автореферат и диссертация по психологии 19.00.05 для написания научной статьи или работы на тему: Социальные представления о справедливости как составляющая правосознания

Автореферат диссертации по теме "Социальные представления о справедливости как составляющая правосознания"

На правах рукописи

Голынчик Елена Олеговна

СОЦИАЛЬНЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О СПРАВЕДЛИВОСТИ КАК СОСТАВЛЯЮЩАЯ ПРАВОСОЗНАНИЯ

Специальность 19.00.05 - Социальная психология (психологические науки)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата психологических наук

Москва-2004

Работа выполнена на кафедре социальной психологии факультета психологии Московского государственного университета им. М.ВЛомоносова

Научный руководитель: кандидат психологических наук,

доцент Соловьева Ольга Владимировна

Официальные оппоненты: доктор психологических наук,

профессор Юревич Андрей Владиславович

кандидат психологических наук Кудрявцев Сергей Владимирович

Ведущая организация - Научно-исследовательский институт проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ

_2004 года в

часов на заседании

Защита состоится

диссертационного совета Д 501.001.95 в МГУ им. М.ВЛомоносова по адресу: 125009, Москва, ул.Моховая,дом 11, корпус 5, аудитория.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке МГУ им. М.ВЛомоносова.

Автореферат разослан

Сех/МЛ¿¿/А

2004 года.

ШН

ВВЕДЕНИЕ

Проблематика, рассматриваемая в работе, находится на стыке интересов социальной и юридической психологии. Подобные междисциплинарные исследования отражают общую тенденцию развития науки, характеризующуюся интеграцией разных областей научного знания, что способствует их взаимообогащению. В предлагаемой диссертации предпринята попытка привлечения наработок такой области социальной психологии, как психология социального познания, к анализу феномена правосознания.

Актуальность проблемы. Несмотря на то, что период бурных социальных преобразований в России сменился ситуацией стабилизации, процесс изменения структуры психологических представлений, ценностей, установок наших соотечественников продолжается (Алавидзе и др., 2002; Андреева, 2000, 2002). Правовые и моральные представления составляют значимую часть образа мира человека, от их особенностей зависит уровень адаптации к существующей социальной реальности. Состояние правосознания российских граждан можно охарактеризовать как кризисное. Во многом это связано с потерей авторитета государства, утратой ценности закона (Абульханова, 1997; Николаева, 1995), негативным отношением к правовой системе в целом и к ее отдельным институтам: правоохранительным органам и суду (Престиж органов прокуратуры, 2001; Соловьева, 2002; Средства массовой информации и судебная власть в России, 1998). В связи с этим социально-психологические исследования правосознания приобретают особую важность, так как помогают понять причины такого негативного отношения и наметить пути возможной коррекции правовых установок.

Наиболее интересным представляется изучение группы студенческой молодежи, как одной из самых гибких и адаптированных в современных условиях. Кроме того, в сознании современной российской молодежи сочетаются старые и новые правовые представления, что позволяет проследить тенденции изменения и развития правосознания.

Еще одной причиной актуальности социально-психологических исследований правосознания является запрос на подобные исследования со стороны правовых дисциплин. По мере проведения судебно-правовой реформы в нашей стране резко возросла популярность и востребованность изучения правовой психологии российских граждан со стороны профессиональных юристов.

Цель исследования - изучение социальных представлений о справедливости и несправедливости у московских студентов и соотнесение полученных результатов с особенностями российского правосознания.

Объектом эмпирического исследования являлись студенты московских вузов. На разных этапах в исследовании приняли участие 512 человек, из которых 340 женщин и 172 мужчины. Средний возраст респондентов 20 лет.

Предметом эмпирического исследования являлись социальные представления о справедливости.

Основные задачи исследования: 1) анализ понятия правосознания и подходов к его изучению в социологии и психологии, анализ специфики российского правосознания, а также обоснование правомерности

рассмотрения представлений о справедливости как состмшлмпей ттамютошшя:_

2) анализ основных направлений изучения представлений о справедливости, выделение проблем в их исследовании;

3) рассмотрение основных положений концепции социальных представлений и обоснование правомерности изучения представлений о справедливости как социальных представлений;

4) поисковое исследование социальных представлений о справедливости и несправедливости у московских студентов на материале фокус-групп;

5) изучение когнитивной составляющей социальных представлений о справедливости у московских студентов: сравнительное рассмотрение скриптов справедливых и несправедливых событий из разных ситуационных контекстов (межличностного, социально-политического, делового, учебного и философско-религиозного);

6) количественное исследование значимости соблюдения/нарушения норм для оценки справедливости конкретных событий из правового контекста.

Реализации каждой из трех последних задач посвящены, соответственно, три этапа проведенного эмпирического исследования.

Научная новизна проведенного исследования заключается в том, что впервые:

♦ осуществлено комплексное рассмотрение представлений о справедливости на основе интеграции подхода, основанного на социальных представлениях, и принципов когнитивизма; представления о справедливости были исследованы в единстве когнитивного и эмоционального компонентов;

♦ исследованы различные аспекты представлений о справедливости применительно к разным ситуационным контекстам (межличностному, социально-политическому, деловому, учебному и философско-религиозному); произведено сравнение представлений о справедливости с представлениями о несправедливости;

♦ исследованы представления о значимости составляющих компонентов скриптов справедливого и несправедливого события из правового контекста;

♦ изучены представления о справедливости как составляющая правосознания;

♦ представления о справедливости исследованы на российской выборке.

Теоретическая значимость исследования. Работа вносит вклад в разработку социально-психологической традиции изучения правосознания, которая только начинает складываться в нашей стране и предполагает, что исследователь рассматривает житейские правовые представления, мифы, установки, страхи как имеющие собственную природу, структуру и происхождение, источником которого является не только существующее законодательство, но и моральные нормы, обычаи, традиции.

Предложенный комплексный подход к пониманию и изучению представлений о справедливости позволяет совместить разные социально-психологические направления изучения этой проблематики и в какой-то степени разрешить проблему отсутствия единого теоретического подхода в данной области.

Привлечение категории «скрипт» к анализу когнитивной составляющей социальных представлений о справедливости соответствует наметившейся в области психологии социального познания общей тенденции интеграции принципов когнитивизма и конструкционшма на базе концепции социальных представлений. Таким образом, результаты данной работы позволяют расширить возможности подобной интеграции.

Используемые нами принципы исследования и полученные результаты дают возможность наметить новые аспекты изучения социально-психологических феноменов (таких, как атрибуция ответственности, социализация, «вера в справедливый мир») в сфере правовых отношений, а также учесть при этом социо-культурный контекст, определяющий специфику этих феноменов.

Практическая значимость исследования. Результаты исследований правосознания имеют важное значение для разработки и усовершенствования законопроектов, а также для коррекции негативных правовых установок.

Полученные результаты, касающиеся специфики правовых представлений российских граждан, могут быть использованы юристами в практической работе при взаимодействии с непрофессиональными участниками правовых ситуаций, а также применяться в программах профессиональной подготовки юристов, в рамках курса по юридической психологии.

Знание житейских представлений о справедливости и несправедливости может использоваться в психологическом консультировании в целях оказания психологической помощи при разрешении конфликтных ситуаций.

Положения, выносимые на защиту:

1) Социальные представления о справедливости являются важной составляющей правосознания российских граждан, имеют связь с другими правовыми представлениями и определяют их существенные особенности.

2) Социальные представления о справедливости у московских студентов связаны с коллективистическими ценностями, такими, как избегание межличностных конфликтов, сохранение позитивных отношений, следование общезначимым нормам и социально-ролевым предписаниям.

3) Ядро когнитивной составляющей как представлений о справедливости, так и представлений о несправедливости составляют скрипты справедливых и несправедливых событий из разных контекстов (межличностного, правового, социально-политического, делового, учебного и философско-религиозного).

4) Представления о справедливости и несправедливости не являются простыми противоположностями: эмоциональная составляющая социальных представлений о несправедливости является более объемной; когнитивная составляющая представлений о справедливости содержит больше «холодных» когниций (абстрактных скриптов, представляющих собой сценарии достижения идеалов, оторванных от реальности), а когнитивная составляющая представлений о несправедливости содержит больше «горячих» когниций (скриптов, тесно связанных с жизненным опытом, а также содержащих более многообразные, противоречивые элементы, часто имеющие защитную функцию).

5) Для оценки справедливости/несправедливости события из правового контекста наиболее значимым является соблюдение/нарушение норм процедурной справедливости; самыми важными из этих норм являются нормы полноты и точности информации, на основе которой принимается решение.

6) Выявлены типы скриптов, составляющих ядро представлений о справедливости: заслуженное наказание; восстановление справедливости; заслуженное вознаграждение; оказание помощи; непоправимое, непредотвратимое несправедливое событие; отсутствие

заслуженного вознаграждения; незаслуженное наказание; безнаказанность; отсутствие возмещения ущерба; неоказание помощи.

В качестве методологической основы работы привлекался категориальный аппарат психологии социального познания (Андреева, 2004). В частности, был использован подход, основанный на социальных представлениях, уже применявшийся при изучении правосознания (Гулевич, 1999; Славская, 1997) и морального сознания (Воловикова, Соснина, 2001; Emler, 1987), а также была задействована категория «скрипт» для более детального анализа когнитивной составляющей социальных представлений о справедливости.

Исследование проводилось с использованием опросных методов. Результаты двух последних этапов обрабатывались методами математической статистики с использованием статистического пакета SPSS. Объем выборки является достаточным для того, чтобы судить о значимости и достоверности полученных результатов.

Диссертационное исследование проводилось нами в рамках совместного с О.АГулевич проекта «Изучение зависимости понимания дистрибутивной справедливости / несправедливости события от характера распределяемых ресурсов и контекста оценки» при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (№ проекта 02-06-00067А). В диссертации представлены результаты, полученные и проанализированные автором лично.

Апробация работы, Материалы диссертации докладывались на Международной конференции студентов, аспирантов и молодых учёных «Ломоносов» (Москва, 2002), Международной научно-практической конференции студентов и аспирантов «Психология XXI века» (С-Петербург, 2002), использовались при чтении курса «Юридическая психология» для студентов Института психологии им. Л.С.Выготского Российского государственного гуманитарного университета. Диссертационная работа прошла обсуждение на кафедре социальной психологии факультета психологии МГУ им. М.ВЛомоносова (2003). Содержание работы нашло отражение в семи публикациях автора.

Объем и структура работы

Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, библиографии, состоящей из 179 наименований работ отечественных и зарубежных авторов, и 20 приложений. Основной текст диссертации изложен на 175 страницах.

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обосновывается актуальность проблемы, раскрываются научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, определяются цель, задачи, объект и предмет исследования, формулируются положения, выносимые на защиту.

В первой главе анализируются исследования феномена правосознания в социологии и психологии. Рассматривается понятие правосознания и основные теоретические подходы к изучению этого феномена. Отечественные специалисты по юридической психологии исходят из понимания правосознания как целостного явления (Баранов, 1991, Ратинов, 1974), в то время как западные исследователи занимаются эмпирическим изучением отдельных психологических явлений, как правило, относящихся к области социального познания в сфере права: аттитюдов, социальных представлений, мифов о различных правовых объектах, атрибуции ответственности за преступления. При этом правовые по своему характеру представления

рассматриваются преимущественно как иллюстрация тех или иных социально-психологических закономерностей. Российские социально-психологические исследования правосознания, которые ведутся с середины 90-х годов, занимают некоторое промежуточное положение (Гулееич, 1999,2000,2001; Соловьева, 2002).

В целом, правосознание понимается как совокупность знаний, представлений о праве, его оценок и чувств по отношению к нему, а также мотивов и стратегий поведения в правовых ситуациях (Гулееич, 1999). Можно сказать, что на сегодняшний день в российской науке наметилась тенденция к расширению трактовки правосознания в противовес узкому пониманию правосознания как отражения существующих норм закона в сознании индивида и группы. При этом предполагается, что в правосознании слиты как усвоенные требования закона, так и моральные принципы, общие представления о справедливости, житейские нормы, мифы и заблуждения относительно правовых явлений и норм закона (Абулъханова, 1997; Гулееич, 1999, 2001; Ефремова, 2001; Николаева, 1995; Ситковская, 2001; Славская, 1997). В частности, в рамках расширенного понимания правосознания ведутся исследования правосознания как совокупности социальных представлений о праве (Абулъханова, 1997; Гулееич, 1999, 2001; Славская, 1997). На размытость границ между правовыми и моральными представлениями указывали и многие зарубежные исследователи (Garfmkel, 1967; Hasti et al, 1983; Tapp, Kolberg, 1971; Tapp, Levine, 1977). Можно предположить, что представления о справедливости являются значимым регулятором поведения людей в правовых ситуациях, наряду с другими составляющими правосознания.

Отдельное внимание в тексте диссертации уделяется анализу специфики российского правосознания, которая делает особенно актуальным и целесообразным изучение представлений о справедливости, а также факторов, определивших особенности правосознания наших соотечественников, среди которых можно выделить: 1) культурные и мировоззренческие особенности; 2) исторические особенности: политический режим, господствовавший в стране на протяжении предыдущих десятилетий, и ситуацию социальных изменений в настоящее время. Отличительными особенностями российского правосознания являются: приоритет моральных норм и представлений над правовыми, которые менее развиты, что во многом связано с преобладанием коллективистических ценностей над индивидуалистическими (Абулъханова, 1997; Курильски-Ожвэн и др., 1996; Нерсесянц, 2000; Соина, 1999); потеря авторитета, недоверие к государству и правовым институтам, отсутствие веры в их эффективность (Николаева, 1995; Престиж органов прокуратуры, 2001; Соловьева, 2002; Средства массовой информации и судебная власть в России, 1998); восприятие закона как средства защиты государства, выполняющего карательную функцию, что вызывает негативное отношение к нему (Николаева, 1995; Славская, 1997; Трушков, 1995); склонность абстрактно принимать правовые принципы, сопровождающаяся неумением применить их на практике, где приоритет отдается нормам морали (Абульханова, 1997; Михайловская и др., 1995); противоречивость правовых представлений, которая, на наш взгляд, связанна с такими социально-психологическими особенностями массового сознания в изменяющемся обществе, как «ломка» стереотипов тоталитарного общества, изменения в иерархии ценностей и «образе мира» (Алавидзе и др.,2002; Андреева, 2000).

Во ВТОРОЙ главе работы представлен анализ традиции социально-психологических исследований представлений о справедливости.

Рассматриваются основные виды справедливости: дистрибутивная (справедливость результата, исхода какого-либо события, связанного с распределением благ, вознаграждений или наказаний, лишений) и процедурная (справедливость самого процесса, процедуры принятия решения), а также карательная (справедливость в ситуации назначения наказания за проступок или преступление) и восстановительная (в ее основе лежит нейтрализация чувства несправедливости и его последствий у жертвы) справедливость. Интерес исследователей к представлениям о справедливости во многом обусловлен их функциями. Нами выделены следующие функции житейских представлений о справедливости: регуляции поведения; оценки; влияния на эмоциональное состояние; контроля, сохранения целостности группы; влияния на процессы социального познания.

