энергию. Б таком представлении понятие информации субъективно идеализировано и объективно материализовано в аспекте внутреннего единства всех форм развития движения. Этот вывод распространяется на многообразие природы и истории, человека и его сознания, на все формы самоорганизации и организации с целью достижения требуемой социальной формы как результата узловой линии становления мер'. При этом социальное движение есть смена состояний, «специфическая форма реализации бытия, фиксирующая момент устойчивости в изменении, развитии, движении материальных объектов в некоторый данный момент времени»2. Информационная устойчивость - это свойство движения поддерживать процессы жизнеспособности сущего в длительности. Данным свойством обладают все целеориентированные системы, в том числе политические. На этом основании сделан вывод о том, что информационная устойчивость есть атрибутивное свойство политической системы.

В параграфе 1.4 «Теоретические концепты междисциплинарности исследования» показан методологический механизм корригирования функционального и атрибутивного подходов в процессе исследования информационной устойчивости политической системы. Необходимость их сближения вызвана нелинейным мировидепием, поиском интегральных методов научного познания динамических и развивающихся систем. Такими понятийно-логическими средствами обладает теория нелинейных динамик, имеющая выраженный когнитивный потенциал. Наиболее отчетливо он проявляется в интерпретационной сфере, но также и в прогностической, что делает теорию применимой в качестве основы междисциплинарного и трансдисциплинарнарного подхода в науке. Он позволяет переносить когнитивные схемы из одной дисциплинарной области в ДРУГую. С позиций структурно-функционального подхода в политической системе динамика эволюции порождается конкурентным действием минимум двух факторов: нелинейных обратных связей - самовлияние, самовоздействие, самонарастание (или самоослабление) процессов в сложной системе (например, формирование общественного мнения), и фактора рассеивания — размывания неоднородности в нелинейной системе, различного рода диффузии (миграция населения как коммуникативный процесс, передача информации многообразными СМИ, утверждение идеологий и пр.) Эти факторы влияют на динамику эволюции микро-и макроуровней политической системы. Для ее исследования мы привлекли ряд положений динамической теории информации, в частности,

1 См.: Сгтиркип А.Г. Основы философских знаний. М., 1989; Титов В.Б., Шевченко A.B. Категории информации и энерпга в системе становления человека /Актуальные вопросы социальной теории и практики. Вып. 1. 4.2. М. - Ставрополь, 2003.

2 Симанов А.Л. Понятие «состояние» как философская категория. Новосибирск, 1982. С.60.

феномен цикличности динамических систем. Он сводится к трем этапам генерации информации как способу уменьшения энтропии: динамический режим —» хаос -> новый динамический режим (чередование устойчивого режима, хаоса, нового устойчивого режима). Хаотическая стадия процесса по продолжительности значительно короче предыдущей и последующей, что подтверждается фактами политической и медийной историографии (например, периоды двоевластия и смены информационной модели в России 1917-1918гг.).

Эта фаза цикла включает так называемый перемешивающийся слой, захватывающий нормативное и вариативное состояния (становление) системы (в социальных и политических системах это пространство конвергенций традиции и инновации). Именно в перемешивающемся слое, согласно теории социосинер-гетики, существует момент, когда конечный результат можно спрогнозировать с преобладающей долей вероятности. Определение параметров этого слоя показало, что в процессе порождения целого, имманентно обладающего свойством устойчивости, синергетика (методология становящегося) корригируется гомсо-статикой (методология состоявшегося), поскольку системы, независимо от природы, имеют определенную общность в организации и механизмах управления с преобладанием гомеостатических принципов.

Гомеостатическая теория описывает устойчивое состояние политической системы, при котором она, подвергаясь внешним и внутренним воздействиям, функционирует и сохраняет базисные структурные основания. Так, высокая степень устойчивости политической системы в странах развитых демократий обеспечивается уравновешенностью партий-оппозиционеров, динамическое равновесие рынка средств массовой информации устанавливается регулированием отношений спроса и предложения и т.д.

В условиях традиционного противопоставления синергетического (функционального) и гомеостатичсского (атрибутивного) направлений познаиия реальности как отражающих характер основной научной проблемы в трактовке информации, задача заключается в сближении области применения гомеостатических и синергетических методов исследования устойчивости в рамках принятого понимания информации как сущности движения в аспекте трех его видов: движише в качестве, движение в иное качество, покой в качестве. Согласно законам гомеостатики, процесс самоорганизации в постбифуркационный период может стать жизнеспособным комплексом, обеспечивающим стабильность и устойчивость, лишь при наличии третьего, примиряющего антагонистов, элемента. Такой элемент — конвенциональный коррелят - возникает в триаде - простейшей из всех мерных единиц, инструментально обеспечивающей методологическую ценность целостностного подхода. Политическая социализация (условие устойчивости политической системы) воспринимает идеи тринитаризма как метод спятия противоречий в области политической конфликтологии, регули-

рования интересов на основе синергии, а не антагонизма. Тринитарный подход открывает новые возможности выявления природы властных отношений в условиях постиндустриального общества, усиливающего информационно-коммуникативные факторы их формирования, развития и реализации. Его применение на практике позволяет сократить расстояние и сроки применения корректирующего управляющего воздействия с целью восстановления устойчивости объекта.

Важным элементом исследовательской программы является узаконенный постнеклассической традицией метод элевационизма, позволяющий распределять продуктивные образы от сложного к простому, от эволюциопно позднейших форм взаимодействия к более ранним. Принцип элевационизма, примененный нами к исследованию фундаментальных свойств информации, фундирует специфический метод познания информационных связей и отношений в сложных самоорганизующихся системах в онтологической целостности их биологических, психологических и социальных характеристик (социально-шформациологический подход). Он основывается также на базовом утверждении гомеостатики о том, что «кроме вещественной единицы жизни — клетки, существует информационная единица жизни - гомеостат»1. Названные положения позволяют обосновать органическое соединение атрибутивного и функционального подходов на микроуровне политической системы.

Во второй главе «Информационная устойчивость в объектной сфере социальной информациологии» обосновывается необходимость привлечения к исследованию инструментария социальной информациологии.

В параграфе 2.1 «Полипшко-антропологические конструкты социально-информациологического подхода к общественным явлениям» социальная ин-формациология описана как новое научное направление, развивающееся в русле общей информациологии, предметом которого являются принципы, закономерности и законы проявления информации в социуме, формируемые информацией отношения и корреляции в материальном и идеальном пространствах сознания. Объектами ее исследования являются состояния и процессы, происходящие в самоорганизующихся метасистемах, к которым относим социальные, политические, коммуникативные, массово-информационные и другие. На основе общей, корригирующей функции аптропного принципа автором обоснована возможность и необходимость сопряжения социальной информациологии и политической антропологии как междисциплинарных областей исследования политической системы.

Как и в других науках, в социальной информациологии в процессе информационною преобразования (организация и самоорганизация) выделены собствен-

1 Горский Ю.М., Астафьев В.И., Казначеев В.П. и др. Гомеостатика живых, технических, социальных и экологических систем. Новосибирск, 1990. С. 22.

ные основные уровни интеграции1. Они соответствуют следующим общим и особенным требованиям к характеристикам и поведению:

1) активному вариативному поисковому характеру взаимодействия с себе подобными элементами того же уровня, т.е. закону ментальной, информационной и политической идентичности

2) оценке поведения собственных элементов (нижележащих уровней интеграции) по их вкладу в функционирование данного уровня — информационно-психологической соотнесенности вершинной и глубинной психологии на уровне социального и индивидно-личностного;

3) наличию ограничений на возможные действия данной системы со стороны систем высших уровней, в состав которых она входит: политико-правовой, идеологической и социально-экономической детерминации коммуникативно-информационной системы;

4) гармоничному характеру согласования пространственно-временных характеристик поведения систем всех сложных уровней — принципам социальной и политической герменевтики.

В соответствии с поставленной в параграфе задачей, выявлены основные характеристики социально-информациологической парадигмы как модели познания реальности, основанной на синтезе научных рационалыгостей теории информации и общей информациологии, фундированной: на концептуальном уровне - эмансипированностью информации от материи; антропоцентрическими принципами, закономерностями и законами организации социальных информационных отношений; на теоретико-методологическом уровне — соцналь-но-информациологическим подходом и сопряженными с ним социокоммуника-тивным и информационно-гомеостатическим методами; на уровне моделирования процесса постановки и решения проблемы — моделью снятия противоречия бинарной оппозиции в наблюдаемой триадической структуре; циклической моделью сохранения смысловой картины мира.

Показано, что социальная информациология опирается на теорию информации как объясняющую теорию отражения. Она является базовой при анализе процессов преобразования объективной информации материальной сущности реальности в субъективный образ сознания как высшую форму отражения. Под отражением понимается свойство материальных систем в процессе взаимодействия запечатлять и сохранять в своей структуре следы воздействия другой системы, накапливать их. Отражение, наряду с пространством, временем и движением, выступает одним из свойств материи и является важнейшим фактором, детерминирующим характер взаимодействия именно как информационного процесса. Начальным и конечным звеном этой передачи должна быть точная и

1 Шемакин Ю.И. Семантика самоорганизующихся систем. М, 2003. С.22.

2 Попов В. Д. Социальный психоанализ в России: проблемы и перспективы. М., 1997.

адекватная информационная эквивалентность результата, достигаемая за счет эквивалентности кодов передачи и восприятия информации. Основными принципами такого опережающего отражения (П.К. Анохин), которыми обладают материальные системы живой природы, являются: активная самоорганизация, целеполагание всех процессов, сигналыю-информационный обмен с окружающей средой, адаптация и приспособление, коммуникативность.

Рефлексия совокупности принципов опережающего отражения позволила сформулировать закономерность субъективации информации: через разнообразные способы воздействия внешний мир проникает в организм человека в форме информационных процессов перекодирования в различных кодах, адекватно передающих основные параметры объективного внешнего мира без потери информационной эквивалентности между наблюдаемым объектом и тем конечным образом, который складывается на последней стадии его восприятия. Проявление этой закономерности обусловлено субъективными характеристиками информационного субъекта, обладающего сознанием как наиболее совершенной формой кодирования параметров внешнего мира. Таким образом, взаимодополнительность теорий информации и отражения в социальной ин-формациологии обогащается теорией функциональных систем, объясняющей обеспечение устойчивости процессов метаболизма и адаптации к среде обитания. В этом направлении социальная информациология поддерживает (на индивидном уровне) экоантропоцентрическую теорию (Т.М. Дридзе), обосновывающую социальные институты общества как кристаллизацию непрерывного метаболизма между человеком и средой его обитания'.

В параграфе 2.2. «Мера информационной устойчивости: циклическая гомеосинергетическая модель» разработана базовая модель исследования информационной устойчивости. Применяя социально-информациологический подход к анализу сложных целеполагающих гомеостатов (например, человеческий мозг или иерархический гомеостат С. Бира, реализуемый в управлении сложными социальными системами), автор разработала циклическую гомеоси-нергетическую модель информационной устойчивости (модель динамического равновесия). Цикл (ритм) как структурная единица механизма и формы движения позволяет моделировать специфическое состояние политической системы, в котором ее интегральные показатели, при отсутствии изменений внешней среды, колеблются около среднего положения, оставаясь в определенных рамках2. Современная политология особое внимание уделяет кульминационной точке

1 Дридзе T.M. Экоантропоцентрическая парадигма в социальном познании и социальном управлении //Человек. 1998. №2.

2 См.: Сорокин П. А. Сощго-культурная динамика. М., 1993; Яковец Ю.В. Циклы. Кризисы. Прогнозы. М., 1999; Бейтсон Г. Б. Экология разума. Избранные статьи по антропологии, психиатрии и эпистемологии. М., 2000. С. 155

цикла - пересечению его фаз, выступающих относительно друг' друга как «вызов современности» и «ответ будущего». Они связаны с граничными, верхним и нижним, пределами амплитуды цикла, обеспечиваемыми заданными для поддержания постоянства жизненно важных параметров, функций и путей развития величинами. Например, применение политических и коммуникативных технологий не может не иметь ограничений, или постоянной (нормы, традиции), относительно которой происходит колебание цикла информационного взаимодействия. Она устанавливается природой человека, его духовной организацией и психикой, и ее превышение ведет к разрушению смысловой, ценностной картины мира человека. Предлагаемая нами циклическая гомсосинсргетическая модель позволяет учесть обе особенности и реализоваться гомеостатическому циклу при наличии синергийных эффектов, возникающих вследствие изменений системы и среды. Поддерживать динамическое постоянство этцх параметров в зависимости от времени и ситуаций, создавать гомеостаты — суть управлять политической системой. Модель реализует принцип «двойной связи» - нелинейной циклической причинности, неоднозначности и ретроактивнрети отношения, устанавливающегося между индивидуальным разумом и средой его активности и коммуникации. Она позволяет рационализировать гомсостазирование (создание необходимых параметров в управляемой системе) сложны^ неравновесных систем, к которому прибегают, как правило, при необходимости обеспечения их жизнеспособности в состояниях, способных привести к потере устойчивости и гибели системы.

На концептуальном уровне гомеосинергетическая модель информационного процесса реализует парадигму состояний устойчивости политической системы: 1) синергетический компонент модели отражает процесс изменчивости состояний; 2) системный подход объединяет гомеостатику и синергетику в рамках парадигмы отношений, устанавливая равноценность вариативного и нормативного и ог раничивая изменчивость существованием устойчивости в рамках целого. Таким образом объединяются, схватываются основные характеристики глобальной динамики системы: цикличность, устойчивость, хаотическое поведение. Семантическая формула циклической гомеосинергетической модели выражена конвентом «хаос - гармония — целостность» («самоорганизация - организация - устойчивость»). Гармония понимается как согласоватюсть, соразмерность, симметричное колебание относительно постоянного уровня (гомеокинсз).

Ядро модели представляет балансовый дискретный гомеостат В.Б. Титова1, объединяющий на принципах тринитаризма в устойчивую систему противоположности (антагонисты) при наличии дестабилизирующего воздействия, поро-

1 См.: Шевченко A.B. Информационная устойчивость политической системы. М., 2004; Титов В.Б. Устройство Титова В.Б. для контроля и линеаризации передаточных характеристик многоканальных преобразователей. Патент России №1675854, 1989.

ждающего момент бифуркации. Системным свойством (признаком) устройств этого типа является наблюдаемость и управляемость протекающего процесса на основе принципа дополнительности, который реализуется в процессе «разбавления» одного неустойчивого антагониста другим, вследствие чего образуется устойчивая динамическая гомеостатическая система.

Циклическая гомеосинергетическая модель реализует принцип социально-масштабной инвариантности или самосогласования информационных процессов в политической системе и служит метамоделью регулирования ее информационной устойчивости (например, в современной российской информационно-политической практике она применима при разработке политики регулирования отношений государства и прессы в антитеррористической деятельности).

В параграфе 2.3. «Идеологические категории-интегралы легитимности власти и устойчивости политической системы» с помощью гомеосинерге-тической модели исследован феномен зависимости информационной устойчивости политической системы от идеологии. Идеология понимается нами как форма сознания, содержащая такой образ реальности, который обусловлен не только социально-историческими обстоятельствами, но, прежде всего, степенью развития средств массового информирования, обеспечивающих политическому субъекту возможности познания и интеллектуальной реконструкции реальности. Система СМИ является механизмом формирования идеологии на стадии внесения идеи в общественное сознание и психику больших групп. Только «овладев массами» идеология начинает выполнять «свои социально-политические функции, вырабатывая соответствующие интересам определенных групп и слоев типы политического сознания, мышления и поведения»1. Политический анализ трансформаций политических систем индустриального и постиндустриального общества XIX - XXI в.в., включая Российскую Империю, СССР и Российскую Федерацию, показывает прямую зависимость структуры политической системы от информационных возможностей генерализующего политического субъекта (государства) обеспечивать распространение господствующей идеологии. Будучи важным результатом функционирования системы СМИ, информационные отношения - необходимое условие формирования зрелых субъектов политического творчества. Журналистика как вид политической деятельности и носитель информационной власти обеспечивает политическим акторам моти-вациопно-ценностную основу отношений к действующим политическим институтам как важному условию устойчивости политической системы.

Анализ изменений информационной структуры политических систем индустриального и постиндустриального общества, обусловленных развитием средств массового информирования и журналистики, позволил выявить закономерность:

1 Ольшанский Д.В. Полигико-психолагический словарь. М.-Екатеринбург. 2002. С.162-163.

в результате трансформаций информационно-коммуникативной структуры государственного устройства изменяется идеология политической системы как критерий ее качества, определяющий границы и степень се структурной и функциональной устойчивости. И параграфе показан процесс интеграции уровней политико-информационных преобразований мировой политической системы в конвергирующих потоках идеологических течений, когда информационная устойчивость рассматривается и как характеристика процесса, и как собственно результат. При соотнесении политических институтов (независимые государства; структуры международной системы; институты, сменяющие государства; «обновленные государства», неправительственные акторы, индивиды), сопутствующих им идеологий (соответственно: реализм, неореализм, либерализм, неолиберализм) и соответствующих информационно-коммуникативных систем сделан вывод о том, что на макроуровне закономерность смен идеологий как интегральных параметров политической системы обусловлена динамикой трансформаций информационно-коммуникативных систем различных типов общественно-государственного устройства, соответственно: государственно-монопольными, межгосударственными, транснациональными глобальными, свободным информационным обменом.

В нолиидеологичсских государствах постиндустриального общества медийная информационная система не получает эволюционного (относительно общественных отношений) развития и образует противовес традиционной партийной демократии - медиакратию. Проблема заключается в том, что пресса и государственная власть, являясь продуктами социальной практики, составляют две противопоставленные стороны механизма управления обществом. Будучи обусловленными внешней и внутренней природой власти, они имеют единый объект -воздействия - общество, вследствие чего взаимодействие между государством и прессой как общественными институтами осуществляется в форме социального конфликта (оппозиции), что усиливает состояние нестабильности партийной и политической систем и требует регулирующих воздействий общественных институтов как базиса политико-информационных отношений.

Анализ результатов исследований политических процессов, происходящих в мире, в том числе и в России перестроечного и постперестроечного периода, проведенных западными (К. Дойчем, М. Кастсльсом, М.Прайсом) и отечественными учеными (И.М.Дзялошипским, Я.Н.Засурским, И.И.Засурским, П.Н.Киричек, С.1 '.Коркопосснко, А.Л.Радугиным), позволил обнаружить тенденцию, состоящую в изменении места и роли СМИ в системе властных отношений под воздействием общественного мнения: цели и функции средств массовой информации относительно влияния на гражданское общество, периодически меняются, занимая позицию, противоположную целям функционирования государственной власти. Следствием этого является изменение устойчивости

политической системы, выраженное в качественных изменениях политического режима (например, в России система большевистской печати во многом подготовила государственный переворот 1917г.; в 1988-1991гг. денолигизированная информационная система «поглотила» политическую систему СССР).

Основываясь на подходах Г.М.Лндреевой, А.А.Брудного, А.Н.Леонтьева, Е.П.Тавокина, ТЗ.Науменко и других к исследованию коммуникативного процесса, реализуемого, в том числе, и в массовых политических коммуникациях, автор делает вывод о том, что информационная сущность позиционного социального конфликта власти и СМИ как ведущих акторов политических взаимодействий заключается в продуцировании (выработке) в процессе политической коммуникации общего смысла (ценности) в отношениях властвования и подчинения. Информационная власть рассматривается как социальное отношение, имеющее в основе информационно-коммуникативный волевой компонент. Характер властных отношений обусловлен доминирующей волей одной из сторон взаимодействия, осуществляемых с помощью СМИ и СМК. Коммуникативная сущность политической власти раскрывается как процесс взаимодействия, в котором объект и субъект находятся в интерсубъектных отношениях, представляя собой социализированный духовный индивидно-личностный потенциал, целенаправленно активизируемый волей в соответствии с возникающими потребностями доминирования или подчинения. Таким образом, легитимность шзасти существенно зависит от позиций СМИ и СМК в политическом процессе

В третьей главе «Информационная сущность структурных элементов политической системы» исследована информационная субъектность политических акторов как условие динамического развития политической системы на микроуровне, установлен основной управляющий параметр информационной устойчивости и выведен ее интегральный критерий.

В параграфе 3.1. «Человек политический» как информационный субъект» выявлены основные характеристики человека - центрального субъекта политической сферы информационного общества, формирующего гуманитарный потенциал информационной устойчивости политической системы па микроуровне. Трансформационное воздействие глобализации направлено прежде всего на структуру цивилизации, ядром которой является информационный менталитет -специфическая информационная культура, обусловленная уникальностью психических, интеллектуальных, религиозных, эстетических особенностей мышления народа, проявляющихся в мироеидении, мировосприятии, мирочув-ствовании. На этом основании выделяются евроамериканский, евразийский (российский) и азийский типы информационных менталитетов. Они объясняются характером отношений между субъектами информационных взаимодействий в политической системе — государством, обществом и личностью, реализуемых массовыми коммуникациями и СМИ.

Обращено внимание на то, что ключевым элементом информационной субъективной реальности человека является его идентичность национальному целому. Она наступает вследствие отбора (медиативного синтеза) из информационных потоков той информации, которая является «своей» для определенной культуры. В результате активной вестернизации культурного пространства происходит смешение дифференцирующих признаков, хаотизация мотивацион-но-ценностной сферы общества. Однако именно информационные менталитеты являются условием устойчивости когнитивной картины мира. Функцией от процесса их формирования и сохранения служит информационная идентичность личности или социальной группы. Она лежит в основе информационной идентификации цивилизаций, национальностей, народов и народностей.

Идентичность (в том числе - социальная, политическая) формируется благодаря взаимодействию социально-политической структуры, индивидуального сознания и организма и детерминирована возникающими при этом отношениями. В завершенном, сформированном виде она активно влияет на социально-политическую структуру, не только поддерживая, но модифицируя и переформировывая ее. В этой способности индивида проявляется основное свойство «человека информационного»1, выступающего одновременно и в качестве «человека политического», - его способность продуцировать и перемещать решение социальных проблем из сферы гражданских отношений в сферу государственно-политических за счет расширения индивидно-личностных возможностей, а также посредством СМИ и СМК. Указанное свойство является показателем информационной субъектности человека, обобщенно раскрывающим неразрывное единство, целостность его природных, социальных, общественных, индивидуальных и иных качеств. (Т.М. Дридзе выделяет такой социопсихологический тип человека как homo vivens - человек живущий - и исследует феномен в парадигме экоантропоцентричсской социологии — науке о способах самоорганизации и воспроизводства вещества и форм социальности, как «никогда не прекращающийся человеко-средовый метаболизм»2).

Анализ ведущих теорий субъектности (субъсктно-деятельпостпой и зиаково-рсчевой) показал, что методологическая проблема поиска правил соответствия между философскими, психологическими, нейрофизиологическими, социальными законами заключается в игнорировании принципа информационной детерминированности конкретно-идеального бытия субъекта в широком смысле понимания значения последнего. По мысли A.B. Брушлинского, субъектом является человек, обладающий психикой. Индивид как информационный субъект

1 Егоров B.C. Человек информационный /Человек, наука, управление. М., 2000.

2 Дридзе T.M. Две новые парадигмы для социального познания и социальной практики. http://2001 .isras.ni/1998-2000/Research_Centres_Drid/e_2Par adigms.htm

развивается всю жизнь, повторяя конфигурацию процесса не только социализации, но и политизации - на основе обретаемого индивидуального, группового, коллективного политического опыта в виде совокупности психических переживаний и психологических следов. Выведенный нами интегральный показатель информационной субъектности показывает способность индивида отражать в субъективном пространстве сознания объективную реальность при сохранении индивидуальности. В условиях лавинообразного порождения и распространения информации психическая (информационная) функция поддержания равновесия между процессами образования и распада (анаболическими и катаболиче-скими) индивида и личности (обеспечение гомеостаза) становится доминирующей, определяя индивидно-личностный ресурс информационного субъекта. Преобладание информационного метаболизма1 над энергетическим обусловлено индивидными свойствами субъекта (кодами информационного метаболизма, или правилами языка, выражающими смысл)', проявляющимися прежде всего в психосемантическом пространстве его мысяедеятельностной активностью по «распаковыванию» смыслов. Таким образом, показателем субъектности является информационный метаболизм индивида, а основной характеристикой личности - его информированность.

Состояние информационной субъектности обеспечивается как минимум двумя основными свойствами информации: 1) способностью эмансипироваться от объекта отражения и существовать самостоятельно, становиться содержимым памяти как важнейшего процесса высшей нервной деятельности, т. е. участвовать в психических актах, трансформируясь в представления, знания, поведение, деятельность; 2) способностью сохранять смыслы в скрытом виде и «распаковывать» их значения в соответствии с информационной потребностью индивида. Следовательно, глобальная информационная унификация как социокультурный феномен и вызов информационной эпохи не может быть материализована по причине несводимости субъектности к унифицированному типу информационного метаболизма как структурному элементу человечества.

В постиндустриальном обществе, где информационный субъект — это все человечество в целом, включая государства, нации, этносы, общественные классы и группы, индивидов, информационный метаболизм является дифференцирующим признаком при определении информационной идентичности политических акторов. Выявляя механизмы функционирования субъектности, мы при-

1 Под информационным метаболизмом (по А. Кемгогнскому) понимается способность человека постоянно упорядочивать информационные воздействия внешнего и внутреннего миров, регулировать процессы преобразования информации в энергию, сохраняя при этом собственную индивидуальность и идентичность. По мере филогенетического развитая нервной системы информационный метаболизм все более доминирует в процессе энергетического обмена.

2 Ау1устинавичюте А. Комментарий к типологий Юнга и введение в информационный метаболизм /Сошгоника, ментология и психология личности. 1995. №2.

