автореферат и диссертация по психологии 19.00.04 для написания научной статьи или работы на тему: Личностные и этнокультурные особенности лиц, совершивших суицидные попытки путем отравления (по материалам больницы скорой медицинской помощи г. Чебоксары)

Автореферат диссертации по теме "Личностные и этнокультурные особенности лиц, совершивших суицидные попытки путем отравления (по материалам больницы скорой медицинской помощи г. Чебоксары)"

На правах рукописи

АБРАМОВА Нина Михайловна

ЛИЧНОСТНЫЕ И ЭТНОКУЛЬТУРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ЛИЦ, СОВЕРШИВШИХ СУИЦИДНЫЕ ПОПЫТКИ ПУТЕМ ОТРАВЛЕНИЯ (ПО МАТЕРИАЛАМ БОЛЬНИЦЫ СКОРОЙ МЕДИЦИНСКОЙ ПОМОЩИ Г. ЧЕБОКСАРЫ)

Специальность 19.00.04 — Медицинская психология

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата медицинских наук

Санкт-Петербург 2005

Работа выполнена на кафедре медицинской психологии Государственного образовательного учреждения дополнительного профессионального образования «Санкт-Петербургская медицинская академия последипломного образования Министерства здравоохранения Российской Федерации» и в Больнице скорой медицинской помощи г. Чебоксары.

Научный руководитель: доктор медицинских наук, профессор

Александров Артур Александрович

Официальные оппоненты: доктор медицинских наук, профессор

Ташлыков Виктор Анатольевич доктор медицинских наук, профессор Лысков Борис Данилович

Ведущая организация: Санкт-Петербургская Государственная медицинская академия им. И. И. Мечникова

Защита состоится « » _2005 г. в 13 часов на заседании

специализированного Совета Д 208.093.01 по защите докторских диссертаций при Санкт-Петербургском научно-исследовательском психоневрологическом институте им. В. М. Бехтерева (192019, Санкт-Петербург, ул.Бехтерева, д. 3)

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке института.

Автореферат разослан « »_2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

доктор мед. наук, профессор Тупицын Юрий Яковлевич

г«*-/ амичу

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Согласно современным представлениям самоубийство есть сознательное действие человека, направленное на лишение себя жизни. Суицид — это сигнал бедствия, зов о помощи, свидетельствующий о безвыходной конфликтной ситуации, в которую попал человек (Непве1ег Н.,1981; МасЫекК А№\,1999). Подобной точки зрения придерживалась основательница отечественной суициидологии А.Г.Амбрумова (1988), расценивавшая самоубийство как следствие социально-психологической дезадаптации личности в условиях переживаемых конфликтов.

Самоубийства относятся к трем ведущим причинам смертности в возрастной группе от 15 до 34 лет (ВОЗ, 2001). В европейских странах самоубийство как причина смерти в данной возрастной группе занимает второе место (после несчастных случаев на транспорте) в общей популяции среди мужчин и третье место (после онкологических заболеваний и транспортных катастроф) — среди женщин. Таким образом, общество теряет людей самого продуктивного возраста, что придает особую актуальность проблеме своевременной профилактики суицидов (Казаковцев Б. А., 1998; Чуркин А. А., 1998, Соловьева С. Л., 2001, Лысков Б. Д., 2003).

Учитывая, что частота самоубийств является одним из наиболее важных и объективных индикаторов социального состояния страны, общественного психического здоровья и качества жизни населения, ВОЗ принята шкала оценки величины данного показателя. В рамках этой шкалы выделяют три уровня частоты самоубийств: низкий — до 10 случаев на 100 000 населения; средний — 10-20; высокий, или «критический», — более 20 случаев.

К странам с высоким уровнем самоубийств относятся некоторые восточноевропейские государства, в том числе Россия, Прибалтийские страны, Австрия, Германия и Швейцария. В последние годы на первых позициях в мировом рейтинге частоты самоубийств — 35 и более случаев на 100 000 населения — находятся Прибалтийские страны, Россия, Венгрия, Дания и Финляндия.

В России в 2001 г. распространенность самоубийств составила 39,7 на 100 000 населения, что соответствует «критическому уровню», установленному ВОЗ. В суицидологическом отношении население России не представляет собой единой совокупности. Это обусловлено существенными этническими, культурными, экономическими особенностями различных регионов страны, накладывающими отпечаток на формирование и частоту суицидального поведения. Особого внимания в этом плане заслуживают этнокультурные факторы. В последние годы их роль применительно к психическим расстройствам активно изучается рядом отечественных психиатров (Т. Б. Дмитриевой, Б. С. Положего, А. А. Чуркина, П. И. Сидорова, П. В. др.г1991-2001).

I БИБЛИОТЕКА |

Сравнительное изучение Т. Б. Дмитриевой и Б. С. Положего (2001) суицидов в финно-угорской и славянской этнических групп населения Республики Коми показало большую предрасположенность финно-угров к суицидальному реагированию. Чуваши не являются финно-уграми, их язык относится к тюркской группе. Однако необходимо учитывать, что на территории Поволжского региона на протяжении тысячелетий происходила ассимиляция финно-угорских, тюркско-монгольских и славянских племен. Этнокультурные особенности чувашей сближают их с финно-уграми. Показатель суицидов в Чувашской республике (58,9), как и в регионах, населенных финно-уграми, вдвое превосходит высокий, или «критический» уровень. В связи с этим изучение этнокультурных характеристик лиц, проживающих в Чувашской Республики и совершивших суицидные попытки, представляется актуальным.

К суицидальному поведению относится достаточно широкий спектр его проявлений, включая различные его формы. Наиболее значимыми из них являются попытки самоубийства. С 1982 году, согласно рекомендациям ВОЗ, под термином «суицидная попытка» («парасуицид») понимается «не закончившееся смертью намеренное самоповреждение или самоотравление, совершенное с целью реализации желаемых субъектом изменений за счет физических последствий». Особого внимания заслуживает тот факт, что до 60% покончивших с собой имели в анамнезе незавершенную попытку самоубийства (Полякова И.В., Балашова М.Г., 1989; НаШоп К., Агепятап Е., АУаввегтап О. е1 а1., 1998). В дополнение к числу смертных случаев от самоубийств, по крайней мере, в 10-20 раз больше людей производят незавершенные попытки самоубийства, тем самым, составляя потенциал заведомых самоубийц в будущем (Нечипоренко В. В., Литвинцев С. В., 2000; ПНек81га К. Б., ОагГепяк! 14., 1995).

Практическое решение вопросов профилактики самоубийств во многом зависит от своевременной диагностики суицидоопасных состояний и раннего оказания адекватной медицинской и социально-психологической помощи лицам, совершившим суицидную попытку. Работ, ведущихся в этом направлении недостаточно, что, в свою очередь, связано с трудностями сбора объективных сведений о парасуицидах (Пермякова И. А., 1996; Езерская А. В., Лукьянова С. В., Аксенов В. Г., 1995 В1'ек51га И. Р., 1997).

Другим важным и недостаточно разработанным аспектом суицидологии является изучение личностных особенностей суицидентов. В отечественной литературе большинство исследований проведено психиатрами, в связи с чем более разработаны клинические аспекты суицидологии, психологическим проблемам уделяется значительно меньшее внимание. Недостаточно исследована структура личности суицидентов, механизмы совладания в стрессовых ситуациях. Одним из перспективных направлений является изучение кризисных состояний с позиций психологии „отношений В. Н. Мясищева (Карвасарский Б. Д.,

• , т ' ч„ ¿Ь-

Исурина Г. Л., Ташлыков В. А., 2000; Мягер В. К., Соколова И. С., 1982; Конанчук Н. В., 1984; Александров А. А., Соколова И. С., 2002). В связи с этим представляется важным исследование самоотношения как эмоционально-оценочной системы у лиц с суицидальным поведением.

Цель и задачи исследования. Цель работы — изучение личностных и этнокультурных особенностей лиц с суицидальным поведением и определение прогностически значимых факторов риска его возникновения как основы для разработки системы превентивных мер.

Задачи:

1. Клинико-психологическое исследование лиц с суицидальным поведением.

2. Структурный анализ личности и уровня психического здоровья у лиц с суицидальным поведением.

3. Исследование самоотношения как эмоционально-оценочной системы у лиц с суицидальным поведением.

4. Исследование копинг-механизмов у лиц с суицидальным поведением.

5. Сравнительный анализ полученных результатов в этнокультурном аспекте.

6. Определение факторов риска, направленности превентивных мер у лиц, склонных к суицидальному поведению.

Научная новизна. Впервые исследованы с помощью новых методических подходов ряд значимых для целей данной работы личностных характеристик с учетом конструктивных, деструктивных и дефицитарных составляющих, а также на их основании уровень психического здоровья. Впервые исследовано самоотношение как эмоционально-оценочная система у данного контингента испытуемых. Впервые у лиц с суицидальным поведением исследованы особенности копинг-механизмов в их соотношении с другими социально-психологическими характеристиками личности. Проведен сравнительный анализ всех полученных данных в этнокультурном аспекте.

Практическая значимость. Результаты исследований представят интерес для практической работы врачей и психологов в суицидологии как с точки зрения выделения групп риска суицидального поведения, так и проведения превентивных мер. Полученные данные можно использовать в научном и практическом аспектах для своевременного и обоснованного проведения психотерапевтических и психокоррекционных мероприятий у суицидентов, а также в системе додипломного и последипломного образования.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Не получило подтверждения предположение о различиях в частоте суицидных попыток, совершенных путем отравления, представителями различных этнических групп населения г. Чебоксары.

2. У суицидентов преобладают деструктивно-дефицитарные выражения центральных личностных характеристик, что является

показателем нарушения отношения к самому себе, к другим людям, к окружающему миру. Личность суицидентов характеризуются относительно низким адаптационным потенциалом, выраженной психопатологической стигматизацией, недостаточным уровнем психической активности.

3. Для суицидентов в системе их самоотношения характерна недостаточная самоосознанность, более высокие показатели по шкалам внутренней конфликтности и самообвинения.

4. Суициденты реже, чем здоровые люди, используют адаптивные стратегии совладания, в то же время чаще прибегая к неадаптивным стратегиям кошшга.

5. Нсадаптивные копинг-стратегии суицидентов связаны с преобладанием в структуре их личности деструктивно-дефицитарных выражений Я-функций и рядом характеристик системы самоотношения (недостаточной осознанность «Я», высокой внутренней конфликтностью, самообвинением и самоуничижением).

6. Факторами риска суицидального поведения, определяющими направленность превентивных мер и разработку конкретных психокоррекционных мероприятий, являются: преобладание в структуре личности деструкгивно-дефицитарных выражений Я-функций, неадекватное самоотношение, неадаптивные копинг-стратегии в кризисных ситуациях.

Апробация и внедрение результатов работы. Результаты работы доложены на научно-практической конференции молодых ученых в г. Казани (КГМА, 2002), на Республиканской научно-практической конференции «Семья: взрослые и дети в изменяющемся мире» (г. Чебоксары, 2002), на научно-практической конференции «Актуальные вопросы клинической медицины» (г. Чебоксары, ЧТУ, 2004), на 14-ой Всероссийской конференции Российской ассоциации телефонной экстренной психологической помощи (г. Чебоксары, 2004). Результаты исследования внедрены в практику работы отделения социально-психологической помощи республиканского психоневрологического диспансера, а также отделения с острыми отравлениями городской больницы скорой медицинской помощи г. Чебоксары и используются в учебном процессе кафедры медицинской психологии Санкт-Петербургской медицинской академии последипломного образования.

Структура и объем работы. Работа состоит из главной части и приложения. Главная часть включает введение, 4 главы, выводы и список

литературы. Диссертация изложена на _ страницах машинописи,

содержит_таблиц. Список литературы включает_источников (_на

русском и_на иностранных языках).

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Материал и методы исследования. Обследовано 174 пациента, совершивших суицидную попытку путем отравления различными лекарственными препаратами, бытовыми жидкостями и др., и проходящих курс лечения в отделении с острыми отравлениями Чебоксарской городской больницы скорой медицинской помощи. Все пациенты обследовались врачом психиатром-психотерапевтом. Срок наблюдения и исследования составлял 5 дней, причем 1-й и 2-й дни пациенты находились в реанимационном отделении или палате интенсивной терапии. Дополнительно опрашивались родные суицидентов и лица ближайшего окружения. Все пациенты направлялись в центр психотерапии и психологии.

Основную группу составили 166 человек, диагностически отнесенных по МКБ-10 к рубрике Р 43.2 — расстройства адаптации. Пациенты переживали состояние субъективного дистресса и обнаруживали признаки эмоционального расстройства, препятствующие социальному функционированию и продуктивности и возникающие в период адаптации к стрессовому жизненному событию. Важную роль в риске возникновения и формирования проявлений адаптационных расстройств играет индивидуальная предрасположенность, но тем не менее считается, что состояние не возникло бы без стрессового фактора. Проявления расстройства адаптации у обследованного контингента укладывались в клиническую картину «смешанного расстройства эмоций и поведения (Р 43.25). Из обследованного контингента исключены 8 человек как не соответствующие по своим клиническим характеристикам критериям данной диагностической группы. Среди этих пациентов у 2 человек было диагносцировано эмоционально-неустойчивое расстройство личности в стадии декомпенсации (Б 60.3); у 3 — истерическое расстройство личности; у 2 — легкий депрессивный эпизод (Р 32.0); у 1 — органическое эмоционально-лабильное расстройство (Б 06.6).

