автореферат и диссертация по психологии 19.00.13 для написания научной статьи или работы на тему: Психосоциальные факторы психосоматических нарушений у детей и подростков

Автореферат диссертации по теме "Психосоциальные факторы психосоматических нарушений у детей и подростков"



На правах рукописи

ЛИФИНЦЕВА Алла Александровна

ПСИХОСОЦИАЛЬНЫЕ ФАКТОРЫ ПСИХОСОМАТИЧЕСКИХ НАРУШЕНИЙ У ДЕТЕЙ И ПОДРОСТКОВ

19.00.13 - Психология развития, акмеология 19.00.04 - Медицинская психология

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора психологических наук

1 в ПГН 2015

005562089

Москва - 2015

005562089

Работа выполнена на кафедре клинической психологии и психотерапии ГБОУ ВПО «Московский городской психолого-педагогический университет»

Научный консультант: Холмогорова Алла Борисовна

доктор психологических наук, профессор

Официальные оппоненты: Венгер Александр Леонидович

доктор психологических наук, профессор кафедры психологии Международного университета природы, общества и человека «Дубна»

Марцинковская Татьяна Давидовна

доктор психологических наук, зав. лабораторией психологии подростка Федерального

государственного бюджетного научного учреждения «Психологический институт Российской академии образования»

Исаева Елена Рудольфовна

доктор психологических наук, профессор, зав.кафедрой общей и клинической психологии Первого Санкт-Петербургского

государственного медицинского университета им. акад. И. П. Павлова

Ведущая организация: Федеральное государственное бюджетное

учреждение науки «Институт психологии» Российской академии наук

Защита состоится 24 декабря 2015 года в 12 часов на заседании диссертационного совета Д-850.013.01, созданного на базе Московского городского психолого-педагогического университета по адресу: 127051, г.Москва, улица Сретенка, д.29, ауд.414.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского городского психолого-педагогического университета и на сайте МГППУ Ьир://мгппу.рф/.

Автореферат разослан 2015 года.

Ученый секретарь 4

диссертационного совета ****г-г-с. И.Ю.Кулагина

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Незрелость и несформированность защит различного уровня (психологических, физиологических, иммунных и т.д.) детерминируют уязвимость детей к разного рода психогенным воздействиям (Исаев, 2005; Антропов, 2007). Результатом негативного влияния комплекса психосоциальных и медико-биологических факторов риска является снижение качественных показателей состояния детского здоровья и увеличение в общей популяции количества детей и подростков с психосоматическими нарушениями. При этом социальная значимость здоровья детей неоспорима - они представляют собой ближайший репродуктивный, интеллектуальный, экономический, социальный, политический и культурный резерв общества (Кротин, 2005). Своеобразным барометром социального благополучия и медицинского обеспечения в стране можно считать заболеваемость детей и подростков (Медик, Котова, Сеченова, 2004).

Любая соматическая патология и совокупность психогенно-ситуационных воздействий (медицинские процедуры, госпитализации, социальная изоляция и т.п.) оказывают на ребенка и подростка негативное влияние, ограничивая его способности к успешной социальной адаптации. Кроме того, экономические затраты, связанные с лечением психосоматических нарушений у детей и подростков, оказывают значительное воздействие на членов их семьи, системы здравоохранения и общество в целом.

Дефицит знаний в области феноменологии психосоматических нарушений в детском и подростковом возрасте обуславливает необходимость комплексных исследований этой проблемы в современной психологической науке. Недостаточно изучены вопросы, касающиеся сущностного содержания и роли факторов различного уровня в возникновении психосоматических нарушений у детей и подростков, природы и механизмов соматизации как одной из причин их возникновения.

Несмотря на утверждение в науке биопсихосоциального подхода к сопровождению, лечению и реабилитации детей и подростков с психосоматическими нарушениями, в практической деятельности мы сталкиваемся с отсутствием институциональной преемственности между медицинской, психологической и социальной реабилитацией, либо полным отсутствием последних двух. Это остро ставит задачу интеграции различных психокоррекционных и психопрофилактических методов в деятельности служб образовательных учреждений и учреждений здравоохранения при решении практических задач оказания социально-психологической помощи детям и подросткам с указанными нарушениями.

До сих пор нуждается в уточнении само понятие «психосоматическое нарушение», особенно применительно к детскому и подростковому возрасту.