знаем, что важнейшим атрибутом субъекта являются различные качества психического. Это основание позволяет опереться на персонологшо Н.О. Лосского и его учение о субстанциальном деятеле, отождествляющее понятия «субстанция» и «субъект» как «конкретно-идеальное бытие», «творческий источник и носитель своих проявлений»'. Субстанциальный деятель-субъект реально творит бытие в соответствии с целью и смыслом, извлекаемым из фактов и явлений.

Такое логическое построение позволило сформулировать как закономерность зависимость устойчивости политической системы от информационной, ментальной и политической идентичности политических акторов: чем полнее в эффекте журнализма учтены согласуемые параметры идентификации человека с миром политического, тем устойчивее поведение политической системы.

В параграфе 3.2. «Смысловая природа информационных отношений в сфере политики» выявляются механизмы проявления информационной субъ-ектиости политических акторов. Исходной точкой анализа является социальный факт, рассматриваемый, с одной стороны, как отраженная в субъективном пространстве сознания объективная реальность, с другой — как объект кодирования и декодирования в сознании и психике субъекта восприятия отраженного. В массовом политическом информировании процесс представлен таким течением как «журналистика факта». Его базу составляет теория социальной атомизации, объясняющая процессы углубляющегося под влиянием глобализации обособления людей друг от друга. Они возникают в связи с распадом непосредственно-личностных связей между субъектами и заменой их безличными, опосредованными связями, принимающими формы вещи, не связанной с индивидуальными особенностями их носителей или противопоставляемых им2. Изменяется качественная сторона самого социального факта, а в коммуникации он заменяется частным мнением «по поводу». На этом основании нами сделан вывод о том, что при анализе информационных процессов нужно исходить не из социальной, а из информационной природы факта. В научном смысле понятие «факт» можно использовать применительно к чему-либо состоявшемуся, достигшему целостности — явлению, событию, процессу (психическому, социальному, политическому) и т.д., что ограничивает операциональную сферу применения понятия (например, в журналистике, политологии, социологии, так как объектом и предметом этих паук являются и незавершенные процессы, и еще или уже несостоявшиеся, и «существующие» не состоявшиеся, виртуальные, события).

На наш взгляд, вышеперечисленным принципам отвечает своеобразный термин, называемый нами смыслофакт, который мы предлагаем считать мерой

1 Лосский Н.О. Ценность и бытие /1>ог и мировое зло. М., 1994. С.269.

2 Давыдов Ю.П. Атомизация социальная /Современная западная социология // Под ред. Ю.1!. Давыдова. М., 1990. С. 26.

социальной информации. Он образован методом логического совмещения двух понятий: факт как явление материального, «объект отражения и отражения отраженного для субъекта, заинтересованного в получении данной информации» (В.Д. Попов) и смысл как исключительная прерогатива человеческой психики (субъекта, получателя информации), базовой функцией которой является отражение, продукт «динамической смысловой системы, представляющей собой единство аффективных и интеллектуальных процессов» (Л. Выготский). Если формообразование актуализирует организацию социального хаоса и завершается порождением факта, то процесс актуализации направлен на поиск цели порождения факта, иными словами — на поиск смысла. Момент его установления каждым осознающим субъектом и будет собственно смыслом. Факт соотносится со смыслом так же, как явление соотносится с сущностью. Сущность, будучи явлена, познается на основе анализа ряда сущностей, соответствующих явлению, но не тождественных проявленной сущности. А.Ф. Лосев понятие смысла вводит в триаду покой — движение - смысл, наделяя его свойством становления.

Таким образом, информационная устойчивость политической системы обеспечивается смыслообразованием, когда исходное смысловое содержание отраженного объекта инвариантно, идентично смыслу как феномену сознания. Согласно формообразующим закономерностям, это содержание «находит для себя новые превращенные формы и, перетекая в них, меняет лишь форму своего проявления в...контексте исходных более общих смыслов»1. Факт является, таким образом, смыслопорождающим событием, «значащей темой» в соответствующий момент времени. Как социологическая единица анализа политической жизни, он уступает место смыслу — «априорной рамке культуры, фокусирующей факты и факторы на уровне действующего актора - вершителя событий»2, для которого интегральные показатели способности к ответственному политическому действию измеряются степенью понимания и ответственности как характеристик личности.

Автором приведены различные модели обнаружения смысла, представленные кроме ранее названных теорий в психосемантических теориях сознания (Л.Выготский, АЛурия, А.Леонтьев, ДЛеонгьев), включающих теорию субъективной семантики и другие. Особое внимание уделено деятелыюстному подходу, позволяющему выявлять смысловые структуры сознания личности. Смысл порождается информацией на основании принципа бытийного опосредования смысловой реальности и реализует отношение между субъектом и объектом или явлением действительности, которое определяется значимостью объекта (явления) для субъекта. Этот процесс - суть назначение журналистики как социального института.

1 Леонтьев ДА. Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности. М., 2003. С.122.

3 Там же. С. 45.

Свойство смысла, проявляемое в связанности с фактом, обеспечивает связность информационных полей информационно-психологического пространства во времени, предотвращая отрыв момента смысла от момента факта, порождающего и разорванность информационно-психологического поля (этот эффект мы наблюдаем, например, в виде клипированности сознания средствами массовой информации). Таким образом, смыслофакт позволяет зафиксировать социальные формы движения в параметрах информационного пространства (здесь и везде) и информационного времени (сейчас и всегда). Пространственно-временная локализация процесса порождения смыслов, собственно механизм порождения, реализуемый совокупностью психических и психологических процессов, представлено нами как информационное, смысловое поле.

В параграфе 3.3. «Информационное поле как среда проявления когнитивного субъекта» смыслофакт используется нами как единица анализа когнитивной системы субъекта в обеспечении управления познавательными функциями и действиями, в том числе — в процессе взаимодействия со СМИ.

Когнитивные акции осуществляются в информационном поле, представляющем сплошную среду, в которой осуществляется перенос психического, семантического и психологического взаимодействия источника информации с ее получателем. Информационное поле образуется объективной, генетической (информационный метаболизм) и идеализированной (индивидно-личностная семантика) информацией. Устойчивость поля зависит от характера связи между реципиентом и источником информации, материализованной в информационном потоке, представляющем собой движение частиц или воли, несущих инвариант отражения в виде информационного кода1.

Опираясь на ряд фундаментальных физических разработок теоретического плана (В.В. Налимов, Л.В.Лесков, Ф.Капра, Дж.Чу), учитывающих категории информации и сознания наравне с традиционными физическими категориями, социальная информациология рассматривает понятие «информационное поле» как семантическое и психосемантичсскос2.

Совокупность наличных взглядов индивида на его психологическое прошлое и будущее составляет временную перспективу (в том числе и жизненный период информационного поля). Она выражается системным эффектом синхронизма индивидуального когнитивного ландшафта (информационного поля) и согласованностью адаптационных механизмов функциональных систем (по К.В.Судакову). Их несовпадение (асинхронизм) порождает такие реакции как неприятие информации, недоверие к источнику, личностное отторжение коммуникатора реципиентом и т. п. Регулирование напряжения психического поля

1 Цымбал Л.А. Синергетика информационных процессов. Закон информативности и его следствия. М., 1995. С.25.

2 Попов В.Д Информациология и информационная политика. М , 2001.

осуществляется различными методами воздействия на системы внутреннего личностного региона реципиента - семантическими, психосемантическими, психологическими. Корреляцией когнитивного и перцептивного уровней с целью создания устойчивости информационного поля достигаются оптимальные параметры, характеризующиеся динамическими показателями напряжения и текучести. Они определяют стремление к изменению в направлении выравнивания состояния соседних систем, или информационную устойчивость процесса на микроуровне (например, внутриличностные структуры индивида (Дж.Келли), занимающие определенные положения относительно друг друга (представления - ценности - установки и др.). Данпые о них позволяют определять способность индивида к восприятию информации и «приживаемости» смыслов в индивидуальном или массовом сознании, что имеет принципиальное значение при использовании пропагандистских, манипулятивных информационно-психологических технологий. Как известно, они воздействуют на увеличение (или уменьшение) текучести поля. При этом представления, ценности сами по себе не имеют характер цели, но, не являясь силовыми полями, они, тем не менее, «наводят» силовые поля. Этот момент выделен как важный при проектировании информационных процессов, когда определяются стратегии политики, типы и формы коммуникации, степень политической активности субъектов.

Рассмотрена проявленность в информационном поле динамических стереотипов - информационные эквиваленты потребности и информационные эквиваленты результата (К.В.Судаков) - как гомеостатичсских образований, определяющих эволюцию и прогресс развития субъекта, его эмоциональную и волевую, разумную и интуитивную деятельность. Процесс распространения информации в любом звене функциональной системы принципиально содержит в себе свойства потребности и ее удовлетворения. Он исследуется посредством систе-моквантов — дискретных отрезков психической и поведенческой деятельности от потребности к ее удовлетворению без потери информационного значения на любом этапе. Теория поля позволяет распознавать характер информационного обмена (прямой, асимметричный и т.д.), критически оценивать методологическую и методическую базу современных информационно-коммуникативных стратегий. Применение этой теории к исследованию политического поведения акторов, испытывающих влияние СМИ, существенно изменяет устоявшееся представление об аудитории как лишенной свойства информационной субъект-ности. Деятельностный подход в сочетании с теорией адаптации объясняет поведение индивида как целенаправленное в соответствии с выстроенной мозгом динамической моделью окружающей среды, объединяющей наиболее важные факторы для удовлетворения информационных - биологических и социальных -потребностей.

Предложено осуществлять поиск информационной, идеологической, ментальной идентичности социума в пределах информационного поля как субстрата информационного пространства. Создание информационного поля и управление им (наблюдение, измерение, корреляции плотности, напряжения, валентности, направленности потоков и др.) позволяет эффективно организовывать информационное пространство как основу пространства политического, что является одной из важнейших задач информационной политики.

В четвертой главе «Государственная информационная политика как инструмент обеспечения информационной устойчивости политической системы» выявлены ресурсы, цели и функции государственной информационной политики в обеспечении благоприятной среды для реализации принципов согласования интересов политических акторов в процессе информационного взаимодействия; проведены исследования влияния «человеческого фактора» на ход реформ в сфере государственного управления; определены факторы и источники угроз информационной устойчивости политической системы России.

В параграфе 4.1. «Организационно-методические и правовые механизмы информационной устойчивости политической системы» на основе анализа основополагающих международных правовых актов, пормоустанав-ливающих документов определены основные направления обеспечения информационной устойчивости политической системы России.

Особое внимание уделено информационному ресурсу как стратегическому арсеналу государственного управления и объекту государственной информационной политики. Основными условиями ее реализации названы: преодоление межведомственных барьеров и информационной закрытости, развитие технической и технологической базы, соответствующей мировому уровню, научной, социальной и политической обоснованности вырабатываемых стратегических и тактических мер в информационной среде. Сделан вывод о том, что государственная политика в области формирования информационных ресурсов должна предусматривать интеграцию центров-генераторов (когнитивные структуры общества и индивида; органы государственного, регионального и муниципального управления, органы государственной системы статистики; информационные центры различных министерств и ведомств), что позволит существенно повысить эффективность функционирования всех ветвей власти за счет эффективного использования накопленной информации. К этому перечню мы добавляем и СМИ - на том основании, что журналистская информация о политической жизни - это документальное обоснование сведений, их осмысление с позиций социальных интересов.

Предмет исследования журналистики составляют субъективные оценки людей, их ценностные ориентации, устоявшиеся представления, стереотипы, интересы. Анализ схем формирования информационного ресурса управления пока-

зывает, что проблемно-тематические векторы средств массовой информации федерального и регионального (местного) уровней не пересекаются. На обыденном уровне этот процесс сопровождается низким читательским интересом к федеральной прессе. СМИ, будучи носителями общественного мнения, являются единственным массовым каналом обратной связи, который в государственном управлении России используется нерационально либо игнорируется.

В диссертационном исследовании обоснованы ключевые направления информационной политики в области формирования и распределения информационного ресурса: создание научно обоснованной методологии; преодоление межведомственных барьеров и информационной закрытости; социально-политическое обоснование вырабатываемых стратегических и тактических мер в информационной среде; составление полного реестра созданных и действующих в стране государственных информационных ресурсов.

По мнешло диссертанта, система определения целей и методов использования информационных ресурсов государственного управления, формируемая на основе Концепции управления государственными информационными ресурсами, положения которой опираются на устаревшую Концепцию государственной информационной политики (1998г.), требует пересмотра. Решение этой задачи стратегической важности должно осуществляться в рамках государственной информационной политики и преследовать цели повышения уровня информационного обеспечения деятельности органов государственной власти и информационной устойчивости политической системы страны.

В параграфе 4.2. «Кадровое обеспечение информационной устойчивости политической системы» анализируются результаты реализации Федеральной программы реформирования государственной службы РФ (2003-2005 гг.), обусловленные принципами открытости и прозрачности органов государственного и муниципального управления. Как показали социологические исследования состояния бюрократии и власти в современной России, проведенные ИКСИ РАН в 2005г., аналитическими структурами РАГС при Президенте РФ (2003 -2004г.г.), население и эксперты оценивают результаты реформы негативно. В диссертации исследовано усвоение чиновничеством идеологии государственного менеджмента, предполагающего переход от отношений доминирования к клиентским. Нами проведена ассоциативная диагностика семантических полей и установлена ценностная динамика 465 слушателей (из них 328 федеральных служащих и 147 муниципальных) Российской академии государственной службы (апрель 2003 - июнь 2004 г.г.), в отношении понятия «государственный служащий» как ключевого термина Федерального закона «Об основах государственной службы в Российской Федерации». В качестве стимулов использовались сино-нимы-ассоцианты основных лексических единиц, составляющих содержание данного определения: страна, власть, услуга, народ, чиновник, государство,

деньги, управлять, клиент, долг, служить, доверие. Ассоциативный ряд дополнялся терминами, описывающими коммуникативную связь государственных служащих с населением посредством массовых коммуникаций и средств массовой информации: журналист, телевидение, новости, газета, связь и т.п. Ассоциативные реакции на стимульный материал (суммарно 17670 лексических единиц) свидетельствуют о том, что федеральные и муниципальные служащие не идентифицируют себя с людьми, оказывающими услуги населению. Само слово «услуга» в большинстве случаев — до 87% ассоциируется с образами прачки, продавца, автозаправкой, Домом быта. Понятие «народ» ассоциируется у государственных служащих федерального уровня с понятиями «толпа», «масса» (до 62%); понятие «управление» - с «силой», «давлением» (до 66%). Связь с общественностью не осознается как коммуникация (до 81%).

Ассоциативные реакции муниципальных служащих несколько отличаются от результатов федеральных служащих, хотя и у этой категории преобладает силовое восприятие власти, настрой на диалоговость отношений с населением не проявлен. В целом обе категории государственных служащих показали, что принципы паритетности власти и народа не осознаются как целеполагающие. Понятия «власть» - «управление» — «должность» не образуют целостный комплекс, характеризующий профессию управленца. Базовые категории основы реформы государственной службы - нового государственного менеджмента — «клиентизм», «услуга», «доверие», «долг» - не усвоены. СМИ не осознаются как средство связи с населением, при том, что основными агентами формирования условий открытости и прозрачности являются средства массовой информации. Журналист не персонифицирован (ассоциации с понятиями «статья», «газета», «новости») и не воспринимается как партнер в осуществлении связи с населением (более чем у 70% госслужащих журналист как личность характеризуется как «трепло», «журналюга», «ложь», «сплетни»).

Ассоциативная диагностика работающих по профильным специальностям студентов старших курсов факультета журналистики Ставропольского, Поморского, Марийского государственных университетов и бакалавров отделения коммуникативного менеджмента Московского энергетического института (всего 415 чел.), проведенное в те же сроки, что и тестирование госслужащих, показало, что положительное представление о населении, чьи информационные интересы и потребности должна обслуживать пресса, лишь па 5% выше, чем у федеральных служащих («народ» - «масса», «толпа» - 57%). Выявлены в основном негативные представления о госслужащем как чиновнике («препятствие», «запрет», «деньги» - более 70%).

Конфликтогенность отношений между государственными служащими и журналистами имеет устойчивый характер, что подтверждено рядом независимых исследований 1999- 20041г. Проведенная нами психодиагностика государ-

ственных, муниципальных служащих и журналистов (соответственно 54, 41 и 75 человек) показала, что наибольшими коммуникативными способностями обладают журналисты, а наименьшими - федеральные служащие, что совпадает с наблюдениями за эффективностью профессионального коммуницирования журналистов, муниципальных и федеральных государственных служащих1.

Таким образом, установлена функциональная зависимость информационной устойчивости политической системы (микроуровень) от информационно-коммуникативных свойств субъектов государственно-гражданских отношений, обусловленных их психотипологическими характеристиками, имеющими общий диагностический показатель — акцентуацию на власть и проявляющихся в позиционном социальном конфликте по поводу влияния (воздействия) на политических акторов. Механизм согласования интересов сторон реализуется в соответствии с моделью двухъярусной триады: «коммуникация - понимание — рефлексия» - «эмпатия - вопя - ответственность».

В параграфе 4.3. «Информационная безопасность политической системы: защита критически важных структур» определены факторы и источники угроз информационной устойчивости политической системы России, формирующиеся в информационно-коммуникативной сфере. Как правило, они являются следствием неэффективной информационной политики, отсутствием системного видения проблемы государственного управления информационными процессами. Игнорируется одно из базовых положений теории организации: устойчивость, целостность системы наиболее уязвима в верхних, критически важных, структурах - на уровнях принятия управленческих решений. К таковым относятся объекты, системы и институты государства, целенаправленное воздействие па информационные ресурсы которых может иметь последствия, прямо затрагивающие национальную безопасность. Это, в частности, органы государственного управления, а также собственно управленческая информация, лица, принимающие властные решения, общественное мнение как специфическое состояние сознания и массовой психики.

Условиями статусного присутствия управленческой информации в государственном информационном пространстве на уровнях реализации властного воздействия, являются: информационно-коммуникативная компетентность органов управления и лиц, осуществляющих властную деятельность; характер и иерархия законов и правил, подлежащих обязательной реализации в управленческой

1 Психодиагностика осуществлена по пяти стандартизированным тестам: диагностика психических состояний и свойств личности (но методике Айзенка ЕРО, определяющей такие свойства личности как эксгра-интраверешо, нейротизм и психотизм; методика выявления акцентуаций характера К. Леонгарда); диагностика межличностных отношений (по методике диагностики коммуникативной установки В.В. Бойко); диагностика степени выраженности соцзально-психологнческой установки (методика выявления установок, направленных па «альтруизм - эгоизм - процесс - результат» и «свобода - власть - труд - деньги» О.Ф. Потемкиной).

деятельности; свойства, формы и закономерности управляемых объектов (в нашем случае - информационно-аналитических структур, информационных ресурсов, связей с населением и средствами массовой информации). Главным объектом информационно-психологического воздействия является общественное мнение, содержащее определенные элементы угроз стабильности органов власти. Оно более чем собственно органы власти восприимчиво к такого рода воздействиям, а, следовательно, и наиболее уязвимо для информационно-психологических воздействий. В параграфе приведены результаты исследования информационных полей, создаваемых печатными СМИ Юго-Восточного административного округа г. Москвы. Они показывают неэффективное использование информационно-коммуникативного потенциала органов власти и неправительственных организаций в решении задачи обеспечения безопасности жителей как фактора устойчивости политической системы.

На основании эмпирически выявленных показателей обосновано предложение определять иерархию основных информационных угроз для критически важных объектов (органов судебной власти) в той же последовательности, что и угрозы жизненно важным интересам личности, общества и государства. К ним отнесены: отсутствие четко сформулированной государственной информационной политики, отвечающей национальным целям, ценностям и интересам; размытость правового и политического пространства реализации государственной власти; разрушение целостного информационного и духовного пространства России. В совокупности угрозы представляют опасность для легитимности государственной власти. Таким образом, проблема защищенности процессов легитимности судебной деятельности, т.е. воспитания доверия населения к власти, -одна из важнейших для государственной информационной политики как важного средства обеспечения информационной устойчивости политической системы.

Нынешнее состояние отношений в структуре «гражданское общество - государство - пресса» характеризуется чрезвычайно низкой степенью доверия общества к обоим социальным институтам. Наше утверждение подтверждено результатами исследования ИКСИ РАН представлений населения о деловых и нравственных качествах современного российского и советского чиновника (2005г.). Госслужащий и журналист оказываются в условиях разотовдествления в общественном и индивидуальном сознании государства и общества, личности и гражданина, причем этим процессам подвержено и их собственное самосознание, становящееся одним из основных компонентов конфликтогенной сферы, поскольку пресса формирует и отражает общественное мнение о власти.

В параграфе также исследованы такие угрозы информационной устойчивости политической системе как «властная медиафобия», («социальность прессы». Сделан вывод о том, что кризисное состояние масс-медийной сферы требует изменения модели специалиста (журналиста), наполнения се компонентов по-

вым качественным содержанием, формирования иных структурных и иерархических связей в системе «социум - журналист — личность - аудитория». Новую модель следует строить не только в объеме и содержании предмета педагогики и педагогической науки, но человека как целого. Ныне действующий государственный образовательный стандарт не обеспечивает достижения целей подготовки профессионала, затребованного современным обществом. По мнению диссертанта, высшее журналистское образование можно считать качественным, если его результаты соответствуют операционально заданным целям и спрогнозированы в зоне социальной востребованности будущего специалиста. При этом необходимо признать, что системообразующим началом российского образования является ее духовно-интеллектуальный смысл. Это замечание имеет особенное значение, если представить творческую лабораторию журналиста как инструмент создания информационных полей и оперирования с ними посредством смыслофактов, а самое журналистскую деятельность — как условие сохранения информационной идентичности нации, общества, индивида. В связи с этим остро обозначена практическая задача - научение журналистов эмпатии, воспитание способности к параллельному переживанию тех эмоций, что возникают у другого человека в ходе общения с ним. Формировать свойство эмпатии - значит, обучать способности к пониманию.

К числу угроз информационной устойчивости политической системы Российского государства автором отнесен феномен «языка вражды» в средствах массовой информации. Отмечено, что в силу своей специфики - актуализировать социально значимые темы по показателю стрессированности (сенсационность, эпатажность, ценностно-смысловая дезадаптация и т.п.) - СМИ активизируют основные факторы интолерантности: усиливают ситуации напряженности; формируют специфический тип культуры межличностных и социальных отношений - эгоцентрический. В создавшейся ситуации действенными средствами регулирования взаимодействия журналистики с другими социальными институтами может выступить контроль со стороны общественности посредством Российской общественной палаты и ее аналогов на местах, а также медиаобразова-ние населения.

В Заключении подводятся основные итоги проведенного исследования, формируются общие теоретические выводы, определяются направления дальнейшего изучения проблем информационной устойчивости политической системы, предлагаются рекомендации по использованию результатов работы и областях их применения.

III. Основные публикации автора по теме диссертации: Монографии, научные сборники

1. Шевченко A.B. Информационная устойчивость политической системы. Монография. - М.: Изд-во РАГС, 2004.14 п.л.

2. Шевченко A.B. Психологические аспекты процессов формирования государственной информационной политики. Монография. - Ставрополь, «Пресса», 1999.9,3 п.л.

3. Шевченко A.B., Титов В.Б. Россия понимается любовью. Научно-популярное издание. — Ставрополь: Представительство Президента РФ в Ставропольском крае, 1997.7,5/3 пл.

4. Шевченко A.B. Информационная политика: идеи и реалии Северного Кавказа (статья). /Средства массовой информации в меняющемся мире /Под ред. Лаптева И.Д. - М.: Изд-во РАГС, 1999.1,0 п.л.

5. Шевченко A.B. Особенности взаимодействия государства и прессы в России (статья) /Средства массовой информации в меняющемся мире /Отв. ред. Сухомлинова Т.П. - М.: Изд-во РАГС, 2001.1,0 п.л.

6. Шевченко A.B. Проблемы формирования психосемантического поля информационного пространства (статья) /Государственная информационная политика: концепции и перспективы. -М.: Изд-во РАГС, 2001. 1,0 п.л.

7. Шевченко A.B. Применение теории поля в разработке стратегии информационно-психологической защиты населения (статья) /Информационные войны: мифы и реальность. — М. - Якутск, 2001. 0,5 п.л.

8. Шевченко A.B. Информационное законодательство в России: формирование и применение (научн. очерк). /Массовые информационные процессы в современной России: Сборник научн. очерков —М.: Изд-во РАГС, 2002. 3 п.л.

9. Шевченко A.B. Средства массовой информации в системе государственной культурной политики (статья) /Российская пресса в поликультуриом обществе: толерантность и мультикультурализм как ориентиры профессионального поведения /Под ред. Дзялошинского И.М. - М.: НИК, 2002.22/1,0 п.л. Ю.Шевченко A.B. Открытость политических коммуникаций госслужбы: возможности и перспективы (статья). Политические коммуникации XXI века: гуманистические аспекты—М.: РИЦ «Москва - Санкт-Петербург», 2002.1 п.л. П.Шевченко A.B. Информационное пространство: научная метафора или суровая реальность? (статья). Информационный мир Югры: Сборник материалов н/практ. конфер. Ханты-Мансийск, 2002 г. — Ханты-Мансийск, ГУИПП «Полиграфист», 2002. 1 п.л.

12.Шевчснко A.B., Попов В.Д., Тавокин Е.П. Информационное пространство современной России: состояние, факторы формирования, перспективы (статья). Массовая коммуникация в современной России /Под общ. ред. Попова В.Д. -М.: Изд-во РАГС, 2003.9/3/1,5 п.л.

13.Шевченко A.B. Личностное и индивидное в системе профессионально важных качеств журналиста (статья). Журналистика и информационная политика /Под общ. ред. Попова В.Д. -М.: Изд-во РАГС, 2003. 9/1 п.л.

14. Шевченко Л .В. Реформа госслужбы России: как реализовать принцип открытости? (статья). Пресс-службы органов власти субъектов РФ: опыт и проблемы медиа-рилейшнз -М.: ИРП, 2003.22/1 п.л.