В качестве сравнительных данных (контрольная группа) использовались результаты исследования 830 здоровых жителей Чувашии в возрасте от 16 до 65 лет (средний возраст 30,7 + 1,0 года), проведенного в рамках программы изучения этнопсихологических особенностей личности (участником которой являлась автор диссертации) Е. Л. Николаевым и И. Н. Афанасьевым. Данные опубликованы в монографии «Эпоха и этнос. Проблемы здоровья личности», Чебоксары, 2004. В частности, авторами приведены результаты экспериментально-психологического исследования по следующим методикам: исследование самоотношения (МИС); опросник Д. Амирхана «Индикатор копинг-стратегий»; методика Э. Хайма. Кроме того, приведены результаты исследования с помощью «социокультурной анкеты», разработанной одним из авторов. Контрольную группу характеризуют следующие параметры. Испытуемые представляли городское (81%) и сельское (19%) население; мужчин 25%, женщин — 75%. Это были

работники промышленности, сельского хозяйства, экономики, предпринимательства и бизнеса, образования, науки и высшей школы, культуры, здравоохранения, транспорта и связи, торговли и бытового обслуживания, служащие государственных и силовых структур, а также учащиеся, студенты и неработающие.

По этническому признаку испытуемые были разделены на четыре исследовательские группы. К первой группе (моноэтническая группа русских) авторами отнесены 140 человек; во вторую группу вошли 490 чувашей (моноэтническая группа чувашей). Третья группа — биэтническая — объединила 121 испытуемого; четвертую группу составили 40 человек, которые, имея родителей-чувашей, идентифицировали себя с русскими — дизэтническая группа

Методы исследования:

1. Клинико-психологическое и социальное обследование.

1. 1 Клиническая карта, содержащая 23 вопроса, включающая диагноз, синдромологическую характеристику, характер и содержание дезадаптации в основных сферах жизни и др.

1. 2 Социокультурная анкета, состоящая из 42 вопросов, охватывающих демографические данные, этническую, языковую, религиозную принадлежность, особенности семейного воспитания, систему жизненных ценностей, отношение к здоровью и болезни.

2. Экспериментально-психологическое исследование.

2.1 Я-структуриый тест Аммона (ИСТА), позволяющий определить ряд важных структурных элементов личности.

2.2 Методика оценки психического здоровья В. В. Бочарова, Б. В. Иовлева, Ю. Я. Тупицына (МОПЗ).

2.3 Методика исследования самоотношения В. В. Столина (МИС), позволяющая определить самоотношение как эмоционально-оценочную систему испытуемого.

2.4 Методики Хайма и Амирхана для определения особенностей копинг-механизмов (совладения) в ситуациях стресса.

3. Статистическое исследование: сравнение средних по критерию Стьюдента-Фишера, сравнение выборочных долей по критерию Фишера; проведение корреляционного анализа, однофакторного дисперсионного анализа. (Обработка материалов проводилась с помощью стат-пакета SPSS).

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Клинико-психологические характеристики лиц с суицидальным

поведением

Результаты исследования по данным «Социокультурной анкеты».

По социодемографическим данным испытуемых были сформированы четыре исследовательские группы. К первой группе — моноэтническая группа

чувашей — отнесены 84 человека, которые указали, что оба их родителя по национальности чуваши. По аналогичному признаку во вторую группу вошли 29 русских — моноэтническая группа русских. Третья группа, смешанная по составу — биэтническая группа — объединила 31 испытуемого, один из родителей которых был русским, другой — чувашем. Четвертую группу («дизэтничсская») составили 13 человек, которые, имея родителей-чувашей, идентифицировали себя с русскими.

Полученные данные этнического состава суицидентов были сравнены с аналогичными данными, полученными в ходе невыборочного обследования 830 здоровых жителей Чувашии, проведенного Е. Л. Николаевым и И. Н. Афанасьевым (2004). Статистически достоверных различий в частоте суицидентов в различных этнических труппах не выявлено.

При сопоставлении национального состава населения Чувашской Республики (по данным «Демографического ежегодника Чувашской Республики», Чебоксары, 2001) с этнической принадлежностью лиц, совершивших суицидные попытки путем отравления, также не получено достоверных различий между долями этнических групп суициден юв и долями этнических групп населения г. Чебоксар (по критерию Фишера для выборочных долей). Полученные результаты могут свидетельствовать как об отсутствии этнокультурных различий чувашей и русских в их влиянии на суицидальное поведение, так и о стирании этнокультурных различий в среде городского населения Чувашии.

Среди обследованных суицидентов подавляющее большинство составили уроженцы города — 71,5%; уроженцев села было 23,6%; 4,8% родились в районном центре. Таким образом, подавляющее большинство обследованных представляли собой урбанизированную часть населения Чувашии. Суицидные попытки путем отравления совершались в подавляющем большинстве случаев в возрасте до 40 лет (85,5%), при этом максимум суицидальной активности приходился на возраст до 30 лет (70,3%). По половому признаку отмечалось явное преобладание женщин: из 165 суицидентов мужчин 49 человек (29,7%), жешцин — 116 (70,3%). Абсолютное большинство испытуемых считало себя здоровыми (86,1%). В эту категорию вошли «абсолютно здоровые», «в общем здоровые», «редко болеющие» и «не больные, а имеющие временные проблемы».

88,5 % суицидентов имели среднее, средне-специальное или высшее образование. 19,4% респондентов заняты в промышленности; 18,8% — в торговле и сфере бытового обслуживания; 24,2% являлись учащимися и студентами. 20% — не работали. В законном браке состояли 33,3%; в гражданском браке — 10,9%; разведенных —8,5%; холостых — 45,5%; вдов (вдовцов) — 1,8%. Большой процент холостых, очевидно, связан с молодым возрастом большинства суицидентов.

Абсолютное большинство во всех группах отличалось адекватной этнической самооценкой и не указывало на принципиальные отличия своего этноса от других. Абсолютное большинство русских и чувашей отдают предпочтение православию, что служит немаловажным фактором стирания

культурных различий. Почти каждый второй суицидент верил в порчу и колдовство, а каждый третий — в приметы и старался их соблюдать. Такая «мистическая настроенность могла способствовать суицидальной активности. Терпимое отношение или безразличие к проблеме смешанных браков, выявленные у суицидентов также свидетельствуют о стирании этнических различий в городской среде.

Примерно каждый второй респондент отмечал явно выраженный деструктивно-дефицитарный тип семейного воспитания. Только у 7,9% суицидентов выявлены доброжелательные внутрисемейные отношения, в остальных случаях имелись явные (61,2%) или скрытые нарушения внутрисемейных отношений. Для 68,5% наиболее важным в жизни являлась семья и брак; для 15,2% — материальное благополучие; для 13,3% — работа (карьера); для 3,0% — общественное признание.

Отношение к самоубийству: 49,1% считали, что самоубийство недопустимо никогда; 25,5% — что самоубийство в принципе допустимо и 25,5% — что самоубийство может стать выходом из неразрешимой ситуации. Таким образом, есть основания предполагать, что каждый второй суицидент имел готовность к суицидальному поведению и не был гарантирован от повторных суицидных попыток. 34,5% полагали, что, оказавшись в трудной жизненной ситуации, будут пытаться справиться с ней самостоятельно; 65,5 % обратятся за помощью к родственникам, друзьям, к специалисту (психологу, психотерапевту).Следовательно, у каждого третьего суицидента отмечался дефицит сетей социальной поддержки.

При сравнении этнических групп по признакам этнического самопринятия, проявления религиозных убеждений, семейного воспитания, ценностных ориентаций, отношения к самоубийству, социальной поддержки не было получено статистически достоверных различий.

Результаты клинико-психопатологического и клинико-психологического исследования. В анамнезе у 38 суицидентов (23%) выявлена психопатологически отягощенная наследственность в виде шизофрении, алкоголизма, умственной отсталости, аффективных нарушений и др. У 35 пациентов (21,2%) в детстве были психопатологические эпизоды в виде нервных тиков, заикания, фобий, колебаний настроения, повышенной возбудимости, гиперактивности и других симптомов.

У всех пациентов отмечена низкая (45,5%) или нестабильная (53,9%) самооценка. Тревожность как черта личности не была характерной для обследованного контингента суицидентов. У 151 пациента (91,5%) тревожность возникала лишь в определенных ситуациях. Постоянную тревогу испытывали только 12 пациентов (7,3%). В стрессовых ситуациях подавляющее большинство обследованных (94%) реагировали аутоагрессивным поведением и лишь 3% обнаруживали агрессию вовне. У 3% суицидентов отмечено аутистично-агрессивное реагирование.

Типологически суициденты представлены в основном двумя типами акцентуаций характера: 60% — акцентуация возбудимого типа; 34,5% — акцентуация истероидного типа. Лишь в 3% случаев выявлены сенситивные

черты и в 2,4% — шизоидные. Эти данные сообразуются с типом суицидального поведения: демонстративное суицидальное поведение отмечено у 133 человек (80,6%); острая аффективная реакция — у 32 (19,4%). В 118 случаях (71,5%) суицидальное поведение разворачивалось на фоне алкогольного опьянения. При осмотре наркологом не было отмечено симптомов алкоголизма.

В подавляющем большинстве случаев (91,5%) сферой конфликтной ситуации являлась семейно-бытовая. В качестве способов суицида в 88,5% случаев избирались различные медикаменты (чаще всего димедрол, транквилизаторы). Реже использовались уксусная кислота (8,5%) и бытовые и технические жидкости (3%).

В анамнезе 22 пациентов (13,3%) отмечены суицидальные действия демонстративного характера в стрессовых ситуациях, из них 11 человек (6,6%) неоднократно прибегали к приему заведомо неопасных для жизни доз различных медикаментов.

Структурный анализ личности и уровня психического здоровья у лиц с суицидальным поведением. С помощью Я-структурного теста Аммона обследовано 82 человека. Полученные средние «сырые» оценки по всем 18 шкалам опросника сравнивались с нормативными данными, приведенными в Пособии НИИ им. В. М. Бехтерева «Я-структурный тест Аммона» (СПб, 1998). Сравнительные данные приведены в табл. 1.

Полученные данные свидетельствуют о том, что в структуре личности суицидентов преобладают деструктивно-дефицитарные выражения Я-функций, что, по данным разработчиков теста, указывают на разрыв отношений с самим собой, с другими людьми, с окружающим миром.

Конструктивный страх положительно коррелирует с конструктивной агрессией, с конструктивным внешним и внутренним Я-отграничением, с конструктивным нарциссизмом, с конструктивной сексуальностью (р< 0,01). Выявлена также положительная корреляция с дефицитарным внутренним Я-отграничением ( р< 0,05). Достоверных отрицательных корреляций не выявлено.

Конструктивная сексуальность положительно коррелирует (р< 0,01) с конструктивной агрессией, с конструктивным страхом, с конструктивным внешним и внутренним Я-отграничением, с конструктивным нарциссизмом и отрицательно с дефицитарной агрессией, с деструктивным страхом (р< 0,05), с деструктивным внешним Я-отграничением, с деструктивным и дефицитарным нарциссизмом и дефицитарной сексуальностью (р< 0,01). Выявлена также положительная корреляция с деструктивной сексуальностью (Р<0,01).

Деструктивная сексуальность положительно коррелирует с деструктивной агрессией, с дефицитарным страхом, с дефицитарным внешним отграничением, с деструктивным и дефицитарным внутренним Я-отграничением, с конструктивной сексуальностью (р< 0,01). Достоверных отрицательных корреляций не выявлено.

Таблица 1

Сравнение средних данных основной группы с нормативными

Шкалы Основная группа (п=82) Норма (п=1000) Достоверность различий средних Р<

IS1 8,41±0,28 9,12±0,07 0,01

IS2 6,45±0,35 6,35±0,09 >0,05

IS3 5,51±0,29 4,56±0,07 0,001

IS4 7,б1±0,26 7,78±0,07 >0,05

IS5 3,80±0,31 2,42±0,06 0,001

IS6 5,12±0,29 4,53±0,07 0,05

IS7 7,59±0,23 7,78±0,07 >0,05

IS8 5,29±0,24 3,40±0,05 0,001

IS9 5,82±0,28 7,90±0,07 0,001

IS10 8,77±0,28 9,14±0,07 >0,05

IS11 5,12±0,26 3,97±0,05 0,001

IS12 6,21±0,30 6,78±0,08 0,05

IS13 7,68±0,28 8,91±0,07 0,001

IS14 4,91±0,26 4,17±0,06 0,001

IS15 4,77±0,35 2,56±0,06 0,001

IS16 7,35±0,39 9,26±0,09 0,001

IS17 4,11±0,27 5,00±0,08 0,01

IS18 3,66±0,28 2,79±0,07 0,001

Условные обозначения: IS-1 — агрессия конструктивная; IS-2 — агрессия деструктивная; IS-3 — агрессия дефицитарная; IS-4 — страх конструктивный; IS-5 — страх деструктивный; IS-6 — страх дефицитарный; IS-7 — внешнее Я-отграничение конструктивное; IS-8 — внешнее Я-отграничение деструктивное; IS-9— внешнее Я-отграничение дефицитарное; IS-10 — внутреннее Я-отграничение конструктивное; IS-11 — внутреннее Я-отграничение деструктитвное; IS-12 — внутреннее Я-отграничение дефицитарное; IS-13 — нарциссизм конструктивный; IS-14 — нарциссизм деструктивный; IS-15 — нарциссизм дефицитарный; IS-16 — сексуальность конструктивная; IS-17 — сексуальность деструктивная; IS-18 — сексуальность дефицитарная.

Отсутствие синергизма между выражениями отдельных Я-функций (положительная корреляция конструктивного страха с дефицитарным внутренним Я-отграничением и положительная корреляция между конструктивной и деструктивной сексуальностью) свидетельствует о структурных нарушениях личности суицидентов.

Сравнение средних показателей между различными этническими группами суицидентов не выявило значимых различий.

Результаты исследования суицидентов с помощью МОПЗ. Сравнение средних значений в выборочной группе со средними сырыми значениями интегральных шкал и индексов а и ß в норме (по данным Ю. Я.

Тупицына, В. В Бочарова, Б. В. Иовлева, СПб, 2000) представлено в табл. 2.