Также в работе представлен анализ основных направлений изучения представлений о справедливости. Изучение представлений о дистрибутивной справедливости началось в рамках необихевиоралъного подхода. Первые исследования характеризует недостаточное внимание к когнитивной составляющей представлений о справедливости, так как они были посвящены изучению принципов «справедливого обмена» (по: Юревич, 1981). В экспериментальных исследованиях (Лейнг, Стефан, 2003; Adams, 1965; СМи, 1990; Farwell, Weiner, 1996; Leventhal, Lane, 1970; Pepitone, Varmand, 1996; Roux, CUmence, 1999) были выделены разные нормы «житейской» дистрибутивной справедливости («каждому по заслугам»; равенства; «каждому по потребностям»; «каждому по способностям»; «каждому по приложенным усилиям»; «в зависимости от позитивности человека»), основной из которых является норма «каждому по заслугам». Также было установлено, что на предпочтение той или иной нормы влияет ряд факторов: 1) особенности предмета распределения: материальный или нематериальный, вознаграждение или наказание; 2) особенности ситуации: деловой или межличностный контекст, особенности экспериментальной задачи; 3) особенности участников распределения: культурная принадлежность, пол, преследуемые цели, личная заинтересованность, групповая принадлежность.

Изучение представлений о процедурной справедливости также началось в рамках необихевиорального подхода в исследованиях разрешения конфликтов, где выявлялось предпочтение испытуемыми разных процедур: посредничества, обсуждения, арбитража, авторитарного принятия решения и процедуры без участия третьего лица (Thibaut, Walker, 1975). В последующих исследованиях были выделены факторы, которые определяют оценку процедуры как справедливой (Гулевич, 2003; Лейнг, Стефан, 2003; Leventhal, 1980; Lind, Taylor, 1985; Thibaut, Walker, 1975): 1) особенности процедуры: возможность контролировать процесс вынесения решения, возможность контролировать результат, нейтрализация предубеждений, точность и полнота информации, на основе которой принимается решение, единообразие процедуры (процедура должна быть устойчивой и не меняться от человека к человеку); 2) особенности ситуации: время, отведенное на принятие решения, степень подобия требований участников, наличие готовых стандартов для принятия решения, характер отношений между участниками, благоприятность конкретного принятого решения; 3) особенности участников взаимодействия: групповая принадлежность, культурная принадлежность, преследуемые цели.

Исследования продемонстрировали, что есть различия в предпочтении разных норм справедливости между представителями индивидуалистических и коллективистических

культур, а также между представителями разных тендерных групп, что свидетельствовало о значимости когнитивной составляющей представлений о справедливости, а именно самого понимания справедливости. Исследования этой составляющей были начаты представителями когнитивного подхода в рамках моделей морального развития (Kohlberg, 1984). Когнитивисты стремились изучать житейские представления о справедливости и несправедливости комплексно: рассматривать как когнитивный, так и эмоциональный и поведенческий компоненты этих представлений; избегать априорного разделения справедливости на дистрибутивную и процедурную, что, очевидно, связано с интересом к структуре житейского знания. Когнитивистских исследований представлений о справедливости значительно меньше, проводились они в основном при помощи опросных методов (Воловикова, Comma, 2001; Chiu, 1991; Mikula, 1993).

Нами были выделены особенности традиции изучения представлений о справедливости, отталкиваясь от которых мы строили собственное эмпирическое исследование. Среди них: незначительный интерес российских исследователей к проблематике представлений о справедливости; больший интерес исследователей к представлениям о справедливости вознаграждения в ущерб наказанию, деловому и межличностному контексту оценки справедливости в ущерб всем остальным.

В заключительной части второй главы работы рассматривается концепция социальных представлений С.Московиси, которая в настоящее время является одним из наиболее влиятельных направлений психологии социального познания в мировой науке, а также обосновывается правомерность использования основополагающих принципов этой концепции в качестве методологической основы для изучения представлений о справедливости.

Т.П.Емельянова подчеркивает двойственный статус концепции социальных представлений, находящейся между социальным конструкционизмом и социальным когнитивизмом (Емельянова, 2001), что позволяет интегрировать принципы обоих подходов (Донцов, Емельянова, 1987; Шихирев, 1999). Социальные представления рассматриваются как эквивалент мифов и систем верований традиционных обществ в современном обществе; их можно назвать современной версией здравого смысла. Представления являются своеобразной формой коллективной памяти индивидов, живущих в одном обществе, и выражаются в языке и предметах духовной культуры общества (Донцов, Емельянова, 1987; Емельянова, 2002; Moscovici, 1984).

В работе рассматриваются традиционные положения подхода, основанного на социальных представлениях: два механизма возникновения представлений (анкеровка (или «зацепление») и объекгафикация); функции социальных представлений; структура социального представления, состоящая из трех компонентов: информации, поля представления и установки (Андреева, 2000; Донцов, Емельянова, 1987; Трушкова, 1996; Якимова, 1996; Echate et al, 1994; Moscovici, 1984). Уделяется также внимание новым направлениям, развивающимся в рамках концепции социальных представлений (Емельянова, 2001; Abric, 1984, 1993; Doise et al, 1992, 1999;Wagneretal,1996).

Проведенный нами анализ исследований представлений о справедливости и несправедливости позволяет с уверенностью говорить о том, что данные представления обладают спецификой у представителей разных больших социальных групп (Воловикова, Comma, 2001; Лейнг, Стефан, 2003; Chiu. 1990; Major, Adams, 1983). Таким образом, можно

сделать вывод, что субъектом представлений о справедливости является социальная группа, которая вырабатывает, конструирует эти представления в соответствии с приоритетными для нее ценностями, нормами, обычаями и традициями. При этом общие философские принципы справедливости, преломляясь через особенности группы, ее менталитета, приобретают свою специфику и преобразуются в некоторые упрощенные житейские представления. Опираясь на вышесказанное, мы сочли возможным рассматривать представления о справедливости как разновидность социальных представлений. Правомерность такого рассмотрения подтверждается уже существующим в науке опытом анализа моральных и правовых представлений (Абулъханова, 1997; Гулевич, 1999; Славская, 1997; Во1зе & а1, 1999; Ет1ег, 1987; Брт, Во1зе, 1998), а также и собственно представлений о справедливости (Воловикова, Соснина, 2001) на основе концепции социальных представлений.

Теоретические главы диссертации завершаются выводами, обобщающими результаты проделанного анализа.

В третьей главе диссертации представлена программа и результаты первого этапа эмпирического исследования, посвященного изучению социальных представлений о справедливости на материале фокус-групп. Целью данного этапа было раскрытие общей структуры социальных представлений о справедливости. При этом мы стремились проанализировать эмоциональную и когнитивную составляющую этих представлений, выделить ядерные элементы представлений, а также сопоставить представления о справедливости с представлениями о несправедливости. Для выявления эмоционального компонента социальных представлений о справедливости в ходе проведения фокус-групп использовались проективные методики: методика свободных ассоциаций (словам и-стимулам и выступали «справедливость» и «несправедливость») и техника «Планеты» (Мельникова, 2003; Хасан, Тюменева, 1997).

Всего было проведено 7 фокус-групп с октября 2001 по март 2002 года. Каждая группа состояла из 12-15 студентов. Общая продолжительность одной фокус-группы - около 1,5 часов (в процессе проведения велась аудиозапись).

По результатам проведенного исследования наиболее упоминаемыми ассоциациями со словом «справедливость» были: честность (48%); закон (28%); правда (20%); суд (17%); равенство (13%); доброта (12%); истина (10%) равноправие (9%); порядочность (9%). Наиболее часто встречающиеся ассоциации со словом «несправедливость»: ложь (35%); обида (31%); обман (24%); зло (15%); предательство (14%); жестокость (12%); экзамен (10%); горе, беда (10%); неравенство (8%); нечестность (8%).

Результаты анализа полного списка ассоциаций представлены на диаграммах 1 и 2.

Материалы фокус-групп обрабатывались качественно. При анализе аудиозаписей мы выделяли ключевые моменты в понимании справедливости и несправедливости, относительно которых группа приходила к единому согласованному мнению. Те элементы, которые упоминались в большинстве групп, мы обобщили в житейские определения справедливости. При обработке результатов техники «Планеты» выделялись общие моменты в описаниях планет справедливости и несправедливости в разных фокус-группах. Анализируя полученные данные, мы стремились воссоздать полную картину представлений о справедливости, поэтому результаты разных методик анализировались комплексно.

Диаграмма!, Процент, который составляют упоминания ассоциаций разных категорий со словом *справедливость» от общего количества упоминаний

Учебно-деловой контекст

Диаграмма!. Процент, который составляют упоминания ассоциаций разных категорий со словом «несправедливость» от общего количества упоминаний

Учебно-

деловой Фалософоо контекст ^ религиозный контекст 6%

Анализ когнитивной составляющей представлений о справедливости. Анализ результатов по методике свободных ассоциаций показывает, что «справедливость» и «несправедливость» в сознании респондентов связаны с личностными свойствами, характеристиками межличностных отношений, правовыми и полетическими понятиями,

философско-религиозными категориями, со сферой эмоциональных переживаний, характеристиками сферы деловых отношений и учебы. Эти смысловые поля отражают контексты применения понятий справедливости и несправедливости. Наибольшее количество ассоциаций как со словом «справедливость», так и со словом «несправедливость» относится либо к характеристикам межличностных отношений, либо к личностным качествам людей. Вероятно, справедливость для участников исследования является преимущественно категорией морального сознания, связанной с человеческими качествами и соблюдением моральных норм.

Данный вывод подтверждается и результатами, полученными по другим методикам. В фокус-группах соблюдение моральных норм, правил и договоренностей в межличностном общении согласованно признавалось проявлением справедливости, а нарушение - проявлением несправедливости. Общим моментом в описаниях как справедливой, так и несправедливой планеты был характер отношений между людьми: высокий уровень сплоченности жителей, гармоничность отношений, избегание конфликтов, а также приписываемые жителям морально одобряемые качества, связанные, в первую очередь, с благожелательным отношением к людям (для справедливой планеты) и вражда, конкуренция, стремление нажиться за чужой счет, отсутствие интереса к чужим проблемам и потребностям (для несправедливой). Опираясь на результаты зарубежных исследований (Лейнг, Стефан, 2003), согласно которым значимость соблюдения моральных норм для достижения справедливости характерна для представителей коллективистических культур, можно предположить, что в сознании наших респондентов понятие справедливости связано с коллективистическими ценностями. По результатам анализа материалов фокус-групп можно заключить, что представления о справедливости и несправедливости имеют общие элементы: житейское определение несправедливости в целом симметрично определению справедливости. Рассмотрим элементы когнитивной составляющей представлений о справедливости, описание которых представлено в таблице 1, более детально.

Можно заметить, что перечисленные элементы когнитивной составляющей представлений о справедливости тесно взаимосвязаны, между ними прослеживается преемственность: один принцип реализуется посредством другого, что позволяет предположить, что когнитивная составляющая - это не просто набор отдельных элементов, а некоторая систематизированная схема. Так, обобщенное определение справедливости может выглядеть следующим образом: справедливость - это характеристика исхода ситуации, представляющего собой состояние баланса, равновесия, которое достигается посредством соблюдения общепринятых норм, принципа равенства прав и возможностей, а также нейтрализации субъективности лица или лиц, принимающих решение, определяющее исход данной ситуации. Таким образом, когнитивные элементы социальных представлений о справедливости содержат в себе не только характеристику исхода какой-либо ситуации, но и описание процесса, приведшего к такому итогу, тех действий, которые могли вызвать подобный результат, и даже человека, который принимал во всем этом участие. Подобная структура когнитивных элементов представлений о справедливости очень близка к структуре скрипта (Андреева, 2000).

Приведенные в таблице 1 принципы были получены нами в результате обобщения высказываний участников, которые, как правило, рассуждали о справедливости на конкретных жизненных примерах. Таким образом, вероятно, на уровне житейского знания когнитивная составляющая представлений о справедливости представлена в виде совокупности скриптов

справедливых и несправедливых событий из разных контекстов. На основании анализа результатов фокус-1рупп нами были выделены следующие контексты упоминания справедливых и несправедливых событий: межличностный (включающий дружеские, любовные, семейные отношения); правовой (включающий проблемы принятия судебных решений, а также взаимодействия с правовыми институтами); деловой (и учебный) (включают проблемы принятия решений о денежном вознаграждении или выставляемой оценке); социально-политический (включающий проблемы общества, государства, больших групп и межгрупповых отношений); философско-религиозный (включающий проблемы высшей справедливости, возмездия посредством судьбы и случая). Самыми популярными являлись межличностный и правовой контексты.

Таблица 1. Элементы когнитивной составляющей представлений о справедливости

Принпип баланса является одним из главных элементов. При этом справедливость понимается как состояние равновесия, баланса, проявлением которого может служить примут взаимности в отношениях, предполагающий, что позитивное отношение влечет за собой ответное позитивное отношение (аналогично и негативное). Однако наиболее часто упоминаемым является принцип воздаяния, который в самом общем виде предполагает вознаграждение за все хорошее и наказание за все плохое. Кроме того, часто указывается на необходимость соблюдения при воздаянии принципа точного соответствия, который заключается в том, что, как вознаграждение, так и наказание должны быть строго пропорциональны заслугам человека. При определении несправедливости предполагается нарушение перечисленных принципов. Отличием является большее разнообразие проявлений нарушения принципа воздаяния, чем проявлений его соблюдения. Можно выделить как минимум, два основных: отсутствие воздаяния (отсутствие заслуженного вознаграждения или наказания) и ошибочное воздаяние (незаслуженное

Субъективность понимания и оценки справедливости содержит констатацию того, что понимание и оценка справедливости всегда субъективны. Предполагается, что справедливой признается

благоприятная для субъекта ситуация, а несправедливой - неблагоприятная._

Соблюдение норм и договоренностей: предполагается, что справедливость - это соблюдение, а несправедливость - нарушение человеком норм и правил, которые разделяет его группа. Наиболее частыми примерами являются соблюдение законов, полезных для общества (в случае справедливости) и нарушение житейских норм и правил (в случае несправедливости). Кроме того, важным проявлением несправедливости является невыполнение обязательств и договоренностей. Принпип равенства предполагает, что справедливость - это соблюдение, а несправедливость -

Принцип беспристрастности «арбитра» предполагает, что справедливость может быть реализована или восстановлена только беспристрастным, объективным, незаинтересованным лицом. При определении несправедливости указывается на нарушение этого принципа, однако, помимо указания на несправедливость решения, принятого заинтересованным лицом, появляется еще один аспект: использование лицом, призванным реализовывать справедливость, своих

Важно отметить, что почти все элементы когнитивной составляющей представлений о справедливости по-разному представлены в скриптах из разных контекстов. Различия могут касаться как содержания элемента (например, принцип баланса в межличностном контексте преимущественно представлен как принцип взаимности, а в деловом - как принцип воздаяния), так и степени представленности элемента в разных контекстах (например, принцип соблюдения норм часто упоминается в межличностном контексте и практически не упоминается применительно к философско-религиозному).

Введение категории «скрипт» позволило нам объединить две составляющие представлений о справедливости (процедурную и дистрибутивную), которые традиционно изучались в социальной психологии отдельно. Так, принцип баланса в большей степени

соответствует нормам дистрибутивной справедливости. Полученные результаты также позволили предположить, что на осознаваемом уровне в социальных представлениях о справедливости присутствует в основном сам принцип, а выделенные исследователями нормы дистрибутивной справедливости четко не дифференцируются. Значимость каждой из этих норм требует дополнительного изучения, на которое были направлены второй и третий этапы нашего исследования. Кроме того, выделенный нами принцип баланса существенно шире дистрибутивной справедливости, так как не ограничивается ситуацией распределения между несколькими участниками, а также включает принцип взаимности. В связи с этим, нам представляется уместным вместо термина «нормы дистрибутивной справедливости» использовать более «широкий» термин - «нормы воздаяния)*, который позволяет объединить как справедливость вознаграждения, так и справедливость наказания. Принципы беспристрастности «арбитра» и равенства соответствуют нормам процедурной справедливости, выявленным в зарубежных исследованиях. Принцип соблюдения норм и договоренностей является самым неоднозначным, сквозным принципом, так как неразрывно связан со всеми остальными. Общепринятые нормы отражают процедурную справедливость и нормы воздаяния (например, воздаяние «по потребностям» может заключаться в проявлениях милосердия, альтруизма). Можно предположить, что элементы когнитивной составляющей представлений о справедливости не разделяются четко в сознании респондентов, представляют единое целое. А представления о справедливости и несправедливости зачастую имеют упрощенную форму: нарушение общепринятых норм и договоренностей несправедливо, а соблюдение справедливо. При этом человек может не задумываться о том, какая именно норма воздаяния и процедуры лежит в основе той или иной общепринятой нормы. Вероятно, это связано с важностью коллективистических ценностей. Таким образом, соблюдение общезначимых норм и договоренностей ♦ один из ключевых принципов житейского понимания справедливости, так как отражает нормативную природу представлений о справедливости, а также связь этих представлений с культурными нормами и ценностями.