Психосоматическое расстройство зародилось как понятие обозначающее «медицински необъясняемое заболевание, в центре которого смещение психического конфликта в соматический» (Freud, Breuer, 1893), содержание данного конструкта на протяжении последних десятилетий трансформировалось в нарушения функций органов и систем организма, в этиологии которых ведущая роль принадлежит психогенным факторам. Однако, такое понимание психосоматического расстройства не раз критиковалось, так как абсолютизация психогенеза определенного класса заболеваний нивелирует биопсихосоциальную основу других соматических нарушений (Engel, 1967; Lipowski, 1986). В связи с этим, в МКБ-10, построенной на синдромальном принципе, полиморфизм психосоматических расстройств отразился в их классификации в различных рубриках: депрессивный эпизод (F32), расстройства адаптации (F43.20-F43.22), поведенческие синдромы, связанные с физиологическими нарушениями (F50-F59), диссоциативные (конверсионные) расстройства (F44), соматоформные расстройства (F45), другие эмоциональные расстройства и расстройства поведения, начинающиеся, обычно, в детском и подростковом возрасте (F98) и органические психосоматозы, среди которых вегетативные расстройства, мигрень, гипертоническая болезнь, нарушения сердечного ритма, гипотоническая болезнь, бронхиальная астма, язвенная болезнь, гастрит, дуоденит, диспепсия, язвенный колит, синдром раздраженного толстого кишечника, функциональная диарея, дискинезия кишечника, желчного пузыря и желчных путей, запор, экзема, дерматит, псориаз, крапивница, ревматоидный артрит, нервно-мышечная дисфункция мочевого пузыря, расстройства менструального цикла. Таким образом, противоречия в понимании генеза и сущности психосоматических нарушений, особенно в детском и подростковом возрасте, диктуют исследователям необходимость их комплексного концептуального изучения.

Косвенным образом актуальность нашего исследования связана с высокой степенью распространенности психосоматических нарушений в детском и подростковом возрасте. Несмотря на трудности диагностики психосоматических нарушений (официальная медицинская статистика при расчете заболеваемости детей не выделяет отдельной группой психосоматические расстройства) в детском и подростковом возрасте, встречаемость психосоматических заболеваний в этих возрастных группах составляет в России от 30 до 68 % от числа всех детей и подростков, обращающихся в детские поликлиники (Ананьев, 2006; Исаев, 2004; Андропов и соавт., 2002; Eminson, 2001 и др.). Функциональные вегетосоматические нарушения затрагивают 30—48 % детей и подростков в различных возрастных группах и обладают высоким дезадаптирующим влиянием (Северный, Баландина, 2005). В отдельных эпидемиологических исследованиях выявлены: длительный субфебрилитет неясной этиологии среди детей и подростков — 19,8 %, ночное недержание мочи — 12 %, головные боли неясного генеза — до 30 %, обморочные состояния — 4,5 % (Брязгунов, Ларькова, 2003); вегетативная дистония у 50—75 % (Вейн, 1986); бронхиальная астма — 2,4 % (Ревякина, Лукина, Балаболкин и др., 2002); артериальная гипертензия у подростков от 33 до 42 % случаев (Леонтьева, 2000); атопический дерматит — от

5,2 до 15,5 % (Студеникин, 1998; Зеленская и др., 2004 и др.); к 7 годам у 32,3 % детей наблюдаются функциональные расстройства пищеварения; 28 % — нарушения сердечного ритма; 23,8 % — аллергопатология. Сопутствующими состояниями для детей и подростков с психосоматическими нарушениями являются высокий уровень аффективной напряженности, невротических расстройств и депрессивных состояний (Исаев, 2004; Тополянский, Струковская, 1986), что свидетельствует либо о субклинических, либо о клинических состояниях эмоциональной дезадаптации.

Состояние разработанности проблемы исследования. В отечественной медицинской и психологической литературе существует множество исследований, посвященных различным аспектам психосоматических расстройств у детей и подростков: разработаны интегративная психотерапия детей и подростков с психосоматическими расстройствами (Антропов, Шевченко, 2002); изучены специфика и особенности психосоматических расстройств детей и подростков в различных экологически неблагоприятных районах (Обухов, 1996; Милашечкина, 2005; Федоровых, 2003); описаны личностные особенности, эмоциональные нарушения и качество жизни детей и подростков при конкретных психосоматических заболеваниях (Литвинов, 2004; Охматовская, 2001; Воронина, 2006; Довгаль, 2007; Подгорнов, 2006; Залесская, 2007; Маринчева, 2005; Красноруцкая, 2009 и др.); проанализированы особенности психосоматического здоровья у детей и подростков при различных формах обучения (Немова, 2004; Прасолова, 2005 и др.). Отдельные работы связаны с изучением взаимосвязи и взаимозависимости конституционально-типологических личностных факторов с социально-информационными стрессорами при формировании ПСР у детей и подростков (Теммоева, 2009); роли психосоматических нарушений в генезе ряда заболеваний у детей (Рычкова, 2004); специфики оказания комплексной помощи детям и подросткам с ПСР (Кравцова, 2009).