Таблица 2

Сравнение средних данных основной группы с нормативными данными (по МОПЗ)

Шкалы Группы Основная группа (п=82) Норма (п=828) Достоверность различий средних Р<

Конструктивности (А) Выборка 47,41 ±1,28 0,00001

Норма 53,8±0,31

Деструктивности (В) Выборка 29,40±1,14 0,00001

Норма 20,6±0,30

Дефицитарности (С) Выборка 30,95±1,35 0,00001

Норма 20,3±0,32

Индекс а Выборка 17,44±1,88 0,00001

Норма 33,2±0,47

Индекс (3 Выборка 15,45±2,28 0,00001

Норма 33,4±0,52

Как видно из табл. 2 у суицидентов обнаруживаются достоверно более низкие показатели по шкале конструктивности и более высокие — по шкалам деструктивности и дефицитарности. Показатели интегральных шкал (А, В, С) и индексов психического здоровья (а и Р) в обследованной группе суицидентов с высокой степенью достоверности отличаются от показателей нормативной группы. Т-показатели (Т_а = -11,2; Т_(3 = -12,3) выходят за пределы нормативного интервала и отражают вероятность наличия психических расстройств.

Оценка интегральных шкал А, В, С показывает, что данные количественные показатели индексов Т_а и Т_Р определяются наличием трех неблагоприятных тенденций: относительно низким адаптационным потенциалом (низкие показатели шкалы А); выраженной психопатологической стигматизацией (высокие значения по шкале В); недостаточным уровнем психической активности (высокие показатели шкалы С).

Сравнение средних показателей между различными этническими группами суицидентов не выявило значимых различий.

Исследование самоотношения как эмоционально-оценочной системы у лиц с суицидальным поведением. Данные сравнения основной группы с контрольной (жители г. Чебоксары) приведены в табл. 3.

Таблица 3

Сравнение основной группы с контрольной (жители г.Чебоксары), мужчины

и женщины

Показатели Группы Мужчины Основная группа (п=26) Контроль (№45) Достоверность различий средних Р< Женщины Основная группа (=57) Контроль (п=45) Достоверность различий средних Р<

Внутренняя честность Основная группа 6,23±0,31 0,05 6,09±0,184 0,05

Норма 5,5±0,16 5,4±0,21

Самоуверенность Основная группа 5,92±0,33 5,42±0,206

Норма 5,3±0,25 5,8±0,24

Саморуководство Основная группа 7,27±0,27 0,01 6,32±0,235 0,05

Норма 5Д±0,29 5,6±0,24

Отраженное самоотношение Основная группа 5,88±0,41 5,95±0,212

Норма 6,2±0,27 5,9±0,31

Самоценность Основная группа 6,46±0Д9 5,95±0,226 0,01

Норма 6,5±0,21 7,0±0,27

Самопринятие Выборка 6,77±0,37 0,001 5,91±0,242

Норма 5,2±0,23 6,6±0,28

Самопривязанность Основная группа 5,69±0,41 5,35±0,246

Норма 5,3±ОД6 5,3±0,27

Внутренняя конфликтность Основная группа 6,35±0,48 0,01 6,39±0,285 0,01

Норма 4,9±0,18 5,2±ОДО

Самообвинение Основная группа 6,46±0,38 0,001 6,42±0Д60 0,05

Норма 4,7±0,19 5,3±0Д9

Фактор самоуважения Основная группа 6,36±0,269 0,001 5,94±0,150

Норма 5,6±0,071 5,7±0,073

Фактор аутосимпатии Основная группа 6Д2±0,243 0,05 5,71±0,158 0,001

Норма 5,7±0,078 6,3±0,091

Фактор самоуничижения Основная группа 6,35±0,407 0,001 6,43±0,252 0,001

Норма 4,8±0,076 5,3±0,102

Суициденты (как мужчины, так и женщины) обнаруживают более высокие показатели (р< 0,05) по шкале «внутренняя честность», что говорит

о недостаточной осознанности «Я», закрытости, неспособности или нежелании осознавать и выдавать значимую информацию о себе. Более высокие показатели суициденты обнаруживают по шкале «саморуководство» (р< 0,01). У суицидентов женского пола получены достоверно более низкие показатели по шкале «самоценность» (р< 0,01), что свидетельствует о сомнении в ценности собственной личности и одновременно в ценности своего «Я» для других. У суицидентов мужского пола более высокие показатели выявлены по шкале «самопринятие» (р< 0,001). Это свидетельствует о дружеском отношении к себе, согласию с самим собой, эмоциональному, безусловному принятию себя таким, каков ты есть, пусть даже с некоторыми недостатками. Суициденты обоих полов выявляют достоверно более высокую в сравнении с контрольной группой (р< 0,01) внутреннюю конфликтность. Это говорит о наличии у них сомнений, несогласия с собой, переживания чувства вины.

Более высокие показатели обнаруживают и мужчины (р< 0,001) и женщины (р< 0,05) из основной группы по сравнению с контрольной группой по шкале «самообвинение». Это говорит об интрапунитивности суицидентов, самообвинении, готовности поставить себе в вину свои промахи и неудачи, собственные недостатки. У мужчин-суицидентов получены достоверно более высокие показатели по фактору самоуважения (р<0,001). Фактор «аутосимпатии» получил разное значение у мужчин и женщин обследованной группы суицидентов. Мужчины-суициденты с большей симпатией относятся к себе, чем представители контрольной группы (р< 0,05); женщины-суициденты, напротив, относятся к себе с меньшей симпатией, чем женщины контрольной группы (р< 0,001). Суициденты обоих полов обнаруживают более высокие по сравнению с контрольной группой показатели по фактору «самоуничижение» (р< 0,001). Этот фактор, содержащий шкалы внутренней конфликтности и самообвинения, связан с негативным самоотношением.

Таким образом, самоотношение суицидентов обоих полов характеризуется недостаточной самоосознанностью, более высокими показатели в сравнении с контрольной группой по шкалам внутренней конфликтности и самообвинения и по фактору самоуничижения. Более высокие показатели получены также по шкале саморуководство, которая выявляет тенденцию искать причины поступков и результатов в себе самом, испытуемый считает, что его судьба находится в его собственных руках и испытывает чувство обоснованности своих внутренних побуждений и целей. В кризисных ситуациях эта тенденция у рассматриваемой категории пациентов, очевидно, проявляется в аутоагрессивном поведении, суть которого состоит в наказании самого себя за неспособность реализовать свои желания, добиться своих целей и в крайних случаях может приводить к покушению на собственную жизнь, как лишенную дальнейшего смысла. Самоотношение суицидентов мужского пола характеризуется также более высокими показателями по шкалам самоуважение, аутосимпатия и самопринятие. Шкала самопринятие положительно коррелирует у

суицидентов со шкалой внутренней конфликтности и фактором самоуничижения. Проведенное исследование подтверждает гипотезу автора метода В. В. Столица о том, что возможности защиты самоотношения заложены уже в его строении. Благодаря многомерности самоотношения возможно одновременное поддержание глобального самоотношения на высоком уровне и какого-то аспекта самоотношения на низком. Внутренняя конфликтность, самообвинение и самоуничижение компенсируются самопринятием, самоуважением и аутосимпатией.

При сравнении жешцин-суицидентов с женщинами из контрольной группы выявлены некоторые особенности самоотношения. У них достоверно ниже показатели аутосимпатии и самоценности. Самоотношение женщин по сравнению с мужчинами носит более выраженный негативный характер: доминирующим является самоуничижение в сочетании со сниженной аутосимпатией. Это различие частично объясняет более высокий процент женщин среди лиц с суицидальным поведением.

Исследование копинг-механизмов у лиц с суицидальным поведением

Результаты исследования копинг-поведения суицидентов с помощью методики Е. Heim (1988). Эта методика предназначена для определения копинг-механизмов в трех основных сферах психической деятельности — когнитивной, эмоциональной и поведенческой. Испытуемые наиболее часто используют следующие копинг-стратегии. В когнитивной сфере — «установка собственной ценности» (22,4 %), «растерянность» (15,8 %), «сохранение самообладания» (13,3 %). В эмоциональной сфере — «оптимизм» (37 %), «самообвинение» (14,5 %), «эмоциональная разрядка» (13,3 %). В поведенческой сфере — «обращение» (22,4 %), «отвлечение» (15,2 %), «активное избегание» (12,1 %), «сотрудничество» (12,1 %).

Таким образом, наряду с конструктивными способами совладания со стрессом («установка собственной ценности», «сохранение самообладания», «оптимизм», «обращение», «сотрудничество» у суицидентов обнаруживаются такие несвойственные здоровым людям неадаптивные способы совладания, как «растерянность», «самообвинение», «активное избегание».

При сравнении суицидентов различных этнических групп с контрольной группой выявлены следующие достоверные различия (р < 0,05). В когнитивной сфере: адаптивная стратегия «проблемный анализ» вдвое реже (10,7% против 23,6%) встречается у суицидентов-чувашей, чем в контрольной группе здоровых. Суициденты из биэтнической группы чаще прибегают к неадаптивной стратегии «игнорирование» (9,7% против 0,8%). «Растерянность» — стратегия не характерная для здоровых адаптированных личностей — в несколько раз чаще отмечается у суицидентов русскош этноса в сравнении с контрольной группой (17,2% против 2,9%). В эмоциональной сфере: суициденты реже выбирают адаптивную стратегию «оптимизм» — и русские (41,4% против 61,4% в контрольной группе) и

чуваши (35,7% против 58,9%). В то же время суициденты-чуваши чаще (9,5% против 1,2%) выбирают неадаптивную стратегию «покорность», а суициденты из биэтнической группы в 9,7% прибегают к неадаптивной стратегии «агрессивность» — выбор, не характерный для контрольной группы. В поведенческой сфере: суициденты-чуваши реже прибегают к адаптивной стратегии «сотрудничество» (10,7% против 25,8% в контрольной группе). В то же время в 14,3% они прибегают к неадаптивной стратегии «активного избегания», не характерной для контрольной группы.

Таким образом суициденты достоверно реже, чем здоровые люди, используют адаптивные стратегии совладания, такие как «проблемный анализ», «оптимизм», «сотрудничество». В то же время суициденты достоверно чаще прибегают к неадаптивным стратегиям, таким как «игнорирование», «растерянность», «покорность», «агрессивность», «активное избегание».

Результаты исследования с помощью «Индикатора стратегии преодоления стресса» (С8Т). За основу оценки базисных копинг-стратегий были приняты три показателя: определение в баллах степени выраженности конкретной копинг-стратегии; определение в процентах удельного веса отдельной базисной копинг-стратегии в структуре копинг-поведения; определение индекса отношения активных и пассивных копинг-стратегий. Сравнение зпачений этнических групп выборки с контрольной группой приведено в табл. 4.

Таблица 4

Сравнение значений копинг-стратегий этнических групп основной и контрольной выборки

Копинг-стратегии Этническая группа Основная группа л-29 (рус.) п = 84 (чув.) Контрольная группа п = 140 (рус.) п = 490 (чув.) Достоверность различий средних Р<

Разрешение проблем Русские 27,0±0,87 26,3±0,40

Чуваши 26,7±0,50 26,8±0,20

Поиск социальной поддержки Русские Чуваши 24,3±0,96 21,1 ±0,40 0,01

24,7±0,71 21,9±0,20 0,001

Избегание Русские 19,9±0,84 17,б±0,3 0,01

Чуваши 20,8±0,39 17,5±0,20 0,001

Абсолютные значения базисных копинг-стратегий «поиск социальной поддержки» и «избегание» значимо выше в основной группе (группе суицидентов). На первом месте в структуре копинг-поведения как в контрольной, так и в основной группе стоит копинг-стратегия «разрешение

проблем», на втором месте «поиск социальной поддержки», на третьем копинг-стратегия «избегание». Для суицидентов характерно снижение активной копинг-стратегии «разрешение проблем» и повышение удельного веса пассивной копинг-стратегии «избегание». Отмечается также некоторое повышение удельного веса копинг-стратегии «поиск социальной поддержки». Получены различия и при сравнении индекса отношения активных и пассивных копинг-стратегий: индекс основной группы ниже индекса контрольной, что говорит о нарастании пассивных копинг-стратегий в структуре копинг-поведения суицидентов.

Результаты исследования копинг-мехаиизмов в их соотношении с другими социально-психологическими характеристиками личности

Корреляции копинг-стратегий с показателями по шкалам ИСТА и МОПЗ.

1. Копинг-стратегия «решение проблем» положительно коррелирует со шкалами ИСТА «конструктивная агрессия» (р< 0,01), «конструктивный страх» (р <0,01) и «шкалой конструктивности» МОПЗ.

2. Копинг-стратегия «поиск социальной поддержки» положительно коррелирует со шкалами ИСТА «конструктивное внутреннее Я-отграничение» (р< 0,01), «конструктивный нарциссизм» (р< 0,01) и «деструктивная сексуальность» (р <0,01).

3. Копинг-стратегия «избегание» положительно коррелирует с рядом деструктивно-дефицитарных шкал ИСТА: с «деструктивной агрессией», «дефицитарной агрессией», «деструктивным страхом», «дефицитарным внешним Я-оираничением» (р< 0,01), «деструктивным внутренним Я-отграничением», «дефицитарным внутренним Я-отграничением», «деструктивным нарциссизмом», «дефицитарным нарциссизмом» (р< 0,001), «деструктивной сексуальностью» (р< 0,01) и дефицитарной сексуальностью» (р< 0,001).

Анализ приведенных корреляций позволяет сделать следующие выводы: Более низкие показатели конструктивной а1рессии по результатам Я-структурного теста Аммона и сниженные, по сравнению с нормой, показатели по шкале конструктивности МОПЗ соотносятся с более низким уровнем активной стратегии преодоления «разрешение проблем». Преобладание же в структуре личности деструктивно-дефицитарных выражений Я-'функций, таких как дефицитарная агрессия, деструктивный страх, деструктивное внутреннее Я-отграничение, деструктивный и дефицитарный нарциссизм, дефицитарная сексуальность, приводят к формированию пассивного копинг-поведения, что выражается в повышении показателя копинг-стратегии «избегание».

Корреляции копинг-стратегий со структурными элементами системы самоотношения.