Если обратиться к интересующей нас проблематике правосознания, то можно предположить, что закон будет считаться справедливым в случае соответствия общепринятым нормам. Здесь можно проследить тесную связь представлений о справедливости с представлениями о преступлениях: справедливость или несправедливость поступка может влиять на восприятие его как преступного или непреступного. Например, если преступное, с точки зрения закона, поведение считается справедливым, то в житейском сознании оно преступлением считаться не будет. Такое предположение позволяет объяснить парадоксальность признания респондентами несерьезности некоторых преступлений, например, дачу и получение взятки (Гулевич, 1999). Во-первых, в случае взятки не нарушаются привычные для наших соотечественников нормы, а, во-вторых, предполагается не столько нарушение, сколько достижение баланса в виде принципа взаимности (обмена услугами), что позволяет считать взятку справедливым событием. Это согласуется и с результатами фокус-групп, где дача взятки вообще рассматривалась как один из вариантов восстановления справедливости.

Анализ эмоциональной составляющей представлений о справедливости. Достаточно предсказуемым является такой результат, как связь представлений о справедливости преимущественно с позитивными эмоциональными переживаниями, а представлений о

несправедливости - с негативными. Однако результаты по технике «Планеты» показывают, что такая картина отражает лишь общую тенденцию, а эмоциональная составляющая является более противоречивой: как справедливость, так и несправедливость вызывают амбивалентное отношение. Эмоциональный компонент представлений о справедливости содержит и негативное отношение, связанное с оценкой абсолютной справедливости как скучной, однообразной, бесцветной, а главное - оторванной от жизни. По этой причине справедливость может вызывать непонимание и раздражение. Это проявляется, в частности, в том, что жители справедливой планеты видятся респондентам неадаптированными к суровой реальности, способными выжить только в тепличных условиях, не вызывающими понимания н позитивного отношения со стороны обитателей других планет, а иногда даже чувствующими неполноценность своей планеты. Другим проявлением негативного отношения к справедливости является восприятие ее как недостижимого идеала: справедливое общество в представлении участников исследования - это общество всеобщей любви, гармонии и согласия, не существующее в реальности. Это отражается и в том, что планета справедливости всегда оказывается маленького размера, хрупкой и уязвимой. Респондентами нередко высказывалось мнение, что общественное устройство на ней - это «коммунизм в лучшем смысле». Можно предположить, что справедливость в сознании наших соотечественников воспринимается как одна из ценностей бывшего советского общества. Память об историческом прошлом нашей страны, а также негативное отношение к этому прошлому, возможно, вызвало оценку многих идеалов советского общества как недостижимых, а также показных. Подобное отношение в какой-то степени затронуло и справедливость. Оценка респондентами справедливости как недостижимой подтверждается как результатами фокус-групп, так и наличием в ассоциативном поле «справедливости» ассоциаций, которые были выделены нами в отдельную категорию «отрицание справедливости».

Выдвинутые предположения позволяют объяснить и оказавшееся неожиданным для нас наличие позитивного отношения в эмоциональном компоненте представлений о несправедливости. Подобное отношение связано с оценкой несправедливости как более жизненной, более привычной, понятной. Характеристика несправедливой планеты содержит описания реальных исторических событий, политических режимов, а также явные аналогии планеты несправедливости с нашей собственной планетой и современной ситуацией в России. Вероятно, это объясняет, почему такие особенности планеты несправедливости, как вседозволенность, полная свобода, культ материальных ценностей, стремление жителей разбогатеть, нередко оказываются привлекательными для респондентов. Это происходит из-за противопоставления этих особенностей запретам и ограничениям советского государства. Возможно, наличие позитивного отношения к несправедливости объясняется тем, что в представлениях респондентов она связана с индивидуалистическими ценностями западного общества, все более актуальными и для современной России, в то время как справедливость - с коллективистическими ценностями советского общества. Противоречивое отношение к справедливости также может быть связано с принадлежностью студентов к «промежуточному» типу людей в оценке современной ситуации в стране (Алавидзе и др.,2002).

Сравнение представлений о справедливости и несправедливости. Полученные результаты свидетельствуют о том, что в представлениях респондентов справедливость и несправедливость не являются простыми противоположностями. Групповая дискуссия по

проблеме несправедливости протекала гораздо легче и интересней, чем по проблеме справедливости. Вероятно, понятие несправедливости тесно связано с жизненным опытом и личными эмоциональными переживаниями участников исследования. Результаты по методике свободных ассоциаций позволили подтвердить данное предположение. Среди наиболее часто встречающихся ассоциаций со словом «несправедливость» больше жизненных понятий, а не абстрактных принципов, которые чаще ассоциируются со словом «справедливость». Кроме того, ассоциаций-эмоций намного больше при описаниях несправедливости, чем справедливости. По всей видимости, представления о несправедливости содержат более объемный, чем представления о справедливости, эмоциональный компонент. Понятие справедливости олицетворяет скорее некоторую идеальную абстрактную модель, к которой нужно стремиться, и реализация которой недостижима. При этом иллюстрации справедливости из собственного опыта зачастую представляли собой восстановление справедливости, то есть в качестве исходной ситуации все равно рассматривалась ситуация несправедливости. При этом восстановление справедливости часто носило нереалистичный характер, что подчеркивалось самими участниками исследования.

Еще один вывод о различиях представлений о справедливости и несправедливости касается более тесной связи представлений о несправедливости с межличностным контекстом. Так, в фокус-группах в качестве примеров несправедливости нарушение межличностных норм упоминается чаще, чем нарушение норм закона, а в отношении справедливости можно наблюдать обратную картину. Среди наиболее часто встречающихся ассоциаций со словом «справедливость» правовых понятий больше, чем со словом «несправедливость». Все это позволяет заключить, что представления о несправедливости содержат больше «горячих», а представления о справедливости - «холодных» когниций (Wagner et al., 1996). Согласно концепции В.Вагнера, такой результат свидетельствует о том, что представления о несправедливости обладают более четко выраженным ядром, состоящим из «горячих» когниций, представляющих собой скрипты несправедливых событий, тесно связанных с жизненным опытом. Возможно также, представления о справедливости и несправедливости представляют собой целостное образование, причем ядерные элементы этого образования составляют преимущественно «горячие» представления о несправедливости.

На первом этапе исследования структура социальных представлений о справедливости рассматривалась целостно, дальнейшее изучение шло по линии конкретизации когнитивного компонента. Следующие два этапа исследования посвящены анализу скриптов справедливых и несправедливых событий.

В четвертой главе диссертации представлена программа и результаты второго этапа исследования, который посвящен более детальному изучению скриптов справедливых и несправедливых событий из разных контекстов. При этом основной целью была конкретизации различных проявлений принципа баланса (норм воздаяния). Предполагалось, что преобладающей будет норма воздаяния по заслугам, а в межличностном контексте чаще, чем в других, будет встречаться воздаяние «по потребностям». Мы также ставили перед собой такие задачи, как: анализ возможных стратегий восстановления справедливости; выявление обобщенных житейских классификаций наиболее типичных справедливых и несправедливых событий; построение типологий скриптов справедливых и несправедливых событий и выявление специфики скриптов справедливых событий, по сравнению с несправедливыми;

анализ специфики скриптов справедливых и несправедливых событий из разных контекстов; выделение максимально полных описаний наиболее типичных разновидностей скриптов справедливых и несправедливых событий из правового контекста для более детального изучения на третьем этапе исследования.

На данном этапе исследования также использовались опросные методы сбора данных. Нами были разработаны три анкеты. Анкета №1 была рассчитана на получение как можно большего количества свободных описаний справедливых и несправедливых событий для последующего анализа на их основе типичных скриптов справедливых и несправедливых событий. Каждый участник исследования описывал 6 справедливых и 6 несправедливых ситуаций. Анкетирование проводилось в апреле-июне 2002 года. Всего было получено 492 описания справедливых и 521 описание несправедливых событий.

Свободные описания справедливых и несправедливых событий анализировались при помощи частотного анализа. При этом подсчитывалась частота встречаемости: 1) событий из различных контекстов (делового, межличностного, социального, в который был включен и правовой); 2) различных проявлений принципа баланса: соблюдения/нарушения норм воздаяния («по заслугам», «по усилиям», «по потребностям», «по способностям», «в зависимости от позитивности человека», равенства), а также норм процедурной справедливости и проявлений принципа соблюдения согласованных норм и договоренностей.

Две другие анкеты разрабатывались на основе анализа результатов, полученных при помощи анкеты № 1. Из свободных описаний справедливых и несправедливых событий отбирались наиболее типичные. Всего было отобрано 26 описаний справедливых и 28 -несправедливых событий, которые вошли в анкеты №2 и №3. Анкетирование проводилось в сентябре-декабре 2002 года.

Анкета №2 была направлена на выявление житейских классификаций справедливых и несправедливых событий, в ней от респондентов требовалось произвести классификацию справедливых или несправедливых ситуаций и привести основания объединения ситуаций в одну группу. При разработке анкеты №2 мы опирались на методику классификации («сортировки» Миллера), использованную В.Ф.Петренко (Петренко, 1997) как один из методов изучения семантических пространств. Основным методом обработки данных являлся кластерный анализ. Итогом обработки результатов являлась обобщенная житейская классификация справедливых и несправедливых событий. Приводимые респондентами критерии классификаций обрабатывались методом контент-анализа, результаты которого задействовались нами при интерпретации результатов кластерного анализа. Результаты по данной анкете позволили сделать некоторые предположения относительно структуры ядерных элементов представлений о справедливости и несправедливости.

Анкета №3 была направлена на выявление стратегий восстановления справедливости, в ней респондентам нужно было описать способы восстановления справедливости в каждой из 28 несправедливых ситуаций. Было получено 2304 описания стратегий восстановления справедливости.

Приводимые респондентами стратегии восстановления справедливости обрабатывались методом контент-анализа. Нами выделялись категории, отражающие активность/пассивность жертвы несправедливости по восстановлению справедливости; учитывалось, самостоятельно действовала жертва или с помощью посредников; а также в расчет принималась цель: наказать

виновника (карательные стратегии) или установить истину, возместить ущерб (восстановительные). Дополнительно были выделены стратегии предотвращения несправедливого исхода; смирения жертвы с несправедливостью, а также категории невозможности восстановления справедливости; указания на справедливость ситуации, представленной в опроснике как несправедливая.

На втором этапе в исследовании участвовало 282 человека (185 женщин, 97 мужчин). Остановимся на результатах этого этапа.

Анализ скриптов справедливых событий. Нами анализировать общие, наиболее часто встречающиеся моменты в скриптах справедливых событий. Основу скриптов справедливых событий, как и на предыдущем этапе, составлял принцип баланса. Полученные нами результаты свободных описаний справедливых событий позволили конкретизировать этот принцип. Скрипты справедливых событий содержат описания достижения баланса за счет воздаяния по заслугам, по потребностям, по усилиям, по способностям, в зависимости от «позитивности» человека. Преобладающей нормой является воздаяние по заслугам, исключение составляет межличностный контекст, где наиболее предпочитаемым является воздаяние по потребностям. Это можно объяснить спецификой самого этого контекста: большинство ситуаций связано с взаимодействием близких людей или взаимодействием людей не на статусной, а на личностной основе, поэтому норме «по заслугам» предпочитается норма «по потребностям», соблюдение которой позволяет сохранить позитивные эмоциональные отношения, что в межличностном контексте более важно, чем достижение результата. Другое объяснение преобладания нормы «по потребностям» в межличностном контексте состоит в том, что часто главным героем справедливого события являлся сам автор и его близкие родственники, соответственно, при оценке справедливости проявлялась субъективность.

На данном этапе исследования подтвердилось предположение, выдвинутое на предыдущем: на уровне сознания индивидов разные нормы воздаяния четко не дифференцированы, и многие из них тесно связаны со следованием/отступлением от общепринятых норм, образцов поведения и договоренностей. Особенно тесно единство двух составляющих житейского понимания справедливости (принципа воздаяния и норм, принятых в обществе, отражающих этот принцип) проявилось в результатах классификации справедливых событий, согласно которым ситуации вознаграждения по потребностям (оказания помощи и поддержки) примыкают не к классу других ситуаций «воздаяния», а к классу соблюдения правил и договоренностей, и ситуации с описанием принципа взаимности занимают промежуточное положение. Таким образом, наиболее тесно с общепризнанными социальными нормами связаны нормы воздаяния «по потребностям» и взаимности.

Скрипты справедливых событий, содержащие воздаяние по заслугам, часто имеют вид восстановления справедливости при изначальной несправедливости. По результатам свободных описаний наиболее часто встречающимися примерами восстановления справедливости являются ситуации наказания за нанесенный ущерб, ситуации возмещения ущерба жертве, ситуации снятия ложных обвинений. Более детальное изучение стратегий восстановления справедливости позволяет заключить, что восстановление справедливости может иметь карательную и восстановительную направленность в зависимости от преследуемых целей. При этом чаще встречаются восстановительные стратегии, в которых восстановление справедливости осуществляется виновником несправедливости или жертвой при помощи

посредников (суда, милиции). Карательные стратегии встречаются реже и субъектом в них являются неопределенные лица или структуры, наделенные властью и возможностями. В целом, наиболее популярными являются стратегии восстановления справедливости самой жертвой.

Результаты классификаций справедливых событий позволяют предположить, что в сознании респондентов скрипты, связанные с наказанием, четко отделены от связанных с вознаграждением. Всего нами было выделено 4 типа скриптов. Опираясь на полученные результаты, можно выделить общие моменты, присутствующие в скриптах каждого типа, они представлены в таблице 2.