15. Шевченко A.B. Органы государственной власти как критически важные структуры в системе информационной безопасности России (статья). Проблемы внутренней безопасности России в XXI веке. Мат. н/практ. конфер. 10-11 дек. Москва. - М.: Изд-во РАГС, 2003. 0,8 п.л.

16.Шевченко A.B., Титов В.Б. Категории информации и энергии в системе становления человека (статья). Актуальные вопросы социальной теории и практики. Сб. научных статей. 4.2 - М.: Илекса, 2003.0,5 пл.

17. Шевченко A.B. Соотношение категорий «понимания» и «ответственности» в политической герменевтике (статья). /Политическая коммуникация в постсоветской России: проблемы формирования и парадигмы развития. Материалы Третьего всероссийского конгресса политологов. /Под общ. ред. Л.Н. Тимофеевой -М.-Улан-Удэ: «Республиканская типография», 2003.22/0,5 п.л.

18. Шевченко A.B. Соотношение категорий «факт» и «смысл» в социальной информациологии (статья). Стратегии динамического развития России: единство самоорганизации и управления. Материалы Первой междун. н/практ. конфер. Т.1- М.: РАГС, 2004.0,5 пл.

19.Шевченко АЛ. Дискурсы психотипологических континуумов профессиональных сообществ журналистов (статья). /Социальное насилие и толерантность: реальность и медиаобразы. /Под ред. И.М. Дзялошинского. - М.: Независимый институт коммуникативистики, 2004. 17/1 пл.

20.Шевченко A.B. Журналистское образование: сделать шаг навстречу обществу (статья). /Информационное пространство Тюменской области. Сборник научно-практических трудов. Вып.2.—Тюмень: ТюмГУ, 2004. 10,2/0,7 п.л.

21. Шевченко A.B. Психотипологическая модель регулирования информационных конфликтов в условиях авторитарно-демократического режима /Современная конфликтология: пути и средства содействия развитию демократии, культуры мира и согласия. 1 Т. - М., СПб, 2004.17/0,4 п.л.

22. Шевченко A.B. Современные информационные потребности молодежи и пути их удовлетворения (статья). /Информационные потребности молодежи: современное состояние и возможности удовлетворения. Матер, п/практ. конфер. -Ханты-Мансийск, 2004. 0,8 п.л.

23. Шевченко A.B. СМИ в "глобальном демонстрационном проекте» //Журналистика и социология - 2004. Культура общества и достоинство журналистики. /Ред.-составитель С.Г. Корконосенко. - СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского государственного университета, 2005.0,8 пл.

Научно-методические и учебные пособия

24. Шевченко A.B. Журналистика: теория и информационная технология (раздел в учебнике). Информационная политика: Учебник РАГС /Под общ. ред. Попова В.Д. - М.: Изд-во РАГС, 2003. 29/4,5 пл.

25. Шевченко A.B. Глобальные проблемы современности и журналистика (учебно-методическое пособие). — Ставрополь: «Товарищъ», 2000. 3,9 п.л.

26.Шевченко A.B. Правовое регулирование информационной деятельности: Учебно-методическое пособие для студентов факультетов журналистики. -Ставрополь, «Товарищъ», 2001. 2,5 пл.

Научные статьи в периодических изданиях

27.Шевченко A.B. Социалыю-информациологическая парадигма и информационная реальность (статья). //Государственная служба - М: Изд-во РАГС, 2004. №6. 0,5 пл.

28. Шевченко A.B. Глобальная коммуникация и национальные информационные идентичности. //Социология власти. 2005. №3.1 пл.

29. Шевченко A.B. Информационная устойчивость политической системы: го-меосинергетическая модель. //Безопасность информационных технологий. 2005. №1.0,5 пл.

30. Шевченко A.B. Информационная устойчивость политической системы: го-меосинергетическая модель. //Безопасность информационных технологий. 2005. №2. 0,5 пл.

31. Шевченко A.B. Информационная субъектность в глобальных коммуникациях. //i-формат. Научный альманах Ставропольского государственного университета и Отдела социально-политических проблем Кавказа ЮНЦ РАН. - Ставрополь, 2005.1 пл.

32. Шевченко A.B. Государственная служба и СМИ: конфликт необходим. //Северо-Кавказский регион. Информационно-аналитический всстник Представительства Президента РФ на Северном Кавказе. 1999. №2.1 пл.

33. Шевченко A.B. Реформа государственной службы России: что мешает открыться лику чиновника: (статья). //Право знать: история, теория, практика Научный бюллетень. 2003, №1-2. 1,0 пл.

33. Титов В.Б., Шевченко A.B. Информационные потоки кадрового менеджмента в условиях информационного противоборства. /Научный сборник ИКСИ Академии ФСБ России. 2004. №2. 1,0/0,5 пл..

34. Титов В.Б., Шевченко A.B. Мониторинг информационно-психологического воздействия в информационном пространстве. /Научный сборник ИКСИ Академии ФСБ России. 2004, №2. 1,0/0,5 пл.

35. Титов В.Б., Шевченко A.B. Управление общественным мнением в местах расположения потенциально опасных военных объектов. /Научный сборник ИКСИ Академии ФСБ России.2004. №3. 1,0/0,5 пл.

Общий объем авторских публикаций по теме исследования - 71,7 ил.

ъЛ

Шевченко Алевтина Владимировна

Тема диссертационного исследования: «Информационная устойчивость политической системы постиндустриального общества»

Изготовление оригинал-макета Шевченко Алевтина Владимировна

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора политических наук

Российская академия государственной службы при Президенте Российской Федерации

ЛИЦЕНЗИЯ ПД№ 00608

Формат 60x84/16 2,5 усл. п.л. Бумага офсетная 80 гр. Тираж 100 экз. Заказ № 59 Подписано в печать 28,04.06 г.

Отпечатано с готовых о/м в типографии ООО «Медина-Принт» ул. Новослободская д. 14/19 стр. 5 тел./факс: 787-62-21

Содержание диссертации автор научной статьи: доктора психологических наук, Фоменко, Галина Юрьевна, 2006 год

ВВЕДЕНИЕ.

1. ЛИЧНОСТЬ И ЕЁ БЫТИЕ: МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ И ТЕОРЕТИЧЕСКИ!: ПРОБЛЕМЫ КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИИ ОСНОВНЫХ ПОНЯТИЙ.

1.1. Личность и её бытие как предметная область психологии.

1.2. Бытие и существование: экзистенциальный взгляд на проблему.

1.3. Категории «существование» и «способ существования»: содержание и объяснительные возможности.

1.4. Методологические основы исследования.

2. ПРЕДЕЛЬНОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ КАК СПЕЦИФИЧЕСКИЙ МОДУС БЫТИЯ ЛИЧНОСТИ (С ПРИВЛЕЧЕНИЕМ РЕЗУЛЬТАТОВ АНАЛИЗА НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛА).

2.1. Обоснование целесообразности введения понятийною конструкта «предельный модус бытия личности».

2.1.1. Предельный и экстремальный модусы бытия личности: дифференциальные критерии.

2.1.2. Предельный модус быгия личности: предварительные замечания методологическо1 о плана.

2.2. Параметры и содержание понятийного конструкта «предельный мод>с бытия личноеIи».

2.3. Предельный модус быгия личности в свете экзистенциальных дихотомий.

2.4. Предельный модус бытия личности в кон тексте истинного и условного существования (с привлечением материалов эмпирического исследования).

3. ЛИЧНОСТЬ КАК СУБЪЕКТ ПРЕДЕЛЬНОГО МОДУСА БЫТИЯ: МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ И ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ.

3.1. Психология субъекта: субъектноегь, субъектный подход, принцип субъектности.

3.2. Истинная и навязанная субъектность: содержательное наполнение и дифференциация.

3.3. Личноегно-типологические особенности субъектов предельного модуса бытия.

3.3.1. Дихотомия «характерологическое - экзистенциальное».

3.3.2. Личностно-типологические противоречия сотрудников спецподразделений.

4. ЛИЧНОСТЬ В ЭКСТРЕМАЛЬНЫХ УСЛОВИЯХ: ПРОБЛЕМЫ

И ПРОТИВОРЕЧИЯ.

4.1. Квалификация качественной определённоеги субъектов предельного модуса бытия (анали i релевантной эмпирики).

4.2. Особенности профессионализации сотрудников силовых ведомств в зависимости от модуса личностной бытийности (на основании эмпирических исследований).

4.2.1. Особенности мотивационных предпочтений сотрудников органов внутренних дел.

4.2.2. Феномен профессиональной деформации в предметной области «личность и её бытие» (на основании эмпирических исследований).

4.2.3. Профессия как образ жиши: специфика мотивации и особенности самосознания сотрудников спецподразделений (на основании эмпирических исследований).

5. БЫТИЕ ЛИЧНОСТИ В ЭКСТРЕМАЛЬНЫХ УСЛОВИЯХ.

5.1. Сравнительный анализ психологических состояний военнослужащих различных родов войск - участников боевых действий (на основании эмпирических исследований).

5.2. Механизмы психологической защиты как средство решения проблем посттравматической адаптации.

5.2.1. Краткий теоретический обзор проблемы.

5.2.2. Защитные механизмы и совладающее поведение.

5.2.3. Защитные механизмы как средство преодоления неблагоприятного воздействия экстремальных условий службы (на основании эмпирических исследований).

5.3. Специфика личностной бытийности в экстремальных условиях: дополнительные дифференциальные критерии.

5.4. Направления психологической поддержки личности в случае экстремального модуса бытия (на основе анализа материалов медико-психологического сопровождения сотрудников).

5.5. Направления психологической поддержки личности как субъекта предельного модуса бытия (на основе анализа материалов медико-психологического сопровождения сотрудников).

5.5.1. Жизнь как служение - осознание своей миссии.

5.5.2. Противоречия личностной быгийности.

5.5.3. Механизмы актуализации личностной ресурсности.

6. ЛИЧНОСТЬ КАК СУБЪЕКТ БЫТИЯ В КОНТЕКСТЕ ПРОБЛЕМ

НЕЗДОРОВЬЯ.

6.1. Качество жизни как интегральная характеристика специфики функционирования личности.

6.2. Качество жизни больных сахарным диабетом в ракурсе особенное гей их личностной бытийности (на основании эмпирических исследований).

6.3. Психологические проблемы женского бесплодия в аспекте противоречий личностного бытия (на основании эмпирических исследований).

Введение диссертации по психологии, на тему "Личность как субъект бытия в экстремальных условиях"

Современная психология переживает этап методологического обновления, свяганного с новыми подходами к разработке проблемы человека. В то же время ситуация, сложившаяся в отечественной психологии в последние годы, квалифицируется и как методологический кризис, особенно остро проявляющийся в её прикладных ограслях (Е.Д. Хомская, В.П. Зинчеико, А.В. Юревич и др). Подчёркивается углубляющийся разрыв между теоретической и практической психологией (А.В. Юревич, Ф.Е. Василюк). Однако решение проблем прикладного характера в различных сферах социальной жизни невозможно без глубокой проработки их методологических оснований.

Предпринимается попытка распространить предметную область психологии на проблемы бытия личности. Психология человеческого бьпия рассматривается как новое перспективное направление развития психологической науки (В.В. Знаков, B.C. Мухина, З.И. Рябикина, В.И. Слободчиков и др). Становление этого направления неразрывно связано с размышлениями об интегративных тенденциях в психологической науке и с интересом к комплексным проблемам, взгляды на оптимальные пути разрешения которых в последнее время тоже претерпевают существенные изменения. В частности, к концу XX в. смещается акцент с познавательной парадигмы исследования на экзистенциальную (Б.С. Братусь, В.В. Знаков, Д.А. Леонтьев).

Расширение предметной сферы психологи и рассмотрение проблемы «личность и её бытие» отражают качественно иной масштаб и уровень собственно психологического мышления «в смысле соотнесения себя с философскими мировоззренческими горизонтами» (А.Г. Асмолов, Б.С. Братусь, М.С. Гусельцева).

СЛ. Рубинштейн, выдвигая в качестве методологического основания гуманитарного знания идею субъекта, пола1ал, что для гуманитарных наук методологически ключевой является также идея онтологии, и представлял систему онтологической структуры бьпия, в которой субъект рассматривался как центр перестройки бытия.

Но мнению ряда исследователей (К.А. Абульхановой-Славской, J1.H. Анцыферовой, А.В. Брушлинского, В.В. Знакова, З.И. Рябикиной, А.Н. Славской и др.), сегодня есть все основания утверждать, что психология субъекта уже обрела методологический статус: её следует рассматривать в качестве методологической основы исследования проблем психологии человеческого бытия.

Психология человеческою бытия как направление развития психологии субъекта возникла с появлением постнеклассической парадигмы. Психология человеческого бытия дала учёным возможность расширить ценностно-смысловые контексты, в которые включались классические психологические проблемы, выйти за рамки категории деятечыюсти и обратиться к понятию существования, от бытия перейги к становчению, непрерывному рашитию психики субъекта [138, с. 19].

Исследователи обращают внимание на то, что практика индивидуального совершенствования тесно слилась с практикой социального преобразования (А.Г. Асмолов, В.П. Зинченко, В.В. Майков, Д.А. Леонтьев и др.). Учёт реального бытия человека в его познании способствует в конечном счёте пониманию закономерностей духовного роста, трансцендентной потребности человека выйти за пределы самого себя, собственной личности. Соответственно потенциал субъектности становится понятным лишь в том случае, если учитывается многообразие связей человека с жизненными ситуациями, а чере$ них - с окружающим миром (Б.С. Братусь, А.А. Деркач, Н.Ю. Коржова). Обоснование необходимости распространения предметной области психологии на проблемы бытия личности исследователи свяшвают с тем, что даже такие интегративные «реализации», как стиль жизни, образ жизни, реализованный жизненный сценарий и пр., не оставляют впечатления конечной интеграции, воплощающей всю полноту внешней проявленности личности, возникает потребность в более общем понятии. И таким максимально интегрированным выражением рассмотрения личности как целостности предстаёт «бьпие личности» (З.И. Рябикина).

Обращение к категории «бытие» в рамках субъектного подхода, формирование предметного поля «личность и её бытие» позволяют на качественно ином уровне, более широко, не ограничиваясь узкими рамками и привязанностью к собственно психотравмирующим воздействиям, рассмотреть проблему личности в экстремальных условиях жизнедеятельности. Последние также в настоящее время получают расширительное толкование, поскольку само российское общество рассматривается учёными в качестве предельного случая нестабильного состояния развивающейся социальной системы [110, с. 12]. Эти явления способствуют тому, что существование большинства наших сограждан становится экстремальным.

В настоящее время в связи со сложными социально-экономическими реалиями и политическими процессами актуальным становится вопрос о модусе бытия личности в экстремальных условиях и личностной ресурсности, обеспечивающей не простое выживание в этих условиях, а полноценное аутентичное бытие.

Существуют сферы профессиональной деятельности, где эти проблемы приобретают особую острогу и злободневность. Это прежде всего касается сотрудников силовых ведомств, которые в процессе своей профессиональной деятельности часто соприкасаются с негативными проявлениями общественной жизни и рассматривают экстремальность как норму социального существования. Применительно к профессиональной сфере (правоохранительные органы, силовые структуры), изначально предполагающей наличие условий экстремальной жизнедеятельности, мы столкнулись с диаметрально противоположными явлениями. На этапе мотивации профессионального выбора и системы ожиданий от будущей службы у части кандидатов и молодых сотрудников преобладает потребность в комфортном, социально защищенном, стабильном существовании, а у другой категории лиц - потребность в высоких сверхэкстремальных нагрузках как условии оптимальной самореализации и «полноте бытия».

В самом общем виде эти две группы военнослужащих различаются по их субъект-объектным ориентациям, что соответствует выделяемым СЛ. Рубинштейном двум способам существования. В pa6oie выявляется и конкретизируется их специфика применительно к функционированию личности в экстремальных условиях. Указанные два модуса личноаной бытийности обозначены как «экстремальный» и «предельный».

В предпринятом исследовании анализируются психологические феномены применительно к каждому из них.

Проблема предельного и экстремального модусов бытия личности конкретизируется применительно к двум выборкам:

1) проблемы бытия сотрудников силовых ведомств, в частности, спецподразделений, профессиональная дея1ельность которых осуществляется в сверхэкстремальных условиях;

2) модусы бытия личности в контексте проблем нездоровья (больные сахарным диабетом и пациентки с проблемами женского бесплодия).

Итак, актуальность данной темы определяется необходимостью прояснения специфики бытия личности в экстремальных условиях жизнедеятельности.

В более узком смысле актуальность темы обусловлена потребностью общества в повышении профессионального и личностною потенциала сотрудников силовых структур, их боеспособности.

Таким образом, рассмотрена проблема самоопределения личности по отношению к внешним и внутренним ограничениям, обусловливающего модус личностной бытийносги.

Объект исследования - особенности личностной бьпийности в экстремальных условиях.

Предмет исследования - особенности личности как субъекта бытия, обусловливающие её модус бытия в экстремальных условиях.

Цели и задачи исследования. Основная цель исследования -теоретическое и эмпирическое выделение модусов личностной бытийности в экстремальных условиях, характер обусловливающих их факторов и порождаемые ими психологические феномены.

В соответствии с этой целью в работе решались следующие теоретические задачи:

1) создать методологические и теоретические основания для изучения, классификации, интерпретации модусов бытия личности в экстремальных условиях;

2) дать концептуальное обоснование дифференциации модусов бьпия личности в экстремальных условиях на предельный и экстремальный;

3) выделить и проанализировать психологические основания аутентичного бытия личности в случае предельного модуса её бьпия в экстремальных условиях;

4) выявить особенности личности как субъема предельного модуса бытия;

5) установить психологические основания типологии личностной субъекгности через уточнение содержания понятий истинной и навязанной субъектности.

Кроме того, были поставлены эмпирические задачи:

1) определить личностные особенноеiи субъектов предельного модуса бытия в ракурсе специфики профессионализации сотрудников силовых ведомств (особенности мотивации; специфика профессионализации; характер отношения к командировкам в районы со сложной оперативной обстановкой; особенности постгравматической реадаптации);

2) выделить основные проблемы и противоречия личности, актуализируемые в экстремальных условиях, в зависимости от модуса бытия (предельного или экстремального) и определить направления психоло1 ической поддержки;

3) доказать зависимость психосоматической проблематики от модуса бытия личности в условиях болезни (на примере больных с женским бесплодием); разработать программы психологической поддержки лих пациентов в соответствии с модусом их личностной бытийности;

4) выявить влияние приоритетного модуса бытия больных сахарным диабетом на качество их жизни.

Гипотезы исследования

1. Особенности субъектности и характер экзистенциального самоопределения личности обусловливают модус её бытия в экстремальных условиях: предельный или экстремальный.

2. Личности как субъекты предельного или экстремального модусов бытия в экстремальных условиях различаются по следующим основаниям: ценностно-смысловое позиционирование; особенности аффективно-погребностной сферы, образа мира и способов организации личностной активности.

3. Модус бытия личности в профессиональных сферах, связанных с экстремальными нагрузками, определяет особенности её профессионализации.

Предельный модус бытия личности: а) выбор профессии как экзистенциальная проблема; б) профессионализация как развитие; в) адекватная профессиональная идентичность.

Экстремальный модус бытия личности: а) выбор профессии вне широкого смыслового контекста; б) профессионализация как адаптация; в) несформированность адекватной профессиональной идентичности.

4. В контексте проблем нездоровья личности как субъекта бьпия выделяются два модуса личностной бытийиости - предельный и экстремальный, первый из которых способствует более высокому качеству жизни.

Методологической и теоретической основой исследования выступают: философско-антропологическая концепция СЛ. Рубинштейна, получившая своё развитие в отечественной психологии, прежде всего в таких её направлениях, как психология субъекта (А.В. Брушлинский, К.А. Абульханова-Славская, Л.И. Анцыферова, А.В. Петровский, В.А. Петровский, В.И. Слободчиков и др.), и формирующаяся в настоящее время психология человеческого бытия (В.В. Знаков, B.C. Мухина, З.И. Рябикина, В.И. Слободчиков и др.); положения гуманистического и экзистенциального подходов, рассматривающих личность и человека в качестве активного преобразователя собственной жизни и деятельности, ориентированного на самореализацию (А.Г. Асмолов, А. Маслоу, К. Роджерс, Э. Фромм, В. Франкл); системный подход к изучению личноеi и (Б.Г. Ананьев, А.Г. Асмолов, С.Л. Рубинштейн, Б.Ф. Ломов, А.В. Пефовский); акмеологический подход к изучению развития профессионала (Б.Г. Ананьев, К.А. Абульханова-Славская, А.А. Бодалёв, А.А. Деркач, З.И. Рябикина); принципы системности (Б.Г. Ананьев, А.А. Бодалёв, А.А. Деркач, Б.Ф. Ломов и др.), развития (Л.И. Анцыферова, А.В. Брушлинский, А.В. Петровский, Н.А. Логинова), детерминизма (С.Л. Рубинштейн, А.В. Петровский, М.Г. Ярошевский), целостности (Б.Г. Ананьев, К.А. Абульханова-Славская, А.Г. Ковалёв, В.Н. Мясищев); принцип единства теории, эксперимента и практики (С.Л. Рубинштейн); современные исследования по психологии личности в экстремальной ситуации (А.А. Деркач, Л.Г. Дикая, Л. Китаев-Смык, В.И.

Лебедев, В.Л. Маригцук, В.А. Пономаренко, А.А. Реан, A.M. Столяренко. Н.В. Тарабрина); комплексный и типологический подходы (Б.Г. Ананьев, К.А. Абульханова-Славская, К. Юнг), номотегический и идеографический подходы; мулыиметодный подход; концепция качественного анализа (А. Страус и Б. Глейзер) - grounded theory (восхождение к теории).

Эмпирическая база исследования. Исследование проводилось в Центре психологической диагностики ГУВД Краснодарского края, на кафедре поликлинической терапии с курсом ФПК и ППС «Скорая помощь» Кубанского государственного медицинского универсигега, базовой акушерско-гинекологической клиники Кубанского государственного медицинского университета.

Всего в исследовании приняли участие: на научно-практическом этапе исследования - 6 880 поступающих на службу в силовые ведомства, а также сотрудников, направляемых в командировки в районы служебно-боевою применения; на исследовательском этапе - всего 1655 человек, из них 1332 человека - основной контингент сотрудников силовых ведомств и 323 человека - пациенты с различным профилем соматических заболеваний.

Общая стратегия и методы исследования. С 1998 по 2006 г. проводилась научно-практическая работа по обследованию поступающих на службу в силовые ведомства по стандартной психодиагностической про1рамме, включающей базовый набор психодиагностических методик (MMPI, тест опросник I6PF Кэттелла, тест Люшера (восьмицветовой вариант), тест Равена, краткий отборочный тест (КОТ), биографическую анкету, клиническую беседу, данные предварительного социально-психологического обследования психологов подразделений.

В этот же период были обследованы сотрудники РОВД и спецподразделений, убывающие в командировки в районы со сложной оперативной обстановкой. Создана программа медико-психологического сопровождения сотрудников, выполняющих служебные обязанности в экстремальных условиях, а также выработан документ, упорядочивающий данную информацию (карта динамического медико-психолотического сопровождения сотрудника - КДМПС).

Для повышения надёжности результатов научно-практического этапа исследования применялся метод триангуляции по нескольким направлениям: а) перекрёстная интерпретация материала тремя рамичными исследователями (на этапе написания справки по результатам обследования контингента - второй психолог-эксперт, психолог подразделения и сотрудник кадрового аппарата); б) сравнение интерпретаций с позиций разных методов; в) сопоставление данной ситуации с аналогичными результатами, полученными в дру1их исследованиях; г) повторение результатов на том же объекте через определённый промежуток времени. В качественной исследовательской стратегии использовались метод аналитической индукции и метод восхождения к теории.

На основании полученных результатов были выдвинуты основные теоретические положения, которые уточнялись в процессе эмпирических исследований и теоретического анализа литера1урных источников. Данные предположения касались возможности дифференцирования двух групп военнослужащих в зависимости от модуса их бытия: лиц, с преобладанием потребности в рамках служебной деятельности в комфортом и защищенном существовании (экстремальный модус) и лиц, активно стремящихся в служебной деятельности к сверхэкстремальным нагрузкам в качестве основы для самореализации (предельный модус).

В процессе эмпирического исследования выявлялись особенности функционирования личности в экстремальных условиях жизнедеятельности с помощью выделения противоречий, применительно к каждому из указанных модусов личностной бытийности, и уточнение их дифференциальных различий (позиции «Противоречия», «Проблемы», «Дифференциальные кри1ерии»).

Эмпирическое исследование осуществлялось по следующим направлениям.

1. Сравнение сотрудников в зависимости от модуса их бьпия в экстремальных условиях профессиональной деятельности:

- по мотивам поступления на службу: модифицированный вариант методики «незаконченные предложения», сочинение на тему «Почему я хочу служить в органах внутренних дел», методика М.О. Калашникова (§ 4.2 и прил. 3 диссертации);

- по мотивам поступления на учебу: MMPI, тест опросник 16PF Кэпелла, методика «Ценностные ориентации» (модификация методики Е.Б. Фанталовой), КОТ, Домино, модификация методики «незаконченные предложения», клиническая беседа (§4.2 и прил. 4);

- по особенностям чичностно-типологической предраспочоженности к выбираемому виду профессиональной деятечьиости (§ 3.3 и прил. 5);

- по степени выраженности склонности к агрессивным формам реагирования', методика А. Басса и А. Дарки, экспериментально-психологическая методика изучения фрустрационных реакций С. Розенцвейцга, индивидуальная беседа (§ 2.4. и прил. 6).

- по отношению к командировкам в районы со с южной оперативной обстановкой (РСОО): весь комплекс диагностических методик (§ 5.4 и прил.