1 .Копинг-стратегия «разрешение проблем» положительно коррелирует со шкалами «открытость» (р< 0,05), «самоуверенность» (р< 0,01), «саморуководство» (р< 0,01), «отраженное самоотношение» (р< 0,05), «самоценность» (р< 0,01), с «фактором самоуважения» (р< 0,01), «фактором аутосимпатии» (р< 0,05). Достоверных отрицательных корреляций не выявлено.

2.Копинг-стратегия «поиск социальной поддержки» положительно коррелирует со шкалой «самопринятие» (р< 0,05). Достоверных отрицательных корреляций не выявлено.

3.Копинг-стратегия «избегание» положительно коррелирует со шкалами «самопринятие», «внутренняя конфликтность», «самообвинение» и фактором «самоуничижение» и отрицательно — со шкалой «самоуверенность».

Анализ полученных значимых корреляций между копинг-стратегиями и показателями шкал опросника самоотношения приводит к следующим выводам:

1. На снижение у суицидентов обоих полов активной копинг-стратегии «решение проблем» влияют следующие характеристики системы самоотношения: повышенные показатели по шкале «открытости» («внутренней честности»); более высокие показатели по шкале «саморуководство»; более низкие показатели по шкалам «самоценность» и «аутосимпатия» у женщин; более высокие показатели по фактору «самоуважение» и «аутосимпатия» у мужчин.

2. На повышение у суицидентов пассивной копинг-стратегии «избегания» влияют: более высокие показатели по шкалам «внутренней конфликтности», «самообвинения», «самоуничижения» у представителей обоих полов и повышение показателей по шкале «самопринятие» у мужчин.

Таким образом, недостаточная осознанность «Я», высокая внутренняя конфликтность, самообвинение и самоуничижение являются аспектами самоотношения, которые влияют на формирование копинг-поведения у суицидентов обоих полов в направлении снижения удельного веса активной копинг-стратегии «решение проблем» и повышение пассивной стратегии «избегание». Выявляются особенности, связанные с полоролевыми различиями. Мужчины обнаруживают более высокие показатели по сравнению с контрольной группой по фактору «самоуважения», что можно рассматривать как защиту самоотношения: этот параметр отражает отношение к социальным нормам, включая критерии успеха, воли, целеустремленности, социального одобрения. Кроме того, у мужчин более высокие показатели по сравнению с нормой по шкале «аутосимпатия». Эти механизмы психологической защиты препятствуют формированию адекватного образа Я, на основе которого формируются активные стратегии совладения. Наличие в структуре самоотношения внутренней

конфликтности, самообвинения и самоуничижения, страх крушения образа Я в кризисных ситуациях приводят к стратегии избегания.

При сравнении личностных характеристик суицидентов, впервые совершивших суицидную попытку, с суицидентами, совершившими повторные попытки путем отравления, не было получено статистически достоверных различий в средних значениях показателей по Я-структурному тесту Аммона, по методике оценки психического здоровья, методике исследования самоотношения и методике Амирхана. Это свидетельствуют о том, что полученные с помощью проведенного клинико-нсихологического исследования данные выявляют индивидуальную предрасположенность обследованного контингента к расстройствам адаптации в стрессовых ситуациях со склонностью к суицидальному поведению.

ВЫВОДЫ

1. В структуре личности суицидентов преобладают деструктивно-дефицитарные выражения Я-функций, что свидетельствует о нарушении отношения к самому себе, к другим людям, к окружающему миру. Выявленные положительные корреляция между конструктивным страхом и дефицитарным внутренним Я-отграничением и между конструктивной и деструктивной сексуальностью свидетельствуют о нарушении структуры личности суицидентов.

2. При исследованиЬ уровня нервно-психического здоровья суицидентов установлено, что показатели конструктивности, деструктивности и дсфицитарности в группе суицидентов с высокой степенью достоверности отличаются от показателей нормативной группы. Оценка интегральных характеристик выявляет наличие трех неблагоприятных тенденций: относительно низкого адаптационного потенциала, недостаточного уровня психической акшвности, выраженной психопатологической стигматизации.

3. Самоотношение суицидентов обоих полов характеризуется недостаточной самоосознанностью. Более высокие значения в сравнении с контрольной группой обнаруживаются у них по внутренней конфликтности и самообвинению и по фактору самоуничижения.

3.1 Самоотношение суицидентов мужского пола характеризуется достоверно более высокими значениями по показателям самоуважение, аутосимпатия и самопринятие, что объясняется механизмами защиты самоотношения. Самопринятие положительно коррелирует со шкалой внутренней конфликтности и фактором самоуничижения. Внутренняя конфликтность, самообвинение и самоуничижение компенсируются самопринятием, самоуважением и аутосимпатией.

3.2. У женщин-суицидентов по сравнению с женщинами из контрольной группы отмечаются более низкие показатели аутосимпатии и самоценности. Таким образом, женщины не прибегают к механизмам

защиты, характерным для мужчин. Самоотношение женщин по сравнению с мужчинами носит более выраженный негативный характер: домшгарутощим является самоуничижение в сочетании со сниженной аутосимпатией.

4. Анализ результатов исследования копинг-поведения суицидентов показал, что они достоверно реже, чем здоровые люди, используют адаптивные стратегии совладания — «проблемный анализ», «оптимизм», «сотрудничество». В то же время суициденты достоверно чаще прибегают к неадаптивным стратегиям, таким как «игнорирование», «растерянность», «покорность», «агрессивность», «активное избегание».

Получены различия и при сравнении индекса отношения активных и пассивных копинг-стратегий: индекс основной группы ниже индекса контрольной, что говорит о нарастании пассивных котганг-стратегтй в структуре копинг-поведения суицидентов.

5. Копинг-поведение суицидентов зависит от соотношения конструктивных, деструктивных и дефицитарных компонентов личности и структуры системы самоотношения. Копинг-стратегия «избегания» положительно коррелирует с рядом деструктивно-дефицитарных показателей. Недостаточная осознанность «Я», высокая внутренняя конфликтность, самообвинение и самоуничижение являются аспектами самоотношения, которые влияют на формирование копинг-поведения у суицидентов в направлении снижения удельного веса активной копинг-стратегии «решение проблем» и повышение пассивной стратегии «избегание».

6. Статистически достоверных различий в частоте суицидентов в различных этнических группах не выявлено. Анализ данных социокультурной анкеты, а также результатов исследования структуры личности, системы самоотношения и копинг-поведения не выявил достоверных различий между суицидентами разных этнических групп. Это может свидетельствовать как об отсутствии влияния этнокультурных различий чувашей и русских на частоту суицидов, так и о стирании этнокультурных различий в среде городского населения Чувашии.

7. Выявленное преобладание у суицидентов деструктивно-дефицитарных выражений функций Я, ряд особенностей самоотношения (высокая внутренняя конфликтность, самообвинение, самоуничижение и др.), преобладание недаптивных копинг-стратегий являются факторами риска суицидального поведения, определяющих направленность превентивных мероприятий.

Список публикаций по теме диссертации

1. Абрамова Н. М. Анализ гинекологического и сексологического анамнеза женщин, совершивших суицидальный поступок //Актуальные вопросы клинической медицины./ Сборник статей НПК. — Чебоксары, 2004, с.31-33.

2. Абрамова Н. М., Николаев Е. Л. Случай успешной работы с расстройством адаптации, вызванным потерей близкого человека:

Материалы IV ежегодной Всероссийской научно-практической конференции «Психология и психотерапия. Психотерапия детей, подростков и взрослых: состояние и перспективы». — СПб., 2002, с.60 - 64.

3. Абрамова Н. М,, Николаев Е. JL, Орлов В. Ф. Психотерапия символами в комплексном лечении депрессии (клинико-психологическое наблюдение) //Российский психотерапевтический журнал, № 2, 2002, с. 56 - 59.

4. Абрамова П. М., Николаев Е. Л., Орлов В. Ф. Проективный рисунок в психологической работе с лицами, совершившими суицидальную попытку: Сборник статей Республиканской научно-практической конференции «Семья: взрослые и дети в изменяющемся мире», — Чебоксары, 2002, с. 149 150.

5. Абрамова Н. М. Исследование личности суицидентов с помощью Я-структурного теста Аммона //Вестник психотерапии, № 12 (17), 2005 с. 91 -96.

6. Абрамова Н. М. Самоотношение у лиц, совершивших суицидные попытки путем отравления //Вестник клинической психологии. № 2, Т.2, 2005, с.135 -140.

Абрамова Н.М. Личностные и этнокультурные особенности лиц, совершивших суицидные попытки путем отравления (по материалам больницы скорой медицинской помощи г.Чебоксары): Автореф. дисс. ... канд. мед. наук / СПб. науч.-иссл. психоневрол. ин-т им.В.М.Бехтерева. - СПб., 2005. - 22 с.

Подписано в печать 28.04.2005. Формат 60x84/16. Отпечатано с готового оригинал-макета в типографии СПб НИПНИ им. В.М.Бехтерева.

Печать ризографическая. Заказ № 62. Тираж 100 экз.

Типография СПб НИПНИ им. В.М.Бехтерева. 192019, Санкт-Петербург, ул. Бехтерева, д.З, тел. 265-20-80

I "8878

РНБ Русский фонд

2006-4 14758

I

Содержание диссертации автор научной статьи: кандидата медицинских наук, Абрамова, Нина Михайловна, 2005 год

Введение.

Глава 1. Обзор литературы.

Глава 2. Материал и методы исследования.

Глава 3. Социокультурные и клинико-психологические характеристики лиц с суицидальным поведением.

3.1. Результаты исследования по данным «социокультурной анкеты».

3. 2. Результаты клинико-психологического исследования по данным «клинической карты».

Глава 4. Личностные характеристики лиц с суицидальным поведением.

4. 1. Структура личности и уровень психического здоровья у лиц с суицидальным поведением.

4. 1. 1. Результаты исследования личности суицидентов с по мощью ISTA — Я структурного теста Аммона.

4. 1.2. Исследование уровня психического здоровья с помощью методики МОПЗ.

4. 2. Самоотношение у лиц с суицидальным поведением.

4. 3. Копинг-механизмы у лиц с суицидальным поведением.

4. 3. 1. Результаты исследования копинг-поведения с помощью методики Е. Heim.

4. 3. 2. Результаты исследования с помощью «Индикатора стратегии преодоления стресса» Амирхана.

Введение диссертации по психологии, на тему "Личностные и этнокультурные особенности лиц, совершивших суицидные попытки путем отравления (по материалам больницы скорой медицинской помощи г. Чебоксары)"

Согласно современным представлениям самоубийство есть сознательное действие человека, направленное на лишение себя жизни (Т. Б. Дмитриева, Б. С. Положий, 2001). Некоторые исследователи уточняют, что суицид — это сигнал бедствия, зов о помощи, свидетельствующий о безвыходной конфликтной ситуации, в которую попал человек (Henseler Н.,1981; Machleidt W.,1999). Подобной точки зрения придерживалась основательница отечественной суициидологии А. Т. Амбрумова (1985), расценивавшая самоубийство, как следствие социально-психологической дезадаптации личности в условиях переживаемых конфликтов. Согласно ее теории суицид представляет собой вариант поведения человека в экстремальной ситуации. Суицидогенный конфликт и самоубийство могут быть вызваны реальными причинами (у практически здоровых в психическом отношении лиц), базироваться на определенных патологических чертах характера (у так называемых акцентуированных личностей) или являться результатом психического заболевания.

Самоубийства относятся к трем ведущим причинам смертности в возрастной группе от 15 до 34 лет, что характерно для обоих полов (ВОЗ, 2001). Сопоставление места суицидов в структуре смертности данной возрастной группы населения в европейских странах показало, что самоубийство как причина смерти занимает второе место (после несчастных случаев на транспорте) в общей популяции среди мужчин и третье место (после онкологических заболеваний и транспортных катастроф) — среди женщин. Таким образом, общество теряет людей самого продуктивного возраста.

Учитывая, что частота самоубийств является одним из наиболее важных и объективных индикаторов социального состояния страны, общественного психического здоровья и качества жизни населения, ВОЗ принята шкала оценки величины данного показателя. В рамках этой шкалы выделяют три уровня частоты самоубийств: низкий — до 10 случаев на 100 ООО населения; средний — 10-20: высокий, или «критический», — более 20 случаев.

Наиболее благополучную в суицидологическом отношении группу с низким уровнем самоубийств составляют страны юга Европы (Италия, Испания, Греция, Албания), Великобритания, Голландия, Норвегия, Ирландия, а также большинство стран Африканского континента (Sartorius N.,1995; Milroy С. М.,1997; Ilawton К., 1998; Yip P. S., 1998). Наиболее низкие цифры частоты суицидов (0-5 на 100 000) определяют в странах Арабского Востока (Daradreh Т., 1989).

В группу со средним уровнем распространенности суицидов входят США (Roy А., 1995), ряд европейских государств (Бельгия, Франция, Португалия, Болгария, Польша), значительная часть азиатских стран (в том числе Китай, Япония, Корея), а также Израиль и Австралия (Moens G., 1989; Fish R et al., 1990; Lester D., 1990; Rodrigez-Pulido F. Et al., 1991; Sur J. Etal., 1991; Clayer Т., 1992).

К странам с высоким уровнем самоубийств относятся некоторые восточноевропейские государства, в том числе Россия, Прибалтийские страны, Австрия, Германия и Швейцария. В последние годы на первых позициях в мировом рейтинге частоты самоубийств — 35 и более случаев на 100 000 населения — находятся Прибалтийские страны, Россия, Венгрия, Дания и Финляндия.

Наиболее известными факторами, с которыми связывают величину распространенности суицидов в различных странах мира, согласно анализу, проведенному Т. Б. Дмитриевой и Б. С. Положим, являются следующие: географический, социально-экономический, религиозный и этнокультурный. Авторы пришли к убеждению, что только этнокультурная принадлежность населения образуют достаточно четкую и последовательную связь с уровнем частоты самоубийств. Сравнительное изучение суицидов в финно-угорской и славянской этнических групп населения Республики Коми убедительно показало большую предрасположенность финно-угров к суицидальному реагированию, что согласуется с данными отечественных и зарубежных исследователей, расценивающих эту этническую группу, как одну из наиболее суиицидоопасных (Положий Б. С., 1995; Rihmer Z., 1998). Во все последние годы распространенность самоубийств у лиц финно-угорских национальностей превышала аналогичный показатель у славян в 1,4 — 2,3 раза. Следовательно, заключают авторы, суицид является этнокультурно-зависимым феноменом, поэтому знание и учет этнокультурных факторов имеют важнейшее значение как для исследований в области суицидологии, так и в практической деятельности по предупреждению самоубийств.