Таблица 2. Типы скриптов справедливого события

1) <гЗаслуженное наказание»: ситуация, в которой осуществляется воздаяние по заслугам в виде наказания за нанесенный ущерб, отсутствие заслуг и невыполнение норм или обязательств. Ситуация может разворачиваться в деловом (учебном) контексте. При этом наказание осуществляется лицом или институтом, наделенным властью и возможностями. Однахо чаще события происходят в социальном контексте, при этом предполагается, что человек совершил преступление, нанес ущерб и был наказан за это. При этом решение о наказании может приниматься работниками правоохранительных органов (в виде задержания, заключения под стражу, предъявления обвинения) или судом (в виде приговора). Такие скрипта содержат карательные стратегии восстановления справедливости._

2) «Восстановление справедливости»: ситуация, в которой осуществляется восстановление баланса в виде возмещения нанесенного ущерба или пересмотра принятого решения и снятия ложных обвинений. При этом предполагается либо активная роль жертвы несправедливости, которая может действовать самостоятельно или прибегать к помощи посредника, либо активная роль виновника, который стремится исправить допущенную им несправедливость. Предполагается, что возникновение дисбаланса и его устранение разнесены во времени. События могут происходить в разных контекстах, но как правило, ситуация разворачивается в социальном контексте, при этом возмещение ущерба может бьпь как добровольным, так и по принуждению, в результате судебного решения или при посредничестве правоохранительных органов. Такие скрипты содержат восстановительные стратегии восстановления справедливости, они менее типичны для социального контекста, чем предыдущие._

3) «Заслуженное вознаграждениеситуация, в которой осуществляется вознаграждение за приложенные усилия, заслуги, выполнение норм и обязательств. Чаще всего разворачивается в деловом (учебном) контексте, когда человек прилагает усилия для получения наилучшего результата в своей профессиональной деятельности, чаще всего достигает этого результата и получает за это вознаграждение. В том случае, если в вознаграждении отказывается, справедливость восстанавливается посредством активных действий жертвы несправедливости, которая прилагает усилия для получения заслуженного вознаграждения._

4) Оказание помощи». Ситуация воздаяния по потребностям в виде оказания помощи слабым и нуждающимся. Чаще всего ситуация разворачивается в межличностном контексте, когда происходит получение какого-либо блага, оказывается помощь, услуга нуждающемуся в этом или слабому человеку. При этом оказание помощи может осуществляться из дружеских побуждений (дать другу денег в долг), добрым, милосердным, бескорыстным человеком (помощь человеку, на которого вапали грабители), а также посредством соблюдения общепринятых норм (уступить место старушке в метро) или обязательств. В случае неоказания помощи или нарушения нормы справедливость восстанавливается либо лично жфгвой несправедливости, которая старается получить то, в чем нуждается, или приложить усилия, чтобы подобная ситуация не повторилась в будущем, либо

виппмплгли нмпганеплиппгпт Ь'ПТППМЙ пяогяипяятгя и «птпяяттият пптттянтлл пптибуу.

Выделение таких общих для наиболее типичных скриптов моментов имеет ценность, в первую очередь, с точки зрения установления общих наиболее значимых принципов, соблюдение которых в большинстве случаев будет рассматриваться как справедливое.

Таким образом, универсальные принципы справедливости, содержащиеся в житейских определениях, встречаются во всех контекстах, но имеют разную значимость. В таком случае,

максимально сложной является оценка справедливости в ситуации смешения контекстов, так как могут возникать противоречивые оценки справедливости, в зависимости от того, рассматривается ли ситуация как межличностная или как деловая.

Анализ скриптов несправедливых событий. Основу скриптов несправедливых событий, как и скриптов справедливых, составляет нарушение принципа баланса. Наиболее типичным проявлением нарушения баланса также является несоблюдение норм воздаяния по заслугам и по потребностям. В целом, проявления нарушения принципа баланса более многообразны, чем проявления его соблюдения.

Одним из существенных отличий скриптов несправедливых событий является наличие в них описаний способов нарушения баланса, связанных с нарушением процедурных принципов, среди которых наибольшее значение имеют нарушение принципа равенства прав и возможностей, единообразия процедуры, принципа беспристрастности «арбитра», нарушение правил и обязательств. Например, отсутствие заслуженного вознаграждения может проистекать из нарушения равенства прав при его распределении (мужчинам платят больше, чем женщинам), нарушения единообразия процедуры распределения или из-за невыполнения обязательств (например, работодателем) или из-за пристрастности «арбитра» (премии назначаются руководителем, исходя из личных предпочтений, а знакомые занимают высокую должность «по блату»).

Такая значимость процедурных принципов в скриптах не справе дливых событий, по сравнению со справедливыми, вероятно, связана с тем, что многие процедурные нормы замечаются именно при их нарушении. Кроме того, несправедливое событие является более травмирующим и, следовательно, нуждается в большей рационализации, объяснении, в то время, как в случае справедливости, главным является сам исход, результат ситуации.

Другим существенным отличием скриптов несправедливых событий является такой элемент, как наличие или отсутствие возможности предотвратить несправедливость. Значимость данного элемента подтверждается результатами классификаций несправедливых событий и выделения стратегий восстановления справедливости. Вероятно, в сознании респондентов скрипты непоправимых и непредотвратимых несправедливых событий отделены от всех остальных. Такая особенность скриптов несправедливых событий связана с их эмоциональной нагруженностью и имеет защитный характер. Это объясняет наличие в ответах респондентов стратегий предотвращения несправедливости вместо восстановления справедливости, что явилось достаточно неожиданным для нас результатом.

Кроме того, вероятно, скрипты несправедливых событий из правового контекста, которые связаны преимущественно с ущербом и наказанием, представляют собой отдельный элемент ядра социальных представлений о справедливости. Среди скриптов несправе дливых событий из межличностного и делового контекста выделяются группы скриптов, связанных с наказанием, вознаграждением и нарушением норм, правил и обязательств. Исходя из этих данных, можно сделать вывод, что для скриптов несправедливых событий контекст является более значимой характеристикой, чем для скриптов справедливых. Всего нами было выделено 6 типов скриптов. Опираясь на полученные результаты, можно выделить общие моменты, присутствующие в скриптах каждого типа, они представлены в таблице 3.

Вероятно, описанные нами разновидности скриптов справедливых и несправедливых событий являются «чистыми» типами и могут пересекаться, дополнять друг друга,

образовывать более сложные скрипты. Например, скрипт справедливого события может включать и карательный и восстановительный компоненты.

Таблица 3. Типы скриптов несправедливого события

1) «Непоправимое, непредотвратимое несправедливое событие»-, ситуации, в которых незаслуженное наказание или отсутствие необходимой помощи возникает вследствие случайности или обычных доя российской действительности событий (отключение горячей воды и отопления зимой, задержка пенсий). Подобные скрипты неспецифичны для какого-либо контекста. Можно предположить, что ситуации, имеющие высокий уровень сходства с такими скриптами, чаще всего будут вшивать реакцию смирения._

2) «Отсутствие заслуженного вознагражденияг ситуация, в которой человек, выполняющий свои обязанности, соблюдающий нормы, имеющий заслуги, не получает должного вознаграждения, что может происходить по причине нарушения договоренности, нарушения равенства прав, учета мнения только одной из сторон, пристрастности «арбитра». Ситуация чаще всего разворачивается в деловом контексте. Предотвратить несправедливость в данном случае можно с помощью настойчивого требования вознаграждения, смены места работы или учебы, а также, перестав выполнять свои обязанности. Подобные скрипты являются типичными и для межличностного контекста, хотя в данном случае они чаще представлены в виде нарушения принципа взаимности. Мерами предотвращения несправедливости в данном случае являются разборчивость в выборе знакомых, уход от контакта._

3) «Незаслуженное наказание»: ситуация, в которой человек, не наносивший ущерба, не нарушавший норм и обязательств, имеющий заслуги, подвергается наказанию, что может происходить по причине нарушения обязательств лицом, принимающим решение, нарушения равенства прав, пристрастности «арбитра», неточности и неполноты информации, на основе которой принималось решение. Ситуация чаше всего разворачивается в социальном контексте: человек не совершал преступления (или совершил несерьезное преступление), но был наказан. При этом решение о наказании может приниматься работниками правоохранительных органов (в виде заключения под стражу, предъявления обвинения) или судом (в виде приговора). Меры предотвращения в данном случае, как правило, должны осуществляться государством, которое обязано снижать уровень преступности, предпринимать меры для защиты граждан._

4) «Безнаказанность»: ситуация, в которой человек, нанесший ущерб, нарушивший обязательства или нормы, остается безнаказанным, что может происходить по причине нарушения обязательств лицом, принимающим решение, нарушения равенства прав, пристрастности «арбитрах. Подобные скрипты также типичны в основном для социального контекста: человек совершил преступление, нанес ущерб, но ему удалось избежать наказания, так как он скрылся с места преступления или были допущены нарушения процедурных норм при принятии решения о наказании, например, нормы единообразия процедуры (равенство всех перед законом) или нормы беспристрастности лица, принимавшего решение, или точности и полноты информации, ва основе которой принималось решение. Данный тип скриптов так же, как и предыдущий, характерен как для судебного, так и для правоохранительного контекста. Меры предотвращения те же, что в предыдущем случае._

5) «Отсутствие возмещения ущерба»: ситуация, в которой незаслуженно пострадавшему человеку не был возмещен ущерб, что может происходить по причине нарушения общезначимых норм (наступивший на ногу человек не попросил прощения), обязательств. Скрипты данного типа универсальны для всех контекстов._

6) «Неоказание помощи»: ситуация отсутствия воздаяния по потребностям, когда слабый или нуждающийся в чем-либо человек не получает помощи или того, что ему необходимо, что может происходить по причине нарушения общезначимых норм я обязательств. Подобные скрипты присутствуют в разных контекстах, но больше всего в межличностном, хота они не являются преобладающими в данном контексте. Мерами предотвращения несправедливости могут служить разборчивость в выборе знакомых, уход от контакта, повышение собственной ответственности, независимости и самостоятельности.____

Отдельный анализ скриптов справедливых и несправедливых событий из социального контекста был проделан нами, так как именно этот контекст наиболее тесно связан с правосознанием. В рамках данного контекста сочетаются политический, правовой, международный контексты. Типичные скрипты как справедливых, так и несправедливых событий из социального контекста чаще связаны с наказанием, что, вероятно, свидетельствует о

связи представлений о справедливости с такой составляющей правосознания, как представления о наказании, а также с процессом атрибуции ответственности. В частности, если наиболее распространенным скриптом справедливого события в социальном контексте является заслуженное наказание, становится объяснимым «карательный» уклон наших соотечественников (Гулевич, Голынчик, 2003).

Интересным с точки зрения анализа правосознания представляется рассмотрение стратегий восстановления справедливости в социальном контексте. Преобладание пассивных стратегий может подтверждать предположение о неумении наших респондентов отстаивать свои права, что, однако, может быть связано с возрастными особенностями респондентов (студентов, не имеющих еще достаточного опыта восстановления справедливости в социальной сфере). Основная часть стратегий восстановления справедливости представляет собой карательные стратегии, субъектом которых является неопределенное лицо (чаще всего предполагается государство, правовые институты), что может быть связано с карательной функцией, приписываемой государству нашими соотечественниками (Алавидзе и др., 2002; Николаева, 1995). «Восстановление справедливости» является менее типичной разновидностью скриптов справедливого события в социальном контексте, поэтому и активных восстановительных стратегий меньше, но зато среди них преобладают стратегии с обращением за помощью к посреднику, которым, как правило, выступает суд или правоохранительные органы. Интересно, что относительно ситуаций из социального контекста чаще, чем относительно ситуаций из всех остальных контекстов, встречается указание на невозможность восстановления справедливости, что представляется достаточно закономерным из-за низкого авторитета государства и правоохранительных органов.

Проделанная на данном этапе исследовательская работа позволила выявить только самые общие характеристики скриптов, что является недостаточным. Очевидно, что специфика скриптов сильно зависит не только от общего типа контекста, но и от более конкретных ситуативных особенностей, а также от последствий смешения контекстов, что делает необходимым более детальное изучение частных скриптов. Так, интересующие нас скрипты из правового контекста были детально изучены на последнем этапе исследования.

Пятая глава диссертации посвящена описанию третьего этапа исследования, направленного на более детальное изучение скриптов из судебного и правоохранительного контекстов. Нами были выбраны наиболее типичные разновидности скриптов: справедливое и несправедливое решение следователя (дознавателя) о заключении под стражу подозреваемого; справедливое и несправедливое судебное решение о наказании подсудимого. Нашей целью являлась не просто констатация того, какие компоненты входят в состав этих скриптов, мы стремились провести количественное исследование значимости соблюдения/нарушения разных норм воздаяния и процедуры для оценки справедливости конкретных событий из правового контекста. Для этого использовалась специально разработанная анкета. Респондентам предъявлялись уже известные нам компоненты скриптов справедливых и несправедливых событий: описания 13 условий принятия решения о наказании в рамках судебного или правоохранительного контекста, которые нужно было проранжировать по степени важности их соблюдения/нарушения для принятия справедливого/несправедливого решения. Среди оцениваемых условий были соблюдение/нарушение уже известных норм, таких, как воздаяние по заслугам (заслуги в правовом контексте, в узком смысле этого слова, подразумевали размер

нанесенного ущерба), по усилиям, по потребностям, по способностям; процедурных норм: единообразия процедуры, беспристрастности «арбитра», точности и полноты информации, на основе которой принимается решение, учета позиций обеих сторон (учет точки зрения не только обвинения, но и подсудимого/подозреваемого или его защитника), возможность пересмотра несправедливого решения (возможность опротестовать решение в случае несогласия). Также в число условий была включена одна межличностная норма (уважение к подсудимому, подозреваемому) и такие факторы, влияющие на атрибуцию ответственности за преступление (Голынчик, 2002), как мотив нанесения ущерба и наличие провокации со стороны жертвы (данные нормы по своему содержанию ближе к нормам воздаяния, поэтому при обработке результатов рассматривались как их разновидность). Это помогло расширить число значимых норм справедливости в правовом контексте. Отметим, что заслуги в правовом контексте, в широком смысле этого слова, могут включать и мотив, и ущерб от совершения преступления, и наличие/отсутствие провокации со стороны жертвы, и сам факт нарушения правовой или моральной нормы, однако без дробления этого понятия анализ отдельных норм был бы невозможен. Еще одно условие справедливого решения, которое мы включили в анкету, является разновидностью процедурного принципа точности информации и связано со спецификой выбранных нами контекстов: учет при принятии решения только доказательств, полученных с соблюдением закона.

Все варианты анкеты заполнялись разными людьми, анкетирование проводилось с февраля по апрель 2003 года. На данном этапе в исследовании участвовало 126 человек (39 мужчин, 87 женщин).

Мы выдвигали следующие гипотезы: 1) соблюдение/нарушение процедурных норм будет оцениваться как более важное, чем соблюдение/нарушение норм воздаяния; 2) соблюдение/нарушение нормы наказания «по заслугам» будет оцениваться как более важное, чем соблюдение/нарушение всех остальных норм воздаяния; 3) единообразие процедуры будет оцениваться как более важное, чем соблюдение/нарушение других процедурных норм.

При обработке результатов высчитывались: средние ранги по каждой норме справедливости для каждого из четырех скриптов отдельно; матрицы индивидуальных оценок норм по каждому скрипту обрабатывались методом кластерного анализа с использованием статистического пакета SPSS, что позволило выявить общую структуру каждого скрипта. Значимость различий между оценками разных норм справедливости по всем скриптам сразу, по их видам и отдельно по каждому скрипту проверялась с использованием критерия К.Пирсона. Более точный характер различий устанавливался при анализе разброса оценок.

Общая особенность всех скриптов ♦ более высокая важность соблюдения/нарушения процедурных норм, по сравнению со всеми остальными нормами

Данный результат подтверждает первую гипотезу нашего исследования и объясняется в первую очередь спецификой правового контекста, где процедурные нормы принятия решения о наказании являются крайне важными и закреплены в законе.

Анализ скриптов справедливого и несправедливого судебного решения о наказании подсудимого. Скрипты судебных решений о наказании подсудимого в целом похожи. Так, самым значимым их элементом являются нормы, связанные с информацией, на основе которой принимается решение. Для справедливости решения самым важным является, чтобы информация, на которой оно основано, была полной, точной и полученной с соблюдением норм

закона, в то время как несправедливое решение основано на неполной, неточной информации и на сомнительных доказательствах. Высокая значимость этой группы норм, вероятно, связана с тем, что при сомнении в достоверности информации, все остальные нормы перестают играть какую-либо роль, даже единообразие процедуры принятия решения, что объясняет, почему не подтвердилась третья гипотеза нашего исследования.