7);

- по особенностям психоэмоционального состояния по возвращении из командировок: Опросник травматического стресса И.О. Котенёва, Миссисипская шкала PTSD, Шкала тяжести воздействия травмирующею события М. Горовица, полуструктурированное интервью (§5.1 и прил. 8).

2. Сравнение сотрудников каждой из групп (предельный или экстремальный модусы личностной бытийиосги) для выявления индивидуальной специфичности феноменов:

- профессиональной деформации (§ 4.2.2): а) в аспекте причин кризисных явчений на начачьном этапе профессионализации: Опросник на выявление ведущих мотивов профессиональной деятельности; опросник Дж. Холланда «Взаимосвязь типа личности и сферы профессиональной деятельности»; меюдика «Q-сортировка»; модифицированная методика «Незаконченные предложения», методика В.А. Ядова «Изучение факторов привлекательности профессии» (модификации Н. Кузьминой, А. Реана), методика «Мотивация профессиональной деятельной и (методика К. Замфор в модификации А. Реана) (ирил. 9А); б) в аспекте рочевого конфчикта у апестованных сотрудниц правоохранительных органов: Тест межличностных отношений Т. Лири и формализованный опросник, направленный на выявление степени удовлетворённости работой (прил. 9Б); в) в плане изучения психосоциачьной дезадаптации по психосоматическому типу: Шкала личностной и ситуативной тревожности Ч. Спилбергера и Ю. Ханина, методика диагностики социальной фрустрированности Л.И. Вассермана, методика определения стрессоустойчивости и социальной адаптации Холмса и Ранге, опросник Н. Пезешкиана (прил. 9В);

- особенностей актуализации психочогических защитных механизмов Шкала личностной и ситуативной тревожности Ч. Спилбер[ера и Ю. Ханина «Уровень субъективного контроля» (Дж. Роттер), «ценностные ориентации» (Е.Б. Фанталова), механизмы психологической защиты (модификация К.С. Романовой и Л.Р. Гребенникова) (§5.2 и прил. 10).

- специфики мотивации и особенностей самосознания сотрудников спецподразделений: материалы психодинамического наблюдения в процессе медико-психологического сопровождения, клиническая беседа, MMPI, 16 PF Кэпел, тест Равена, комплекс психофизиологических методик (§ 4.2.3 и прил. 11).

3. Исследования индивидуальных случаев личности как субъекта бытия в экстремальных условиях (§5.3 и прил. 12).

4. Уточнение выдвинутых 1Ииотез и теоретических положений па иных контингентах обследованных (больные с сахарным диабетом и пациенты с женским бесплодием) (гл. 6 и прил. 13, 14). Разработана анкета, направленная на изучение качества жизни, и модифицированная методика «Незаконченные предложения» (дополнительно для больных с бесплодием).

Полученные результаты обобщены в следующих основных положениях, выносимых на защиту.

1. В профессиональной деятельности, реализуемой в экстремальных условиях, выделены два модуса бытия личности (предельный и экстремальный). Эти два способа личностной бьпийности обусловлены: особенностями субъектной позиции личности: а) активность, ответственность, «преобразовательность», проведение своей линии в жизни (предельный); б) пассивность, безответственность, адаптивность, «невыделенность из окружающего мира» (экстремальный);

- характером экзистенциально1 о самоопределения: а) осмысление себя в экзистенциальных дихотомиях «жизнь - смерть», «свобода - детерминизм», «страдательность - действенность»; «смысл - абсурд» (предельный); б) поглощённость наличными условиями существования (экстремальный).

2. Выделены основания для дифференциации личности как субъекта предельного или экстремального модусов бытия:

- ценностно-смысловое позиционирование личности: а) предельный -система убеждений, определяющих значимость самореализации в данных условиях жизнедеятельности; отношение к экстремальным условиям как возможности саморазвития; стремление определить своё отношение к экзистенциальным вопросам и смыслам жизни (личная религия), стремление к метаперсонализации; дифференциация и инте1 рация L-смыслов и D-смыслов; б) экстремальный - потребность в выходе из этих условий и возращении к нормальному существованию; убеждённость, что данное бытийное пространство накладывает ограничение на эмоциональное, волевое, когнитивное поведение и самореализацию личности в целом; добавление смысловых образований 0-типа( концентрация на теме смерти);

- особенности аффективно-потребностной сферы: а) предельный -психологическая готовность к экстремальным натрузкам; альтруистическая мотивация; мотивация самосохранения личностного уровня; б) экстремальный -психологическая неготовность к экстремальным нагрузкам; лоцентрическая мотивация; мотивация самосохранения индивидного уровня;

- «образ мира»: а) предельный - экстремальные условия воспринимаются как рабочая, повседневная реальность; состояние личностного роста; система идей, дающая убедительную картину мира; отсутствие базовых иллюзий; б) экстремальный - экстремальные условия воспринимаются как аномальная реальность; состояние потери, утраты; отсутствие целостности в субъективной картине мира; нарушение базовых иллюзий, что жизнь организована согласно порядку и поддаётся планированию;

- особенности организации чичностной активности: а) предельный -преобладание активной неадаптивности; убеждённость в своей эффективности; тенденция к интернальности; способность к саморегуляции; б) экстремальный -преобладание адаптивной или защитной активности; отсутствие убеждённости в своей эффективности; тенденция к экстренальности; утрата разной степени выраженности и когнитивному контролю над ситуацией.

3. Модус бытия личности в профессиональных сферах, связанных с экстремальными нагрузками, определяет особенности её профессионализации.

Предельный модус бытия личности предполагает: а) выбор профессии как экзистенциальный; аффективно-мотивационная и поведенческая готовность быть субъектом; б) профессионализация как развитие; возможность полноценной реализации трёх базовых потребностей личности (в самоактуализации, объективации, иодтверждённости внешним); в) формирование профессиональной идентичности.

Экстремальный модус бытия личности предполагает: а) профессиональный выбор вне широкою смыслового контекста; отсутствие сопоставления требований профессии и своих возможностей, непродуманность путей и способов профессионализации; неготовность быть субъектом; б) профессионализация как адаптация; невозможность удовлетворения основных потребностей личности; в) несформированиосгь профессиональной идентичности.

4. Выделяются два модуса бытия личности (предельный и экстремальный) в контексте проблем тяжёлой болезни:

- стремление осмыслить своё заболевание в ракурсе экзистенциальной проблематики; потребность выйти за пределы наличного существования, трансцендируя проблему; субъектная позиция, адекватная содержанию имеющейся проблемы; отношение к экстремальным условиям как возможности саморазвития; альтруистическая мотивация; мотивация самосохранения личностного уровня; система идей, дающая убедительную картину мира; убеждённость в своей эффективности; тенденция к ингернальности (предельный модус);

- пассивность, безответственность; поглощённость наличными условиями существования («бегство в болезнь»); убеждённость, что сложившаяся ситуация накладывает ограничения на самореализацию личности в целом; добавление смысловых образований D-типа (концентрация на теме смерти); эгоцентрическая мотивация; мотивация самосохранения индивидного уровня; отсутствие целостности в субъективной картине мира; преобладание адаптивной или защитной активности; отсутствие убеждённости в своей эффективности; тенденция к экстернальности (экстремальный).

Предельный модус бытия личности способствует более высокому качеству жизни (на примере больных сахарным диабетом и женским бесплодием)

Достоверность и обоснованность полученных результаюв и выводов исследования обеспечивается всесторонним анализом проблемы при определении исходных теоретико-методологических позиций; посредивом реализации методологических, логико-научных принципов и соблюдения нормативов теоретического и эмпирического исследования, сочетания количественных и качественных исследовательских процедур; системностью теоретического и эмпирического анализа предмета исследования, испольюванием методологических подходов, принципов и положений, принятых в психологии, разработкой и применением методов и методик, адекватных задачам исследования. Полученные данные подтверждены в ходе многолетних исследований, личных наблюдений соискателя, внедрения результатов в практическую деятельность.

Научная новизна работы и теоретическая значимость работы заключается в следующем.

1. Предложен новый теоретико-методологический подход к рассмотрению личности как субъекта бытия в экстремальных условиях на основании приложения принципа субъектности к психологии человеческого бытия.

2. Создана концепция личности как субъекта бытия в экстремальных условиях, включающая: типологию модусов бытия личности в эшх условиях (предельное и экстремальное быгие); сгруктурпо-динамическую модель личностной бытийности в экстремальных условиях (модусы личностного бытия дифференцированы по ценностно-смысловому позиционированию личности, особенностям аффективно-потребностной сферы; особенностям конструирования «образа мира», способам организации личностной активности); личноежые ресурсы, способствующие аутентичному бытию личности в экстремальных условиях; типологию личностной субъектности (истинная и навязанная субъектность).

3. На основании теоретического анализа и эмпирических исследований уточнено психологическое содержание понятия «способ существования личности» как динамической и содержательной характеристики бытия субъекта в соответствии с его качественной определённостью. Применительно к психологической феноменологии выявлена синонимичность этого понятия с понятием «модус бытия личности».

4. Определены и описаны два модуса бытия личности в экстремальных условиях - предельный и экстремальный, связанные с различными типами личностной субъектности (истинная/навязанная субъектность) и особенностями экзистенциального самоопределения личности. Выявлены критерии их дифференциации, предложена теоретическая схема описания.

5. Обосновано теоретически и доказано эмпирически, что личностные характеристики, предрасполагающие к выбору разных модусов личностной бытийности в сферах профессиональной деятельности, связанной с экстремальными нагрузками, обусловлены:

- особенностями ценностно-смыслового позиционирования личности: а) предельный модус - система убеждений, определяющая значимость профессиональной самореализации в этих условиях жизнедеятельности; потребность в самоопределении в отношении конечных вопросов и смысла жизни; стремление к метаперсонализации; б) экстремальный - убеждённоеiь, что данное бытийное пространство накладывает ограничение на эмоциональное, волевое, когнитивное поведение и самореализацию личности в целом; добавление смысловых образований D-типа (концентрация на теме смерти);

- спецификой мотивационно-потребиостной сферы: а) предельный модус - добровольный и сознательный выбор экстремальных условий жизнедеятельности, психологическая готовность к психоэмоциональным нагрузкам; альтруистическая мотивация; мотивация самосохранения личностного уровня - самоуважения, чести, достоинства своих идеалов; б) экстремальный - психологическая неготовность к экстремальным нагрузкам; эгоцентрическая мотивация; мотивация самосохранения индивидного уровня.

6. Систематизированы дифференциальные критерии двух модусов бытия личности в соответствии с особенностями конструирования обрат мира• а) предельный модус - восприятие экстремальных условий жизнедеятельности как рабочих и повседневных; субъективное ощущение личностного роста; система идей, дающая убедительную картину мира; б) экстремальный - восприятие экстремальной ситуации как аномальной; разрушение имеющейся ранее системы идей; отсутствие целостности в субъективной картине мира.

7. Качественно определена специфика личностной активности:

- в случае предельного модуса бытия: изначальная постановка личностью надситуагивных целей и работа на опережение предстоящих трудностей и испытаний; преобладание «активной неадаптивности»; убеждённость в своей самоэффективности;

- в случае экстремального модуса бытия: преобладание адаптивной или защитной активности; отсутствие убеждённости в своей эффективности; тенденция к экстернальности; утрата разной степени выраженности способности к саморегуляции и когнитивному контролю над ситуацией.

8. Классифицированы причины деструктивного поведения личности как субъекта предельного модуса бытия. На уровне шпологических противоречий источниками выступают противоречия между: интенсивной деятельностью и боязнью самораскрытия; внутренними и внешними ценностями (нарушение этических норм, утрата чувства долга и способности к раскаянию); личностью и ролью, имиджем и истинным Я; эмоциональными проявлениями и волевой регуляцией; влечениями и возможностью саморегуляции; уровнем активности и внешней регламентацией. В личностных бытийных пространствах: между поступками и нормативными предписаниями, поступками и их критической оценкой, планированием и реализацией. На экзистенциальном уровне: утрага смысла жизни и связанного с ним восприятия профессии как миссии и служения на фоне высокой общей энергетики; утрата личной религии и просоциальпой ориентации.

9. Выявлены личностные ресурсы, способствующие аутентичному бытию личности в экстремальных условиях:

- предпочтение личностью предельного модуса бытия, исходя из особенностей её ценностно-смыслового позиционирования, содержания мотивационно-потребностной сферы, особенностей конструирования образа мира и специфики организации активности личности;

- продуктивность разрешения системы разноуровневых противоречий и экзистенциальное самоопределение личности по дихотомиям: «жизнь -смерть»; «свобода - детерминизм»;

- тип личностной субъектности (истинная/навязанная).

10. Эмпирически выявлены и теоретически обоснованы возможные психологические основания типологии личностной субъектности.

Истинная субъектность в отличие от навязанной предполагает оптимальное соотнесение на основе личностного смысла своих потребностей с деятельностными возможностями и возможностями, представленными условиями жизни; оптимальную сбалансированность всех личностных бытийных пространств; соответствие бытия личности характеристикам истинного существования; баланс интериоризованной и экстериоризованной субъектности; конструктивность разрешения противоречий различного уровня; ответственное принятие решений на основе сознательных нравственных убеждений.

Практическая значимость исследования состоит в том, что разработанная теоретическая концепция личности как субъекта бытия в экстремальных условиях способствует формированию системного представления об особенностях функционирования личности в этих условиях в зависимости от модуса её личностной бытийности. Предложенная 1еоретическая концепция позволяе1 создавать новые психологические технологии и подходы, способствующие оптимизации жизнедеятельности личности в экстремальных условиях.

Определены методологические и теоретические основания для психологической типологии различных модусов бытия личности в экстремальных условиях жизнедеятельности.

Создана модель личности как субъекта бытия в профессиональной сфере, связанной с экстремальными нагрузками на основе изучения особенностей профессионализации личности в зависимоеi и от модуса её бьпия; осуществлён анализ и содержательное наполнение компонентов структурно-динамической модели личности как субъекта бытия в экстремальных условиях применительно к процессу профессионализации.

Разработаны теоретические и практические подходы, позволяющие оптимизировать жизнедеятельность личности в экстремальных условиях и осуществлять профилактическую работу в отношении предупреждения и предотвращения возможных личностных десфукций.

На основе теоретической концепции личности как субъекта бьпия в экстремальных условиях на качественно ином уровне решаюiся практические задачи психологического сопровождениях личности в различных жизненных сферах (в частности, в силовых ведомствах и в медицинских учреждениях).

Разработаны и внедрены программы медико-психологического сопровождения военнослужащих в зависимое i и от модуса их личностной бытийности, а также программа психологического сопровождения пациентов, страдающих бесплодием.

Материалы проведённого исследования могут использовался при разработке спецкурсов по психологии личной и, экстремальной психологии, медицинской психологии, в процессе преподавания курса «Методологические основы психологии», а также при разработке диагностических и коррекционных программ в силовых ведомствах и медицинских учреждениях.

Практическая значимость исследования подтверждена внедрением его результатов в практику психологического отбора кандидатов на службу Центром психологической диагностики ГУВД Краснодарского края; организационно-системным взаимодействием сгруктурных подразделений психологической службы ГУВД края; реализацией программы медико-психологического сопровождения военнослужащих, выезжающих в командировки в районы со сложной оперативной обстановкой; на кафедре поликлинической терапии с курсом ФПК и ППС «Скорая помощь» Кубанского государственного медицинского университета; реализацией программы психологического сопровождения пациентов, страдающих женским бесплодием в базовой акушерско-гинекологической клинике Кубанского государственного медицинского университета. Сведения о внедрении подтверждены актами.

Апробация работы. Основные идеи исследования докладывались и обсуждались на международных конференциях: «Опыт использования полиграфа в профилактике и раскрытии преступлений» (Адлер, 2000), «Теория и практика применения полиграфа в правоохранительной деятельности» (Сочи, 2003); «Общество и личность: интеграция, партнёрство, социальная защита» (Ставрополь, 2004); на всероссийских научно-практических конференциях и семинарах «Мужчина и женщина в современном обществе: проблемы и перспективы самореализации» (Краснодар, 2000), «Проблемы самореализации мужчины и женщины в современном российском обществе» (Краснодар, 2001), «Психологическое обеспечение профессиональной деятельности сотрудников органов внутренних дел» (Геленджик, 2000); «Личнойь и бытие: субъектный подход» (Краснодар, 2002, 2003; 2005), «Тендерные исследования: личность, экономика, управление» (Краснодар, 2003), «Актуальные проблемы и перспективы развития психологического обеспечения служебной деятельности и работы с кадрами» (Голицыне, 2005); «Личность как субъект экономического бытия: тендерный аспект» (Краснодар, 2004), «Гендерные аспекты бытия личности» (Краснодар, 2005), «Гендерные аспекты бьпия личноеiи и проблемы современной семьи» (Адлер, 2006).

Результаты диссертационного исследования были представлены и неоднократно обсуждались на заседаниях кафедры психологии личности и общей психологии КубГУ, на заседаниях кафедры психологии Краснодарской юридической академии, на меюдологических семинарах по проблемам личности на факультете психологии и управления Кубанского государственного университета, конференциях и семинарах в рамках совершенствования психологического обеспечения профессиональной деятельности сотрудников ГУВД Краснодарского края (1998-2006 гг.).

Заключение диссертации научная статья по теме "Общая психология, психология личности, история психологии"

Выводы

1. Полученные результаты свидетельствуют о значимости психологическою фактора в возникновении и течении женского бесплодия, а также особенностей адаптационных механизмов при этой патологии.

2. Выявлена определённая специфика реагирования па заболевание в связи с характером бесплодия (первичное, вторичное), длительностью заболевания и возрастом пациенток.

3. Установлено, что бесплодие независимо от ею характера влияет прежде всего на психоэмоциональное состояние женщин (раздражительность, неудовлетворённость общим самочувствием, колебания настроения, общий тревожный фон).

4. У данной категории больных выявлено наличие признаков личностной дезадаптации с интрапсихической направленностью дезадагпивного поведения. В интерпсихическом плане явных признаков дезадаптации не обнаружено, однако косвенным указанием на наличие таковых служит отказ значительного числа пациенток от трудовой деятельности (уход из активной социальной жизни). Субъективно больные отмечаки выраженное влияние заболевания на работоспособность и в связи с этим находят психологическое оправдание доя исключения себя из активной социальной жизни. Кроме тою, можно предположить, что доя многих больных статус домохозяек - определённая гарантия сохранения семьи, поскольку больная жена полностью материально зависит от мужа.

5. Наиболее частым механизмом защиты является «уход в болезнь», что приводит к появлению и усилению соматических жалоб, принятию статуса больного и становится возможным способом давления на микросоциалыюе окружение. Наблюдается выраженная идентификация с ролью «больного

399 человека», активное погружение в лечебный процесс и формирование специфического образа жизни при отсутствии психологической готовности к материнству и изменениям в структуре семьи в связи с возможным появлением ребёнка - блокировка ролевой функции «Я - мать». Вероятно смещение фокуса ценности с желания иметь ребёнка на желание ощутить себя беременной, убедиться в своей способности к репродукции, что описано Т.А. Фёдоровой как «синдром ожидания беременноеi и».

6. На первый план выступают внутриличностные противоречия и блокировки адекватных мотивов материнства: неосознанная субъективная боязнь материнства (отрицательная установка на деторождение) при активно декларируемом желании иметь ребёнка. Это согласуется с мнением многих авторов о влиянии семейного воспитания и «жизненного сценария» родителей на процесс зачатия и вынашивания ребёнка (М. Leod, Е. Lux, М. Paal, А. Solymos, E.V. Van Hall, D. Pines, Е.Ю. Печникова, H.A. Цветова, H.B. Дейнека).

7. Приоритетные направления психологической работы с этими пациентами -выявление и осознание внутриличностных противоречий, внутреннего конфликта, осуществляющего блокаду адекватной мотивации в отношении желания иметь ребёнка и возможности выполнения материнских обязанностей в сочетании с супружескими.

8. Поскольку выявлена тенденция к актуализации специфического модуса бытия личности, в структуру которого не вписывается материнство со всеми вытекающими нагрузками и ограничениями, психотерапевтические программы должны выстраиваться с направленностью осмысления личностью своею способа существования.

На современном этапе развития пауки и практики примерно в 8-10% случаев установить причину бесплодия не представляется возможным (П.Н. Веропотвелян, В.И. Кулаков, О.С. Филиппов, S.J. Behrman et а!., и др).

По утверждению ряда авторов (Л.В. Анохин, М. Stauber, R.F. Harrison), в последние годы интерес к проблеме психологических факторов при бесплодии возрос по следующим причинам:

- остаются большие трудности при «неясном» генезе;

- учащение случаев нарушения эмоциональной сферы и сексуальных расстройств при бесплодном браке;

- ухудшение качества жизни каждого супруга из бесплодной пары.

В связи с этим бесплодие как медицинская и одновременно психологическая и социальная проблема требует комплексного подхода к ее решению с изучением не только клинических аспектов заболевания, но и психологического состояния, семейной ситуации и социальной адаптации бесплодных пациентов (Л.В. Анохин, A. Abbey, C.J. Halman, J. Kerr et a!.).

Применительно к проблеме женского бесплодия очень актуальны, на наш взгляд, положения концепции личности В.Н. Мясищева, а также реализованные в его исследованиях и работах его учеников попытки рассмотрения организмических изменений как стороны личностной бытийности на всём протяжении онтогенеза. Концепцию В.Н. Мясищева характеризовало целостное понимание человека как единства организма и личности. Функциональные, организмические состояния формируются как следствие события, происходящего в пространстве психической жизни индивида, события, которое занимает определённое место в иерархии системы ценностей личности. Таким образом, в концепции В.Н. Мясищева отношения-связи организма и личности характеризуются двойной направленностью, взаимными зависимостями.

Переосмысливая рассмотренные теоретические посылы и исследовательскую фактологию в рамках нового формирующегося направления психологии - психологии человеческого бытия, можно высказать предположение, что устойчивость и сложность преодоления этих состояний заключена в феноменах сложной взаимосвязи и взаимовлияния особенностей личностного бытия пациентов (предпочитаемых способов существования, а в более привычной формулировке - типов жизнедеятельности) и специфики их организмичности. Вероятно, в случае идеопатического бесплодия мы можем интерпретировать факт бесплодия как результат влияния внутриличностной проблематики на особенности организмических проявлений.

В свете сказанного целесообразно рассмотреть данную проблему в следующем ракурсе: комплексный подход (учёт биологических, психологических, социальных факторов) - рассмотрение бесплодия в тане психосоматического заболевания и психогении, особенно в случаях необъяснимого (идеопатического) бесплодия - обращение к внутренней картине болезни (последовательно разрабатываемой в отечественной психологии Р.А. Лурией, Б.Д. Карвасарским, В.В. Николаевой, В.А. Ташлыковым - изучение специфики способов существования пациентов до возникновения заболевания и после его диагносцирования.

Как известно, особую значимость в анализе ВКБ приобретает переживание факта болезни самим больным, которое часто выступает в качестве ведущей причины последующих изменений социально-психологическою статуса и во многом может определять лечебный и реабилитационный потенциал. Это позволяет продуктивно рассматривать психологию пациента не только как субъекта болезни, но и как субъекта лечебного процесса, участвующего в нём, переживающего и влияющего на его эффекшвность. Но не надо забывать, чго пациент является субъектом жизни в целом.

Отношение к новым для себя вопросам не формируется изолированно от всего предшествующего «жизненного багажа» и характерологических особенностей пациентки, что оказывает влияние на выбор способа существования в данной психотравмирующей ситуации.

Согласно нашим исследованиям, за всеми возможными индивидуальными вариациями реагирования просматриваются два основных предпочитаемых способа существования в условиях психотравмирующих аспектов реальности. Один из них мы назвали экстремачьным - в плане поглощённости негативными аспектами происходящего и невозможности выйти за пределы наличных обстоятельств. В его рамках мы имеем различного рода непродуктивные, а часто ущербные типы жизнедеятельности. Второй, в известной степени оппозиционный первому, назван нами предечьным, поскольку здесь наблюдается стремление преобразовать имеющиеся ограничения в пространство внутренней свободы, фансцендировать проблему применительно к жизни в целом и взять на себя ответственность за происходящее. Этот способ существования способствует продуктивному преодолению возникающих проблемных ситуаций.

В зависимости от выбранного способа существования коренным образом будет различаться качество жизни пациентов в случае одинакового диа1ноза и одного и того же прогноза.

Модус бытия личности - сложная психологическая категория, однако в практических целях удобно его анализировать через выделение и анализ ценностно-смысловых личностных противоречий в различных жизненных сферах. Анализ этих противоречий позволяет выявить проблемные моменты, требующие психокоррекционного вмешательства и определить направления работы с психологом.

Нами совместно с врачом БАГК КГМУ В.А. Крутовой было обследовано 125 больных с первичной и вторичной формами бесплодия по методике «незаконченные предложения», модифицированной нами применительно к данной категории больных. Полученные данные уточнялись в процессе беседы.

Было выяснено, что 108 пациенток предпочитают экстремальный модус бытия и только 17 человек - предельный. Сразу же подчеркнём, чго указанные модусы бытия личности не являются строго фиксированными, возможны гибкие взаимопереходы. Критические точки, служащие основанием подобных флуктуаций, хорошо выделяются с помощью анализа полученного материала.

Рассмотрим в синтетическом виде особенности личностной бытийности пациентов, предпочитающих предельный способ существования.

Женщины воспринимают сообщение о своём бесплодии как выпавшее им испытание, являющееся совместной семейной проблемой, и пытаются убедить себя в его преходящем характере ввиду возможной преодолимости: «Мне кажется, мой диагноз "бесплодие" - это данное мне испытание» (п. № 17) (У.), «Мне кажется, что диагноз "бесплодие" - это семейный диагноз - мой и мужа», «По сравнению с другими больными бесплодием, я считаю, что у меня все получится» (п. 54) (Б.); «Мне кажется, что мой диагноз "бесплодие" это только временный диагноз» (И.). В то же время уже на первой стадии рассматривается широкий спектр вариапюв решения этой проблемы при невозможности самостоятельно родить ребёнка: ЭКО, усыновление, организация и упрочение модели семьи в случае невозможности иметь ребёнка, реализация себя в иных жизненных сферах.