В России в 2001 г. распространенность самоубийств составила 39,7 на 100 ООО населения, что соответствует «критическому уровню», установленному ВОЗ, равному 20 случаям. В суицидологическом отношении население России не представляет собой единой совокупности. Это обусловлено существенными этническими, культуральными, экономическими особенностями различных регионов страны, накладывающими отпечаток на формирование и частоту суицидального поведения. В итоге разброс частоты самоубийств в регионах достигает 84,4% (Государственный доклад о состоянии здоровья населения РФ в 1998 г.). При этом величина распространенности суицидов максимальна в Республике Алтай (84,4 на 100 000 населения), в Удмуртской Республике (77,0), в Республике Бурятия (74,9), в Еврейской автономной области (60,2), в Кировской области (64,6), в Чувашской республике (58,9), в Республике Коми (47,4). Минимальный уровень самоубийств регистрируется в регионах с преимущественно мусульманским населением (от 0 до 4,9 в различных республиках Северного Кавказа). С другой стороны, показатели самоубийств в расположенных по соседству Ставропольском и Краснодарским краях выше в 2,7 раза. Очевидно, этнокультурные аспекты распространения суицидов прр прочих равных условиях оказывают решающее влияние на величину данного показателя (Т. Б. Дмитриева, Б. С. Положи», 2001).

Сравнительное изучение Т. Б. Дмитриевой и Б. С. Положего суицидов в финно-угорской и славянской этнических групп населения Республики Коми, как уже указывалось, убедительно показало большую предрасположенность финно-угров к суицидальному реагированию.

Чуваши, как известно, не являются финно-уграми, их язык принадлежит к тюрской группе. Однако необходимо учитывать, что на территории Поволжского региона на протяжении тысячелетий происходила ассимиляция финно-угорских, тюркско-монгольских » славянских племен. Этнокультуральные особенности чувашей сближают их с финно-уграми. Показатель суицидов в Чувашской республике, как и в регионах, населенных финно-уграми, вдвое превосходит высокий, или «критический» уровень, определенный ВОЗ. В связи с этим изучение этнокультурных характеристик лиц, проживающих в Чувашской Республики и совершивших суицидные попытки, представляется актуальным.

Другим важным и недостаточно разработанным аспектом суицидолопш является изучение личностных особенностей суицидентов. В отечественной литературе большинство исследований проведено психиатрами, в связи с чем более разработаны клиническим аспектам суицидологии, психологическим проблемам уделяется значительно меньшее внимание. Недостаточно исследована структура личности суицидентов, механизмы совладания в стрессовых ситуациях. Одним из перспективных направлений является изучение кризисных состояний с позиций психологии отношений В. П. Мясищева. Отношение к своему «51» в концепции В. Н. Мясищева является одним из наиболее существенных элементов системы отношений личности. В связи с этим представляется важным исследование самоотношения как эмоционально-оценочной системы у лиц с суицидальным поведением.

Исходя из вышесказанного нами поставлена следующая цель исследования.

Цель и задами исследования. Цель работы — изучение личностных и этнокультурных особенностей лиц с суицидальным поведением и определение прогностически значимых факторов риска его возникновения как основы для разработки системы превентивных мер. Задачи:

1. Клинико-психологическое исследование лиц с суицидальным поведением.

2. Структурный анализ личности и уровня психического здоровья у лиц с суицидальным поведением.

3. Исследование самоотношения как эмоционально-оценочной системы у лиц с суицидальным поведением.

4. Исследование копинг-механизмов у лиц с суицидальным поведением.

5. Сравнительный анализ полученных результатов в этнокультурном аспекте.

6. Определение факторов риска, направленности превентивных мер у лиц, склонных к суицидальному поведению.

Научная новизна. Впервые исследованы с помощью нового методического подхода ряд значимых для целей данной работы личностных характеристик с учетом конструктивных, деструктивных и дефицитарных составляющих, а также на их основании уровень психического здоровья. Впервые исследовано самоотношение как эмоционально-оценочная система у данного контингента испытуемых. Впервые у лиц с суицидальным поведением исследованы особенности копинг-механизмов в их соотношении с другими социально-психологическими характеристиками личности. Проведен сравнительный анализ всех полученных данных в этнокультурном аспекте.

Практическая значимость. Результаты исследований представят интерес для практической работы врачей и психологов в суицидологии как с точки зрения выделения групп риска суицидального поведения, так и проведения превентивных мер. Полученные данные можно использовать в научном и практическом аспектах для своевременного и обоснованного проведения психотерапевтических и психокоррекционных мероприятий у суицидентов, а также в системе додипломного и последипломного образования.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Не получило подтверждения предположение о различиях в частоте суицидных попыток, совершенных путем отравления, представителями различных этнических групп населения г. Чебоксары.

2. У суицидентов преобладают деструктивно-дефицитарные выражения Я-функций, что является показателем нарушения отношения к самому себе, к другим людям, к окружающему миру. Личность суицидентов характеризуются относительно низким адаптационным потенциалом, выраженной психопатологической стигматизацией, недостаточным уровнем психической активности.

3. Для суицидентов в системе их самоотношения характерна недостаточная самоосознанность, более высокие показатели по шкалам внутренней конфликтности и самообвинения.

4. Суициденты реже, чем здоровые люди, используют адаптивные стратегии совладания, в то же время чаще прибегая к неадаптивным стратегиям копинга.

5. Неадаптивные копинг-стратегии суицидентов связаны с преобладанием в структуре их личности деструктивно-дефицитарных выражений Я-функций и рядом характеристик системы самоотношения (недостаточной осознанность «Я», высокой внутренней конфликтностью, самообвинением и самоуничижением).

6. Факторами риска суицидального поведения, определяющими направленность превентивных мер и разработку конкретных психокоррекционных мероприятий, являются: преобладание в структуре личности деструктивно-дефицитарных выражений Я-функций, неадекватное самоотношение, неадаптивные копинг-стратегии в кризисных ситуациях.

Заключение диссертации научная статья по теме "Медицинская психология"

Выводы

1. В структуре личности суицидентов преобладают деструктивно-дефицитарные выражения Я-функций, что свидетельствует о нарушении отношения к самому себе, к другим людям, к окружающему миру. Выявленные положительные корреляция между конструктивным страхом и дефицитарным внутренним Я-отграничением и между конструктивной и деструктивной сексуальностью свидетельствуют о нарушении структуры личности суицидентов.

2. При исследовании уровня нервно-психического здоровья суицидентов установлено, что показатели конструктивности, деструктивности и дефицитарности в группе суицидентов с высокой степенью достоверности отличаются от показателей нормативной группы. Оценка интегральных характеристик выявляет наличие трех неблагоприятных тенденций: относительно низкого адаптационного потенциала, недостаточного уровня психической активности, выраженной психопатологической стигматизации.

3. Самоотношение суицидентов обоих полов характеризуется недостаточной самоосознанностыо. Более высокие значения в сравнении с контрольной группой обнаруживаются у них по внутренней конфликтности и самообвинению и по фактору самоуничижения.

3. 1 Самоотношение суицидентов мужского пола характеризуется достоверно более высокими значениями но показателям самоуважение, аутосимпатия и самопринятие, что объясняется механизмами защиты самоотношения. Самопринятие положительно коррелирует со шкалой внутренней конфликтности и фактором самоуничижения. Внутренняя конфликтность, самообвинение и самоуничижение компенсируются самопринятием, самоуважением и аутосимпатией.

3. 2. У женщин-суицидентов по сравнению с женщинами из контрольной группы отмечаются более низкие показатели аутосимпатии и самоценности. Таким образом, женщины не прибегают к механизмам защиты, характерным для мужчин. Самоотношение женщин но сравнению с мужчинами носит более выраженный негативный характер: доминирующим является самоуничижение в сочетании со сниженной аутосимпатией.

4. Анализ результатов исследования кошшг-поведения суицидентов показал, что они достоверно реже, чем здоровые люди, используют адаптивные стратегии совладания — «проблемный анализ», «оптимизм», «сотрудничество». В то же время суициденты достоверно чаще прибегают к неадаптивным стратегиям, таким как «игнорирование», «растерянность», «покорность», «агрессивность», «активное избегание».

Получены различия и при сравнении индекса отношения активных и пассивных копинг-стратегий: индекс основной группы ниже индекса контрольной, что говорит о нарастании пассивных копинг-стратехтй в структуре копинг-поведения суицидентов.

5. Копинг-поведение суицидентов зависит от соотношения конструктивных, деструктивных и дефицитарных компонентов личности и структуры системы самоотношения. Копинг-стратегия «избегания» положительно коррелирует с рядом деструктивно-дефицитарных показателей. Недостаточная осознанность «Я», высокая внутренняя конфликтность, самообвинение и самоуничижение являются аспектами самоотношения, которые влияют на формирование копинг-поведения у суицидентов в направлении снижения удельного веса активной конинг-стратегии «решение проблем» и повышение пассивной стратегии «избегание».

6. Статистически достоверных различий в частоте суицидентов в различных этнических группах не выявлено. Анализ данных социокультурной анкеты, а также результатов исследования структуры личности, системы самоотношения и копинг-поведения не выявил достоверных различий между суицидентами разных этнических групп. Это может свидетельствовать как об отсутствии влияния этнокультурных различий чувашей и русских на частоту суицидов, так и о стирании этнокультурных различий в среде городского населения Чувашии.

7. Выявленное преобладание у суицидентов деструктивно-дефицитарных выражений функций Я, ряд особенностей самоотношения (высокая внутренняя конфликтность, самообвинение, самоуничижение и др.), преобладание неадаптивных копинг-стратегий являются факторами риска суицидального поведения, определяющих направленность превентивных мероприятий.

Заключение

Исследования с помощью социокультурной анкеты показывают, что статистически достоверных различий в частоте суицидентов в различных этнических группах не выявлено. Это может свидетельствовать как об отсутствии этнокультурных различий чувашей и русских в их влиянии на суицидальное поведение, так и о стирании этнокультурных различий в среде городского населения Чувашии.

Среди обследованных суицидентов подавляющее большинство составили уроженцы города — 71,5%; уроженцев села было 23,6%; 4,8% родились в районном центре. Таким образом, подавляющее большинство обследованных представляют собой урбанизированную часть населения Чувашии.

Суицидные попытки путем отравления совершаются в подавляющем большинстве случаев в возрасте до 40 лет (85,5%), при этом максимум суицидальной активности приходится на возраст до 30 лет (70,3%).

По половому признаку отмечается явное преобладание женщин: из 165 суицидентов мужчин 49 человек (29,7%), женщин — 116 (70,3%).

Абсолютное большинство испытуемых считало себя здоровыми (86,1%). В эту категорию вошли «абсолютно здоровые», «в общем здоровые», «редко болеющие» и «не больные, а имеющие временные проблемы».

88,5 % суицидентов имеют среднее, средне-специальное или высшее образование. 19,4% респондентов заняты в промышленности; 18,8% — в торговле и сфере бытового обслуживания; 24,2% являются учащимися и студентами. 20% — не работают.

В законном браке состоит 33,3%; в гражданском браке — 10,9%; разведенных —8,5%; холостых — 45,5%; вдов (вдовцов) — 1,8%. Большой процент холостых, очевидно, связан с молодым возрастом большинства суицидентов.

Абсолютное большинство во всех группах отличалось адекватной этнической самооценкой и не выделяло принципиальных отличий своего этноса от других.

Абсолютное большинство русских и чувашей отдают предпочтение православию, что служит немаловажным фактором стирания культурных различий. Почти каждый второй суицидент верит в порчу и колдовство, а каждый третий верит в приметы и старается их соблюдать. Такая «мистическая настроенность», очевидно, может способствовать суицидальной активности.

Терпимое отношение или безразличие к проблеме смешанных браков, выявленные у суицидентов, скорее всего, свидетельствует о стирании этнических различий в городской среде.

Примерно каждый второй респондент отмечает явно выраженный деструктивно-дефицитарный тип семейного воспитания. Только у 7,9% суицидентов отмечаются доброжелательные внутрисемейные отношения, в остальных случаях имеются явные (61,2%) или скрытые нарушения внутрисемейных отношений.

Для 68,5% наиболее важным в жизни является семья и брак; для 15,2% — материальное благополучие; для 13,3% — работа (карьера); для 3,0% — общественное признание.

Отношение к самоубийству. 49,1% считают, что самоубийство недопустимо никогда; 25,5% считают, что самоубийство в принципе допустимо; и 25,5% считают, что самоубийство может стать выходом из неразрешимой ситуации. Таким образом, можно предположить, что каждый второй суицидент имеет готовность к суицидальному поведению и не гарантирован от повторных суицидных попыток. 34,5% полагают, что, оказавшись в трудной жизненной ситуации, будут пытаться справиться с ней самостоятельно; 65,5 % обратятся за помощью к родственникам, друзьям, к специалисту (психологу, психотерапевту). Таким образом, у каждого третьего суицидента отмечается дефицит сетей социальной поддержки.

При сравнении этнических групп по признакам этнического самопринятия, проявления религиозных убеждений, семейного воспитания, ценностных ориентации, отношения к самоубийству, социальной поддержки не было получено статистически достоверных различий.

Резюме по результатам клинической карты. В анамнезе 38 суицидентов (23%) выявляется психопатологически отягощенная наследственность в виде шизофрении, алкоголизма, умственной отсталости, аффективных нарушений и других психозов. У 35 пациентов (21,2%) в детстве выявлено наличие психодезадаптационных эпизодов в виде нервных тиков, заикания, фобий, депрессии, повышенной возбудимости, гиперактивности и других симптомов.