Исходя из значимости норм, связанных с информацией, на основе которой принимается решение, можно предположить, что для признания конкретного судебного решения справедливым или несправедливым важен вопрос доверия информации, на которой оно основано, уверенность в ее достаточности. Особое значение данная проблема приобретает в ситуации, когда носитель скрипта сам принимает судебное решение, например, при вынесении вердикта присяжными заседателями, которые, как показывают исследования (Гулевич, Голынчик, 2003), стремятся к восстановлению справедливости. Результаты исследования, проведенного нами ранее с участием присяжных заседателей (Голынчик 2002), показывают, что при атрибуции присяжными заседателями ответственности за преступление главную роль играют факты и обстоятельства дела, а также их анализ на предмет выявления противоречий. Можно предположить, что, проделывая эту сложную работу, присяжные в первую очередь стремятся разобраться в том, какой информации можно верить, чтобы на ней основать свое справедливое решение.

Особенно важным является результат, свидетельствующий о значимости нормы законности получения доказательств, так как, по всей видимости, соблюдение данной нормы воспринимается как гарант истинности доказательств, а нарушение - как повод не доверять им. Данный вывод является неожиданным для нас, так как, согласно данным других исследований (Курильски-Ожвэн и др., 1997, Николаева, 1995, Славская, 1997), закон не воспринимается нашими соотечественниками как средство защиты прав человека, а в нашем случае подчеркивается именно эта функция закона (не допустить незаслуженного наказания). Можно объяснить полученный результат следствием социальных изменений в нашей стране, которые привели к изменениям и в правосознании.

Значимость норм, связанных с информацией, может быть также связана с такой особенностью судебного решения, как серьезность его последствий. Вероятно, в других контекстах, где не так много «поставлено на карту», значимость этих норм ниже, что позволяет объяснить результаты двух предыдущих этапов нашего исследования, согласно которым они не так важны. Другое объяснение касается оснований принятия решения. Если в других контекстах (например, межличностном), допускается принятие справедливого решения с опорой на собственные эмоции (например, при соблюдении нормы взаимности), и в таком случае точность информации не рассматривается, то в правовом контексте решение может быть основано только на фактах, потому что лица, принимающие решение, не являлись непосредственными участниками событий, а воссоздают их по имеющимся доказательствам. В таком случае точность и полнота информации приобретают ключевое значение.

Следующими по значимости после норм, касающихся информации, на которой основано решение, являются нормы, характеризующие непосредственно процедуру принятия этого решения. Однако в данном случае между скриптами справедливого и несправедливого решения наблюдаются как сходства, так и различия. Некоторые процедурные нормы оцениваются примерно одинаково: для справедливости решения важно, чтобы оно принималось

беспристрастным судьей, учитывающим мнения обеих сторон, немного менее значимо единообразие процедуры; для несправедливости решения важным является небеспристрастность судьи, игнорирование им позиции одной из сторон, немного менее значимо нарушение единообразия процедуры. Исходя из данных результатов, можно еще раз вспомнить о том, что не подтвердилась наша гипотеза о приоритете нормы единообразия процедуры. Объяснить выявленную низкую значимость данной нормы можно очень абстрактной ее формулировкой в опроснике. Также, вероятно, частые для российской действительности нарушения равенства граждан перед законом сделали и нарушение обсуждаемой нормы привычным.

Различия в скриптах справедливого и несправедливого судебного решения о наказании подсудимого наблюдаются в оценке наличия возможности опротестовать решение. В случае справедливости решения наличие такой возможности оценивается значимо ниже, чем отсутствие такой возможности в случае несправедливости. Данный результат объясняется тем, что необходимость оспорить решение возникает только в случае несправедливости наказания. Наличие самой возможности оспаривания как части неизменной судебной процедуры не считается значимым. Вероятно, возможность пересмотра решения является важным продолжением несправедливого скрипта, так как представляет собой стратегию восстановления справедливости. Это связано с эмоциональной нагруженностью «несправедливого» скрипта, вызывающей защитную реакцию, стремление найти выход из несправедливой ситуации, что выражается в значимости возможности оспорить решение в случае несогласия с ним. Полученный результат также можно объяснить различиями в идентификации при оценке справедливых и несправедливых скриптов. Возможно, рассматривая скрипт заслуженного наказания, участники исследования чаще идентифицировались с жертвой преступления, а, оценивая скрипт незаслуженного наказания, - с подсудимым, что и вызывало большую важность возможности пересмотра решения.

Нормы воздаяния в «справедливом» и «несправедливом» судебных скриптах имеют среднюю значимость. Приоритетной в оценке значимости является такая норма воздаяния, как учет мотива совершения преступления. То есть, при принятии решения о наказании важной является не столько серьезность нанесенного ущерба, сколько мотив, побудивший подсудимого нанести этот ущерб. Вспомним, что заслуги, в широком смысле этого слова, в правовом контексте включают и мотив, и ущерб, и наличие/отсутствие провокации со стороны жертвы, и сам факт нарушения правовой или моральной нормы. Важно отметить, что в таком случае норма воздаяния по заслугам является наиболее значимой среди других норм воздаяния в правовом контексте, что соответствует результатам предыдущих этапов исследования и подтверждает вторую гипотезу нашего исследования.

Полученные результаты опять-таки свидетельствуют о специфике судебного контекста, где мотив играет значимую роль при назначении наказания, атрибуции ответственности за преступление и при оценке его серьезности (Голынчик.2002, Гулевич, 2001). Одно из возможных объяснений большей значимости учета мотива, чем ущерба, кроется в важном аспекте понимания справедливости, связанном с соблюдением общезначимых норм и договоренностей, а также в приоритете для наших соотечественников моральных норм над правовыми, о чем шла речь выше. При благородном с моральной точки зрения мотиве совершения преступления не

происходит нарушения моральной нормы, даже в случае нанесения ущерба, что, соответственно, отражается на скрипте справедливого/несправедливого судебного наказания.

Интересно, что уважение/неуважение к подсудимому оценивается одинаково низко как в скрипте справедливого, так и несправедливого судебного решения о наказании подсудимого. Можно предположить, что такой результат объясняется тем, что в правовом контексте приоритет отдается другим нормам, а норма уважения заняла последнее по значимости место по остаточному принципу. Однако, вероятно, низкая важность данной нормы связана с тем, что ее нарушение является привычным для нашей действительности и воспринимается как само собой разумеющееся.

Анализ скриптов справедливого и несправедливого решения о заключении под стражу подозреваемого. Общим моментом в оценке норм справедливости в «судебных» и «правоохранительных» скриптах является значимость соблюдения/нарушения нормы полноты и точности информации. Отличием «правоохранительных» скриптов является меньшая значимость соблюдения/нарушения нормы законности доказательств, которая оценивалась значимо ниже, чем в случае скриптов судебных решений. Возможно, заключение под стражу рассматривается как менее серьезное наказание, чем наказание по судебному приговору: достоверность информации здесь не так важна, потому что последствия ошибки не так страшны, как в случае судебного решения. Также вполне вероятно, что участники исследования могли путать заключение под стражу с задержанием, которое вообще осуществляется на основании подозрений, а не достоверных доказательств. Еще одно возможное объяснение значимых различий в оценке нормы законности доказательств кроется в восприятии нарушений закона при сборе доказательств сотрудниками милиции как привычных. Отличием скриптов принятия решения о заключении под стражу от судебных также является более высокая важность учета опасности, которую представляет подозреваемый для других людей. Такое отличие может объясняться тем, что, по данным исследований (Соловьева, 2002), наши соотечественники стремятся видеть в работниках правоохранительных органов защитников, а, следовательно, справедливым признается решение о заключении под стражу, если оно учитывает опасность подозреваемого.

Интересно, что в целом «справедливый» и «несправедливый» скрипты заключения под стражу больше отличаются друг от друга, чем два судебных скрипта. Возможно, это связано с существенным разрывом в образах реального и идеального сотрудника милиции, зафиксированным в исследованиях (Соловьева, 2002). Скрипт справедливого решения о заключении под стражу больше соответствует идеалу, а скрипт несправедливого - отражает существующую реальность, поэтому то, что в ней привычно, меньше воспринимается как несправедливое.

Таким образом, нами было проведено многоэтапное исследование представлений о справедливости, построенное по принципу «воронки»: от общего анализа представлений о справедливости к постепенной конкретизации и детализации этих представлений применительно к интересующему нас правовому контексту, что позволило воссоздать целостную картину представлений о справедливости и несправедливости как разновидности социальных представлений.

Выводы:

1. Проведенный анализ литературных источников показал, что в современной психологии права преобладает расширенная трактовка правосознания, при которой оно рассматривается не как отражение на уровне сознания существующих норм закона, а как сплав житейских моральных представлений и правовых знаний, а также отношение к ним.

2. Учитывая особенности правосознания наших соотечественников, включающие приоритет моральных представлений над правовыми, представляется целесообразным изучение «моральной» составляющей правосознания, одним из самых значимых элементов которой являются житейские представления о справедливости.

3. Анализ социально-психологических исследований представлений о справедливости показал, что больший интерес исследователей вызывали представления о справедливости вознаграждения в ущерб наказанию, деловой и межличностный контексты оценки справедливости в ущерб всем остальным. Кроме того, основная часть исследований была проведена зарубежными авторами. Таким образом, представляется необходимым комплексное исследование представлений о справедливости на российской выборке, которое было осуществлено нами на основе концепции социальных представлений.

4. Понятия справедливости и несправедливости являются для московских студентов преимущественно категориями морального сознания, тесно связанными с характеристиками межличностных отношений, с положительными (отрицательными) с моральной точки зрения личностными качествами.

5. Эмоциональная составляющая социальных представлений о справедливости характеризуется амбивалентностью с преобладанием позитивного отношения к справедливости и негативного к несправедливости.

6. Ядро представлений о справедливости и несправедливости составляют скрипты справедливых и несправедливых событий из разных контекстов (межличностного, правового, социально-политического, делового, учебного и философско-религиозного контекстов).

7. Скрипты справедливых и несправедливых событий содержат общие элементы, отражающие принципы как дистрибутивной, так и процедурной справедливости: достижение/нарушение баланса (которое проявляется при соблюдении/нарушении норм воздаяния по заслугам, по приложенным усилиям, по потребностям), способы этого достижения/нарушения (соблюдение/нарушение норм процедурной справедливости). Эти элементы в сознании респондентов тесно связаны с соблюдением социальных и моральных норм и договоренностей, разделяемых группой, что, вероятно, свидетельствует о связи представлений о справедливости с коллективистическими ценностями.

8. При этом наиболее типичным проявлением принципа баланса является воздаяние по заслугам, исключение составляют скрипты из контекста межличностных отношений, где чаще встречается воздаяние по потребностям.

9. Выявлены типы скриптов, составляющих ядро представлений о справедливости и несправедливости: заслуженное наказание; восстановление справедливости; заслуженное вознаграждение; оказание помощи; непоправимое, непредотвратимое несправедливое событие; отсутствие заслуженного вознаграждения; незаслуженное наказание; безнаказанность; отсутствие возмещения ущерба; неоказание помощи.

10. Представления о несправедливости отличаются от представлений о справедливости большим количеством «горячих» когниций, в результате чего скрипты несправедливых событий содержат элемент предотвращения несправедливости или восстановления справедливости.

11. В скриптах справедливых и несправедливых решений о наказании в правовом контексте соблюдение/нарушение процедурных норм является более значимыми, чем норм воздаяния, а из всех процедурных норм наиболее значимым является соблюдение/нарушение нормы точности и полноты информации, на основе которой принимается решение.

В заключении диссертации подводятся основные итоги работы, подчеркивается ее вклад в развитие социальной психологии, связанный, в частности, с проблемой учета социального контекста при проведении социально-психологических исследований (Андреева, 2000, 2002): проведенное исследование позволило дифференцировать социальный контекст, проанализировать особенности проявления социально-психологических феноменов в разных контекстах. Частным случаем социального контекста является и детально анализируемый в работе правовой контекст. Также отмечается вклад работы в изучение правосознания, анализируются ограничения полученных результатов, затрагивается теоретическая значимость предложенного автором комплексного подхода к изучению представлений о справедливости, обсуждаются перспективы рассмотрения социальных представлений о справедливости в качестве составляющей правосознания, намечаются направления дальнейших исследований. Подчеркивается значимость исследуемой проблематики в контексте социальных изменений в современной России.

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИОННОЙ РАБОТЫ НАШЛО ОТРАЖЕНИЕ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ АВТОРА:

1. Социальные представления о справедливости у российских респондентов // Материалы секции «Психология» Международной конференции студентов, аспирантов и молодых учёных "Ломоносов". М.: СНПО факультета психологии МГУ - Изд-во «Академпринт», 2002, с. 32-33.

2. Представления о справедливости у российских респондентов // Тезисы Международной научно-практической конференции студентов и аспирантов "Психология XXI века" / Под ред. В.Б.Чеснокова. С-Пб.: Издательство С.-Петербургского университета, 2002, с. 294-296.

3. Представления о справедливости у московских студентов // Материалы научной конференции «Женщина в гражданском обществе». СПб., 2002 (совм. с Малышевой Н.Г., авторский вклад 50%).

4. Обыденные представления о справедливости // Вопросы психологии, 2003, №5, с. 80-92 (совм. с Гулевич ОА, авторский вклад 50%).

5. Правосознание и правовая социализация (аналитический обзор). М.: Международное общество им. Л.С. Выготского, 2003 (совм. с Гулевич О.А., авторский вклад 20%).

6. Социальные представления о справедливости // Мир психологии, 2004, №3, с. 108-116.

7. Условия выбора норм дистрибутивной справедливости // Психологический журнал, 2004, №3, с. 53-60 (совм. с Гулевич О.А., авторский вклад 50%).

Подписано в печать 16.09.2004г. Формат 60x90,1/6. Объем 1Д п.л. Тираж 100 экз. Заказ № 289 ООО «Брис Полиграф» 119021, Москва, ул.Тимура Фрунзе, 16, стр.3 тел. 246-99-59

*

17355

РНБ Русский фонд

2005-4 16324

Содержание диссертации автор научной статьи: кандидата психологических наук, Голынчик, Елена Олеговна, 2004 год

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ИССЛЕДОВАНИЯ ПРАВОСОЗНАНИЯ В СОЦИОЛОГИИ И ПСИХОЛОГИИ.

1.1 Понятие правосознания.

1.1.1 Определение правосознания.

1.1.2 Подходы к пониманию правосознания. Расширенная трактовка правосознания в современной психологии права.

1.2 Особенности российского правосознания.

1.2.1 Культурные и мировоззренческие особенности, определяющие специфику российского правосознания.

1.2.2 Исторические события, определившие специфические черты российского правосознания.

1.2.2.1 Тоталитарный режим.

1.2.2.2 Радикальные социальные преобразования.

1.2.3 Типологии российского правосознания.

ГЛАВА 2. ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О СПРАВЕДЛИВОСТИ КАК ПРЕДМЕТ СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ.

2.1 Виды и функции представлений о справедливости.

2.1.1 Дистрибутивная и процедурная справедливость.

2.1.2 Функции представлений о справедливости.

2.2 Направления изучения представлений о справедливости.

2.2.1 Исследования представлений о дистрибутивной справедливости.

2.2.2 Исследования представлений о процедурной справедливости.

2.2.3 Комплексные исследования представлений о справедливости.

2.2.3.1 Житейское понимание несправедливого и справедливого событий.

2.2.3.2 Факторы, определяющие чувство несправедливости и стратегии реагирования на несправедливость.