Одновременно эти женщины пытаются осмыслить сообщение о бесплодии в рамках своей судьбы в целом и женской судьбы в частности, задумываются о своей ответственности за существующее положение дел, упрекают себя, прежде всего за халатное отношение к своему здоровью и несвоевременное начало лечения. При этом они достаточно быстро отдают себе отчёт в том, что несвоевременное начало лечение и иные причины в прошлой жизни (например, аборты) были их собственным решением, а следовательно, они сами ответственны за ю, что ранее ребёнок не вписывался в их жизненные планы (например, женщина считала возможным иметь ребёнка только в случае узаконенных» отношений; ребёнок, рождённый вне брака, рассматривался как препятствие для дальнейшей семейной жизни, а также различною рода социально-экономические моменты): «Мне кажется, что причиной моего заболевания являюсь я сама и необдуманное решение» (п. 42); «В связи с моим заболеванием я столкнулась с проблемой времени» (п. 41) (JI.).

Кроме того, чувство ответственности распросфаняе1ся как на прошлое, так на настоящее и будущее, является выстраданным, эмоциональным, а не просто внешне декларируемым рациональным решением. Центральным звеном решения проблемы видят самих себя, мобилизуют свои эмоционально-волевые, интеллектуальные ресурсы. Их убеждённость в благополучном исходе решения проблемы подпитывается широким спектром достижений всею предшествующего жизненного периода, умением преодолевать возникающие трудности. При этом любопытно, чю настоящая ситуация не расценивается как безнадёжная и трагедийная. Для них характерно чувство состоявшей жизни и ощущение счастья, которое не может поколебать данное сообщение и необходимость возможно длительного лечения: «Наступит тот день, когда все будет еще лучше» (п.22) (Б.); «Считаю, что несмотря на заболевание, я в по те состоявшаяся женщина»(п. 38.); «Горжусь тем, что в бочьшинстве случаев не опускаю руки» (п. 37) (У.); «Будущее кажется мне еще счастчивее, чем настоящее, а потому что у меня будет ребенок, а, может, и два» (п. 3); «Я думаю, что достаточно способна сдечать свою жизнь счастчивой, интересной и помогать бчизким мне людям» (п. 7); «Я могла бы быть счастливой. Я обязательно буду очень счастчивой» (и. 9) (И.).

При этом оптимизм сочетается с трезвой, реалистичной оценкой ситуации на фоне значительных эмоциональных переживаний, которые в наиболее отчётливом виде могут быть проиллюстрированы историей «Забочевание ограничивает меня в возможности пошостью реачиюваться как женщине» (п. 31) (У.); «В связи с моим забочеванием я сточкнулась с пробчемой, скорее всего, психочогического тана (чувство непочноценности)» (п. 41). Пациентка хорошо осознаёт ожидания и значительное давление социальною окружения <сХотелось бы мне перестать бояться осуждения со стороны людей» (п. 23). Она активно пытается разрешить указанную проблему как самостоятельно, так и с помощью близких людей, прежде всего мужа и матери, считает, что для повышения уверенности в своих силах ей необходимо обратиться за консультацией к психоло1у. Её также интересует, как относятся к этим психологическим аспектам бесплодия др>гие больные.

Проблема рождения ребёнка для этой категории пациентов приоритетна, но не сверхценна. Она не ограничивает их социальную активность, не сказывается отрицательно на семейной жизни, взаимоотношениях с близкими, на карьерных устремлениях. Женщины не отмечают негативного влияния данного обстоятельства на их характер, а в ряде случаев указывают только на положительное влияние: «После того как я забочеча, мой характер, я не думаю, что поменялся» (п. 40) (У); «Посче того как я забочела, мой характер стач наиболее твердым и настойчивым» (И.).

О прошлом эти пациентки не сожалеют, однако иногда хотят забыть о допущенных ошибках. Они дорожат своим настоящим, активно строят счастливое будущее.

Отмечается гармония в семейных отношениях, восприятие мужа как заботливого, любящего, понимающего. «Мои семейные отношения мне очень нравятся, мы с мужем очень любим друг друга и понимаем» (п. 48); «Мой супруг научил меня чюбить не точько его, но и все сдечач дчя того, чтобы я любила себя» (п. 49) (И.); «Мои семейные отношения не страдают от моего заболевания»', «Мой супруг относится с пониманием к моей проблеме» (У.); «Мои семейные отношения стабичьные, без потрясений»', «Мой супруг любящий, заботчивый, добрый, порядочный» (Б.)

Выявляются также гармоничные отношения в родительской семье, добрые отношения с племянниками, дегьми знакомых (без какого-либо эмоционального надрыва): «Моя семья обращается со мной как с любимой дочерью, любимой женой, любимой сестрой и любимой тетей» (п. 17) (И.). Наблюдались также случаи тяжёлых отношений в родительской семье: «Сдечать бы все, чтобы забыть унижения и издеватечьство над собой мачехи» (п. 8) (Л.). Однако данные переживания в основном отнесятся к прошлому и в достаточной степени эмоционально отреагированы (в частности, не существует предвзятого или завистливого отношения со сводными братьями и сестрами, а также с их детьми: «Считаю, что несмотря на мое забочевание, я состоячась как любимая тетя своих племянников» (п. 38); «Наибольшую эмоциональную поддержку я получаю от своей семьи (мужа, сестры и подруг)» (п. 39).

Это люди, способные к значительной самоотдаче, стремящиеся помочь окружающим, социально активные: «Я думаю, что достаточно способна сделать свою жизнь счастчивой, интересной и помогать очи жим мне людям» (п. 7) (И.); «Моя наибочьишя слабость заключается в том, что я хочу по мере возможности всем помочь и сделать приятные сюрпризы» (п. 20) (Б.); «Самое главное в жизни - быть нужным и востребованным»(п. 6); «Горжусь тем, что я востребованная» (п. 37) (Л.)

Анализ рассмотренного материала позволяет выделить основания, по которым можено судить, чго женщина предпочла предельный способ существования в условиях диагносцирования бесплодия:

1) восприятие ситуации на уровне экзистенциальных противоречий и их заострения, при этом отмечается попытка выйти за пределы наличного существования, трансцендируя проблему;

2) умение продуктивно разрешать возникающие противоречия в различных жизненных сферах (бытийных пространствах);

3) согласованность бытийных пространств, отвечающая субъективным представлениям личности об их приоритетности и соподчинённости;

4) субъектная позиция, отвечающая характеристикам истинной субъектности, действенная активность, адекватная сущностным характеристикам личности, а также содержанию и сути актуальной проблемы;

5) стремление и умение превратив внешние ограничения в пространство внутренней свободы;

6) гибкое самоопределение в рамках дихоюмий «жизнь - смерть», «свобода - детерминизм»;

7) модус служения.

В характеристике группы пациенюв с экстремальным способом существования на первый план выступают многочисленные противоречия, характеризующие их ценностно-смысловую и мотивационную сферы в различных жизненных сферах (пространствах бытия). Причём пациентки не улавливают и не вычленяют самою факта их наличия и оказываются неспособными к их продуктивному разрешению.

Разберём характер и содержание этих противоречий последовательно.

С одной стороны, выявляется отвержение самою факта наличия болезни, с другой - постоянные ссылки на заболевание как основу тех или иных жизненных ограничений, неудач, неприятностей и невезения: «Мне кажется, что мой диагноз «бесплодие» . не осознаю себя бесплодной, не вижу проблемы в этом» (п. 17); «Если бы я нее заболела, давно родта ребенка» (п. 33); «Если бы не моя болезнь, не было бы ссор с мужем» (п. 2); «Наиболее актуальной проблемой для меня является вы здоров шние» (п. 56) (Ш.).

Семейные отношения конфликтны, причём имелись даже случаи, когда женщина на фоне разлада в семейных отношениях имеет любовника, от которого и получала, по ее словам, эмоциональную поддержку: «По сравнению с большинством семей моя семья - формальность» (п. 5); «Супружеская жизнь мне кажется неконтролируемой, проходящей» (п. 14); «Мои семейные отношения нестабильны» (п. 48); «Мой супруг живет своей жизнью» (п. 49); «Моя семья обращается со мной, словно они знают лучше меня, чего я хочу» (п. 15); «Больше всего я хотела бы в жизни быть с любимым человеком» (п. 30); «Наибольшую эмоциональную поддержку я получаю от любимого человека» (п. 39) (Ш.). К тому же выясняется, что так называемого любимого человека пациентка считает не гем человеком, который ей нужен в жизни, его образ она рисует в своих мечтах, в целом же взаимоотношения с мужчинами ее очень утомляют. Всё это наглядно отражается в следующих противоречивых утверждениях: «Мое скрытое желание в жшни - независимость от всех» (п. 21); «Хотелось бы перестать бояться одиночества» (п. 23). Как выясняется в дальнейшей работе с пациенткой, ребёнок ей нужен «для себя, чтобы избежав одиночества в будущем». Любопытные результаты дало обсуждение утверждения «Наступит тот день, когда у меня будет сын» (п. 22). В ходе беседы вычвнилось, что пациентка не ютова нсихоло1 ически к рождению дочери, более того, активно не хочет иметь девочку. Кроме того, утверждение о желании иметь сына делается на фоне заявлений о юм, что пациентка не собирается ради этого отказывайся от привычного, нездорового образа жизни: «Моя наибольшая слабость заключается в том, что завишу от физических удовольствий» (п. 20); «Мне трудно ограничивать себя в курении» (п. 44); «Мне трудно ограничивать себя в развлечениях» (п. 44) (М.).

Причём и данная, и другие пациентки эюй группы не видят себя причиной разлада семейных отношений, считая, что для их стабилизации необходимо воздействовать именно на мужа: «По сравнению с большинством семей, моя семья не идеальная» (п. 5); «Мои семейные отношения не такие, как я хотела» (п. 48); «Хотела бы поговорить с психологом, как можно влиять на мужа» (п. 51) (М.).

По мнению этих пациенток, именно бесплодие стало причиной изменения характера и эмоциональною фона: «Посче того как я забочела, мой характер стач зчобным и скрытым» (п. 40); «Посче того как я забочела, мой характер стач капризным, неуравновешенным, эмоциона 1ьным» (п. 40) (М.); «Посче того как я забочела, мой характер cmai нудным» (п. 40) (Д.); «В связи с моим заболеванием я сточкнушсь с пробчемой депрессии» (п. 41). Дополнительно противоречие проявляется и в том, ню отмечая это, а также утверждая, что «самое главное в жизни - понять себя, внутреннее равновесие» (п. 6), больная отвергает необходимость получения квалифицированной психологической помощи.

Отмечается также разлад в сфере профессиональных отношений, впечатление неудачно выбранной профессиональной ниши, неумение наладшь продуктивные отношения с коллегами и руководством.

Пациенты этой группы, как правило, эгоцентричны и считают, что именно окружающие должны подстраиваться под них, подчиняться их желаниям и указаниям: «Больше всего любчю тех людей, которые чувствуют мое настроение» (п. 24). Болезнь для пациентки травматична в том отношении, что она наиболее явно нанесла удар по её стремлению «всё и всех контролировать».

Перспективы дальнейшей семейной жизни безрадостны и безнадёжны ещё и потому, что, по мнению пациентки, все известные ей семьи также несчастны: «Бочыиинство известных мне семей несчастчивы вместе» (п. 28).

Рассмотренные позиции постараемся дополнительно уточнть, усилить и дополнить на других наглядных примерах.

Данная категория пациентов не отличается верой в себя, а скорее, в чудо, Бога, счастливое стечение обстоятельств: «Надеюсь на чудо» (п. 9.); «По сравнению с другими бочьными я верю в чудо» (п. 54) (Л.).

У них часто имеются многочисленные арахи перед родами, наркозом и т.п.: «Бочьишнство моих знакомых не знают, что я боюсь рожать» (п. 11);

Хотелось бы перестать бояться наркоза» (п. 23) (А.); «Бочыиинство моих знакомых не знают, что я боюсь беспчодия и в то же время родов» (п. 11) (Д.). Некоторые страшатся умереть в родах.

Для многих больных характерна переоценка себя, перфекционизм, подчёркивание своей исключительности и индивидуальности. Суждения по типу: «всё - или ничего»; «чёрное или белое», нежелание и неумение видеть жизнь во всей многогранности с полу гонами, сложностями и противоречиями: «Я всегда хотела, чтобы у меня все почучачось» (п. 1); «Думаю, что я достаточно способна во всем» (п. 7); «Горжусь тем, что я индивидуальная» (п. 37); «Мне нравятся, когда чюди дечают себя чучше всех» (п. 53); «Мое скрытое желанием в жизни - получить все, что хочу» (и. 21) (М.). При этом любые неудачи, невезение, неприятности приводят к крайностям в эмоциональных способах реагирования: «Когда мне начинает не ваши, я впадаю в депрессию» (п. 29) (Б.М.И); «Когда мне начинает не везти, часто впадаю в панику, расстраиваюсь раньше времени» (п. 29); «Когда мне начинает не вети, я теряюсь в мыслях и действиях» (п. 32) (Д.).

Несмотря на заявления, что рождение ребёнка - наиболее актуальная и острая проблема, приоритеты жизненных ценностей как в беседе, так и по результатам методики «незаконченные предложения» выстраиваются этими пациентками совсем по-другому. В частности, это явствует из следующего блока утверждений: «Самое главное в моей жизни - семья, дети, работа» (п. 6); «Есчи бы не моя бочезнь, я бы занимачась своей карьерой или семьей» (и. 1); «Забочевание ограничивает меня в обучении и карьерном росте» (п. 31); «Если бы я не забочела, я бы училась, работача, строила пчаны на будущее в плане семьи» (п. 33) (.М.). Основная тематика М., затрагиваемая в беседе, пациенткой - карьерные устремления и необходимость повышения своего профессионального и образовательного уровня, в частности, получение второго высшего образования.

У данной категории пациенток отмечается нежелание ворошить прошлое, связанное с неприятными психотравмирующими моментами, а также со случаями своего ошибочного или недостойного поведения. Они фиксированы на ощущении собственной неполноценности именно из-за невозможности осуществить родительскую функцию: «Забочевание ограничивает меня в объективной оценке самой себя (считаю себя в какой-то мере непочноцениой)» (п. 31); «Если бы я не забочеча, чувствоваю себя бочее уверенной, сразу после замужества родича бы ребенка, как мы и пчанировачи» (п. 33) (Д.).

Выявленные многочисленные личностные проблемы в различных жизненных сферах имели место до диагносцирования бесплодия. Однако этот диагноз спровоцировал в сознании пациенток одностороннюю причинно-следственную зависимость любой проблематики от факта наличия заболевания. Более того, большинство имеющихся проблем не осознаётся пациентками. И в данном случае можно говорить, что по отношению к этой категории больных мы имеем дело (по крайней мере, в полученных нами материалах) с невротической ограниченностью бытийности .

Пациентки, предпочитающие экстремальный модус бытия, устанавливают причинно-следственную зависимость от заболевания к различного рода последующим жизненным неприятностям и несчастьям. Пациентки с предельным способом существования воспринимают заболевание как жизненное испытание, вызов судьбы, на который надо ответить достойным образом.

Предельный модус бытия личности по сравнению с экстремальным даёт возможность более гибкого и продуктивного самоопределения в плане экзистенциальных дихотомий «жизнь - смерть», «свобода - детерминизм». В случае экстремального модуса бытия человек либо не поднимается до осмысления данной проблематики, либо осмысляет её неконструктивно.

Резюмируем изчожешюе.

Проведенное исследование психологических оснований женского бесплодия показало, что на первом плане сюят проблемы бьпия личности в аспекте предпочитаемых ею способов существования как до возникновения заболевания, так и в связи с осознанием факта его наличия

В ситуации сообщения диатноза «бесплодие» пациентке необходимо определиться в дихотомиях: «жизнь - смерть» (продолжение себя, личное бессмертие в детях; необходимость выработки собственной «личной религии»), «свобода - детерминизм» (необходимость определиться со степенью своей личной ответственности за сложившуюся ситуацию и возможность собственного влияния на преодоление внешних и внутренних ограничений).

Критерием успешности психологическою сопровождения пациентов с бесплодием можно считать ряд показателей:

- субъективное «принятие» факта заболевания и личностное самоопределение с учётом ею наличия при сохранении целостности жизни и без ущерба для её жизнедеятельности;

- способность к продуктивному разрешению противоречий в различных личностных бытийных пространствах;

- ответственность за принятие жизненных решений.

Повышается вероятность выбора предельного модуса бытия, когда самостоятельно происходит обращение к экзистенциальным дихотомиям и своя проблема вводится в круг более высоких смысловых образований.

Благодаря модусу бытия, отвечающему по своим параметрам «предельному», увеличивается возможность достижения и сохранения высокого качества жизни, даже в том случае, если в процессе лечения не наступила беременность. Повышение степени осознания мотивационных оснований и содержания своего способа существования через анализ и продуктивное разрешение ценностно-смысловых противоречий способствует адекватному самоопределению личности не только по отношению к своему заболеванию, и жизни в целом.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В нашем исследовании мы рассмотрели два модуса бытия личности в экстремальных условиях - предельный и экстремальный, выявили их содержательную специфику и дифференциальные различия.

Концептуализация этих понятий осуществлялась нами в двух направлениях: теоретическое осмысление этих конструктов и наполнение их конкретным смысловым содержанием со стороны субъектов существования.

Сосредоточив основное внимание на понятии «предельный модус бытия личности», мы сконцентрировались также на качественной определённости субъектов данного модуса бытия.

Применительно к субъектам предельного модуса бытия в наибольшей мере обнаруживается роль беспредпосылочной активности (неадаптивной активности по В.А. Петровскому), инициируемой самой личностью. Причём если данную активность исследователи образно сравнивают с «как бы вырывающейся в ничем не ограниченный простор», то в рассматриваемых нами случаях по отношению к данному способу существования для субъекта действуют очень строгие внешние ограничения (требования воинского устава, службы - в одном случае; ограниченность соматических ресурсов при тяжёлых заболеваниях, социально-экономические и социально-политические пре1рады на пути самореализации личности и т.п. - в дру[их). В то же время субъективное преобразование этих объективно ограничительных условий в «пространство свободы», потребность в подобном преобразовании условий и стремление к аутентичному бытию в них, по нашему мнению, и составляют суть обсуждаемого нами феномена.

В связи с этим весь комплекс разнообразных противоречий применительно к предельному модусу бытия личности концентрируемся вокруг двух базовых дихотомий: жизнь - смерть и свобода - детерминизм.

Применительно к предельному модусу бьпия имеется один существенный нюанс - личность изначально ставит надситуативные цели, как бы работая на опережение предстоящих трудностей, не ожидая внешних вызовов активно продуцирует систему трудностей и испытаний, каждый раз как бы проверяя свои возможности и способности.

Субъективное наполнение этих двух модусов быгия личноаи различаем по множеству параметров, однако самое главное различие - в зависимости от смысла, который придаёт этим событиям конкретный человек.

Различаются они также и позицией, коюрую занимает человек по отношению к конкретному событию, к жизни в целом. При экстремальном модусе быгия в случае продуктивного совладающею поведения человек способен занимать активную позицию, успешно преодолевать жизненные трудности, но он не будет сознательно заниматься их воспроизводством. При предельном модусе бытия присутствует потребность в дополнительном «осложнении» и повышении экстремальности действительности.

В случае предпочтения личностью предельного модуса бытия выявляется более масштабный контекст в осмыслении происходящего (связь с вечными вопросами, потребность в идеалах, выработке своею мировоззрения, имплицитно сопряжённого с основными экзистенциальными дихоюмиями).

Нами синтезированы различия между предельным и экстремальным модусами бытия личности.

По отношению к предельному существованию мы аавим вопрос о возможности и ресурсах аутентичного бытия личности в этих условиях.

Что касается экстремальною существования, то здесь подобная постановка вопроса неуместна. Мы можем обсуждать конструктивность / неконструктивность стратегий совладания, а также успешность, продуктивность / непродуктивность преодоления личностью данных жизненных обстоятельств.

Кроме того, применительно к предельному существованию мы рассмотрели и особенности проявлений трёх сопряжённых базовых потребностей личности (см. 1.2): потребности в самоактуали зации, потребности во внутренней согласованности, потребности бьпь подтверждённой внешним, что дополнительно свидетельствует о возможности постановки проблемы аутентичного бытия личности при данном способе существования.

При экстремальном существовании на первый план выступает потребность во внутренней согласованности, в основном сводящаяся к потребности самосохранения. Остальные две потребности подвергаются существенной редукции. В связи с этим нам представляется нецелесообразным обсуждать проблему аутентичного бытия при данном способе существования.

Мы рассмотрели проблемы, возникающие перед личностью в случае предельного модуса бытия, когда ею по своей инициативе ставятся трудные и масштабные задачи, требующие преодоления наличного бытия.

Исходя из этого, мы пришли к выводу: аутентичность бьпия жизненно необходима для личности в случае предельного существования. Неаутентичное бытие в этих условиях служит основанием личностной деструктивности. Причём при данном модусе бытия эта опасность возрастает многократно. Намеренно заостряя внимание на этом положении, можно сказать, что аутентичное бытие в случае предельного существования - единственно возможный способ избежать деструктивности.

Предпочитаемый личностью модус бытия зависит от особенностей процесса и характера разрешения ею системы противоречий: внутришпологических, противоречий в личностных бьпийных пространствах, а также экзистенциальных.

Способ существования, синонимичный применительно к психолот ической феноменологии, модусу бытия чинности, рассматривается нами как сложный, комплексный ингегративный феномен, наиболее адекватный для обсуждения функционирования личности в реальном мире в категориальной сетке предметного поля «личность и её бьпие».

Осуществляя анализ особенностей бытийности и самосознания личности в условиях экстремального и предельного модусов бытия , мы останавливались на специфике мотивационных оснований профессионального выбора, специфике процесса профессионализации, особенностях совладающего и защитного поведения личности, продемонстрировав, каким образом все эти составляющие, являющиеся производными одною феномена - способа существования, результируют в конкретном жизненном эпизоде -необходимости выезда в служебную командировку в регион со сложной оперативной обстановкой.

Изменение ценностно-смыслового восприятия действительности, утрата субъективной значимости приоритетною личностного бытийного пространства, восприятие себя в качестве объекта, активность по механизму «навязанной» субъектности могут приводить к изменению способа существования с предельного на экстремальное с иными особенностями бытийное]и и самосознания.

Возможность аутентичного бытия личности в случае предельного модуса бытия определяется степенью развития у неё качеств истинной субъектности.

Выделенное нами содержательное наполнение качеств истинной субъектности позволяет уточни ib меру субъектности личности в каждом конкретном случае и на определённом этапе её развития, точнее, уяснить слабые места и определить направления психологического сопровождения и психологической поддержки сотрудника. Истинная субъекгность «пересо1Воряет» человека, снимая противоречия нижележащих уровней (психофизиологического, характерологическою и i.n.), а также позволяя ему преодолевать ограниченность личностной ресурспости.

Дифференциация понятий «предельный модус бытия » и «экстремальный модус бытия» личности и обсуждение хараюерных для каждого из них бытийных феноменов позволили выделить принципиально разные подходы к психологическому сопровождению сотрудников спецподразделений и сотрудников иных структурных образований силовых ведомств.

В нашей работе мы рассмотрели в качестве модели предельного и экстремального существования проблемы бытия сотрудников силовых ведомств, в частности, спецподразделений. В то же время предложенный подход позволяет на качественно ином уровне анализировать проблему личности в экстремальных условиях жизнедеятельности в целом и в зависимости от предпочитаемого ею модуса бы тия.

Предельный модус бытия личности во всей противоречивости и неоднозначности можно рассматривать как модель для широкого класса явлений применительно к другим категориям лиц, с иной профессиональной направленностью: спортсмены, политическая элита, топ-менеджмент, шоу-бизнес и т.п, а также людей, оказавшихся лицом к лицу с болезнью, серьёзно снижающей качество их жизни, или с неизлечимым заболеванием.

По отношению к последнему медицинскому аспекту проблемы, освещённому нами в гл. 6, подчеркнем, что способ существования субъекта, с одной стороны, зависит от организмического пространства личносжой бытийности, с другой стороны, оказывает и на него определённое влияние. В связи с Э1им предложенный нами подход востребован и на этом исследовательском поле, тем более что современные тенденции в медицине отражают интерес к пациенту не только как к субъекту лечебного процесса, но и жизни в целом.

Таким образом, на основании проведённою исследования можно сделав следующие выводы

1. Разработана психологическая концепция бытия личности в экстремальных условиях. 11а основании георст ическст о анализа и эмпирических исследований психологическое содержание понятия «способ существования личности» представлено как динамическая и содержательная характеристика бытия субъекта в соответствии с его качественной определённостью. Способ существования личности рассматривается как сложный интеграшвный феномен, в котором учитываются все уровни личностной бытийносги (смысловое пространство, мотивационно-потребностная сфера, образ мира, планы и структура поведения). Обоснована допустимость синонимичности понятий «способ существования личности» и «модус бытия личности» применительно к уровню психологической феноменологии

2. Определены и описаны два модуса бытия личности в экстремальных условиях - предельный и экстремальный, связанные с различными типами личностной субъектности и особенностями экзистенциального самоопределения личности. Выделены критерии их дифференциации (по основаниям - ценностно-смысловое позиционирование личности; особенности аффекгивно-погребностной сферы, конструирования образа мира, ор[анизации личностной активности), предложена теоретическая схема описания

3. Обосновано теоретически и доказано эмпирически, что личностные характеристики, предрасполагающие к предельному модусу бытия личности в сферах профессиональной деятельности, связанной с экстремальными нагрузками, обусловлены:

- особенностями ценностно-смыслового позиционирования личности: система убеждений, определяющая значимость профессиональной самореализации в данных условиях жизнедеятельности, потребность в самоопределении в отношении экзистенциальных вопросов и смысла жизни в связи с профессиональной принадлежностью, стремление к метаперсонали зации в профессиональном отношении; приоритетность профессионального бытийного пространства и соподчинённость на его основе всех остальных бытийных пространств, восприятие профессиональной дея1ельности как призвания и миссии; дифференциация и интеграция L-смыслов и D-смыслов;

- спецификой мотивационно-потребностной сферы• добровольный и сознательный выбор экстремальных условий жизнедеятельности, психологическая готовность к психоэмоциональным нагрузкам; потребность самореализации в условиях, угрожающих личному и физическому существованию; альтруистическая мотивация; мотивация самосохранения личностного уровня - самоуважения, чеаи, достоинства своих идеалов.