У всех пациентов отмечается низкая (45,5%) или нестабильная (53,9%) самооценка. Тревожность как черта личности не характерна для обследованного контингента суицидентов. У 151 пациента (91,5%) тревожность возникает лишь в определенных ситуациях. Постоянную тревогу испытывают только 12 пациентов (7,3%).

В стрессовых ситуациях подавляющее большинство обследованных (94%) реагируют аутоагрессивным поведением и лишь 3% обнаруживают агрессию вовне. 3% суицидентов обнаруживают аутистично-агрессивное реагирование.

Типологически суициденты представлены в основном двумя типами акцентуаций характера: 60% — акцентуация возбудимого типа; 34,5% — акцентуация истероидного типа. Лишь в 3% случаев выявлены сенситивные черты и в 2,4% — шизоидные.

Эти данные сообразуются с типом суицидального поведения: демонстративное суицидальное поведение отмечено у 133 человек (80,6%); острая аффективная реакция — у 32 (19,4%).

В 118 случаях (71,5%) суицидальное поведение разворачивалось на фоне алкогольного опьянения.

В подавляющем большинстве случаев (91,5%) сферой конфликтной ситуации является семейно-бытовая.

В качестве способов суицида в 88,5% случаев избирались различные медикаменты (чаще всего димедрол, транквилизаторы). Менее популярно использование уксусной кислоты (8,5%) и бытовых и технических жидкостей (3%).

Суицидная попытка предпринималась на фоне психотравмирующей ситуации, которая приводила к нарушению социальной и психологической адаптации: недовыполнение производственной нормы, ошибки в работе; нарушения трудовой дисциплины; неспособность выдерживать темп и ритм работы до конца смены; утрата прежних интересов, безучастность, агрессивность, конфликтность; антисоциальное поведение.

Результаты исследование суицидентов по методике Я-структурного теста Аммона говорят о том, что в структуре личности суицидентов преобладают деструктивно-дефицитарные выражения гуманфункций, что, по мнению создателя и разработчиков теста, свидетельствует о «разрыве контакта», т.е. о разрыве отношений с самим собой, с другими людьми, с окружающим миром. Корреляционный анализ выявил структурные нарушения в группе суицидентов: конструктивный страх положительно коррелирует с дефицитарным внутренним Я-отграничением; конструктивная сексуальность — с сексуальностью деструктивной.

Исследование по методике МОПЗ показало, что у суицидентов обнаруживаются достоверно более низкие показатели по шкале конструктивности и более высокие — по шкалам деструктивности и дефицитарности. Показатели интегральных шкал (А, В, С) и индексов психического здоровья (а и р) в обследованной группе суицидентов с высокой степенью достоверности отличаются от показателей нормативной группы. Т-показатели (Т а = -11,2; Т Р = -12,3) выходят за пределы нормативного интервала и отражают вероятность наличия психических расстройств.

Оценка интегральных шкал А, В, С показывает, что данные количественные показатели индексов Т а и Т р определяются наличием трех неблагоприятных тенденций: относительно низким адаптационным потенциалом (низкие показатели шкалы А); выраженной психопатологической стигматизацией (высокие значения по шкале В); недостаточным уровнем психической активности (высокие показатели шкалы С).

Сравнение результатов исследования пациентов с суицидальным поведением с контрольной группой здоровых жителей г.Чебоксары по методике МИС, а также анализ корреляционных связей внутри МИС в выборочной группе позволяют сделать следующие выводы.

Самоотношение суицидентов обоих полов характеризуется недостаточной самоосознанностыо, неспособностью или нежеланием осознавать и выдавать значимую информацию о себе. Достоверно более высокие показатели в сравнении с контрольной группой обнаруживаются у них по шкалам внутренней конфликтности и самообвинения и по фактору самоуничижения.

Более высокие показатели получены также по шкале саморуководство, которая выявляет тенденцию искать причины поступков и результатов в себе самом, испытуемый считает, что его судьба находится в его собственных руках и испытывает чувство обоснованности своих внутренних побуждений и целей. В кризисных ситуациях эта тенденция у рассматриваемой категории пациентов, очевидно, проявляется в аутоагрессивном поведении, суть которого состоит в наказании самого себя за неспособность реализовать свои желания, добиться своих целей и в ряде случаев может приводить к покушению на собственную жизнь, как лишенную дальнейшего смысла, несостоявшуюся. «Крушение надежд» рассматривается личностью сугубо с точки зрения уязвленного эго, без учета объективных обстоятельств и интересов других людей.

Самоотношение суицидентов мужского пола характеризуется также достоверно более высокими показателями по шкалам самоуважение, аутосимпатия и самопринятие. Шкала самопринятие положительно коррелирует у суицидентов со шкалой внутренней конфликтности и фактором самоуничижения. Проведенное исследование подтверждает гипотезу автора метода В. В. Столица о том, что возможности защиты самоотношения заложены уже в его строении. Благодаря многомерности самоотношения возможно одновременное поддержание глобального самоотношения на высоком уровне и какого-то аспекта самоотношения на низком. Внутренняя конфликтность, самообвинение и самоуничижение компенсируются самопринятием, самоуважением и аутосимпатией.

При сравнении женщин-суицидентов с женщинами из контрольной группы выявлены некоторые особенности самоотношения. У них достоверно ниже показатели аутосимпатии и самоценности. Таким образом женщины не прибегают к механизмам защиты самоотношения, характерным для мужчин. Самоотношение женщин по сравнению с мужчинами носит более выраженный негативный характер: доминирующим является самоуничижение в сочетании со сниженной аутосимпатией.

Исследование копинг-механизмов с помощью методики Хайма показало, что наряду с конструктивными способами совладания со стрессом («установка собственной ценности», «сохранение самообладания», «оптимизм», «обращение», «сотрудничество») суициденты прибегают к таким несвойственным здоровым людям неадаптивным способам совладания, как «растерянность», «самообвинение», «активное избегание».

Анализ полученных данных свидетельствует о незначительных различиях между этническими группами. Выявлено два достоверных различия: русские чаще чувашей прибегают к стратегии «диссимуляция»; чуваши чаще суицидентов из биэтнической группы прибегают к стратегии «религиозность».

При сравнении суицидентов с нормативной группой выявило, что суициденты достоверно реже, чем здоровые люди, используют адаптивные стратегии совладания, такие как «проблемный анализ», «оптимизм», «сотрудничество». В то же время суициденты достоверно чаще прибегают к неадаптивным стратегиям, таким как «игнорирование», «растерянность», «покорность», «агрессивность», «активное избегание».

Исследование копинг-стратегий с помощью методики Амирхана показало, что абсолютные значения базисных копинг-стратегий «поиск социальной поддержки» и «избегание» значимо выше в основной группе (группе суицидентов). На первом месте в структуре копинг-поведения как в контрольной, так и в основной группе стоит копинг-стратегия «разрешение проблем», на втором месте «поиск социальной поддержки», на третьем копинг-стратегия «избегание». Для суицидентов характерно снижение активной копинг-стратегии «разрешение проблем» и повышение удельного веса пассивной копинг-стратегии «избегание». Отмечается также некоторое повышение удельного веса копинг-стратегии «поиск социальной поддержки». Получены различия и при сравнении индекса отношения активных и пассивных копинг-стратегий: индекс основной группы ниже индекса контрольной, что говорит о нарастании пассивных копинг-стратегий в структуре копинг-поведения суицидентов.

Анализ корреляций между структурными элементами личности (по методикам ИСТА и МОПЗ) и элементами системы самоотношения приводит к следующим выводам: более низкие показатели конструктивной агрессии по результатам Структурного теста Аммона и сниженные, по сравнению с нормой, показатели по шкале конструктивности МОПЗ соотносятся с более низким уровнем активной стратегии преодоления «разрешение проблем». Преобладание же в структуре личности деструктивно-дефицитарных выражений Я-функций, таких как дефицитарная агрессия, деструктивный страх, деструктивное внутреннее Я-отграничение, деструктивный и дефицитарный нарцизм, дефицитарная сексуальность, приводят к формированию пассивного копинг-поведения, что выражается в повышении показателя копинг-стратегии «избегание».

Анализ корреляций между копинг-стратегиями и элементами системы самоотношения показал: 1. На снижение у суицидентов обоих полов активной копинг стратегии «решение проблем» влияют следующие характеристики системы самоотношения: повышенные показатели по шкале «открытости» («внутренней честности»); более высокие показатели по шкале «саморуководство»; более низкие показатели по шкалам «самоценность» и «аутосимпатия» у женщин; более высокие показатели по фактору «самоуважение» и «аутосимпатия» у мужчин. 2. На повышение у суицидентов пассивной копинг-стратегии «избегания» влияют: более высокие показатели по шкалам «внутренней конфликтности», «самообвинения», «самоуничижения» у представителей обоих полов и повышение показателей по шкале «самопринятие» у мужчин.

Таким образом, недостаточная осознанность «Я», высокая внутренняя конфликтность, самообвинение и самоуничижение являются аспектами самоотношения, которые влияют на формирование копинг-поведения у суицидентов обоих полов в направлении снижения удельного веса активной копинг-стратегии «решение проблем» и повышение пассивной стратегии «избегание». Выявляются особенности, связанные, по-видимому, с полоролевыми различиями. Мужчины обнаруживают более высокие показатели по сравнению с контрольной группой по фактору «самоуважения», что можно рассматривать как защиту образа Я: этот параметр отражает отношение к социальным нормам, включая критерии успеха, воли, целеустремленности, социального одобрения. Кроме того, у мужчин более высокие показатели по сравнению с нормой по шкале «аутосимпатия». Эти механизмы психологической защиты препятствуют формированию адекватного образа Я, на основе которого формируются активные стратегии совладания. Наличие в структуре самоотношения внутренней конфликтности, самообвинения и самоуничижения, страх крушения Я-образа в кризисных ситуациях приводят к стратегии избегания.

У женщин обнаруживаются более низкие, по сравнению с контрольной группой, показатели «самоценности» и «аутосимпатии». Это различие частично объясняет более высокий процент женщин среди лиц с суицидальным поведением.

При сравнении личностных характеристик суицидентов, впервые совершивших суицидную попытку, с суицидентами, совершившими повторные попытки путем отравления, не было получено статистически достоверных различий в средних значениях показателей по Я-структурному тесту Аммона, по методике оценки психического здоровья, методике исследования самоотношения и методике Амирхана. Это свидетельствуют о том, что полученные с помощью проведенного клинико-психологического исследования данные выявляют индивидуальную предрасположенность обследованного контингента к расстройствам адаптации в стрессовых ситуациях со склонностью к суицидальному поведению.

Анализ результатов исследования структуры личности, системы самоотношения и копинг-поведения по методике Амирхана также не выявил достоверных различий между суицидентами различных этнических групп. Это может свидетельствовать как об отсутствии влияния этнокультурных различий чувашей и русских на частоту суицидов, так и о стирании этнокультурных различий в среде городского населения Чувашии.

Выявленное преобладание у суицидентов деструктивно-дефицитарных выражений Я-функций, ряд особенностей самоотношения (высокая внутренняя конфликтность, самообвинение, самоуничижение и др.), преобладание недаптивных копинг-стратегий являются факторами риска суицидального поведения, определяющие направленность превентивных мер и разработку конкретных психокоррекционных и психотерапевтических методов реконструкции нарушенной системы отношений в рамках личностно-ориентированной (реконструктивной) психотерапии.

Список литературы диссертации автор научной работы: кандидата медицинских наук, Абрамова, Нина Михайловна, Санкт-Петербург

1. Александров А. А., Соколова И. С. Структура отношений в семьях суицидентов по данным экспериментально-психологическрого исследования. В кн.: Кризисные состояния. Суицидальное поведение. СПб, 2000.-С. 39-41.

2. Александровский Ю. А. Пограничные психические расстройства (Руководство для врачей). Ростов-на-Дону, 1997. С. 224235.

3. Амбрумова А. Г. Психология самоубийства // Мед. помощь 1994. -N3.-C. 15-19.

4. Амбрумова А.Г. Возрастные аспекты суицидального поведения // Сравнительно-возрастные исследования в суицидологии (Сб. науч. тр.), под ред. В.В. Ковалева. М., 1989. - С. 8-24.

5. Амбрумова А.Г. Социальная дезадаптация и суицид. // Сб. научн. тр. НИИ психиатрии им. Асатиани. Тбилиси, 1974. - С. 47-49.

6. Амбрумова А.Г. Суицидальное поведение как объект комплексного изучения // Комплексные исследования в суицидологии (Сб. научн. тр.) М., 1986, - С. 7-26.

7. Амбрумова А.Г. Теоретико-методологические и организационные проблемы суицидологической превенции. В кн.: Проблемы профилактики и реабилитации в суицидологии. М., 1984. -С. 8-26.

8. Амбрумова А.Г., Постовалова Л.И. Социальные и клинико-психологические аспекты самоубийств в современном обществе // Обозрение психиатрии и мед. психологии им. В. М. Бехтерева. 1991. -N 1. -С. 26-38.

9. Анискин Д.Б. Самоубийство как социально-психиатрическая проблема: Автореф. дис. . канд. мед. наук. М., 1997. -23 с.

10. Бачериков Н. Е., Згонников П. Т. Клинические аспекты суицидологии // Клиническая психиатрия. — К., 1989. — С.456-465

11. Бердяев Н.А. О самоубийстве. Психологический этюд. М.: «Риф», 1992.- 112 с.

12. Бондарев В.Г. Суицидальное поведение у консультативных больных // Материалы XIII съезда психиатров России. М., 2000. - с. 312.

13. Бровина Н.Н., Кутько И.И. Место сосудистой патологии в факторах риска завершенных суицидов // Журн. невропатол. и психиатр. 1991.-N2.-C. 104-106.

14. Василюк Ф. Е. Психология переживания (анализ преодоления критических ситуаций). — М., 1984. — 200 с.

15. Войцех В. Ф. К проблеме раннего прогноза суицидального поведения // 5-е клинические павловские чтения («Кризисные состояния. Суицидальное поведение»). СПб., 2002 — С. 13-18.