2.2.4 Проблемы изучения представлений о справедливости.

2.3 Представления о справедливости как социальные представления.

2.3.1 Основные положения подхода, опирающегося на социальные представления.

2.3.2 Новые направления в рамках концепции социальных представлений.

ВЫВОДЫ ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ ЧАСТИ РАБОТЫ.

ГЛАВА 3. ПЕРВЫЙ ЭТАП ЭМПИРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ: ИЗУЧЕНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О СПРАВЕДЛИВОСТИ НА МАТЕРИАЛЕ ФОКУС-ГРУПП.

3.1 Программа первого этапа исследования.

3.1.1 Проблема исследования.

3.1.2 Цели, задачи, предмет и объект исследования.

3.1.3 Методы сбора данных, процедура исследования и выборка.

3.1.4 Методы обработки результатов.

3.2 Описание результатов первого этапа исследования.

3.2.1 Результаты по методике свободных ассоциаций.

3.2.2 Результаты фокус-групп.

3.2.2.1 Житейские определения справедливости и несправедливости.

3.2.2.2 Контексты справедливости и несправедливости.

3.2.2.3 Достижимость справедливости и стратегии ее восстановления.

3.2.2.4 Результаты по проективной технике «Планеты».

3.3 Интерпретация результатов первого этапа исследования.

3.3.1 Анализ когнитивной составляющей представлений о справедливости.

3.3.2 Скрипты справедливых и несправедливых событий в разных контекстах.

3.3.3 Анализ эмоциональной составляющей представлений о справедливости.

3.3.4 Сравнение представлений о справедливости и несправедливости.

3.4 Выводы первого этапа исследования.

ГЛАВА 4. ВТОРОЙ ЭТАП ЭМПИРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ: ИЗУЧЕНИЕ СКРИПТОВ СПРАВЕДЛИВЫХ И НЕСПРАВЕДЛИВЫХ СОБЫТИЙ, А ТАКЖЕ СТРАТЕГИЙ РЕАГИРОВАНИЯ НА СИТУАЦИИ С НЕСПРАВЕДЛИВЫМ ИСХОДОМ

4.1 Программа второго этапа исследования.

4.1.1 Проблема исследования.

4.1.2 Цели, задачи, предмет, объект и гипотезы исследования.

4.1.3 Методы сбора данных, процедура исследования и выборка.

4.1.4 Методы обработки результатов.

4.1.4.1 Обработка свободных описаний справедливых и несправедливых событий

4.1.4.2 Обработка результатов анкеты на выявления стратегий восстановления справедливости.

4.1.4.3 Обработка результатов классификаций справедливых и несправедливых событий.

4.2 Описание результатов второго этапа исследования.

4.2.1 Результаты обработки свободных описаний справедливых и несправедливых событий.

4.2.1.1 Описания справедливых и несправедливых событий в целом.

4.2.1.2 Описания справедливых и несправедливых событий из разных контекстов.

4.2.2 Результаты контент-анализа стратегий восстановления справедливости.

4.2.3 Результаты классификации справедливых и несправедливых событий.

4.2.3.1 Классификация справедливых событий.

4.2.3.2 Классификация несправедливых событий.

4.3 Интерпретация результатов второго этапа исследования.

4.3.1 Анализ скриптов справедливых событий.

4.3.1.1 Общие моменты в разных скриптах справедливых событий.

4.3.1.2 Типология скриптов справедливых событий.

4.3.2 Анализ скриптов несправедливых событий.

4.3.2.1 Общие моменты в разных скриптах несправедливых событий.

4.3.2.2 Типология скриптов несправедливых событий.

4.3.3 Анализ скриптов справедливых и несправедливых событий из социального контекста.

4.4 Выводы второго этапа исследования

ГЛАВА 5. ТРЕТИЙ ЭТАП ЭМПИРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ: ИЗУЧЕНИЕ ТИПИЧНЫХ СКРИПТОВ СПРАВЕДЛИВЫХ И НЕСПРАВЕДЛИВЫХ СОБЫТИЙ В ПРАВОВОМ КОНТЕКСТЕ.

5.1 Программа третьего этапа исследования.

5.1.1 Проблема исследования.

5.1.2 Цели, задачи, предмет, объект и гипотезы исследования.

5.1.3 Методы сбора данных, процедура исследования и выборка.

5.1.4 Методы обработки результатов.

5.2 Описание результатов третьего этапа исследования.

5.2.1 Результаты обработки данных по каждому скрипту.

5.2.2 Результаты сравнения оценок норм справедливости по разным скриптам.

5.3 Интерпретация результатов третьего этапа исследования.

5.3.1 Анализ скриптов справедливого и несправедливого судебного решения о наказании подсудимого.

5.3.2 Анализ скриптов справедливого и несправедливого решения о заключении под стражу подозреваемого.

5.4 Выводы третьего этапа исследования.

5.5. Краткий анализ результатов трех этапов эмпирического исследования.

ВЫВОДЫ ЭМПИРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ.

Введение диссертации по психологии, на тему "Социальные представления о справедливости как составляющая правосознания"

Проблематика, рассматриваемая в работе, находится на стыке интересов социальной и юридической психологии. Подобные междисциплинарные исследования отражают общую тенденцию развития науки, характеризующуюся интеграцией разных областей научного знания, что способствует их взаимообогащению. В предлагаемой диссертации предпринята попытка привлечения наработок такой области социальной психологии, как психология социального познания, к анализу феномена правосознания.

Актуальность проблемы. Несмотря на то, что период бурных социальных преобразований в России сменился ситуацией стабилизации, процесс изменения структуры психологических представлений, ценностей, установок наших соотечественников продолжается (Алавидзе и др., 2002; Андреева, 2000, 2002а). Правовые и моральные представления составляют значимую часть образа мира человека, от их особенностей зависит уровень адаптации к существующей социальной реальности. Состояние правосознания российских граждан можно охарактеризовать как кризисное. Во многом это связано с потерей авторитета государства, утратой ценности закона (Абулъханова, 1997; Николаева, 19956), негативным отношением к правовой системе в целом и к ее отдельным институтам: правоохранительным органам и суду (Престиж органов прокуратуры, 2001; Соловьева, 2002; Средства массовой информации и судебная власть в России, 1998). В связи с этим социально-психологические исследования правосознания приобретают особую важность, так как помогают понять причины такого негативного отношения и наметить пути возможной коррекции правовых установок.

Наиболее интересным представляется изучение группы студенческой молодежи, как одной из самых гибких и адаптированных в современных условиях. Кроме того, в сознании современной российской молодежи сочетаются старые и новые правовые представления, что позволяет проследить тенденции изменения и развития правосознания.

Еще одной причиной актуальности социально-психологических исследований правосознания является запрос на подобные исследования со стороны правовых дисциплин. По мере проведения судебно-правовой реформы в нашей стране резко возросла популярность и востребованность изучения правовой психологии российских граждан со стороны профессиональных юристов.

Цель исследования - изучение социальных представлений о справедливости и несправедливости у московских студентов и соотнесение полученных результатов с особенностями российского правосознания.

Объектом эмпирического исследования являлись студенты московских вузов. На разных этапах в исследовании приняли участие 512 человек, из которых 340 женщин и 172 мужчины. Средний возраст респондентов 20 лет.

Предметом эмпирического исследования являлись социальные представления о справедливости.

Основные задачи исследования:

1) анализ понятия правосознания и подходов к его изучению в социологии и психологии, анализ специфики российского правосознания, а также обоснование правомерности рассмотрения представлений о справедливости как составляющей правосознания;

2) анализ основных направлений изучения представлений о справедливости, выделение проблем в их исследовании;

3) рассмотрение основных положений концепции социальных представлений и обоснование правомерности изучения представлений о справедливости как социальных представлений;

4) поисковое исследование социальных представлений о справедливости и несправедливости у московских студентов на материале фокус-групп;

5) изучение когнитивной составляющей социальных представлений о справедливости у московских студентов: сравнительное рассмотрение скриптов справедливых и несправедливых событий из разных ситуационных контекстов (межличностного, социально-политического, делового, учебного и философско-религиозного);

6) количественное исследование значимости соблюдения/нарушения норм для оценки справедливости конкретных событий из правового контекста.

Реализации каждой из трех последних задач посвящены, соответственно, три этапа проведенного эмпирического исследования.

Научная новизна проведенного исследования заключается в том, что впервые: осуществлено комплексное рассмотрение представлений о справедливости на основе интеграции подхода, основанного на социальных представлениях, и принципов когнитивизма; представления о справедливости были исследованы в единстве когнитивного и эмоционального компонентов; исследованы различные аспекты представлений о справедливости применительно к разным ситуационным контекстам (межличностному, социально-политическому, деловому, учебному и философско-религиозному); произведено сравнение представлений о справедливости с представлениями о несправедливости; исследованы представления о значимости составляющих компонентов скриптов справедливого и несправедливого события из правового контекста; изучены представления о справедливости как составляющая правосознания; представления о справедливости исследованы на российской выборке.

Теоретическая значимость исследования. Работа вносит вклад в разработку социально-психологической традиции изучения правосознания, которая только начинает складываться в нашей стране и предполагает, что исследователь рассматривает житейские правовые представления, мифы, установки, страхи как имеющие собственную природу, структуру и происхождение, источником которого является не только существующее законодательство, но и моральные нормы, обычаи, традиции.

Предложенный комплексный подход к пониманию и изучению представлений о справедливости позволяет совместить разные социально-психологические направления изучения этой проблематики и в какой-то степени разрешить проблему отсутствия единого теоретического подхода в данной области.

Привлечение категории «скрипт» к анализу когнитивной составляющей социальных представлений о справедливости соответствует наметившейся в области психологии социального познания общей тенденции интеграции принципов когнитивизма и конструкционизма на базе концепции социальных представлений. Таким образом, результаты данной работы позволяют расширить возможности подобной интеграции.

Используемые нами принципы исследования и полученные результаты дают возможность наметить новые аспекты изучения социально-психологических феноменов (таких, как атрибуция ответственности, социализация, «вера в справедливый мир») в сфере правовых отношений, а также учесть при этом социо-культурный контекст, определяющий специфику этих феноменов.

Практическая значимость исследования. Результаты исследований правосознания имеют важное значение для разработки и усовершенствования законопроектов, а также для коррекции негативных правовых установок.

Полученные результаты, касающиеся специфики правовых представлений российских граждан, могут быть использованы юристами в практической работе при взаимодействии с непрофессиональными участниками правовых ситуаций, а также применяться в программах профессиональной подготовки юристов, в рамках курса по юридической психологии.

Знание житейских представлений о справедливости и несправедливости может использоваться в психологическом консультировании в целях оказания психологической помощи при разрешении конфликтных ситуаций.

Положения, выносимые на защиту: 1) Социальные представления о справедливости являются важной составляющей правосознания российских граждан, имеют связь с другими правовыми представлениями и определяют их существенные особенности.

2) Социальные представления о справедливости у московских студентов связаны с коллективистическими ценностями, такими, как избегание межличностных конфликтов, сохранение позитивных отношений, следование общезначимым нормам и социально-ролевым предписаниям.

3) Ядро когнитивной составляющей как представлений о справедливости, так и представлений о несправедливости составляют скрипты справедливых и несправедливых событий из разных контекстов (межличностного, правового, социально-политического, делового, учебного и философско-религиозного).

4) Представления о справедливости и несправедливости не являются простыми противоположностями: эмоциональная составляющая социальных представлений о несправедливости является более объемной; когнитивная составляющая представлений о справедливости содержит больше «холодных» когниций (абстрактных скриптов, представляющих собой сценарии достижения идеалов, оторванных от реальности), а когнитивная составляющая представлений о несправедливости содержит больше «горячих» когниций (скриптов, тесно связанных с жизненным опытом, а также содержащих более многообразные, противоречивые элементы, часто имеющие защитную функцию).

5) Для оценки справедливости/несправедливости события из правового контекста наиболее значимым является соблюдение/нарушение норм процедурной справедливости; самыми важными из этих норм являются нормы полноты и точности информации, на основе которой принимается решение.

6) Выявлены типы скриптов, составляющих ядро представлений о справедливости: заслуженное наказание; восстановление справедливости; заслуженное вознаграждение; оказание помощи; непоправимое, непредотвратимое несправедливое событие; отсутствие заслуженного вознаграждения; незаслуженное наказание; безнаказанность; отсутствие возмещения ущерба; неоказание помощи.

В качестве методологической основы работы привлекался категориальный аппарат психологии социального познания (Андреева, 1999, 2000, 2004). В частности, был использован подход, основанный на социальных представлениях (Донцов, Емельянова, 1987; Емельянова, 20016; Abric, 1984, 1993; Doise et al., 1992, 1999\ Moscovici, 1984; Wagner el al., 1996), уже применявшийся при изучении правосознания (Гулевич, 1999; Славская, 1997) и морального сознания (Воловикова, Соснина, 2001; Emler, 1987), а также была задействована категория «скрипт» для более детального анализа когнитивной составляющей социальных представлений о справедливости.

Исследование проводилось с использованием опросных методов. Результаты двух последних этапов обрабатывались методами математической статистики с использованием статистического пакета SPSS. Объем выборки является достаточным для того, чтобы судить о значимости и достоверности полученных результатов.

Диссертационное исследование проводилось нами в рамках совместного с

0.А.Гулевич проекта «Изучение зависимости понимания дистрибутивной справедливости / несправедливости события от характера распределяемых ресурсов и контекста оценки» при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (№ проекта 02-06-00067А). В диссертации представлены результаты, полученные и проанализированные автором лично.

Апробация работы. Материалы диссертации докладывались на Международной конференции студентов, аспирантов и молодых учёных «Ломоносов» (Москва, 2002), Международной научно-практической конференции студентов и аспирантов «Психология XXI века» (С-Петербург, 2002), использовались при чтении курса «Юридическая психология» для студентов Института психологии им. Л.С.Выготского Российского государственного гуманитарного университета. Диссертационная работа прошла обсуждение на кафедре социальной психологии факультета психологии МГУ им. М.В.Ломоносова (2003). Содержание работы нашло отражение в семи публикациях автора.

Объем и структура работы

Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, библиографии, состоящей из 179 наименований работ отечественных и зарубежных авторов, и 20 приложений. Основной текст диссертации изложен на 175 страницах.

Заключение диссертации научная статья по теме "Социальная психология"

ВЫВОДЫ ЭМПИРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

1. Понятия справедливости и несправедливости являются для московских студентов преимущественно категориями морального сознания, тесно связанными с характеристиками межличностных отношений, с положительными (отрицательными) с моральной точки зрения личностными качествами.

2. Эмоциональная составляющая социальных представлений о справедливости характеризуется амбивалентностью с преобладанием позитивного отношения к справедливости и негативного к несправедливости.

3. Ядро представлений о справедливости и несправедливости составляют скрипты справедливых и несправедливых событий из разных контекстов (межличностного, правового, социально-политического, делового, учебного и философско-религиозного контекста).

4. Скрипты содержат общие элементы: достижение/нарушение баланса (которое проявляется при соблюдении/нарушении норм воздаяния по заслугам, по приложенным усилиям, по потребностям), способы этого достижения/нарушения (соблюдение/нарушение норм процедурной справедливости). Эти элементы в сознании респондентов тесно связаны с соблюдением социальных и моральных норм и договоренностей, разделяемых группой, что, вероятно, свидетельствует о связи представлений о справедливости с коллективистическими ценностями.

5. При этом наиболее типичным проявлением принципа баланса является воздаяние по заслугам, исключение составляют скрипты из контекста межличностных отношений, где чаще встречается воздаяние по потребностям.