4. Систематизированы дифференциальные различия двух модусов бытия по особенностям конструирования образа мира:

- предельный модус бытия личности: восприятие экстремальных условий жизнедеятельности как рабочих и повседневных; субъективное ощущение личностного роста; система идей, дающая убедительную картину мира; относительная сохранность в экстремальных условиях системы ментальных репрезентаций действительности; отсутствие базовых иллюзий; полноценная интеграция травматического опыта в личностную структуру;

- экстремальный модус бытия личности: восприятие экстремальной ситуации как аномальной, разрушение антиципирующих когнитивных схем, а также имеющейся ранее системы идей, отсутствие целостности в субъективной картине мира; искажение эмоциональной картины мира вследствие актуализации выраженной системы психологической защиты.

5. Качественно определена специфика организации активности личности как субъекта предельною модуса бытия: изначальная постановка личностью надситуативных целей и работа на опережение предеюящих трудностей и испытаний, преобладание «активной неадаптивности»; убеждённость в своей самоэффективности; инструментальная оснащённость и психологическая подготовленность к экстремальным нагрузкам; способность к саморегуляции и самоконтролю над ситуацией.

6. Классифицированы причины деструктивного поведения личности как субъекта предельного модуса бьпия (на примере сотрудников спецподразделений).

На уровне типологических противоречий источниками выступают противоречия между: интенсивной деятельностью и боязнью самораскрытия; внутренними ценностями и внешними (нарушение этических норм, утрата чувства долга и способности к раскаянию); личностью и ролью, имиджем и истинным Я; эмоциональными проявлениями и волевой регуляцией; влечениями и возможностью саморегуляции; уровнем активности и внешней регламентацией.

В личностных бытийных пространствах это противоречия между поступками и нормативными предписаниями, поступками и их критической оценкой, планированием и реализацией; на экзистенциальном уровне - утрата смысла жизни и связанною с ним восприятия профессии как миссии и служения на фоне высокой общей энергетики; утрата личной религии и просоциальной ориентации.

7. Выявлены личностные ресурсы, способствующие аутентичному бытию личности в экстремальных условиях: предпочтение личностью предельного способа существования, исходя из особенностей её ценностно-смысловою позиционирования и содержания мотивационно-погребностностной сферы, особенностей конструирования образа мира и специфики ортанизации активности личности;

- продуктивность разрешения системы разноуровневых противоречий и экзистенциальное самоопределение личности в системе координат: «жизнь -смерть»; «свобода - детерминизм»;

- тип личностной субъектности (истинная/навязанная)

8. Эмпирически установлены и теоретически обоснованы психологические основания типологии личностной субъектности.

Истинная субъектность в отличие от навязанной предполагаем оптимальное соотнесение на основе личностного смысла своих потребностей с деятельностными возможностями и возможностями, представленными условиями жизни; оптимальную сбалансированность всех личностных бытийных пространств; соответствие бытия личности характеристикам истинного существования; баланс итериоризованной и экстериоризованной субъектности; конструктивность разрешения противоречий различного уровня; ответственное принятие решений на основе сознательных нравственных убеждений.

9. Выявлена качественная определённость личности как субъекта предельною существования, которая в наибольшей мере обнаруживается в роли беспредпосылочной активности, инициируемой самой личностью, и метаперсонализации. Причём реализация этой активности осуществляется в условиях строгих внешних ограничений (требования воинского устава, службы - в одном случае; ограниченность соматических ресурсов при тяжёлых заболеваниях, социально-экономические и социально-политические префады на пути самореализации личности и т.п. - в других). Субъективное преобразование этих объективно ограничительных условий в «пространство свободы», потребность в подобном преобразовании условий и стремление к аутентичному бытию в них составляют суть обсуждаемою нами феномена.

10. Создана модель личности как субъекта бытия в профессиональной сфере, связанной с экстремальными натрузками, определены её структурные составляющие и схема их описания: профессиональная мотивация -особенности профессионализации - профессиональная идентичность. Осуществлён анализ и содержательное наполнение компонентов структурно-динамической модели личности применительно к профессионализации.

Образ мира (ко1нитивный компонент) = Представление о себе как профессионале - отсутствие в образе мира необходимой информации, обеспечивающей реализацию субъектной позиции в овладении профессиональным бытийным пространством.

Мотивационно-потребностная сфера (аффекгивный компонент) = Пристрастное отношение (оценка) к себе как профессионалу. Соответственно выявляется аффективно-мотивационная готовность / неготовность быть субъектом.

Планы и структуры поведения (конативный компонент) = Собавенно стратегии или способы профессионального поведения - Поведенческая готовность/неготовность быть субъектом.

Анализируются предпочитаемые личностью механизмы психоло1 ической защиты и способы совладания с жизненными трудностями.

Установлено, что особенности личностной бытийности оказывают влияние на особенности профессионализации сотрудника: при экстремальном модусе бытия личности преобладают адаптационные стратегии профессионализации; в случае предельного модуса бытия личности создаются условия профессионализации как личное г ног о развития.

11. На основе выявления противоречий, актуализируемых в зависимости от модуса личностной бытийности в экстремальных условиях определены направления психологической поддержки.

Для личности как субъекта предельного модуса бытия это: необходимость повышения регулирующей роли содержаний самосознания в качестве устойчивых нравственных оснований - преодоление противоречий между знаемыми нормами и реальным поведением; совершенствование баланса действенности и созерцательности, выявление и осознание механизмов агрессивных форм реагирования; совершенствование саморегуляции; совершенствование внутреннего локус контроля для противостояния давлению внешних обстоятельств; расширение временной перспективы; проблемное, а не событийное планирование; моделирование проблемных ситуаций принятия решений в контексте обыденной жизни.

Для личности как субъекта экстремальною модуса бытия это: осознание мотивационных оснований своего профессионального выбора; совершенствование рефлексивных способностей; расширение ценностно-смыслового контексга рассмотрения привычных проблем; принятие личной ответственности; постановка реалистичных целей.

12. Получено подтверждение применимости модели двух модусов бытия личности в условиях экстремальности, обусловленной нездоровьем (больные с сахарным диабетом и женским бесплодием) и содержательное их описание: а) стремление осмыслить своё заболевание в ракурсе экзистенциальной проблематики; потребность выйти за пределы наличного существования, трансцендируя проблему; субъектная позиция, адекватная содержанию имеющейся проблемы; отношение к экстремальным условиям как возможности саморазвития; альтруистическая мотивация; мо1ивация самосохранения личностного уровня; система идей, дающая убедительную картину мира; убеждённость в своей эффективности; тенденция к интернальности (предельный модус бытия личности); б) пассивность, безответственность; поглощённость наличными условиями существования («бегство в болезнь»); убеждённость, что сложившаяся ситуация накладывает ограничения на самореализацию личности в целом; добавление смысловых образований D-типа (концентрация на теме смерти); эгоцентрическая мотивация; мотивация самосохранения индивидного уровня; отсутствие целостности в субъективной картине мира; преобладание адаптивной или защитной активности; отсутствие убеждённости в своей эффективности; тенденция к экстернальности (экстремальный модус бытия личности).

Предельный модус личноеiной бьпийности способствует более высокому качеству жизни (на примере больных сахарным диабетом и женским бесплодием).

13. Разработана и внедрена протрамма психологической поддержки больных с женским бесплодием, основными этапами которой являтшея: повышение рефлексивных способностей и возможностей пациенток (рост самосознания и самопонимания; переоценка собственной личности и своего социального статуса); активизация субъектной позиции личности с помощью выявления и разрешения противоречий в различных бытийных пространствах (преодоление когнитивных и эмоциональных стереотипов; освоение новых навыков коммуникативного взаимодействия и новых социальных ролей); повышение качества жизни на основе изменения способа существования в результате нового качества личностной идентичности (катарсис через избавление от напряжения и беспокойства в результате процесса доведения до осознания подавленных идей, чувств, желаний и образов памяти; позиционно-ролевая трансформация; чувство собственной ответственности за своё заболевание).

Список литературы диссертации автор научной работы: доктора психологических наук, Фоменко, Галина Юрьевна, Краснодар

1. Абаева ЕВ Психологическая поддержка личности на начальном мапе профессионализации (на этапе вхождения в вузовское пространство): Дис. . канд. психол. наук. Краснодар, 2003.

2. Аббаньяно II Введение в экзистенциализм. CI16., 1998.

3. Абдулаева ММ Профессиональная идентичность личности: психосоматическии подход //11сихоло1 ический журнал. 2004. Г. 25. № 2.

4. Абульханова-Славская К А Стратегия жижи. М , 1991.

5. Абу шханова-Славская К А Проблемы жизни и творчества С.Л. Рубинштейна // Психологический журнал. 1989. Т. 10. №5

6. Абульханова К А Мировоззренческий смысл и научное значение категории субъекта // Российский менталитет: вопросы психологической теории и практики. М , 1997.

7. Абу1ьханова КА Российская проблема свободы, одиночества и смирения // Психологический журнал. 1999. Т. 20. №5.

8. Абупьханова-Спавская К А, Бруипинский А В Философско-психологическая концепция С.Л. Рубинштейна: К 100-летию со дня рождения. М., 1989.

9. Абу гьханова-Славская К А Проблема личности в психологи // Психологическая наука России XX столетия: проблемы теории и практики. М., 1997.

10. Абу 1ьханова-Счавская КА Рубинштейновская ка1еюрия субъекта и ее различные методологические значения // Психоло1 ия индивидуального и группово! о субъекта /11од ред А В Брушлинскою, М.И. Воловиковой. М., 2002.

11. Абульханова К А , Березина Т Н Время личности и время жизни. СПб., 2001.

12. Абучьханова К А , Вочовикова МИ А.В. Брушлинский: судьба, научное наследие // Вопросы психологии. 2003. № 2.

13. Абушханова К А, Счавская АН Предисловие // СЛ. Рубинштейн. Бытие и сознание. Человек и мир. М., 2003.

14. Адлер А Понять природу человека/Пер. Е.А. Цыпина. СПб., 1997.

15. Адлер А О нервическом характере / Под ред. Э.В. Соколова; Пер. с нем. И.В. Стефанович. СПб, 1997.

16. АдчерА. Наука жить: Пер с англ. и нем. Киев, 1997.

17. Ачавидзе TJI, Аитошок Е В, Вильданова А А Психологические аспекты освещения событий в Чечне программами Центрального телевидения (но материалам информационных передач в январе 1995г.)//Вопросы психолотии. 1995. №4.

18. Александер Ф Психосоматическая медицина. Принципы и применение. М., 2004.

19. Александровский Ю А и др. Психогении в экстремальных ситуациях // Психоло1ия состояний: Хрестоматия / Сост. Т.Н. Васильева, Г.Ш. Габдреева, А.О. Прохоров / Под ред. А.О. Прохорова. М.; СПб., 2004.21 .Ананьев Б Г Человек как предмег познания. М., 2000.

20. Андреева ГФ, Оганов РГ Изучение качества жизни у больных гипертонической болезнью // Терапевт ический архив. 2002. № 1.

21. Антипов В В Психолот ическая адаптация к экстремальным ситуациям. М., 2004.

22. Анциферов МБ, ДроОышев МЮ, Суркова ЕВ, Захар чук ГА, Мечьникоьа О Г Локус контроля у больных сахарным диабетом. Объективная оценка субъективною отношения к лечению // Проблемы эндокринологии. 2002. Т. 48. № 4.

23. Анцыферова ЛИ Методолотические проблемы психологии развития // Принципразвития в психологии. М., 1978.

24. Анцыферова ЛИ Личность в трудных жизненных условиях: псреосмысливание, преобразование ситуаций и психолот ическая защита // Психологический журнал. 1994. №1.

25. Анцыферова ЛИ Психология повседневности, жизненный мир личности и «техники» ее бытия // Психология социальных ситуации / Сост. и общ ред. Н В Гришиной. СПб., 2001.

26. Анцыферова ЛИ Мудрость и ее проявления в разные периоды жизни человека // Психологический журнал. 2004. Т. 25. № 3.

27. Аракелов Г Г Стресс и его механизмы // Вестник МГУ. Сер. 14. Психология. 1995.4.

28. Асеев В Г. О диалектике детерминации психическою развития //Принцип развития в психологии. М., 1978.

29. Асмочов А Г. Психология личиости. М., 1990.

30. Батаршев А В Диагностика темперамента и характера. СПб., 2006.

31. Белевский проект ИКАР: исследование качества жизни больных бронхиальной астмой в России // Пульмонология и аллергопогия. 2003. №3.

32. Белинский А В, Лямии MB Медико-психоло1 ическая реабилитация участников боевых действии в многопрофильном госпитале// Военно-медицинский журнал. 2000. №1.

33. Березина ТИ Многомерная психика. Внутренний мир личиости. М., 2001.

34. БерковицЛ. Агрессия: причины, последствия и контроль. СПб., 2001.

35. Берчус А Г Естественнонаучная парадигма в психологии: выбор ориентиров // Вопросы психоло! ии. 1998. №4.

36. Блок О Г. Методологические поиски А.В. Ьрушлипскою в контексте проблемы инте! рации itchxojioi ическою знания // Творческое наследие А.В. Брушлинского и O.K. Тихомирова и современная психология мышления. Тез. докл. науч. конф. М., 2003.

37. Бодачев А А О человеке в экстремальной ситуации (эмоциональная и интеллектуальная составляющая отношения в выборе поведения) //Мир психологии. 2002. № 4.

38. Бодачев А А , Сточин В В Общая психодиа1 нос гика. СПб , 2000.

39. Боевой стресс и постстрессовая адаптация участников боевых действий: Сб. науч. тр. / Под ред. И.Б. Ушакова и Ю А Бубнева. М , 2003.

40. Бодров В А Когнитивные процессы и психологический стресс // Психологический журнал. 1996. Т. 17. №4.

41. Бодров В А Личность и поведение по преодолению стресса // Психология состояний: Хрестоматия / Сост. I.H. Васильева, Г.Ш. Габдреева, А.О. Прохоров / Под ред. А.О. Прохорова. М.; СПб., 2004.

42. Бодров В А, Сыркин ЛД Диатностика и нрот нозирование профессиональноймотивации в процессе психологического отбора // Психологический журнал 2003. Т. 24. № 1.

43. Богоиоюв AM Структурно-динамические характерна ики системы психологической защиты личности // Журнал прикладной психологии. 2004. №2.

44. Бочечкой А А, Машаков А Г, Мухин All, Чермянин С В Динамика социально-психологического и психофизиологического состяния моряков экипажа ЛПЛ «Комсомолец» в постстрессовый период//Психологический журнал. 1995. 1. 16. № 1.

45. Братусь Б С Аномалии личности. М., 1988.

46. Братусь Б С. Опыт обоснования |умани1арной психологии // Вопросы психологии. 1990. №6.

47. Братусь Б С Двойное бытие души и возможность христианской психологии // Вопросы психологии. 1998. №4.

48. Братусь Б С Психология личности // Психология личности: Хрестомагия. Самара, 1999. Т.2.

49. Братусь Б С. Русская, советская, российская психология: Конспективное рассмотрение. М., 2000.

50. Братусь Б С Смысловая сфера личности // Психоло1ия личности в трудах отечественных психологов/ Сост. и общ. ред. Л.В. Куликова. СПб., 2001.

51. Бройтигам В, Кристиан //, Рад М. Психосоматическая медицина: Кратк. учебн. / Пер. с нем. Г.А. Обухова, А.В. Вруенка; Предисл. В.Г. Ocipor лазова. М., 1999.

52. БрудныйА А Психоло1ическая герменевтика: Учеб. пособие. М, 1998.

53. Бруипинский А В Психология субъекта и сю деятельность. Современная психология: Справ, пособие / Под ред. В.Н. Дружинина М., 1999.

54. Бруипинский А В Субъетсг, мышление и воображение. М.; Воронеж, 1996.

55. Брушшнский А В Псих0л()1ия субъекта. СПб., 2003.

56. Брушчииский А В Исходные основания психологи субъекта и ею деятельности // Психологическая наука в России XX столетия: проблемы теории и истории. М., 1997.

57. Брушчииский А В О критериях субъекта // Психоло(ия индивидуальною и групповою субъекта / Под ред. А.В. Брушлинскою, М.И. Воловиковой. М , 2002.

58. Бруитинский А В Психоло1ия и тоталитаризм // Психологический журнал. 2003. Т24. №2.

59. Бруипинский А В. Психология субъекта (лекция, прочитанная студентам, аспирантам и преподавателям факультета психологии Тверского государственного университета 19октября 2001 г.)//Психологический журнал. 2003. Т. 24. №2.

60. Бурчачук Л Ф. Психодиагностика. CI16., 2002.

61. Буршчук Л Ф, Коржова Е Ю Психоло! ия жи шенных ситуаций: Учеб. пособие. М.,1998.

62. Бурчачук Л Ф, Морозов С М Словарь-справочник по психодиагностике. СПб., 1999.

63. Бурмистрова А В Личностные особенности средового поведения, направленною на регуляцию границ бытийного пространства: Дис. . канд. психол. наук. Краснодар, 2004.

64. Бубнив ЮА, Ворона А А II Всероссийский симпозиум «Боевой cipecc и постстрессовая адаптация участников боевых действий» // Психолот ичсский журнал. 2004. 1.25. № 4.

65. Вайпцвайг П Десять заповедей творческой личности // Гуманистическая и трансперсональная психология: Хрестоматия / Сост. К.В. Сельчепок. Минск; М., 2000.

66. Висилюк Ф.Е Психолот ия переживания (анализ преодоления критических ситуаций). М., 1984.

67. Василюк ФЕ Типология переживания различных критических ситуаций // Психологический журнал. 1995. Т. 16. №5.

68. Васииок ФЕ Жизненный мир и кризис: типологический анализ критических ситуаций // Психологический журнал. 1995. Т. 16. № 3.

69. Василюк Ф Е Методологический анализ в психологии. М., 2003.

70. Васшьева ОС, Демченко ЕА. Изучение основных характеристик жизненной стратегии человека // Вопросы психологии. 2001. №2.

71. Васюков ВЯ, Адеев А В, Баи ЛИ Вопросы качеава жи?ни, социальной реабилитации и психоэмоционального статуса больных // Медико-социальная экспертиза и реабилитация. 2001. № 3.

72. Вахов В U психические нарушения у служащих ор!анизованных коллективов в районе бедствий // Психические расстройства у пострадавших во время землетрясения в Армении: Сб. науч. тр. / Под ред К) А. Александровскою М., 1989.

73. Возможности использования качественной методологии в тендерных исследованиях: Матер, семинаров М., 1997.

74. BoiKoe ПВ Разнообразие человеческих миров: Руководство по профилактике душевных расстройств. М., 2000.

75. Волосников А В Психоло!ическое сопровождение сотрудников спецподразделений по борьбе с терроризмом: Автореф. дис. канд. психол. наук. М., 1999.

76. Воючков А А , Ермоленко Е Г Ценностная направленность личности как выражение смыслообразующей активности // Психоло! ический журнал. 2004. Т. 25. № 2.

77. Волков А Е. Личностные особенности женщин во время беременности. Краснодар, Анапа, 2003.

78. Волков А Е Психосоматический синдром у беременных, страдающих поздним гистозом. Краснодар, Анапа, 2003.

79. Волков А Е. Психологические особенности беременных и родильниц. Краснодар; Анапа, 2003.

80. Воробьева Л И Гуманитарная психология: предмет и задачи // Вопросы психологии. 1995. №2.

81. Воробьева ЛИ, Снегирева ТВ Психологический опыт личности: к обоснованию подхода // Вопросы психологии. 1990. № 2.

82. Ганнушкин II.В Избранные труды / Под ред. О.В. Кербикова. М., 1964.

83. Гарное В.М Психогенные реакции у людей, перенесших землетрясение // Психические расстройства у пострадавших во время землетрясения в Армении: Сб. науч. тр. / Под ред Ю.А. Александровского. М., 1989.

84. Гоюваха ЕА Жизненная перспектива и ценностные ориентации личности // Психология личности в трудах отечественных психологов / Сост. и общ. ред. J1 В. Куликова СПб., 2001.

85. Головин С10 Словарьпракгичеекою психолога. Минск, 1998.

86. Горбач НА, Матросов В А, 1качепко ВС Особенности профессиональной адаптации молодых сотрудников к службе в ОВД // Психопедатог ика в правоохранительных органах. Омск, 1998. № 2 (8).

87. Горская Г Б Жизненная среда и бытие личности // Личность и бытие: Теория и методология: Матер. Всерос. науч.-нракт. конф. / Под ред. З.И. Рябикиной, В.В. Знакова Краснодар, 2003.

88. Грановская Р М Механизмы психологической защиты у взрослых // Психология сознания: Хрестоматия. СПб., 2001.

89. Грешит С, Ауорбах С Практикум по управлению стрессом. СПб, 2002.

90. Гринберг Дж Управление стрессом. 7-е изд. СПб., 2002.

91. Гринин? Т История и задачи гуманистической психологии // Вопросы психологии. 1988. №4.

92. Гришина 11В Психология социальных ситуаций // Вопросы психологии. 1997. № 1.

93. Гришина IIВ Психология социальных ситуаций // Психология социальных ситуаций/Сост. и общ ред. Н В Гришиной. СПб., 2001.

94. Гуревич П Человек в авантюре саморазвития // Предисловие к кн.: Фромм Э. Психоанализ и этика. М , 1993.

95. Гурылева МЭ, Герасимова О И Характеристика качества жизни больных туберкулезом органов дыхания при амбулаторном режиме лечения // Проблемы туберкулеза 2002. № 8.

96. Гусечьцева МС. Культурно-историческая психология: от классической к постнеклассической картине мира//Вопросы психолог. 2003. № 1.

97. Дахно Ф В ,Каташвская Л Г, Беюус JIII, Чадаев BE Исследование эмоционально-волевой сферы у бесплодных женщин. Крансодар; Анапа, 2003.

98. Дейнека Н В Психолотичесские проблемы женского бесплодия: диагностика и пути коррекции: Авюреф. дис. канд. мед. наук. Самара, 2001.

99. Деркач А А. Методолого-прикладные основы акмеологических исследований. М ,2000.

100. Деркач А А, Кузьмина НВ Акмеология: пути достижения вершин профессионализма. РАУ, 1993

101. Дементий Л И Ответственность личности как свойство субъекта жизнедеятельности: Автореф. дис. д-ра психол. наук. М , 2005.

102. Демин All Личность в непредвиденных социально обусловленных кризисах // Личность и бытие: Теория и методоло!ия: Матер. Всерос. науч.-практ. конф. / Под ред. 3 И. Рябикиной, В.В. Знакова. Краснодар, 2003.

103. Дружичов С А Профессиональные деформации и деструкции как следствие искажения психологических моделей профессии и деятельности // Журнал прикладной психоло! ии. 2004. №2.

104. Дружинин В Н Варианты жизни. Очерки экзистенциальной психологии. М., 2000 .

105. М.Дружинин В Н Экспериментальная психолотия. 2-е изд., доп. СПб., 2002.

106. Жаринов Л В Акмеологический мониторинг // Ежегодник Российского психоло!ическо1 о общества. Психология и ее приложения. М., 2002 Т. 9. Вып.2

107. Жариков ЕС Психоло! ические средства стрессоустойчивости // Психология состояний: Хрестоматия / Сост. Т.Н. Васильева, Г.1П. Габдреева, А.О. Прохоров / Под ред.

108. A.О. Прохорова. М.; CI16., 2004.

109. Журавлев АН Психологические факторы физическою и психического здоровья человека (по материалам исследований ИП РАН) // Психоло!ический журнал. 2004. Г. 25 №3.

110. Журбин В И Понятие психологической защиты в концепциях 3 Фрейда и К Роджерса // Гуманистическая и транспсрсональная психология: Хрестоматия / Сост. К.В. Сельченок. Минск; М., 2000.

111. Завачишина ДII Субъектно-динамический аспект профессиональной деятельности // Психоло! ический журнал. 2003. Г. 24. № 6.

112. Зеленова ME, Лазебная ЕО, Тарабрина НВ Психологические особенности посттравматических стрессовых состояний у участников войны в Афганистане // Психологический журнал. 1997. Т. 18. №2.

113. Зеленский В В Аналитическая психология: Словарь (с ашлийскими и немецкими эквивалентами). СПб., 1996.

114. Зинчепко В П Посох Мандельштама и трубка Мамардашвили. М., 1997.

115. Зиановская ЕВ Девиантология' Психология отклоняющеюся поведения: Учеб. пособие. М., 2003.

116. Знаков В В Понимание воинами-ишернационалистами ситуаций насилия и унижения человеческого достоинства//Психологический журнал. 1989. Т. 10. №4.

117. Знаков В В Психологические исследования стереотипов понимания личности участников войны в Афганистане // Вопросы психологии 1990. №4.

118. Знаков В В Психологическии портрет участника войны в Афынистане в массовом сознании // Психоло! ический журнал. 1991. №6.

119. Знаков В В Психологические причины непонимания «афганцев» в межличностном общении // Психологический журнал. 1999. № 2.