16. Войцехович Б.А., Редько А.Н. Социально-гигиенический "портрет" самоубийцы // Здравоохр. Рос. Федерации. -1994. N 1. - С. 23-25.

17. Выявление суицидальных тенденций с помощью экспериментально-психологического обследования: (Метод, рекомендации). Баку, 1988. - 20 с.

18. Дзюб Г.К., Процык В.А. О прогнозируемости суицида // Актуальные вопросы психиатрической практики: Сб. докл. Полтава, 1993.-С. 78-80.

19. Дюркгейм Э. Самоубийство. Социологический этюд. СПб, 1912. - 201с.

20. Жариков Н.М., Иванова А.Е., Анискин Д.Б., Чуркин А.А. Самоубийства в Российской Федерации как социопсихиатрическая проблема // Журн. невропатол. и психиатр. 1997. - № 6. - С. 9-15.

21. Иванова А.Е., Ермаков С.П. Социальное самочувствие российского населения в статистике самоубийств // Социальная и клиническая психиатрия. М., 1995. - № 5. - С. 28-36.

22. Казаковцев Б.А. Развитие психиатрической помощи в России // Независимый психиатр, журн. 1998. - № 2. - С. 9-12.

23. Казаковцев Б.А. Состояние и перспективы развития психиатрической помощи в России. Международная конференция психиатров (Москва 16-18.02.98): Тез. докл. М., 1998. - С. 15-22.

24. Калягин В. А. И. П. Павлов и Э. Дюркгейм о самоубийстве // 5-е клинические павловские чтения («Кризисные состояния. Суицидальное поведение»). СПб., 2002 ■— С. 7-9.

25. Кензин Д.В. Суицидальное поведение при пограничном личностном расстройстве в условиях современной России: Автореф. дис. канд. мед. наук. Новосибирск, 1999. - 23с.

26. Ковалева. М., 1989. - С. 114-119.

27. Конончук Н. В. Психотерапия "трудных" пациентов с суицидальными попытками // Восьмой Всесоюзный съезд невропатологов, психиатров и наркологов: Тез. докл., 25-28 окт. 1988 г., Москва. М., 1988. - С. 487-489.

28. Краснов В.Н. Особенности суицидальных проявлений при циркулярных депрессиях (структурно-динамический и возрастной аспекты) // Сравнительно-возрастные исследования в суицидологии (Сб. науч. тр.), под ред. В.В. Ковалева. М., 1989. - С. 34-37.

29. Кузнецов В.Е. Этапы развития отечественной дореволюционной суицидологии: Психиатр, и междисциплинар. аспекты: Автореф. дис. канд. мед. наук. М., 1987. - 22 с.

30. Куликов С.А., Таги-заде А.Д. Сравнительный клинико-психологический анализ суицидоопасных депрессий при различных стадиях алкоголизма // Сравнительно-возрастные исследования в суицидологии (Сб. науч. тр.), под ред. В.В. Ковалева. М., 1989. - С. 6977.

31. Курпатов А. В., Полетаева О. О. // 5-е клинические павловские чтения («Кризисные состояния. Суицидальное поведение»). -СПб., 2002. —С. 23-28.

32. Кутько И.Н., Стефановский В.А., Бровина Н.Н. О факторах риска возникновения суицидов // Актуальные вопросы психиатрической практики (Сб. ст) / Под ред. Г. Т. Сонника. Полтава, 1991. - С. 80-82.

33. Лазаришвили И.С. Повторные суицидальные действия лиц, страдающих некоторыми формами психопатий. В кн.: Комплексные исследования в суицидологии. Тр. Моск. НИИ психиатрии. М., 1986, -С. 105-114.-13238. Лапицкий М.А., Ваулин С.В. Суицидальное поведение.

34. Смоленск, СГМА МЗ РФ, 2000. 156 с.

35. Лопатин А.А. Парасуициды в крупном промышленном центре Западной Сибири // Обозрение психиатрии. 2001. - № 4. - С.26-29.

36. Лопатин А.А. Суициды и парасуициды (клинико-эпидемиологические и социально-организационные аспекты): Автореф. дис. доктор, мед. наук. М., 2000. - 34 с.

37. Лушев Н.Е. Прогнозирование суицидального риска больных алкоголизмом. В кн.: Комплексные исследования в суицидологии. Тр. Моск. НИИ психиатрии. М., 1986, - С. 131-136.

38. Михайлова М.Н. Факторы риска суицидального поведения студентов // "Факторы риска" при неврологических и пограничных заболеваниях: Сб. ст. / Томск, мед. ин-т; Под ред. А. Я. Шияневского. -Томск, 1988.-С. 101-103.

39. Мовчан В.Н. Факторы риска развития суицидов у лиц позднего возраста: Автореф. дис. канд. мед. наук. Челябинск, 1998. -19с.

40. Нечипоренко В.В. Особенности суицидального поведения у военнослужащих // Актуальные проблемы войн и катастроф. Спб., 1997.-С. 29-37.

41. Ниязов И.Н. Клиническая и социально-демографическая характеристика больных алкоголизмом, совершивших аутоагрессивные действия: Автореф. дис. канд. мед. наук. Томск, 1992. - 20 с.

42. Оказание помощи лицам с суицидальным поведением в широкой медицинской практике: Метод, рекомендации МЗ России. М., 1992.-30 с.

43. Особенности суицидального поведения у психически больных и лиц с пограничными нервно-психическими расстройствами и организация суицидологической помощи: Метод, рекомендации МЗ УССР. Харьков, 1989. - 13 с.

44. Остроглазое В.Г. Психопатологическое исследование суицидентов // Материалы XIII съезда психиатров России. М., 2000. -С. 317.

45. Остроглазов В.Г., Лисина М.А. Клинико-психопатологическая характеристика состояний у лиц, совершивших суицидальные попытки. // Журн. невролог, и психиатр. 2000. - № 6. — С. 18-20.

46. Остроглазов В.Г., Смирнов П.В., Гериш А.А. Клинико-статистическое исследование больных, госпитализированных в связи с суицидальными попытками. // Моск. мед. журн. 1998. - № 4. - С. 18-20.

47. Паршин А.Н. Суицид как развитие личности // Материалы XIII съезда психиатров России. М., 2000. - С. 318.

48. Петров П.П., Ворохов Д.З., Кульжанов М.К. и др. Суицидальное поведение как социально-гигиеническая проблема // Сов. здравоохр.- 1991. № 11.-С. 27-31.

49. Полеев A.M. Неотложная психотерапевтическая помощь в системе комплексной превенции самоубийств: Автореф. дис. . канд. мед. наук. М., 1989. - 20 с.

50. Полищук Ю. И. О так называемых непатологических суицидоопасных ситуационных реакциях // Обозрение психиатрии и мед. психологии им. В. М. Бехтерева. — 1993. N 3. - С. 156-158.

51. Положий Б. С. Культуральные аспекты психического здоровья населения России // Материалы XII съезда психиатров России. —М. 1995. —С. 102-103.

52. Положий Б. С. Психическое здоровье и социальное состояние общества // Социокультурные проблемы современноцй психиатрии. Материалы 8 научных кербиковских чтений М. 1994. - С. 88-94.

53. Полякова И.В. Варианты суицидоопасных психогенных депрессий. В кн.: Комплексные исследования в суицидологии. Тр. Моск. НИИ психиатрии. М., 1986, - С. 98-105.

54. Попов Ю.В. По поводу социальных и клинико-психологических аспектов самоубийств // Обозрение психиатрии и мед. психологии им. В.М. Бехтерева. 1991 -N1. С. 38-40.

55. Попова Н.М. К вопросу об истинных суицидальных попытках у практически здоровых лиц // Актуальные вопросы психиатрической практики: Сб. докл. Полтава, 1993. - С. 109.

56. Постовалова Л.И. Распространенность самоубийств в СССР // Сравнительно-возрастные исследования в суицидологии (Сб. науч. тр.); под ред. В.В. Ковалева. М., 1989. - С. 24-34.

57. Постовалова Л.И., Семенов Э.В., Ларичев В.П. Межличностный конфликт в генезе завершенных суицидов // Актуальные проблемы суицидологии. М., 1981.-С. 81-102.

58. Проблемы профилактики и реабилитации в суицидологии: Сб. науч. тр./ Моск. НИИ психиатрии. М.: Моск. НИИ психиатрии, 1984.- 183 с.

59. Процык В.А. Суицидальные проявления при психических расстройствах у лиц старше 45 лет: Автореф. дис. . канд. мед. наук. -Харьков, 1992.-25 с.

60. Редько А.Н. Самоубийства как социально-гигиеническая проблема: Автореф. дис. канд. мед. наук М., 1992. - 18 с.

61. Самохина Т.В. Клиническое и социально-психологическое исследование лиц с пограничными нервно-психическими расстройствами, совершивших попытку к самоубийству: Автореф дис. . канд. мед. наук. JL, 1982. - 19 с.

62. Сикорский И.А. Психическое состояние перед самоубийством. "Вопросы нервно-психической медицины". СПб., 1896,-С. 1-22.

63. Ситченко Н.М. Особенности суицидального поведения у женщин страдающих психопатией: Автореф. дис. . канд. мед. наук. -М., 1991.-25 с.

64. Скибина Г.А., Виноградова И.А. Диагностика суицидального поведения при невротической депрессии // Материалы XIII съезда психиатров России. М., 2000. - С. 319.

65. Скибина Г.А., Арнольд О.Р., Ордянская А.Б. Комплексный подход к купированию кризисных состояний (по итогам работы кризисного стационара за 5 лет). В кн.: Комплексные исследования в суицидологии. Тр. Моск. НИИ психиатрии. М., 1986, - С. 166-178.

66. Сметанников П. Г. Суицид: патогенез, причины, диагностика // 5-е клинические павловские чтения («Кризисные состояния. Суицидальное поведение»). СПб., 2002 — С. 9-13.

67. Смолинский Л.Г. Суицидоопасные ситуационные реакции и их динамика у лиц с акцентуациями характера. В кн.: Комплексные исследования в суицидологии. Тр. Моск. НИИ психиатрии. М., 1986, -С. 136-140.

68. Старшенбаум Г. В. Формы и методы кризисной психотерапии // Методические рекомендации М. 1987 - 30 с.

69. Столяров А.В., Ворохов А.Д., Жаманбаев Е.К. и др. Алкоголь как провоцирующий фактор суицидальной деятельности // Журн. невропатол. и психиатр. 1990. - Т. 90, Вып. 2. - С. 55-58.

70. Терапия и реабилитация лиц с ситуационными реакциями и психогенными депрессиями, совершивших суицидальную попытку: Метод, рекомендации / МЗ РСФСР; Сост. И. В. Поляковой, А. Г. Амбрумовой. М., 1988. - 20 с.

71. Трайнина Е.Г., Куликов С.А., Мельников А.А. Суицидоопасные состояния в структуре наркологических заболеваний // Восьмой Всесоюзный съезд невропатологов, психиатров и наркологов: 25-28 окт. 1988 г., Тез. докл. М., 1988. - С. 442-444.

72. Гос. ком. СССР по Нар. Образованию М., 1988.-С. 157-160.

73. Фисик М. В. Суицидальное поведение (эпидемиология, клиника, вопросы организации суицидологической помощи на модели малого города // Автореф. дисс. канд., Томск 2002, с. 34.

74. Христо А.С. Алкоголизация у лиц с суицидальным поведением // Материалы XIII съезда психиатров России. М., 2000. - С. 320.

75. Цупрун В.Е. Психопаталогические синдромы и суицидальный риск // Материалы XIII съезда психиатров России. М., 2000. - С. 320

76. Цупрун В.Е. Терапия больных шизофренией с суицидальным поведением (возрастной аспект) // Сравнительно-возрастные исследования в суицидологии (Сб. науч. тр.) / Моск. НИИ психиатрии; Под ред. В.В. Ковалева. М., 1989. - С. 102-107.

77. Чуев Ю.Ф. Особенности суицидального поведения у больных депрессиями инволюционного возраста: Автореф. дис. . канд. мед. наук. Харьков, 1991.-21 с.

78. Чуркин А.А. Психическое здоровье населения в период социально-экономических реформ. // Международная конференция психиатров (Москва 16-18.02.98): Тез. докл. М. 1998. - С. 108-109.

79. Шамиев Р.Х. Суицидальные тенденции в картине депрессий позднего возраста. В кн.: Комплексные исследования в суицидологии. Тр. Моск. НИИ психиатрии. М., 1986, - С. 114-118.

80. Шнейдман Э. Десять общих черт самоубийств и их значение для психотерапии // Хрестоматия по суицидологии. К., АЛД., 1996. — С. 177-183.-13997. Шнейдман Э.С. Душа самоубийцы / Пер. с англ. М.:1. Смысл, 2001.-315 с.

81. Шустов Д.И., Валентик Ю.В. Алкоголь, алкоголизм и суицидальное поведение (эпидемиологический и клинический аспекты) // Вопросы наркологии. 1998. - №3. - С. 86-95.

82. Юнг А.В., Щербатов Б.А. О завершенных суицидах среди жителей г. Великие Луки в 1989 г. // Обозрение психиатрии и мед. психологии им. В. М. Бехтерева. 1992. - N 2. - С. 61-62.

83. Юрьева Л. Н., Каракчеева В. Е. К вопросу о профилактике суицидального риска среди врачей-психиатров // Киев, 1998.

84. Яворский А.А. Клинические особенности суицидального поведения психопатических и акцентуированных личностей в период прохождения воинской службы: Автореф. дис. канд. мед. наук СПб., 1991.- 19 с.

85. Adams D.M., Overholser J.С., Lehnert K.L. Perceived family functioning and adolescent suicidal behavior // J. Am. Acad.Child Adolesc. Psychiatry. 1994. - Vol. 33, N4. - P. 498-507.