6. Выявлены типы скриптов, составляющих ядро представлений о справедливости: заслуженное наказание; восстановление справедливости; заслуженное вознаграждение; оказание помощи; непоправимое, непредотвратимое справедливое событие; отсутствие заслуженного вознаграждения; незаслуженное наказание; безнаказанность; отсутствие возмещения ущерба; неоказание помощи.

7. Представления о несправедливости отличаются от представлений о справедливости большим количеством «горячих» когниций, в результате чего скрипты несправедливых событий содержат элемент предотвращения или восстановления справедливости.

8. В скриптах справедливых и несправедливых решений о наказании в правовом контексте соблюдение/нарушение процедурных норм является более значимыми, чем норм воздаяния, а из всех процедурных норм наиболее значимым является соблюдение/нарушение нормы точности и полноты информации, на основе которой принимается решение.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Предметом рассмотрения предлагаемой кандидатской диссертации являются социальные представления о справедливости как составляющая правосознания. Таким образом, работа выполнена на стыке психологии права и социальной психологии, поэтому полученные результаты вносят вклад в обе эти научные области: в изучение проблематики правосознания, представлений о справедливости, а также в разработку области психологии социального познания.

В работе предлагается новый комплексный подход к изучению представлений о справедливости, позволяющий охватить все аспекты этих представлений: представления о справедливости и несправедливости; представления о справедливости/несправедливости вознаграждения и наказания; представления о справедливости/несправедливости в разных контекстах, а также связанное с этими представлениями эмоциональное отношение. Исходной точкой для реализации данного подхода стало привлечение к изучению представлений о справедливости концепции социальных представлений. Подобное целостное рассмотрение представлений о справедливости выявляет недостаточность традиционно используемой в социальной психологии терминологии. В частности, представляется необходимым вместо более привычного термина «дистрибутивная справедливость» использовать более общий — «справедливость воздаяния», охватывающий не только справедливость распределения различных благ, вознаграждений, но и справедливость других поступков, поведенческих проявлений в отношении одного или нескольких индивидов. Кроме того, предлагаемый подход позволяет целостно изучать справедливость воздаяния (результата) и процедуры (процесса принятия решения о воздаянии), которые традиционно изучались в социальной психологии отдельно. Объединить две составляющие представлений о справедливости удалось за счет привлечения для анализа когнитивного компонента этих представлений категории «скрипт» из арсенала когнитивной психологии. В рамках скрипта обе эти составляющие представлений о справедливости взаимосвязаны, что позволяет, изучая скрипты справедливых и несправедливых событий, вскрыть взаимозависимость и соотношение этих составляющих, как в целом, так и применительно к разным социальным контекстам.

Вклад проделанной работы в развитие социальной психологии, связан также с проблемой учета социального контекста при проведении социально-психологических исследований (Андреева, 2000, 2002а): проведенное исследование позволило дифференцировать социальный контекст, проанализировать особенности проявления социально-психологических феноменов в разных контекстах. Частным случаем социального контекста является и детально анализируемый в работе правовой контекст.

Результаты проведенного эмпирического исследования являются первым шагом в изучении представлений российских граждан о справедливости, относительно новой для отечественной социальной психологии области.

Связь справедливости с политическим и правовым контекстами в сознании участников нашего исследования свидетельствует о правомерности рассмотрения представлений о справедливости как составляющей правосознания при расширенной трактовке последнего. Детальное исследование скриптов в правовом контексте позволило найти новый ракурс рассмотрения особенностей российского правосознания.

Анализ результатов проведенного эмпирического исследования позволяет наметить перспективы дальнейшего изучения представлений о справедливости в социальной психологии и психологии права.

Нами были детально проанализированы только скрипты справедливых и несправедливых событий из правового контекста. Подобное доскональное изучение скриптов возможно и применительно к другим социальным ситуациям.

Наше диссертационное исследование не включало анализа формирования представлений о справедливости в ходе социализации. Однако полученные результаты позволяют предположить, что значимое влияние на специфику скриптов справедливых решений из правового контекста оказывают такие агенты правовой социализации, как СМИ и правовые институты. Более детальное изучение формирования и изменения правовых скриптов может стать предметом будущего исследования. Так, интересным представляется рассмотрение изменения скрипта справедливого судебного решения после участия его носителя в судебном процессе в качестве присяжного заседателя.

Кроме того, полученные нами результаты позволяют наметить перспективы дальнейшего изучения взаимосвязи разных аспектов представлений о справедливости с другими составляющими правосознания, включая проверку статистической значимости подобных взаимосвязей. Например, интересным представляется исследование, посвященное связи отдельных элементов скриптов справедливых правовых событий и аттитюдов к разным видам наказаний.

Наше исследование было посвящено изучению представлений о справедливости такой социальной группы, как студенческая молодежь. Полученные результаты позволяют предположить наличие специфических особенностей социальных представлений о справедливости у представителей разных социальных групп, что может стать предметом самостоятельного исследования.

Кроме того, результаты изучения скриптов справедливых и несправедливых правовых событий свидетельствуют о том, что важность разных элементов скрипта может меняться в зависимости от того, с кем из его участников идентифицирует себя носитель скрипта, что является частным проявлением пристрастности в оценке справедливости события, главным участником которого является сам оценивающий. Таким образом, дальнейшие исследования могут быть направлены на более детальное рассмотрение специфики скрипта в зависимости от того, какую позицию в нем занимает его носитель, а также от того, насколько вероятным он оценивает попадание в ситуацию, описанную в этом скрипте.

Таким образом, проведенное исследование позволило сделать первый шаг в изучении относительно новой для российской социальной психологии научной области. При этом нами был выработан комплексный подход для изучения такой сложной реальности, как представления о справедливости, создан методический инструментарий для таких исследований, получены интересные эмпирические результаты, а также намечены перспективы возможного дальнейшего изучения представлений о справедливости и несправедливости.

Список литературы диссертации автор научной работы: кандидата психологических наук, Голынчик, Елена Олеговна, Москва

1. Алавидзе Т.Л., Антонюк Е.В., Гозман Л.Я. Социальные изменения: восприятие и переживание // Социальная психология в современном мире. М., 2002. С. 302-323.

2. Алексеева Т.А. Джон Роулс и его теория справедливости // Вопросы философии. 1994, №10.

3. Абульханова К.А. Российский менталитет: кросс-культурный и типологический подходы // Российский менталитет. Вопросы психологической теории и практики / Под ред. К.А. Абульхановой, А.В. Брушлинского, М.И. Воловиковой. М., 1997. С. 7-37.

4. Андреева Г.М. Психология социального познания. М., 2000.

5. Андреева Г.М. Социальное познание: проблемы и перспективы. Москва-Воронеж, 1999.

6. Андреева Г.М. Социальное познание старт или финиш? // Вопросы психологии. 2004, №3.

7. Андреева Г.М. Социальная психология. М., 2002а.

8. Андреева Г.М. Трудности социального познания: «образ мира» или реальный мир? // Социальная психология в современном мире. М., 20026. С. 182-202.

9. Андреева Г.М., Богомолова Н.Н, Петровская Л.А. Зарубежная социальная психология XX столетия. М., 2001.

10. Анцыферова Л.И. Связь морального сознания с нравственным поведением человека (по материалам исследований Лоуренса Колберга и его школы) // Психологический журнал. 1999, №3.

11. Аронсон Э., Уилсон Т., Эйкерт Р. Социальная психология. Психологические законы поведения человека в социуме. СПб., 2002. С.505-531.

12. Баранов Н.П. Профессиональное правосознание работников ОВД. М., 1991.

13. Белинская Е.П., Тихомандрицкая О.А. Социальная психология личности. М., 2001.

14. Бердюгина О.Г. Современное состояние сознания: тревожные симптомы. М., 1995.

15. Бердяев Н.А. Царство Духа и царство Кесаря. М., 1995.

16. Бобрищев-Пушкин A.M. Эмпирические законы деятельности суда присяжных. М., 1896.

17. Богомолова Н.Н. Стефаненко Т.Г. Контент анализ. Спецпрактикум по социальной психологии. М., 1992.

18. Богомолова Н.Н., Фоломеева Т.В. Фокус-группы как метод социально психологического исследования. М., 1997.

19. Бонк Е.Л. Изучение общественного мнения о праве. Л., 1988.

20. Борисов В.А., Козина И.М. Социальная справедливость и права человека в массовом сознании (Теория и метод исследования) // Российское сознание: психология, феноменология, культура. Самара, 1995. С.246-262.

21. Будилова Е.А. Социально-психологические проблемы в русской науке. М., 1983. С. 50-88.

22. Буунк Б.П. Аффилиация, аттракция и близкие отношения // Перспективы социальной психологии / Редакторы-составители М.Хьюстон, В.Штребе, Дж.М.Стефенсон. М., 2001. С.372-394.

23. Васильев В.Л. Юридическая психология. СПб., 1997.

24. Воловикова М.И. Моральное развитие активности личности // Активность и жизненная позиция личности. М., 1988.

25. Воловикова М.И., Гренкова Л.Л. Современные представления о порядочном человеке // Российский менталитет. Вопросы психологической теории и практики/Под ред. К.А.Абульхановой, А.В. Брушлинского, М.И. Воловиковой. М., 1997. С.93-111.

26. Воловикова М.И., Соснина Л.М. Этнокультурное исследование представлений о справедливости (на примере молдаван и живущих в Молдове цыган) // Вопросы психологии. 2001, №2.

27. Гайнер М.Л. Правосознание подростков. М., 1998.

28. Гоббс Т. Левиафан или материя, форма и власть государства церковного и гражданского. М., 1936.

29. Голынчик Е.О. Присяжные заседатели: атрибуция ответственности за преступление // Вестник московского университета. Серия 14. Психология, 2002а, №1.

30. Голынчик Е.О. Социальные представления о справедливости // Мир психологии. 2004, №3.

31. Голынчик Е.О. Социальные представления о справедливости у российских респондентов // Материалы секции Психология Международной конференции студентов, аспирантов и молодых учёных «Ломоносов». М., 20026.

32. Голынчик Е.О. Представления о справедливости у российских респондентов // Психология XXI века. Тезисы Международной научно-практической конференции студентов и аспирантов 1821 апреля 2002 года. СПб., 2002в.

33. Голынчик Е.О., Гулевич О.А. Зависимость норм дистрибутивной справедливости от типа распределяемых ресурсов и контекста оценки // Вопросы психологии. 2003, №5.

34. Голынчик Е.О., Гулевич О.А. Условия выбора норм дистрибутивной справедливости // Психологический журнал. 2004, №3.

35. Голынчик Е.О., Малышева Н.Г. Представления о справедливости у московских студентов // Материалы научной конференции «Женщина в гражданском обществе». СПб., 2002.

36. Горшков М.К. , Авилова А.В., Андреев А.Л., Бызов Л.Г., Давыдов Н.М., Здравомыслов А.Г., Петухов В.В., Тихонова Н.Е., Чепуренко А.Ю. Массовое сознание россиян в период общественной трансформации: реальность против мифов // Мир России. 1996, №2.

37. Гречин А. С. Социология правового сознания. М., 2001.

38. Гулевич О.А. Представления людей об убийстве и работниках правовых институтов как результат правовой социализации // Журнал психологического общества им. Л.С.Выготского. 2000, №1.

39. Гулевич О.А. Социальные представления о преступлениях в межличностной и массовой коммуникации // Вопросы психологии. 2001, №4.

40. Гулевич О.А. Теоретической анализ и опыт эмпирического исследования правосознания как совокупности социальных представлений о праве. Мир психологии, 1999, №3.

41. Гулевич О.А. Направления изучения представлений о справедливости // Вопросы психологии. 2003, №2.

42. Гулевич О.А., Безменова И.К. Атрибуция: общее представление, направление исследований, ошибки. М., 1998.

43. Гулевич О.А., Голынчик Е.О. Правосознание и правовая социализация. Реферативный обзор. М., 2003.

44. Дилигенский Г.Г. Российский горожанин конца девяностых: генезис постсоветского сознания (социально-психологическое исследование). М., 1998.

45. Долгова А.И. Изучение правового сознания несовершеннолетних // Правовая культура и вопросы правового воспитания / Под ред. А.Д.Бойкова, В.И.Каминской, А.Р.Ратинова, В.В.Степанова, А.С.Шляпочникова. М, 1974.С. 197-206.

46. Донцов А.И., Емельянова Т.П. Концепция социальных представлений в современной французской психологии. М., 1987.

47. Емельянова Т.П. V Международная конференция « Социальные представления: новые структуры» // Психологический журнал. 2001а, №2.

48. Емельянова Т.П. Социальное представление понятие и концепция: итоги последнего десятилетия // Психологический журнал. 20016, №6.

49. Емельянова Т.П. Социальное представление как инструмент коллективной памяти (на примере воспоминаний и Великой Отечественной Войне) // Психологический журнал. 2002, №4.

50. Еникеев М.И. Основы общей и юридической психологии. М., 1996.

51. Ефремова Г.Х. Правовые установки и ориентации молодых правонарушителей // Правовая культура и вопросы правового воспитания / Под ред. А.Д.Бойкова, В.И.Каминской, А.Р.Ратинова, В.В.Степанова, А.С.Шляпочникова. М, 1974. С. 121-136.

52. Ефремова Г.Х. Правосознание как частно-научная теория юридической психологии // Прикладная юридическая психология /Под ред. A.M. Столяренко. М., 2001.

53. Зимбардо Ф., Ляйппе М. Социальное влияние. СПб., 2001. С. 315-357.

54. Калькова B.JI. Исследование социальных представлений в европейской социальной психологии (сводный реферат) // Общественные науки. Серия Социология. М., 1992, №4.

55. Карнозова JI.M. Возрождённый суд присяжных. Замысел и проблемы становления. М., 2000.

56. Колотое А.Р. Правовое сознание в условиях обновления советского общества. М., 1991.

57. Кудрявцев С.В. Конфликт и насильственное преступление. М., 1991.

58. Кузнецов Э.В. Философия права в России. М., 1989.

59. Кузьминский Е.Ф., Мазаев Ю.Н., Михайловская И.Б. Преступность: что мы знаем о ней. Милиция: что мы думаем о ней. М., 1994.

60. Кузьминский Е.Ф., Михайловская И.Б., Мазаев Ю.Н. Права человека и социально-политические процессы в посткоммунистической России. М., 1997.

61. Курильски-Ожвэн Ш., Арутюнян М.Ю., Здравомыслова О.М. Образы права в России и Франции. М., 1996.

62. Лейнг К., Стефан У.Дж. Социальная справедливость с точки зрения культуры // Психология и культура / Под ред. Д.Мацумото. СПб., 2003. С.598-655.

63. Майерс Д. Социальная психология. СПб., 1996.

64. Мельникова О.Т. Качественные методы в решении практических социально-психологических задач // Введение в практическую социальную психологию. М., 1996. С. 265-280.

65. Мельникова О.Т. Фокус-группы в маркетинговом исследовании: Методология и техники качественных исследований в социальной психологии. М., 2003.

66. Михайловская И.Б., Кузьминский Е.Ф., Мазаев Ю.Н. Права человека в массовом сознании. М., 1995.

67. Московиси С. От коллективных представлений к социальным // Вопросы социологии. 1992, №2.

68. Московичи С. Социальное представление: исторический взгляд // Психологический журнал. 1995, №1.

69. Муздыбаев К. Психология ответственности. М., 1983.

70. Нерсесянц B.C. Гегелевская философия права. М., 1983.

71. Нерсесянц B.C. Философия права. М., 2000.

72. Николаева О.П. Исследование этнопсихологических различий морально-правовых суждений // Психологический журнал. 1995а, №4.