120. Знаков В В Понимание субъектом мира как проблема психологии человеческою бытия // Психологический журнал 2000. Т. 20. № 4.

121. Знаков В В Понимание как проблема психологии человеческого бытия // Психоло! ический журнал. 2000. Т. 21. №2.

122. Знаков В В Субъект-объектный и субъект-субъектный типы понимания высказываний в межличностном общении // Психология индивидуального и группового субъекта / Под ред. А.В. Брушлинского, М.И. Воловиковой. М., 2002.

123. Знаков В В А.В. Брушлинский: верность традициям и эволюция научных взглядов // Творческое наследие А.В. Брушлинского и

124. O.K. I ихомирова и современная психология мышления: Тез. докл. науч. конф. М., 2003.

125. Знаков В В Психология субъекта как методология понимания человеческою бытия // Психоло! ический журнал. 2003. Т. 24. № 2.

126. Знаков В В 11сихология субъекта: вариант А В.Брушлинского//Личность и бытие Теория и методология: Матер. Всерос. науч.-практ. конф. / Под ред. З.И. Рябикиной, В.В Знакова. Краснодар, 2003.

127. Знаков В В Психология субъекта и психоло! ия человеческого бытия // Субъект, личность и психология человеческого бытия / Под ред

128. B.В. Знакова и 3 И Рябикиной. М , 2005.

129. Знаков В В Самопонимание субъекта как когнитивная и экзиаенциа тьная проблема // Психоло. ический журнал. 2005. Т. 26 № 1.

130. Знаков В В Давлюченко ЕА Самопознание субъекта // Психологический журнал. 2002. Т. 23. №1.

131. Идентичность: Хрестоматия / Сост. Л.Б. Шнейдер. М.; Воронеж, 2003.

132. Ильин ЕП Мотивация и мотивы СПб., 2000.

133. Каган BE Психология и психотерапия: гуманизация и ишефация // Психология с человеческим лицом: гуманистическая перспектива в постсоветсткой психологии / Под ред Д.А. Леонтьева, В.Г. Щур. М., 1997.

134. Калитеевская Е Р Психическое здоровье как способ бытия в мире: ог объяснения к переживанию // Психология с человеческим лицом: гуманистическая перспектива в постсоветсткой психолот ии / Под ред ДА Леонтьева, В.Г. Щур. М., 1997.

135. Калитеевская ЕР , Ишичева В И Адаптация или развитие: выбор психотерапевтической стратегии//Психологический журнал. 1995. Т. I6.№ I.

136. Кагиыкова ЕС, Миско ЕА, Тарабрина ИВ Особенности психотерапии постгравматического стресса // Психоло! ия состояний: Хрестоматия / Сост. Т.П. Васильева, 1.111. Габдреева, А.О. Прохоров / Под ред. А.О. Прохорова. М.; СПб., 2004.

137. Калугина И Г Некоторые особенности профессиональной деформации следователя // Психопедаю1 ика в правоохранительных opiaHax (Омск). 1998. № 2 (8).

138. Квале С Исследовательское интервью. М., 2003.

139. Кваша БФ Костыря ЕА Психологическая характеристика адаптации и активизации познавательной деятельности слушателей учебных заведений МВД // 11сихопедагогика в правоохранительных орт анах (Омск). 1998. № 2 (8)

140. Кимберг А И Личность и идешичность1 подходы к исследованию и пониманию// Психологические проблемы самореализации личности: Сб. науч. тр. / Под ред О.Г. Кукосяна Краснодар, 2001.

141. Кимберг А.И. Субъект и идентичность // Личность и бытие: субъектный подход Личность как субъект бытия: теорегико-методологические основания анализа: Матер. Ill Всерос. науч.-практ. копф. / Под ред. З.И. Рябикиной, В.В. Знакова. Краснодар, 2005.

142. Киселев МЮ Страх и стигма: о социально-психологических механизмах стигмации больных СПИДом и жерв радиационных катастроф // Психологическии журнал. 1999. Т. 20. №4.

143. Кискер К, Фрайбергер Г, Розе Г, Вучьф Э Психиатрия. Психосоматика. Психотерапия. М., 1999.

144. Kumaee-Счык Л А Возвращенцы // Психопедагогика в правоохранительных opiaHax (Омск). 1998. №2 (8).

145. Китаев-Счык Л А Психология и концепция стресса // Психология состояний: Хрестоматия / Сосг. Т.Н Васильева, ГШ. Габдреева, А.О.Прохоров / Под ред А.О. Прохорова. М.; СПб., 2004.

146. Китаев-СиыкЛ А Психология стресса. М., 1983.

147. Китаев-Смык Л А Стресс войны: Фронтовые наблюдения врача-психоло1а. М.,

148. Колов В В Работа с кризисной личностью: Метод пособие. М., 2003.

149. КондратюкJlВ Антропология преступления (микрокриминология) М , 2001.

150. Конопкин OA Общая способность к саморе|уляции как фактор субъектного развития // Вопросы психолот ии. 2004. №2.

151. Кочесник ВС Оценка качества жизни в медицине // Российский семейный врач. 2002. Т. 6. № 1.

152. Коржова ЕЮ Развитие личности в контексте жизненной ситуации // Психолот ия социальных ситуаций/Сост. и общ ред. П.В. Гришиной. СПб., 2001.

153. Коржова Е Ю 11сихологическое познание судьбы человека. CI16., 2002.

154. Киршбаум Э И, Еремеева А И Психологическая защита. 2-е изд. М , 2001.

155. Колесников В Н Лекции по психологии индивидуальности. М., 1996

156. Конопкин OA Общая способность к саморстуляции как фактор субъектного развития // Вопросы психолот ии. 2004. № 2

157. Котенев И О Оиросник травматического стресса для диагностики психоло! ических последствии несения службы сотрудниками opianoB внутренних дел в экстремальных условиях: Метод пособие для практических психологов М.,1996

158. Котенев И О Психологическая диагностика постстрессовых состояний: Метод пособие для практических психоло! ов. Пермь, 1998.

159. Коуч М Культурно-историческая психология: наука будущею. М., 1997.

160. Кочюнас Р Основы психологическою консультирования- Пер. с лиг. М., 1999.

161. Кравченко А И Культуролот ия1 Учеб. пособие для вузов. 3-е изд. М., 2001.

162. КречД, Крачфшд Р, Ливит II Фрустрация, конфликт, защита// Гуманистическая и трансперсональпая психология: Хрестоматия / Сост. К.В. Сельченок. Минск, М., 2000.

163. Креччер Э Строение тела и характер: Пер. с нем. М., 2000.

164. Крюкова ТЛ Психология совладающего поведения: Монотрафия. Кострома, 2004.

165. Куп Г Структура научных революций. М., 1975.

166. Кьеркегор С. Наслаждение и долг. М , 1994.

167. Лавров Ю В, Козлова МЛ, Котешвская И.С. Психосоциальная дезадаптация как проявление соматических заболеваний // Психонедаютика в правоохранительных органах (Омск). 1999. № 1 (9).

168. Лазарус Р Теория стресса и психофизиологические исследования // Эмоциональный стресс / Под ред JI. Леви. Л., 1970.

169. Лазебная ЕО Травматическая стрессовая ситуация и посттравматический адаптационный процесс // Психолошя состояний: Хрестоматия / Сост. I.H. Васильева, Г.Ш. Габдреева, А.О. Прохоров/Под ред. А.О. Прохорова. М.; СПб., 2004.

170. Лазебная ЕО, Зегенова ME Военно-травматический стресс: особенности иостгравматической адаптации участников боевых действий // Психологический журнал. 1999. Г. 20. №5.

171. Лебедев В И Личность в экстремальных условиях. М., 1989.185Леонгард К Акцентуированные личности: Пер. с нем. Киев, 1981.

172. Леонтьев ДА Человек и мир: логика жизненных отношений//Логика, нсихоютя и семиотика: аспекты взаимодействия / Под ред Б А. Парахонского. Киев, 1990.

173. Леонтьев Д А Очерк психологии личности М , 1993.

174. Леонтьев ДА Что такое экзистенциальная психология // Психоютия с человеческим лицом: гуманистическая перспектива в постсоветской психологии. М , 1997.

175. Леонтьев ДА Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности. 2-е изд., испр. М., 2003.

176. Леонтьев Д А Психология свободы: к постановке проблемы самодетерминации личности // Психологический журнал. 2000. Т. 21. № 1.

177. Леонтьев Д А , Пичипко НВ Выбор как деятельность: личностные детерминанты и возможности формирования // Вопросы психолотии. 1995. №1.

178. Либин А В Дифференциальная психология. М., 2000.

179. Личность и её бытие: социально-психологические аспекты бьпия личности в местном сообществе: Сб. науч. тр. Краснодар, 2002.

180. Личность и бытие: теория и методология: Матер. Всерос. науч.-практ конф. / Под ред. З.И. Рябикиной, В.В. Знакова Краснодар, 2003.

181. Личность и бытие: субъектный подход. Личность как субъект бытия: теоретико-методологические основания анализа: Матер. Ill Всерос. пауч -практ. конф. / Под ред. З.И. Рябикиной, В.В. Знакова Краснодар, 2005.

182. Лично АЕ Психопатии и акцентуации характера у подростков 2-е изд., доп. и псрераб. Л., 1983.

183. Логинова НА Развитие личности и ее жизненный путь // Принцип развития в психологии. М., 1978.

184. Ломов Б Ф Методологические и теоретические проблемы психологии. М., 1984.

185. Ломов Б Ф Системность в психолотии: Избранные психологические труды / Под ред. В.А. Барабапщикова, Д.Н. Завалишиной, В.А. Пономаренко. М.; Воронеж, 2003.

186. Лоуэн А. Я зык тела. СПб , 1997.

187. Магочед-Эчинов МШ Личность и экстремальная жизненная ситуация // Вестник МГУ. Сер. 14. Психология. 1996. №4.

188. Магочед-Э минов МШ Мотивационные детерминанты стресса // Психология сосюяний: Хрестоматия / Сосг. Т.Н. Васильева, Г.Ш. Габдреева, А.О. Прохоров / Под ред. A.O.I 1рохорова. М.; СПб., 2004.

189. Магомед-Эчинов МШ Предыстория концептуализации феномена ПТСР (посттравматического стрессового расстройства) // Психология состояний' Хрестоматия / Сост. Т.Н. Васильева, Г.Ш. Габдреева, А.0.11рохоров / Под ред. А.О.Прохорова. М.; СПб , 2004.

190. Мадди Сальваторе Р. Теории личности: сравнительный анализ: Пер. с англ. СПб.,2002.

191. Майков В В Становление трансперсональной психологии // Психология с человеческим лицом: |умапистическая перспектива в постсоветской психологии / Под ред. Д А. Леонтьева, В.Г. Щур. М., 1997.

192. Маклаков А Г, Черчяиин С В, Шустов ЕЕ Проблемы прогнозирования психологических последствий локальных военных конфликтов // Психологический журнал. 1998. Т. 19. №2.

193. Макнаб К Психологическая подготовка подразделении специального назначения / Пер. с ант л. Ю. Бондарева. М., 2002

194. Малкина-Пых ИГ Экстремальные ситуации: Справочник практического психолога. М , 2005.

195. Марищук В JI, Евдокимов В И Поведение и саморегуляция человека в условиях стресса. СПб., 2001.21 \ . Марсель Г. рагическая мудрость философии. М , 1995.

196. Марцинковская ТД Методолот ические проблемы современной психологии в зеркале истории наук // Ежегодник Российского психологического общества. Психология и ее приложения. М., 2002. Г. 9. Вып. 2.

197. Маслоу А Г Дальние пределы человеческой психики / Пер. с англ. A.M. Татлыдаевой; Науч. ред, вступ. статья и коммент. Н.Н. Акулиной. СПб., 1997.

198. Маслоу А. Психология бытия: Пер. с англ. М.; Киев, 1997.

199. Матевосян СИ Клинические особенности психогенных расстройств у пострадавших // Психические рассфойсша у пострадавших во время гемлетрясения в Армении: Сб науч. тр. / Под ред Ю.А. Александровского. М., 1989.

200. Медик В А Здоровье и качество жижи населения // Материалы научной сессии Повгородсткого научною ценфа Северо-Западного огделения РАМН, посвященной 10-летию Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого. В. Новгород, 2003. Г. 2.

201. Me 1ьников А В Психогенные расстройства у пострадавших во время землетрясения // Психические расстройства у пострадавших во время }емлегрясения в Армении: Сб. науч. тр. / Под ред. Ю.А. Александровского. М., 1989.

202. Менделевич ВД Клиническая и медицинская психоло! ия: Практ. руководство. М.,1999.

203. Менегетти А Психосоматика : Пер. с ит. М., 2004.

204. Микиртумов БЕ Клипико-психологическая характеристика больных с психогенной аменореей в пубертатном возрасте//Акушерство и гинекология. 1987. №3

205. Миско ЕА, Гарабрина ИВ Особенности жизненной перспективы у ветеранов войны в Афганистане и ликвидаторов аварии на ЧАЭС // Психоло! ический журнал. 2004. Т. 25. №3.

206. Митина JIM Личностное и профессиональное развитие человека в новых социально-экономических условиях // Вопросы психологии. 1997. №4.

207. Митькии А А Принцип самоор!анизации систем: критический анали} // Психологический журнал. 1998.1. 19. №4.

208. МКБ-10. Классификация психических и поведенческих расстройств. Исследовательские диапюстические критерии. Женева; СПб., 1995.

209. Мочяко В А Психологические последствия Чернобыльской катастрофы // Психологический журнал. 1992.№1.

210. Мочяко В А Формирование образа жоло! ической катастрофы на примере Чернобыльской атомной аварии // Вопросы психологии. 1992. № 5-6.

211. Моросанова В И Категория субъекта: методология исследования (Критика и библиография) // Вопросы психоло1 ии. 2003. №2.

212. Мошкова Г.Ю Биснрафический меюд и творческая личность учёною // Вопросы психологии. 1994. №2.

213. Муздыбаев К Переживание времени в период кризисов // Психологический журнал. 2000. Т. 21. №4.

214. Мухина ВС Феноменология развития // Возрастная психология. 3-е изд., стереот. М, 1998.

215. Мухина ВС Феноменология развития и бытия личности. М.: М11СИ, Воронеж: НПО «МОДЭК», 1999. - С. 174 - 180

216. Мухина В Во юсников А Психологическое сопровождение сотрудников спецподразделений ФСБ // Развитие личности. 1999. № 1.

217. Мютченашен Б Нарушения, обусловленные стрессом, и их причины // Психология состояний: Хрестоматия / Сост. Т.П. Васильева, Г.Ш. Габдреева, А.О. Прохоров / Под ред. А.О. Прохорова. М.; СПб., 2004.

218. Мясищев ВII Сознание как единство отражения действительности и отношении к ней человека//Психология сознания/Сост. и общ. ред. Л.В. Куликова. СПб., 2001.

219. Назаренко ЮВ Кочос ИВ Психическое состояние и работоспособность пострадавших // Психические расстройства у пострадавших во время землетрясения в Армении: Сб. науч. тр. /11од ред Ю.А. Александровского. М., 1989.

220. Наранхо К Энеа-гиполотические структуры личности: Самоанализ для ищущего: Пер. с ан1л. Воронеж, 1995.

221. Наранхо К Характер и невроз: Пер. с ант л. СПб.; Минск, 1998.

222. Наранхо К. Гештальттерапия: отношение и праюша атсоретичсского эмпиризма: Пер. с англ. Воронеж, 1995.

223. Нартова-Бочавер С К «Coping behavior» в системе понятий психоло1ии личности // Психолот ический журнал. 1997. Т. 18. № 5.

224. Нельсон-Джоунс Р. Теория и праюика консультирования. СПб., 2000.

225. Непомнящая НИ. Целостность и диссоциация личности и рефлексивные уровни самосознания // Мир психологии. 2003. № 2 .

226. Нечипоренко В В, Литвинцев С В, Снедков Е В Современный взт ляд на проблему боевой психической травмы // Военно-медицинский журнал. 1997. №4.

227. Николаева В В Влияние хронической болезни на психику. М., 1987.

228. Никольская ИМ, Грановская Р М Защита личности: психологические механизмы. СПб., 1999.

229. Новик А А , Попова Т.И Руководство по исследованию качества жизни в медицине // Медицина XXI века. СПб.; М., 2002.

230. Новик А А. , Попова ТИ, Кайнд II. Концепция исследования качества жизни в медицине. СПб., 1999.

231. Новиков ВС Психофизиологическое обеспечение боевой деятельности военнослужащих // Военно-медицинский журнал. 1996. №4.

232. Новиков ВС, Боченков А А , Чермянин С В Психофи молот ическое обоснование проблемы коррекции и реабилитации участвовавших в боевых действиях военнослужащих // Военно-медицинский журнал. 1997. №33.

233. Нуркова В В, Бернштейн Д М, Лофтус Э Ф Эхо взрывов: сравнительный анализ воспоминаний москвичей о террористическх актах 1999 г. (Москва) и 2001 г. (Нью-Йорк) // Психологический журнал. 2003. Т. 24. № 1.

234. Оганесян МГ. Патофизиологические аспеюы нарушения репродуктивной функции после воздействия психо-эмоционального стресса: Автореф. дис. д-ра мед. наук. М., 1997.

235. Огнев А С.Субъеетогенез и психотренинг саморе1уляции. Воронеж, 1997.

236. Ожиганова Г В Реценмя на книгу: М.А.Холодная Психолот ия интеллеюя Парадоксы исследования. СПб., 2002 // Психологический журнал. 2003. Т. 24. № I.

237. Ожиганова Г.В История психологии: концептуальные подходы и методы исследования // Психоло! ический журнал. 2004. Т. 25. № 3.

238. Ожигова ЛII Тендерная интерпретация самоактуализация личности в профессиина материале педаго! ичеекой профессии): Дис. . канд. психол. наук Краснодар, 2000.

239. ОчдхзчДж М, Моррис Луи Б Автопортрет вашей личности: 11ер. с англ. М., 1996.

240. О ишанский Д В Смысловые структуры личности участников афинской войны // Психологический журнал. 1991. 1.2. №5.

241. Ортанизация нсихолотичеекой реабилитации сотрудников органов внутренних дел: Метод, пособие /11од общ. ред М.И.Марьина М., 2002

242. Орчов А Б Личность и сущность: внешнее и внутреннее Я человека // Психология личности Хрестоматия.Самара, 1999. Г.2.

243. Орчов В А , Гичяревский CP Проблемы изучения качества жизни в современной медицине: Обзорная информация. М , 1992.

244. Остова А А Справочник психолога по работе в кризисных ситуациях. Ростов н/Д ,2005.

245. Оспицкий А К Самосознание и субъектная активность человека // Индивидуальный и фупгювой субъекты в изменяющемся обществе. М , 1999.

246. Основные виды деятетьносги и психоло! ическая притодность к службе в системе органов внутренних дел / Под ред. Б Г. Бовина, Н.И Мягких, А.Д. Сафоронова, 1997.

247. Основные типы психической дезадаптации у бывших воинов-интернационалистов. Психологическая диа| ностика и психотерапия: Меюд. рекомендации. Л., 1990.

248. Панина И А, Левиков Г В, Саиорукова ИВ, Ерастова Л10 Психологические особенности больных профессиональными заболевания // Медико-социальная экспертиза и реабилитация. 2002. №2.267.11езешкиап И Психосоматика и позитивная психотерапия. М., 1996.

249. Пек М Нехоженые тропы. М., 1996.

250. Первин Л, Джон О Психология личности: 1еория и исследования / Пер. с англ. М.С. Жамкочьян; Под ред. B.C. Магуна. М., 2001.

251. Перлз Ф. Гештальт-нодход и Свидетель терапии. М., 1996.

252. Перчз Ф С. Эго, юлод и афессия: Пер. с ант л. М., 2000.

253. Петров С В Мотивация агрессивности как компонент личностного профессионального развития сотрудников ОВД // Психопедаготика в правоохранительных органах (Омск) 1999. № 1 (9).

254. Петрова ЕА Психологические типы Юнга. Методические материалы к терипгу индивидуального стиля с приложением опросника Кейси и пратегикума. СПб., 1997.

255. Петровский В А К пониманию личности в психоло! ии // Вопросы психологии. 1981. №2.

256. Петровский В А Личность в психологии: парадигма субъективности. Ростов н/Д,1996.

257. Петровский В А Очерк теории свободной причинности // Психология с человеческим лицом: гуманистическая перспектива в постсоветсткой психологии / Под ред. Д А. Леонтьева, В.Г. Щур. М., 1997.

258. Пиннева СЕ, Андреев ИВ Определение профессиональной дефформации сотрудников правоохранительныых органов // Психопедагогика в правоохранительных органах (Омск). 1998.№ 1 (7).

259. Прайс Р. Ситуации риска // Психология социальных ситуаций /Сосг. и общ. ред. Н.В Гришиной. СПб., 2001.

260. Пригожий И, Стенгерс И Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой.1. М., 1986.

261. Профилактика профессиональной деформации личности сотрудника органа внутренних дел: Метод, пособие М , 2004.

262. Поддъяков А Н Образ мира и вопросы сознательности учения: современный контекст//Вопросы психологии.2003.№2.

263. Поношренко В А Психоло! ия духовности профессионала. М., 1997.

264. Попоиаренко В А Социально-психо ioi ическое содержание боевого стресса // Психолот ический журнал. 2004. Т. 25. № 3.

265. Попогребский АП Смысл жизни и отношение к смерти // Психология с человеческим лицом: гуманистическая перспектива в постсоветсткой психологии / Под ред. Д А. Леонтьева, В.Г. Щур. М., 1997

266. Практикум по общей, экспериментальной и прикладной психологии: Учеб. пособие / В.Д. Балин, В.К. Гайда, В.К. Гербаческий и др.; Под общ. ред. А.А Крылова, С.А. Маничева. СПб., 2002.

267. Проективная психология: Пер. с англ. М., 2000.

268. Профилактика профессиональной деформации личности сотрудников органов внутренних дел: Метод, пособие. М., 2004.

269. Пряжников НС Меюды активизации профессиональною и личностного самоопределения: Учеб.-мстод пособие. М.; Воронеж, 2003.

270. Пряжников Н С, Пряжникова Е Ю Психология труда и человеческою достоинства. М., 2003.

271. Психологическая наука в России XX столетия: проблемы теории и истории / Под ред. А.В. Брушлинскою. М., 1997.

272. Психолог ическая типология: Хресюматия. М., 2001.

273. Психологические механизмы регуляции социального поведения / Под ред. М.И. Бобневой, П.В. Шороховой. М., 1979.

274. Психологическое обеспечение деятельности органов внутренних дел в экстремальных условиях: Меюд пособие. М., 2001.

275. Психология XXI века: пророчества и прошозы («круглый стол») // Вопросы психологии. 2000. № I.

276. Психология XXI века: пророчества и прошозы (окончание) // Вопросы психолот ии. 2000. № I.297. «Психология субъекта» (страницы последней книги А.В. Брушлинскою: итва вторая «Психология и тоталиыризм») // Психологический журнал. 2003. Т. 24. № 2.

277. Психоло! ия и психоанализ характера1 Хресюматия по психологии и типологии характеров. Самара, 1997.

278. Психоло! ия индивидуального и группового субъекта / Под ред. А.В. Брушлинскою, М.И. Воловиковой. М., 2002.

279. Психология личности: Хрестоматия. Самара, 1999. Т. 2.

280. Психология личности в трудах отечественных нсихолоюв / Сост. и общ. ред. Л.В. Куликова. СПб., 2001.

281. Психология с человеческим лицом: гуманистическая перспектива в постсоветсткой психологии / Под ред. Д А. Леонтьева, В.Г. Щур. М., 1997.

282. Психология состояний: Хрестоматия / Сост. I.II. Васильева, Г.Ш. Габдреева, А.О. Прохоров / Под ред. А.О. Прохорова М.; СПб., 2004.

283. Психологин формирования и развития личности. М., 1981.

284. Психология экстремальных ситуаций: Хрестоматия / Сост А.Е. Тарас, К.В. Сельченок. Минск, 2000.

285. Психологическая поддержка личности в различных пространствах ее бьпия* Матер. Всерос. науч.-пракг. семинара. Краснодар, 2005. Ч. I.

286. Психоло!ическая поддержка личности в различных пространствах ее бытия: Матер. Всерос. науч.-практ. семинара. Краснодар, 2005 Ч 2 .

287. Психологическая типология: Хрестоматия / Сосг. К.В. Сельченок. Минск; М,2000.

288. Пуховский Н Н Психопатологические последствия чрезвычайных ситуаций М ,2000

289. Пыхтеев БА, Лавров ЮВ, Козюва МЛ, Котелевская И С Психосоциальная реабилитацияучастников боевых действий // Психопедаюгика в правоохранительных ортанах (Омск) 1998. №2 (8).

290. Разина Г. Кризис метода в психологии // 11сихологический журнал. 1996. №3.

291. Райгородский ДЯ Практическая психодиагностика. Методики и тесты: Учеб. пособие. Самара, 1998.

292. Райгородский Д Я Психолот ия личности: Хрестоматия. 2-е и зд, дои Самара, 1999.1. Т. 1.

293. Райгородский ДЯ Психология личности: Хрестоматия. 2-е изд , доп. Самара, 1999.1. Т. 2.

294. Райх В. Анализ характера. М., 2000

295. Реан А А , Кудашев А Р, Баранов А А Психология адатации личности. Анализ. Теория. Практика СПб., 2006.

296. Реан А А Психология и психодиагностика личности. Теория, методы исследования: Практикум. СПб., 2006.

297. Ребер А Большой толковый психологический словарь. М , 2001.

298. Рейнаш)о П Ловеие Психотерапевтическое лечение фобических расстройств и посттравматическою стресса //Журнал прикладной психологии. 2000. №1.