86. Adkins K.K., Parker W. Perfectionism and suicidal preoccupation//J. Pers. 1996. - Vol. 64, N2. - P. 529-543.

87. Agnew R. The approval of suicide: a social-psychological model // Suicide Life Threat Behav. 1998. - Vol. 28, N2. - P. 205-225.

88. Anonymous. From the Center for Disease Control and Prevention. Suicide among older persons United States, 1980-1992 // J. Amer. Med. Association. - 1996. - Vol. 275, N 7. - P. 509.

89. Arango V., Underwood M.D., Mann J J. Postmortem findings in suicide victims. Implications for in vivo imaging studies // Ann. N-Y Acad. Sci. 1997. - Vol. 836. - P. 269-287.

90. Barber M.E., Marzuk P.M., Leon A.C., Portera L. Aborted suicide attempts: a new classification of suicidal behavior // Am. J. Psychiatry. 1998. - Vol. 155, N 3. - P. 385-389.

91. Beck A.T., Brown G.K., Steer R.A. Psychometric characteristics of the Scale for Suicide Ideation with psychiatric outpatients // Behav. Res. Ther. 1997. - Vol. 35, N 11. - P. 1039-1046.

92. Beskow J. Depression and suicide // Pharmacopsychiatry. -1990.-Vol. 23, Suppl. 1.-P.3.

93. Bille-Brahe U., Schmidtke A., Kerkhof A.J. et al. Background and introduction to the WHO/EURO Multicentre Study on Parasuicide // Crisis. 1995. - Vol. 41, N 5. - P. 687-698.

94. Braun-Scharm H. Suicidally and personality disorders in adolescence // Crisis. 1996. - Vol. 17, N 2. - P. 64-68.

95. Brent D.A., Bridge J., Johnson B.A., Connolly J. Suicidal behavior runs in families. A controlled family study of adolescent suicide victims // Arch. Gen. Psychiatry. 1996. - Vol. 53, N 12. - P. 1145-1152.

96. Brent D.A., Prerper J.A., Moritz G. et al. Firearms and adolescent suicide: a community case-control study // Am. J. Dis. Child. -1993.-Vol. 147.-P. 1066-1071.

97. Burr J.A., McCall P.L., Powell-Griner E. Female labor force participation and suicide // Soc. Sci. Med. 1997. - Vol. 44, N 12. - P. 18471859.

98. Chance S.E., Reviere S.L., Rogers J.H. et al. An empirical study of the psychodynamics of suicide: a preliminary report // Depression. 1996. -Vol. 4, N2.-P. 89-91.

99. Vol. 272, N 22. P. 1757-1762.

100. Dahlsgaard K.K., Beck A.T., Brown G.K. Inadequate response to therapy as a predictor of suicide // Suicide Life Threat Behav. 1998. -Vol. 28, N 2. - P. 197-204.

101. Dean P.J., Range L.M., Goggin W.C. The escape theory of suicide in college students: testing a model that includes perfectionism // Suicide Life Threat Behav. 1996. - Vol. 26, N 2. - P. 181-186.

102. De-Leo D., Conforti D., Carollo G. A century of suicide in Italy: a comparison between the old and the young // Suicide Life Threat. Behav. -1997. Vol. 27, N 3. - P. 239-249

103. Diekstra R.F. The epidemiology of suicide and parasuicide // Arch. Suicide Res. 1996. -N 1. - P. 1-129.

104. Domino G. Test-retest reliability of the Suicide Opinion Questionnaire//Psychol. Rep. 1996. - Vol. 78, N 3 Pt 1. - P. 1009-1010.

105. Duberstein P.R. Openness to experience and completed suicide across the second half of life // Int. Psychogeriatr. 1995. - Vol. 7, N 2. - P. 183-198.

106. Echo-Hawk M. Suicide: the scourge of Native American people // Suicide Life Threat Behav. 1997. - Vol. 27, N 1. - P. 60-67.

107. Engstrom G., Ailing C., Gustavsson P. et al. Clinical characteristics and biological parameters in temperamental clusters of suicide attempters // J. Affect. Disord. 1997. - Vol. 44, N 1. - P. 45-55.

108. Rep. 1996. - Vol. 79, N 3 Pt 1. - P. 707-710.

109. Ferrada-Noli M., Asberg M. Psychiatric health, ethnicity and socioeconomic factors among suicides in Stockholm // Psychol. Rep. 1997. - Vol. 81, N l.-P. 323-332.

110. Ferreira-de-Castro-E, Cunha M.A., Pimenta F., Costa I. Parasuicide and mental disorders // Acta Psychiatr. Scand. 1998. - Vol. 97, N l.-P. 25-31.

111. Fleet R.P., Dupuis G., Marchand A. et al. Panic disorder in emergency department chest pain patients: prevalence, comorbidity, suicidal ideation, and physician recognition // Am. J. Med. 1996. - Vol. 101, N 4. -P. 371-380.

112. Foster Т., Gillespie K., McClelland R. Mental disorders and suicide in Northern Ireland // Br. J. Psychiatry. 1997. - Vol. 170. - P. 447452.

113. Gallerani M., Avato F.M., Dai-Monte D. et al. The time for suicide // Psychol. Med. 1996. - Vol. 26, N 4. - P. 867-870.

114. Gunnell D.J., Peters T.J., Kammerling R.M., Brooks J. Relation between parasuicide, suicide, psychiatric admissions, and socioeconomic deprivation // Brit. Med. J. 1995. - Vol. 311, N 6999. - P. 226-230.

115. Harris E.C., Barraclough B.M. Suicide as an outcome for mental disorders. A meta-analysis // Br. J. Psychiatry. 1997. - Vol. 170. - P. 205228.

116. Hawton K., Arensman E., Wasserman D. et al. Relation between attemptid suicide and suicide rates among young people in Europe // J. Epidemiol. Community Health. 1998. - Vol. 52, N 3. - P. 191-194.

117. Hays L.R, Cheever Т., Patel p. Medical student suicide, 1891994 // Am. J. Psychiatry. 1996. - Vol. 153, N 4. - P. 553-555.

118. Helmkamp J.C. Occupation and suicide among males in the US Armed Forces // Ann. Epidemiol. 1996. - Vol. 6, N 1. - P. 83-88.

119. Holley H.L., Fick G., Love E.J. Suicide following an inpatient hospitalization for a suicide attempt: a Canadian follow-up study // Soc. Psychiatry Psychiatr. Epidemiol. 1998. - Vol. 33, N 11. - P. 543-551

120. Isometsa E., Heikkinen M., Henriksson M. et al. Differences between urban and rural suicides // Acta Psychiatr. Scand. 1997. - Vol. 95, N4.-P. 297-305.

121. Isometsa E., Henriksson M., Aro II. et al. Suicide in psychotic major depression//J. Affect. Disord. 1994. - Vol. 31, N 3. - P. 187-191.

122. Isometsa E.T., Henriksson M.M., Heikkinen M.E. et al. Suicide among subjects with personality disorders // Am. J. Psychiatry. 1996. - Vol. 153, N5.-P. 667-673.

123. Jelinek M.S., Snyder J.B. Depression and suicide in children and adolescents // Pediatrics in Review. 1998. - Vol. 19, N 8. - P. 255-264.-144149. Johansson L.M., Sundquist J., Johansson S.E., Bergman B.

124. Ethnicity, social factors, illness and suicide: a follow-up study of a randomsample of the Swedish population // Acta Psychiatr. Scand. 1997. - Vol. 95,1. N2.-P. 125-131.

125. Johnsson-Fridell E., Ojehagen A., Traskman-Bendz L. A 5-year follow-up study of suicide attempts // Acta Psychiatr. Scand. 1996. - Vol. 93,N3.-P. 151-157.

126. Joiner-T.E. Jr, Rudd M.D. Disentangling the interrelations between hopelessness, loneliness, and suicidal ideation // Suicide Life Threat Behav. 1996. - Vol. 26, N 1. - P. 19-26.

127. Kaplan M.S., Adamek M.E., Geling O. et al. Firearm suicide among older women in the U.S. // Soc. Sci. Med. 1997. - Vol. 44, N 9. - P. 1427-1430.

128. Kaplan M.S., Gelling O. Firearm suicides and homicides in the Unated States: regional variatins and pattwrns of gun ownership // Soc. Sci. Med. 1998. - Vol. 46, N 9. - P. 1227-1233.

129. Katz P. The psychotherapeutic treatment of suicidal adolescents //Adolesc. Psychiatry. 1995. - Vol. 20. - P. 325-341.

130. Kerkhof A.J., Schmidtke A., Bille-Brahe U. et al. Attempted suicide in Europe // Europe series: Psychological Studies 16. 1994. - 296 p.

131. King C.A., Franzese R., Gargan S. et al. Suicide contagion among adolescents during acute psychiatric hospitalization // Psychiatr. Serv. 1995. - Vol. 46, N 9. - P. 915-918.

132. King E. Suicide in the mentally ill. An epidemiological sample and implications for clinicians // Br. J. Psychiatry. 1994. - Vol. 165, N 5. -P. 658-663.

133. Clin. Neurosci. 1995. - Vol. 49, Suppl. 1. - P. S61-S68.

134. Lesage A.D., Boyer R., Grunberg F. et al. Suicide and mental disorders: a case-control study of young men // Am. J. Psychiatry. 1994. -Vol. 151, N7.-P. 1063-1068.

135. Lester D. Marriage, remarriage, suicide and homicide in America // Psychol. Rep. 1997. - Vol. 81, N 3. - P. 1082.

136. Lester D. The role of shame in suicide // Suicide Life Threat. Behav. 1997. - Vol. 27, N 4. - P. 352-361.

137. Lonnqvist J., Aro H., Heikkinen M. et al. Project plan for studies on suicide, attempted suicide, and suicide prevention // Crisis. 1995. - Vol. 16,N4.-P. 162-175.

138. Lonnqvist J.K., Henriksson M.M., Isometsa E.T. et al. Mental disorders and suicide prevention // Psychiatry Clin. Neurosci. 1995. - Vol. 49, Suppl. l.-P. S111-S116.

139. Malone K.M., Szanto K., Corbitt E.M., Mann J.J. Clinical assessment versus research methods in the assessment of suicidal behavior // Am. J. Psychiatry. 1995. - Vol. 152, N 11. - P. 1601-1607.

140. Maris R.W. Social and familial risk factors in suicidal behavior // Psychiatr. Clin. North Am. 1997. - Vol. 20. - P. 519-550.

141. Maris R.W. Social suicide // Suicide Life Threat. Behav. 1997. -Vol. 27, N l.-P. 41-49.

142. Marttunen M.J., Aro H.M., Henriksson M.M., Lonnqvist J.K. Antisocial behaviour in adolescent suicide // Acta Psychiatr. Scand. 1994. -Vol. 89, N3.-P. 167-173.

143. Milroy C.M., Dratsas M., Ranson D.L. Homicide-suicide in Victoria, Australia // Am. J. Forensic. Med. Pathol. 1997. - Vol. 18, N 4. -P. 369-373.

144. Mitrev I. A study of deliberate self-poisoning in patients with adjustment disorders // Folia. Med. Plovdiv. 1996. - Vol. 38, N 3-4. - P. 1116.

145. Moscicki E.K. Identification of suicide risk factors using epidemiologic studies // Psychiatr. Clin. North Am. 1997. - Vol. 20, N 3. -P. 499-517.

146. Neeleman J., Wessely S., Wadsworth M. Predictors of suicide, accidental death, and premature natural death in a general-population birth cohort // Lancet. 1998. - Vol. 351, N 9096. - P. 93-97.

147. Nimeus A., Traskman-Bendz L., Alsen M. Hopelessness and suicidal behavior // J. Affect. Disord. 1997. - Vol. 42, N 2-3. - P. 137-144.

148. O'Donnell C.R. Firearm deaths among children and youth // Am. Psychol. 1995. - Vol. 50, N 9. - P. 771-776.

149. O'Donoghue J.M., Panchal J.L., O'Sullivan S.T. et al. A study of suicide and attempted suicide by self-immolation in an Irish psychiatric population: an increasing problem // Burns. 1998. - Vol. 24, N 2. - P. 144146.

150. Ohberg A., Lonnqvist J., Sarna S. et al. Trends and availability of suicide methods in Finland. Proposals for restrictive measures // Br. J. Psychiatry. 1995. - Vol. 166, N 1. - P. 35-43.

151. Rabinowitz J., Massad A., Fennig S. Factors influencing disposition decisions for patients seen in a psychiatric emergency service // Psychiatr. Serv. 1995. - Vol. 46, N 7. - P. 712-718.

152. Roy A. Suicide // Comprehensive Textbook of Psychiatry / H.I.Kaplan, B.J.Sadock (Eds.). 6th. ed. - Baltimore: Williams & Wilkins, 1995.- 1739 p.

153. Roy A., Draper R. Suicide among psychiatric hospital in-patients //Psychol. Med. 1995. - Vol. 25,N 1. - P. 199-202.

154. Runeson B.S. Child psychiatric symptoms in consecutive suicides among young people // Ann. Clin. Psychiatry. 1998. - Vol. 10, N 2.- P. 69-73.

155. Runeson B.S., Beskow J., Waern M. The suicidal process in suicides among young people // Acta Psychiatr. Scand. 1996. - Vol. 93, N 1.- P. 35-42.

156. Schmidtke A. Perspective: suicide in Europe // Suicide & Life-Threatening Behavior. 1997. - Vol. 27, N 1. - P. 127-136.

157. Sharma V., Persad E., Kueneman K. A closer look at inpatient suicide // J. Affect. Disord. 1998. - Vol. 47, N 1-3. - P. 123-129.

158. Stenager E.N., Madsen. C., Stenager E. et al. Suicide in patiens with stroke: epidemiological study // Brit. Med. J. 1998. - Vol. 316 (7139). -P. 1206.

159. Street S., Kromrey J.D. Relationships between suicidal behavior and personality types // Suicide Life Threat. Behav. 1994. - Vol. 24, N 3. -P. 282-292.

160. Wagner B.M. Family risk factors for child and adolescent suicidal behavior // Psychol. Bull. 1997. - Vol. 121, N 2. - P. 246-298.