73. Николаева О.П. Морально-правовые суждения и проблема развития морального развития в разных культурах. Дис. . канд. психол. наук. М., 1993.

74. Николаева О.П. Правовая и моральная зрелость личности // Субъект и социальная компетентность личности. М., 19956. С. 109-137.

75. Ольшанский Д.В. Психология масс. СПб., 2002.

76. Отношение к проблеме смертной казни: исследование, проведенное фирмой «Validata Yankclovich» по заказу общества против смертной казни и пыток «Право на жизнь» / Сост. Волькенштейн Н.М., Коган-Ясный В.В. М., 1994.

77. Папкин А.И. Влияние средств массовой информации на правовую психологию населения // Прикладная юридическая психология населения / Под ред. A.M. Столяренко. М., 2001.

78. Пашин С.А. Судебная реформа и суд присяжных. М., 1995.

79. Петренко В.Ф. Основы психосемантики. М., 1997.

80. Престиж органов прокуратуры (социально-психологические аспекты): научно-методическое пособие / Под ред. Г.Х.Ефремовой, М.С. Андрианова. М., 2001.

81. Пристанская О.В., Юцкова Е.М. Методика криминологического изучения правосознания и общественного мнения о преступности. М., 1990.

82. Ратинов А.Р. Структура и функции правового сознания // Правовая культура и вопросы правового воспитания / Под ред. А.Д.Бойкова, В.И.Каминской, А.Р.Ратинова, В.В.Степанова, А.С.Шляпочникова. М., 1974. С. 178-187.

83. Ролз Дж. Теория справедливости. Новосибирск, 1995.

84. Росс Л., Нисбет Р. Человек и ситуация: Уроки социальной психологии. М., 1999.

85. Серебрякова В.А. Отношение граждан к различным видам преступлений // Криминологические проблемы правосознания и общественное мнение о преступности / Под ред. И.И.Карпец, И.Незкусила. М.-Прага, 1986. С. 141-149.

86. Сидоренко Е.В. Методы математической обработки в психологии. СПб., 2000.

87. Ситковская О.Д. Психология уголовной ответственности // Прикладная юридическая психология / Под ред. A.M. Столяренко. М., 2001

88. Славская А.Н. Правовые представления российского общества // Российский менталитет. Вопросы психологической теории и практики / Под ред. К.А. Абульхановой, А.В.Брушлинского, М.И. Воловиковой. М., 1997. С. 75-92.

89. Соина О.С. От этики непротивления к философии права (современная версия старого спора) // Журнал Человек. 1999, №4-5.

90. Соловьева О.В. Современное правовое пространство: социально-психологические проблемы // Социальная психология в современном мире. М., 2002. С.272-287.

91. Соловьёва О.В. Социальная психология судебного процесса: новые перспективы. Вестник московского университета. Серия 14. Психология. 1997, №4.

92. Средства массовой информации и судебная власть в России (проблемы взаимодействия) / Под ред. А.К. Симонова. М., 1998.

93. Стефаненко Т.Г. Этнопсихология. М., 2000.

94. Стефенсон Дж.М. Прикладная социальная психология // Перспективы социальной психологии / Под ред. М. Хьюстона, В. Штребе, Дж.М. Стефенсона. М., 2001. С. 597-610.

95. Столяренко A.M. Правовая психология общностей // Прикладная юридическая психология / Под ред. A.M.Столяренко. М., 2001а.

96. Столяренко A.M. Психология права // Прикладная юридическая психология / Под ред. A.M.Столяренко. М., 20016.

97. Столяренко A.M. Факторы, влияющие на правовую психологию населения // Прикладная юридическая психология / Под ред. A.M.Столяренко. М., 2001в.

98. Темнова JI.B. Специфика мыслительного процесса решения нравственных задач. Дис. . канд. психол. наук. М., 1991.

99. ЮО.Трушков И.Н. Социокультурные особенности отношения к закону. СПб., 1995.

100. Трушкова С.В. Структура, динамика и функции социальных представлений (обзор) // Социальные и гуманитарные науки (отечественная и зарубежная литература). Серия 11. Социология. М., 1996. №3. С. 180-207.

101. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. М., 2003.

102. ЮЗ.Хасан Б.И., Тюменева Ю.А. Особенности присвоения социальных норм детьми разного пола // Вопросы психологии. 1997, №3.

103. Фарбер И. Правосознание как форма общественного сознания. М., 1963.

104. Чуфаровский Ю.В. Юридическая психология. М., 1995.

105. Юб.Шиханцов Г.Г. Юридическая психология. М., 1998.

106. Шихирев П.Н. Современная социальная психология. М., 1999. С. 39-89.

107. Штомпка П. Социология социальных изменений // Социальная психология. Хрестоматия / Сост. Е.П.Белинская, О.А.Тихомандрицкая. М., 1999. С. 182-200.

108. Щербакова Н.В. Проблемы правовой установки личности. Ярославль, 1993.

109. ПО.Юревич А.В. Критический анализ американских социально-психологических концепцийсправедливого обмена» // Вопросы психологии. 1981, №5.

110. Юцкова Е.М. Характеристики правосознания некоторых социальных групп населения // Криминологические проблемы правосознания и общественное мнение о преступности / Под ред. И.И.Карпец, И.Незкусила. М.-Прага, 1986. С. 150-155.

111. Якимова Е.В. Теория социальных представлений в социальной психологии: дискуссии 8090 годов. М., 1996.

112. Abric J-C. A theoretical and experimental approach to the study of social representations in situation of interactions/ Social representations. Cambridge, 1984. P.168-183.

113. Abric J-C. Central system, peripheral system: their functions and roles in the dynamics of social representations // Papers on social representation. 1993, Vol.2. №2. P. 75-78.

114. Abric J-C. Specific processes of social representations // Papers on social representation. 1996, Vol.5. P. 77-80.

115. Adams J.S. Inequiy in social exchange // Advances in experimental social psychology / Ed.by L.Berkowitz. N-Y, 1965. Vol.2. P.267-299.

116. Bar-Hillel, Yaari M. Judgements of distributive justice // Psychological perspectives on justice / Ed.by B.A.Mellers, J.Baron. Cambridge, 1993.

117. Barrett-Howard E., Tyler T.R. Procedural justice as a criterion in allocation decisions // J. of Pers. and Soc. Psych. 1986. Vol.50. P.296-304.

118. Berman H.G. The use of law to guide people to virtue a comparison of Soviet and U.S. perspectives // Law, justice and the individual in society. N-Y, 1977. P. 50-60.

119. Bernstein M., Crosby F. An empirical examination of relative deprivation theory // Journal of Experimental Social Psychology. 1980. Vol.16. P.442-456.

120. Chiu C-Y. Distributive justice among Hong Kong Chinese college students // The Journal of Social Psychology. 1990. Vol.130. P.649-656.

121. Chiu C-Y. Hierarchical social relations and justice judgement among Hong-Kong Chinese college students // The Journal of Social Psychology. 1991a. Vol.131. P.885-887.

122. Chiu C-Y. Responses to injustices by Hong Kong Chinese college students // The J. of Soc. Psych. 1991b. Vol.131. P.205-211.

123. Conlon D.E., Lind E.A., Lissak R.I. Nonlinear and nonmonotonic effects of outcome on procedural and distributive fairness judgements. Unpublished manuscript, University of Illinois, 1987.

124. Doise W., Оётепсе A., Lorenzi-Cioldi F. Representation socials et analyses de donnees. Presses Universitaires de Grenoble, 1992.

125. Doise W., Spini D., Clemence A. Human rights studies as social representation in a cross-national context// European Journal of Social Psychology. 1999. Vol.29. №1. P. 1-29.

126. Echate E.A., Guede E.F., Castro L.G. Social representations and intergroup conflicts: who's smoking here?// European Journal of Social Psychology. Chichester, 1994. Vol.24, №3. P.339-355.

127. Emler N. Socio-moral development from the perspective of social representations // Journal for the theory of social behaviour. Special issue: social representations. 1987. Vol.17, №4. P.371-388.

128. Farwell L., Weiner B. Self-perception of fairness in individual and group context // Personality and Social Psychology Bulletin. 1996. Vol.22. P.867-881

129. Garfinkel H. Studies ethnometodology. Prentice-Hall, 1967.

130. Gibson J.L. Truth, Justice, and Reconciliation: Judging the Fairness of Amnesty in South Africa // American Journal of Political Science, 2002. Vol.46, №3, P.540-556.

131. Golberg J.H., Lemer J.S., Tetlock P.E. Rage and reason: the psychology of the intuitive prosecutor//Europ. J. ofSoc. Psych. 1999. Vol.29. P.781-795.

132. Hastie R., Penrod S.D., Pennington N. Inside the jury. Cambridge, 1983.13 4. Justice and social interaction. Experimental and theoretical contributions from psychological research / Mikula G. (ed) Bern; Stuttgart; Vienna, 1980.

133. Kahneman D., Varey C.A. Propensities and counterfactuals: the loser that almost won // Journal of Personality and Social Psychology. 1990. Vol.59. P.l 101-1110.

134. Keltner D., Ellsworth P., Edwards K. Beyond simple pessimism: effects of sadness and anger on social perception // J. of Pers. and Soc. Psych. 1993. Vol.64. P.740-752.

135. Kohlberg L. Essays on moral development N-Y, Toronto, 1984.

136. Lemerise E.A., Dodge K.A. The development of anger and hostile interactions // Handbook of emotions / Ed.by M.Lewis, J.M.Haviland. N-Y, 1993. P.537-546.

137. Lerner M.J. The belief in adjust world: a fundamental delusion. N-Y, 1980.

138. Lerner J.S., Goldberg J., Tetlock P. Sober second thought: the effects of accountability, anger and authoritarianism on attributions of responsibility // Pers. and Soc. Psych. Bull. 1998. Vol.24. P.563-574.

139. Leventhal G.S. What should be done with equity theory? New approaches to the study of fairness in social relationship // Social exchange: advances in theory and research / Ed.by K.Gergen, M.Greenberg, R.Willis. N-Y, 1980. P.27-55.

140. Leventhal G.S., Karuza J., Fry W.R. Beyond fairness: a theory of allocation preferences // Justice and social interaction / Ed.by G.Mikula. N-Y, 1980. P. 167-218.

141. Leventhal G.S., Lane D.W. Sex, age and equity behavior // J. of Pers. and Soc. Psych. 1970. Vol.15. P.312-316.

142. Lind E.A., Lissak R.I. Apparent impropriety and procedural fairness judgments // Journal of Experimental Social Psychology. 1985. Vol.21. P.19-29.

143. Lupfer M.B., Weeks K.P., Doan K.A., Houston D.A. Folk conceptions of fairness and unfairness // Europ. J. of Soc. Psych. 2000. Vol.30. P.405-428.

144. Macrae C.N. A tale of two curries: counter-factual and marital satisfaction: wives' attributions for conflict in marriage // Journal of Marriage and the Family. 1992. Vol.43. P.663-674.

145. Major В., Adams J.B. Role of gender, interpersonal orientation and self-presentation in distributive-justice behaviour // J. of Pers. and Soc. Psych. 1983. Vol.45. P.598-608.

146. Mikula G. On the experience of injustice // European Review of Social Psychology. 1993. Vol.4. P.223-244.

147. Mikula G., Petri В., Tanzer N. What people regard as unjust: types and structures of everyday experiences of injustice// European Journal of Social Psychology. 1990. Vol.20. P. 133-149.

148. Moliner P. A two dimensional model of social representations. // European Journal of Social Psychology. 1995. Vol.25, №1. P.27-40.

149. Moscovici S. Answers and questions // Journal for the Theory of Social Behaviour. 1987. Vol. 17. P.513-529.

150. Moscovici S. The phenomena of sosial representation // Social Representation. Cambridge. 1984. P. 3-69.

151. Paese P. Procedural fairness and work group responses to performance evaluation procedures. Unpublished master thesis, University of Illinois, 1985.

152. Pepitone A., L'armand K. The justice and injustice of life events // European Journal of Social Psychology. 1996. Vol.26. P.581-597.

153. Platow M.J., O'Connell A.,Shave R., Hanning P. Social evaluations of fair and unfair allocators in interpersonal and intergroup situations // British Journal of Social Psychology. 1995. Vol.34. P.363-381.

154. Quigley В., Tedeschi J. Mediating effects of blame attributions on feelings of anger // Pers. and Soc. Psych. Bull. 1996. Vol.22. P.1280-1288.

155. Reis H.T. Levels of interest in the study of interpersonal justice // Justice in social relations / Ed.by W.Bierhoff, R.L.Cohen, J.Greenberg. N-Y, 1986. P.187-210.

156. Reis H.T., Jackson L.A. Sex differences in reward allocation: subjects, partners and tasks // J. of Pers. and Soc. Psych. 1981. Vol.40. P.465-478.

157. Roux P., Clemence A. Shemes de raisonnement dans la justice sociale // Doise W., Dubois N., Beauvois J.-L. La construction sociale de la personne. Presses Universitaire de Grenoble, 1999.

158. Rusbult C.E., Campbell M.A., Price M.E. Rational selective exploitation and distress: employee reactions to performance based and mobility-based reward allocations // Journal of Personality and Social Psychology. 1990. Vol.59. P.l 101-1110.

159. Saks M.J., Hastie R., Social psychology in court. Vannostrand reinhold company, 1978. 165.Schmitt M., Eid M., Maes J. Sinergistic person situation interaction in distributive justicebehavior// Pers. and Soc. Psych. Bull. 2003. Vol.29. P.141-147.

160. Spini D., Doise W. Organizing principles of involvement in human rights and their social anchoring in Value Priorities // European Journal of Social Psychology. 1998. Vol.28. №4. P.603-623.

161. Stake J.E. Factors in reward distribution allocator motive, gender and protestant ethic // J. of Pers. and Soc. Psych. 1983. Vol.44. P.410-418.

162. Tapp J.L., Kohlberg L. Developing senses of law and legal justice // The Journal of Social Issues. 1971. Vol.27. P.65-92.

163. Tapp J.L., Levine F.J. (Eds). Law, justice and the individual in society: psychological and legal issues. N-Y, 1977.

164. Thibaut J., Walker L. Procedural justice: a psychological analysis. Hillsdale, 1975.171 .Thibaut J., Walker L. A theory of procedure // California Law Review. 1978. Vol.66. P.541-566.

165. Tower R.K., Kelly K., Richards A. Individualism, collectivism and reward allocation: a cross-cultural study in Russia and Britain // British Journal of Social Psychology. 1997. Vol.36. P.331-345.

166. Tyler T.R. The psychology of procedural justice: a test of the group-value model // Journal of Personality and Social Psychology. 1989. Vol.57. P.830-838.

167. Tyler T.R. Why citizens follow the law: procedural justice, legitimacy and compliance. Unpublished manuscript, Northwestern University, 1987.

168. Tyler Y.R., Rasinski K., Spodick N. The influence of voice on satisfaction with leaders: exploring the meaning of process control // J. of Pers. and Soc. Psych. 1985. Vol.48. P.72-81.

169. Vinsonneau G. Inegalites socials et precedes identitaires. Armand Colin, Paris, 1999.

170. Wagner W, Valencia J, Elejabarrieta F. Relevance, discourse and the "hot" stable core of social representations A structural analysis of word associations // British journal of social psychology. 1996. Vol.35. №3. P.331-351.

171. Wagstaff G.F., Perfect T. On the definition of inequity // British Journal of Social Psychology. 1992. Vol.31. P.69-77.

172. Walker L., Lind E.A., Thibaut J. The relation between procedural and distributive justice // Virginia Law Review. 1979. Vol.65. P.1001-1420.