299. Роджерс К Несколько важных открытий // Гуманистическая и трапсперсональная психология: Хресюматия / Сост. К.В. Сельченок. Минск; М., 2000

300. Роджерс Н. I ворчество как усиление себя // Гуманистическая и трансперсональпая психология: Хрестоматия / Сост. К В. Сельченок. Минск; М , 2000.

301. Розин В М. Научные интерпретации предмета психологии (oi парадигмы естетственнонаучной к туманшарной?) //11сихологический журнал. 1991. № 2.

302. Ромек В Г, Конторович В А , Крукович Е И Психологическая помощь в кри зиспых ситуациях. СПб., 2004.

303. Росс Л, Уорд Э Принципы наивного реализма и их роль в возникновении непонимания между людьми // Психологический журнал. 2000. Т. 21. №6.

304. Рубинштейн С Л Принципы и пути развития психологии. М , 1959.

305. Рубинштейн С Л Проблемы общей психолот ии. М., 1973.

306. Рубинштейн СЛ. Бытие и сознание. Человек и мир. СПб., 2003.

307. Рубинштейн СЛ. Теоретические вопросы психологии и проблема личности // Психология личности: Хрестоматия. Самара, 1999. Т. 2.

308. Рябикина ЗИ Переосмысление истории отечественной психологии советского периода в связи с проблемой предмета науки // Исторический путь психологии: прошлое, настоящее и будущее. М., 1992.

309. Рябикина 3 И Ьтце раз к проблеме предмета hchxojioi ии // Адукацыя I выхаванне. 1996. №2.

310. Рябикина ЗИ Личность. Личностное развитие. Профессиональный рост. Краснодар, 1995.

311. Рябикина ЗИ Личность и «пространства ее бытия» //Психологические проблемы самореализации личности. Сб. науч. тр. Краснодар, 1998. Вып. 3.

312. Рябикина ЗИ Проблема личности и «личностносги» в современном мире // Человек. Сообщество. Управление (Краснодар). 1999. №1.

313. Рябикина З.И Личностный подход в интерпретации среды // Личность и ее бытие: социально-психолошческие аспекты бытия личности в местном сообществе: Сб. науч. тр Краснодар, 2002.

314. Рябикина ЗИ Личность и её бытие в быстро меняющемся мире //Личность и бытие: Теория и методология: Матер. Всерос. науч.-практ. конф. / Под ред. 3 И. Рябикиной, В.В. Знакова. Краснодар, 2003.

315. Рябикина ЗИ Личность как субъект формирования бытийных пространств // Субъект, личность и психоло! ия человеческого бытия / Под ред. В.В. Знакова, З.И. Рябикиной. М., 2005.

316. Рябикина ЗИ, Ожигова Л И Общество и человек: объективное в субъективном пространстве личности // Человек. Сообщество. Управление (Краснодар). 1999 №4.

317. Самой пик А В Формирование психологической готовности сотрудников органов внутренних дел к профессиональной деятельности в условиях пресечения преступлении террористического характера: Автореф. дис. канд. психол. наук. 1верь, 2003.

318. Самойлик А В, Марьин МИ Факторы готовности сотрудников спецподразделений к действиям в экстремальных условиях // Психологическое обеспечение профессиональной деятельности сотрудников органов внутренних дел и внутренних войск МВД России. М., 2000.

319. Самосознание и защитные механизмы личности: Хрестоматия. Самара, 2000.

320. Самоукина НВ Экстремальная психология. М., 2000.

321. Сартр Ж -П. Проблемы метода. М., 1994.

322. Сахакиан УС. Техники консультирования и психотерапии: Тексты. / Ред. и сост. У.С. Сахакиан: Пер. с англ. М., 2000.

323. Селиванов В В Свойства субъекта и его жизненный цикл // Психология индивидуального и группового субъекта / Под ред А.В. Брушлинскою. М., 2002.

324. Семенова В В Качественные методы: введение в гуманистическую социологию. М., 1998.

325. Сенкевич НЮ, Белевский А С. Качество жизни предмет научных исследований в пульманологии // I ерапевтический архив. 2000. №3.

326. Сенявская Е Войны XX столетия: социальная роль, идеология, психолот ия.

327. Проблема выхода из войны. Психолотии комбаганюв и посправмагический синдром // Интернет ресурсы.

328. Сергеев СИ Стресс в оранизациях социальной сферы: причины, профилактика, противодействие // Мир нсихоло! ии. 2002. № 4 .

329. Сидоров ИИ, Соловьев А Г, Новикова И А Социально-психологические аспекты качества жи зни больных сахарным диабеюм // Проблемы эндокриноло! ии. 2002. Т. 48 № I.

330. Сидоров II И, Новикова И А, Соювьев А Г Роль неблагоприятных социально-психологических фактров в возникновении и течении сахарного диабета // Терапевтический архив. 2001. №1.

331. Сидоренко Е В Методы математической обработки в психоло! ии СПб , 2004.

332. Славиов С В Структурно-динамические характеристики образа успешного профессионала налоговой полиции // Психологический журнал. 2003. 1. 24. № 1.

333. Счавскан А Н Личность как субъект интерпретации. Дубна, 2002.

334. А НСшвскан Соотношение эгоцентризма и альтруизма личности: интерпретации //11сихологический журнал. 1999. Г. 20. №6.

335. Слободчиков В И, Исаев Е И Психология человека. М., 1995.

336. Счободчиков В И, Исаев Е И Основы психоло! ической антрополо1 ии. Психоло! ия человека. Введение в психологию субъективности: Учеб. пособие для вузов. М., 1995.

337. Смирнов И , Безносюк Е, Журавлев А Психотехнологии: Компьютерный психосемантический анализ и психокоррекция на неосознаваемом уровне М., 1995.

338. Смирнов С Д, Корнилова Г.В, Суркова Е В, Двойнищникова О М, Анциферов М Б Психологические особенности больных сахарным диабетом 2 типа: проблемы терапевтического обучения // Проблемы эндокринологии. 2001. № 6.

339. СобчикЛН Введение в психологию индивидуальности. М., 2000.

340. Современный словарь иностранных слов. М., 1993.

341. Соювьев В Особенности психолот ическою ciaryca сотрудников спецподразделений в постэкстремальный период// Развитие личности. 1999. № 1.

342. Сочивко ДВ Расколотый мир. Опыт анализа психодинамики человека в экстремальных условиях жизнедеятельности. М., 2002.

343. Сочивко Д В Психодинамика. М., 2003.

344. Сточяренко А М Экстремальная психопедагогика: Учеб. пособие для вузов М.,2002.

345. Субъект, личность и психоло! ия человеческою бытия / Под ред. В.В. Знакова и З.И. Рябикиной. М., 2005.

346. Сулсшшнова ГII Психосоматические соотношения и внутренняя картина болезни у больных синдромом первичной фибромиал! ии: Дис. канд мед наук. Вол го i рад, 2005.

347. Съедин СИ Некоторые пути преодоления негативного влияния стрессовых ситуаций на состояние психического здоровья // Мир психологии. 2002. № 4 .

348. Табучина СД Исследование качества жизни больных эпилепсией в процессе восстановительного лечения: Автореф. дис. канд. мед. наук. СПб., 2003.

349. Тарабрина ИВ Практикум по психолотии посправмашческою cipccca. СПб.,2001.

350. Тарабрипа Н В, Лазебпая Е О Синдром посттравматических стрессовых нарушений: современное состояние и проблемы //11сихологический журнал 1992. Т. 13. № 2.

351. Тарабрипа Н В, Лазебпая Е О, Зеленова М Е, Лаш> IIБ, Орр СФ, Ilumwau Р К Психофизиолотическая реактивность у ликвидаторов аварии на ЧАЭС//Психолот ический журнал. 1996. Г. 17. №2.

352. Татеии) В А Психология в субъектном измерении. Киев, 1996.

353. Ташчыков В А. Психологичская защита у больных неврозами и психосоматическими расстройствами: Пособие для врачей. СПб , 1992.

354. Творческое наследие А.В.Брушлинского и O.K. 1 ихомирова и современная психология мышления1 Гез. докл. / Огв ред. В.В. Знаков, 1.В. Корнилова. М., 2003.

355. Течегипа ЭД Новое психологическое мышление и современная психолот ия // Творческое наследие А.В. Брушлинското и О.К.Тихомирова и современная психология мышления: Тез. докл. науч. конф. М., 2003.

356. ТилчихII Избранное. Теоло|ия культуры. М., 1995.

357. ТшлихП Систематическое богословие. СПб., 1998.

358. ТоддДж., Богарт А К Основы клинической и консультативной психологии: Пер. с англ. СПб.; М., 2001.

359. Томэ Г Теоретические и эмпирические основы психолот ии развития человеческой жизни // Принцип развития в психологии. М., 1978.

360. Тоффлер О Предисловие // Пригожина И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М.,1986.

361. Тхоипов A III Топология субъекта (опыт феноменолотическою исследования) // Вестник МГУ. Сер. 14 Психология. 1994. № 2. С. 3 13. № 3. С. 3 - 12.

362. Учько ЕВ Субъектная позиция как аспект представления личностью социальной ситуации // Личность и бытие: 1еория и методология: Матер. Всерос. науч.-практ. конф. / Под ред З.И. Рябикиной, В.В. Знакова. Краснодар, 2003.

363. Фейдичен Дж, Фрейгер Р. 1еория и практика личностно-ориентированной психологии. М., 1996. Т. 1.

364. Фейдичен Дж, Фрейгер Р. Теория и практика личностно-ориентированной психологии. М., 1996. Т. 2.

365. Фейдичен Дж, Фрейгер Р. Абрахам Маслоу и психология самоактуализации // Гуманистическая и трансперсональная психология: Хрестоматия / Сост. К.В. Сельчепок. Минск; М., 2000.

366. Феиихечь О. Психоаналитическая теория неврозов / 11ер. с англ., вступ. ст. А.Б. Хавина. М., 2004.

367. Флоровская Г. 10 Методология психоло!ическото обследования и воспитания личности как субъекта самопознания и саморазвития (на материале сотрудников органов внутренних дел ГУВД Краснодарского края): Канд. дис. Краснодар, 1998.

368. Фоменко Г.Ю Психологические проблемы сотрудников, выполняющих служебные задачи в районах со сложной оперативной обстановкой (на материале сотрудников органов внутренних дел)//Личность и бытие: Матер. Всерос. науч.-практ. копф. Краснодар, 2003.

369. Фоменко ГЮ Оптимизация психологическою сопровождения сотрудников органов внутренних дел при выполнении служебно-боевых задач // Мат. 3-го Всероссийского съезда психологов: В 8 т. СПб., 2003. Т. 8.

370. Фоменко ГЮ, В В Ко веников, Базоян IIС, Белоножкин С Л, С шута ЮС Роль психоэмоционального статуса больных сахарным диабетом в улучшении качества их жизни // Наука Кубани. 2003. № 3.

371. Фоменко ГЮ Принцип целостности быгия личности // Субъект, личность и психология человеческого бытия / Под ред. В.В. Знакова и З.И. Рябикиной. М., 2005.

372. Фонарев А Р Формы становления личности в процессе ее профессионализации // Вопросы психологии. 1997. № 2.

373. Фонарев АР Основные показатели деформаций личности профессионала // Психология и ее приложения: Ежегодник РПО. М., 2001. Т. 9. Вып 3.

374. Франкл В Человек в поисках смысла М., 1990.

375. Франкл В Доктор и душа. СПб., 1997.

376. Франкл В Основы психотерапии. Психотерапия и религия. СПб., 2000.

377. Фрейд А Это и ею защитные механизмы // Зарубежный психоанализ: Хрестоматия. СПб., 2001.

378. Фрейджер Р, Фейдимен Д Личность: теории, эксперименты, упражнения. СПб.,2002.

379. Фромм Э Душа человека: Пер. М., 1992.

380. Фромм Э. Человек для себя / Пер. с англ. и поел. Л.А. Чернышевой. Минск, 1992.

381. Фромм Э Психоанализ и этика. М., 1993.

382. Фромм Э Анатомия человеческой деструктивности: Пер. М., 1994.

383. Фромм ЭАвторитарная личность // Психология и психоанализ власти. Самара, 1999. Т. 2.

384. Характероаналиi // Зарубежный психоанализ: Хрестоматия. СПб., 2001.

385. Харин С С Искусство психотренинга. Заверши свой геппальт. Минск, 1998.

386. Харитонов А Н Семейная психологическая помощь профессиональным военнослужащим // Мир психологии. 2002. № 4 .

387. Харчаменкова НЕ, Никитина Е11 Разработка валидной процедуры оценки самоутверждения личности // Психологический журнал. 2000, Т. 21. №6.

388. Ходько Ю Н Существование и жизнедеятельность субъекта //I ворческое наследие

389. A.В. Брушлинского и О К. Тихомирова и современная психология мышления: Гез. докл. М., 2003.

390. Хочч Кэ шип С, Гарднер Л Теории личности. М., 1997.

391. Хо юдная МА Психоло! ия интеллекта. Парадоксы исследования. СПб., 2002.

392. Хочская ЕД О меюдологических проблемах современной психоло! ии // Вопросы психологии. 1997. №3.

393. ХорниК Невротическая личность нашего времени: Самоанализ: Пер. с англ. / Общ. ред. Г.В. Бурменской. М., 1993.

394. Хорни К. Невроз и развитие личности: Пер. с англ. М., 1998.

395. Хорни К Стремление к власти // Психология и психоанализ власти. Самара, 1999.1. Т. 2.42в.ХьегчЛ, ЗигчерД. 1сории личности. CI16 , 1997.

396. Черепанова ЕМ Психологический стресс: Книга для школьных психологов, родителей и учителей. М., 1996

397. Чиж И М Жиляев Е Г Актуальные проблемы психофизиологическою обеспечения военно-профессиональной деятельности// Военно-медицинский журнал. 1998. №3.

398. Чудова НВ Мифологическая составляющая образа «Я» // Психоло! ический журнал. 1999. 1.20. №5.

399. ЧучашнА Качество жизни и здоровье//Медицинская ia?eia. 2003. № 42.

400. ШапироД Невротические стили / Пер. с ашл. К.В. Айгон М., 2000.

401. Шапкин С А , Дикая Л Г Деятельность в особых условиях: компетентный анализ структуры и стратегий адаптации// Психологический журнал. 1996. Т. 17. № I.

402. Шарп Д Психологические типы. Юнговская типологическая модель / Пер. с англ.

403. B. Зеленского. 2-е изд, перераб и доп. СПб., 1996.

404. Шарп Д. Незримый ворон: Конфликт и Трансформация в жизни Франца Кафки: Пер. с англ. Воронеж, 1994.

405. Шатачова ЕЮ, Гурьева ИВ Психологическая реабилитация больных сахарным диабетом с поражением нижних конечностей // Российский медицинский журнал 1998. №5.

406. Шкуратов В А Историческая психоло! ия. М., 1997.

407. Шострои Э Анти-Карнет и, или Человек-манипулятор / Пер. с англ. А. Малышевой. М., 1994.

408. ШушцД, Шучьц С Э История современной психологии. М., 1998.

409. Эриксон Э Идентичность: юность и кризис: Пер. с англ. / Общ ред. и предисл. А В. Толстых. М., 1996.

410. Юнг КГ Собрание сочинений: В 19 т. 1. 15: Феномен духа в искусстве и науке; Пер. с нем. М., 1992.441 .Юнг К Г Аналитическая психология М., 1995.

411. Юнг КГ Проблемы души нашего времени: Пер. с нем / Предисл А.В. Брушлинского. М., 1994.

412. Юнг КГ Собрание сочинений. Психология бессознательного: Пер. с нем. М., 1994.

413. ЮнгКГ Психологические типы: Пер. с нем. / Под общ ред В. Зеленского. М., 1996 .

414. ЮревичА В Системный кризис в психологии//Вопросы психологи. 1999. №3.

415. Юревич А В Психология и меюдоло!ия // Психологический журнал. 2000. 1.215.

416. Юревич А В. Структура психологических теорий // Психоло! ический журнал 2003. Т. 24. № I.

417. Юрьев В К, Медик В А Лекция 1. Качество жижи, связанное со здоровьем. Для студентов медицинских вузов. СПб.; В. Новгород, 2002.

418. Ядов В А Стратегия социологического исследования. Описание, объяснение, понимание социальной реальности. М., 1998.

419. Якушкин НВ Психологическая помощь воинам-аф|анцам в реабилитационном центре республики Беларусь// Психологический журнал. 1996. Т. 17. №5.45\.Ялои ИД Экзистенциальная психотерапия. М., 1999.

420. Яшонский ВМ, Сирота И А Когнитивно-поведенческая психотерапия постгравматических стрессовых расстройств у сотрудников ОВД // Психопедаютика в правоохранительных ортанах (Омск). 1999. №1(9)

421. Яньшин ПВ Практикум но клинической психологии. Методы исследования личности. СПб., 2004.

422. Ясько Б А Экспертный анализ профессионально важных качеств врача // Психологический журнал. 2004. 1. 25. № 3.

423. Ясько Б А 11сихология личности и труда врача: Курс лекций. Ростов н/Д, 2005.

424. Ясько Б А , Миронова Е Р К вопросу о структуре профессионально важных качеств врача-руководителя //Личность и бытие: Личность и профессия: Магер. Всерос. науч.-практ. конф. Краснодар, 2003.

425. Kerr J Опыт лечения бесплодных супружеских пар в Великобритании: результаты исследования, выполненного в 1997 i оду//Проблемы репродукции. 1999 №4.

426. Zech И Психологическая диатностика и терапия при бесплодии // Проблемы репродукции. 1995. №1.

427. Abbey A, Halman LJ, Andrews FM Psychosocial, treatment, and demographic predictors of the stress associated with infertility // Fertil. Stcril. 1992. Vol. 57. № 1.

428. American Psychiatric Association. Committee on Nomenclature and Statistics: Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders, ed 3, revised. Washington, D.C.: American Psychiatric Association, 1987.

429. American Psychiatric Association. Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders (4tli ed.). Washington, D.C.: American Psychiatric Association, 1994.

430. Bandura A Self-cfficiancy: Toward a unifying theory of behavioral change // Psychological Review. 1977. Vol. 84.

431. Baum A, Fleming I Implications of psychological reseach on stress and technological accidents // Amer. Psycologist. 1993. Vol. 48.

432. BeckA Г, Ward С И, Mendelson M, MockJ E, Erbaugh J An inventory for measuring depression // Archives of General Psychiatry. 1961. Vol. 4.

433. Behrman SJ, Kisther R W A rational approach to the evaluation of infertility // Progress in infertility. 1975.

434. BugentalJFT. The search for existential identity. San Francisco, 1988. XX.

435. Burnam MA , Stein J A, Goldig J M et al Sexual assault and mental disorders in a community population // J. Consulting and Clinical Psychology. 1988. Vol. 56.

436. Capra F The Turning Point: Science, Society and Rising Culture. N.Y.: Simon & Schuster, 1982.

437. Capra F Steindl-Rast D Belonging to the Univers. San Francisco, 1991.

438. Cox L W lnfertiliti: a comprehensive programme // Brit. J. Obstet. Gynaecol. 1975. Vol. 82. №1.

439. Dabrowski К Positiye Desintegration. Boston, 1964.

440. Deci E, Ryan R Intrinsic motivation and self-determination in human behavior. N.Y.,1985.

441. Deci E, Ryan R The dynamics of self-determination in personality and development // Self-related cognitions in anxiety and motivation / Ed. R. Schwarzer. Hillsdale, 1986.

442. Deci E, Ryan R A motivational approach to self: Integration in personality //

443. Perspectives on motivation / Ed. R. Dienstbier. Lincoln, 1991. Vol. 38

444. EgendorfA N Healing from The war. 1 rauma and transformation after Vietnam. Boston,1985.

445. Erikson EN, Norton W. Childhood and Society. N.Y., 1963.

446. Evans P, Clow A , Hucklebridge F Stress and the immune system // Psychologist. 1997. Vol. 10. №7.

447. Gerden К J The social constructionist movement in modern psychology // American psychologist. 1985. Vol. 40. № 3.

448. Goldstain С The organism: A holistic approach to biology derived from pathological data in man. Boston, 1963.

449. Folkman S, Schaefer С, Lazarus RS Cognitive processes as mediators of stress and coping/V. Hamilton, D.M. Warburton (Eds.). Human stress and cognition: An information processing approach. N.Y.: Willey, 1979.

450. Harrison R F. Stress profiles in normal infertile couples // Advances in Diagnoses and Treatment of infertility. Amsterdam, 1987.

451. Harre R. Social being. Oxford: Blackwell, 1970.

452. Harre R Personal being. Oxford: Blackwell, 1983

453. Lazarus R S Psychological stress and the coping process. N.Y.: McGraw-Hill. 1966.

454. Lazarus RS Cognitive and personality factors underlying threat and coping // Psychological stress / Ed. M.H. Appley, Trumbull. N.Y.: Appleton Century Crobts, 1967.

455. Lazarus RS Progress on a cognitive motivathional-relational theory of emotion // American Psychologist. 1991. Vol.46.

456. Lazarus R S, Laumer R Stress related transactions between person and environment// L.A.Pervin, M.Lewis (Eds.). Perspectives in inreractional psychology. N.Y.: Plenum, 1978.

457. Lee D Valuing the self what we can learn from others cultures. Prospect Heights: Waveland Press, 1986.

458. Linton M Phoenix and Chimera: T he Changing Face of Memory // Memory and I listory: Essays on recalling and Interpreting Experience / Eds. J. Jeffrey, G. Edwall. University Press of America, 1994.

459. Lux E. Einige psychische und gynakologische Kennzeichen derAblehnung der Muterrole und ihre Bedeutung fur Sterilitat. ldid./ E. Lux, M. Paal, A. Solymos. 192. - P. 311-319.

460. Maddi SR The search for meaning // The Nebraska symposium on motivation 1970/ W.J.Arnold, M.H. Page (Eds.). Lincoln: University of Nebraska press, 1971.

461. Maddi S R Existential Analysis //1 he encyclopedic dicctionari of psychology/ R.Harre, R. Lamb (Eds.). Oxford: Blackwell, 1983.

462. May R Man ь search for himself. N.Y.: Signet book, 1953.

463. May R Psychology and the human dilemma. Princetion: Van Nostrand, 1967.

464. May R Freedom and destiny. N.Y.: Norton, 1981.

465. May R The Problem of Evil: an open letter to Carl Rogers // J. of Humanistic Psychology. 1982. Vol. 22. №3 .

466. May R, Angel, E & Ellenberger, IIF (Eds.) (1958) Existence: A New Dimension in Psychiatry and Psychology. N. Y.: Basic Books., 1958.

467. Marcia J E Development and validation of ego identity status // Journal of Personality and Social Psychology. 1966. №5

468. McEwan К L Adjustment to infertility Hi. Abnorm Psychol. 1987. Vol. 96.

469. McFarlane А С, Yehuda R Resilience, vulnerability. And the Course of Posttraumatic

470. Reactions // Traumatic stress: the effects of overwhelming experience on mind, body, and society / Ed.by B.A. van der Kolk, A.C. McFarlane, L. Weisaeth. N.Y.; L, 1996 Vol. 596

471. Mennmg В E The emotional needs of infertile couples // Fertil. Steril 1980. Vol. 34. № 3-4.

472. Miechenbaum D Cognitive Behavior Modification: An Integrative Approach // Plenum press. N. Y., 1997.

473. Mischel W On the future of personality measurement // Am. Psychology. 1977. Vol. 32.

474. Mischel W Introduction to Personality. 3rd ed. N. Y., 1984.

475. Morse С A , Van Hall E V Psychosocial aspect of infertility: A review of current concept // Psychosom. Obstet. Gynaecol. 1987. Vol. 6. № 3.

476. Neisser U Snapshots or benchmarks?// Memory observed. San. Francisco, 1982

477. Nelson К. I he psychological and social origins of autobiographical memory // Psychological Science. 1994. № 4.

478. Perls FS Gestalt Therapy Verbatim. New York: Bantam Books. 1969 .

479. I'ervm /, Definitions, measurements and classifications of stimuli, situations and environments// Hum. Ecology. 1978. Vol. 6.

480. Pines D I he relevance of early psychic development to pregnancy and abortion // Int. J. Psycho-Anal 1982. Vol.63.

481. Rychlak./ Discovering free will and personal responsibility. N.Y.: Oxford University Press, 1979.

482. Rychlak J. Introduction to personality and psychotherapy. Boston: Houghton Mifflin,1981.

483. Rychlak J The nature and challenge of ideological psychological theory // Annals of theoretical psychology / Eds. J.R.Royce, L.P.Mos. N.Y., 1984. Vol. 2.

484. Schrodi G R el all Practical applications of cognitive behavioral therapy in anxiety disorders // Clinical management of anxiety / Ed. by J.A. den Boer. N.Y.; Basel; Hong-Kong, 1997.

485. ShotterJ Getting in touch: the metamethodology of a postmodern science of mental life // The Humanistic Psychologist. 1990. №1. Vol. 18.

486. Stauber M Psychosomstischen Untersuchungen гиг sterilen Partnerschaft // Gynaekologie. 1982. Vol. 15. №4.

487. Tageson W. Humanistic psychology: a synthesis / Ilomewood (III) The Dorsey Press,1982.

488. Wright D B, Gaskell G. D, О Muircheartaigh С A flashbulb memory assumptions: Using national surveys to explore cognitive phenomena// British Journal of Psychology. 1998. Vol. 89.

489. YalomlD Existential Psychotherapy. N.Y.: Basic Book, 1980.11.. O'J '/з/о 2т

490. Федеральное агентство по образованию Российской Федерации КУБАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

491. ЛИЧНОСТЬ КАК СУБЪЕКТ БЫТИЯ В ЭКСТРЕМАЛЬНЫХ УСЛОВИЯХ1900.01 общая психология, психология личности, история психологии

492. ДИССЕРТАЦИЯ на соискание учёной степени доктора психологических наук

493. Научный консультант: доктор психологических наук,профессор З.И.Рябикина1. Краснодар 2006