В зарубежной психологической науке подробно описаны роль стрессовых событий в возникновении нарушений психосоматического здоровья детей/подростков (Green, Walker, 1997 и др.); травматического детского опыта (Besiroglu, Akdeniz, Agargun et al., 2009 и др.); семейных факторов и привязанности (Maunder, Hunter, 2001; Minuchin, 1974; Selvini-Palazzoli, 1974; Cummings, Davies, 2010 и др.), социальной поддержки и социальных сетей (Berkman, Glass, Brissette et al., 2000; Pierce, Sarason, Sarason, 1990; Cohen, Wills, 1985 и др.), личностных факторов (Velyvis, 1995; Maciejewski, Prigerson, Mazure, 1999 и др.), форм и методов психотерапевтического воздействия (Renuka, 2006; Russ, 2004, Russell, Shirk, 1998 и др.).

Цель исследования — комплексное изучение системы психосоциальных факторов, связанных с психосоматическими нарушениями у детей и подростков, и теоретическое обоснование комплексной программы эмоционально-личностного развития и психологической коррекции детей и подростков с психосоматическими нарушениями.

Объект исследования — психосоматические нарушения.

Предмет исследования — психологические и социальные факторы риска

психосоматических нарушений у детей и подростков.

Гипотезы исследования:

1. Для каждого онтогенетического этапа развития ребенка существуют общие и специфические факторы риска процесса соматизации стресса и возникновения психосоматических нарушений, проявляющиеся на интерперсональном, семейном и личностном уровнях.

2. Ключевым фактором, связанным с формированием способности у ребенка к психической переработке стресса без его соматизации, является доступность и адекватность социальной поддержки, получаемой им в контактах со значимыми взрослыми и сверстниками из своего непосредственного окружения.

3. Такие макросоциальные факторы, как девиантные формы родительства, раннее начало обучения детей, стрессовая тактика педагогических воздействий, конкурентная среда в образовательных учреждениях, моббинг и буллинг и т.п. способствуют психосоматической патологии у детей и подростков.

4. Эффективность психологической помощи детям и подросткам с психосоматическими нарушениями возможна только при учете психосоциальных факторов риска их возникновения.

Задачи исследования:

1. Теоретический анализ моделей возникновения и методов психотерапии психосоматических нарушений у детей и подростков в рамках различных отечественных и зарубежных психологических школ.

2. Анализ и систематизация имеющихся эмпирических исследований психосоциальных факторов риска психосоматических нарушений у детей и подростков (на основе многофакторной психо-социальной модели аффективных расстройств и четырех-аспектной модели семейной системы А.Б. Холмогоровой).

3. Проведение эмпирического исследования психосоциальных факторов риска психосоматических нарушений у детей и подростков (на основе многофакторной психо-социальной модели расстройств аффективного спектра и четырех-аспектной модели семейной системы А.Б. Холмогоровой).

4. Проведение популяционного эмпирического исследования, направленного на изучение макросоциальных и психосоциальных факторов риска соматизации у детей и подростков, выделение групп повышенного риска.

5. Адаптация и валидизация шкалы социальной поддержки детей и подростков, направленной на изучение субъективной оценки частоты предоставляемой социальной поддержки и ее значимости (Child and Adolescent Social Support Scale -CASSS, C.Malecki, M.Demaray, 2002).

6. Проверка психометрических свойств опросника привязанности подростков с матери, отцу и друзьям (Inventory of parent and peer attachment — IPPA: Mother, Father and Peer version, G.C.Armsden, M.T.Greenberg, 1987)

7. Разработка комплексной психокоррекционной программы (выделение мишеней, принципов, задач, этапов реализации психокоррекционной работы) для детей и подростков с психосоматическими нарушениями.

8. Разработка программы превенции психосоматических нарушений у детей и подростков, предназначенной для ее реализации в образовательных учреждениях и учреждениях здравоохранения.

Теоретико-методологические основания работы. Методологической основой работы являются системный и деятельностный подходы в психологии (Ломов, 1975; Леонтьев, 1975; Юдин, 1978 и др.); культурно-историческая концепция развития психики Л.С. Выготского; биопсихосоциальная модель болезни (Engel, 1980; Lipowski, 1969; Александровский, 1971; Гурович, 2004; Холмогорова, Гаранян, Довженко, 2001 и др.); интегративная многофакторная психосоциальная модель эмоциональных расстройств А.Б. Холмогоровой и Н.Г. Гаранян; четырех-аспектная модель семейной системы (Холмогорова, 2011); положения когнитивно-поведенческой (Beck, 1976 и др.), системной семейной (Minuchin, 1974; Эйдемиллер, Юстицкис, 1990), интерперсональной (Klerman, Weissman, Rounseville, Chevron, 1984 и др.), психоаналитической игровой (Freud, 1946; Winnicott, 1942 и др.) психотерапии.

Методы исследования:

1. Теоретико-методологический анализ клинических и психологических моделей психосоматических расстройств детей и подростков.

2. Клинико-психологический — исследование детей и подростков с психосоматическими нарушениями с помощью оригинальных, адаптированных и валидизированных психологических методик (экспериментальные и проективные психологические методики, опросники).

3. Архивный метод - анализ медицинских карт ребенка, статистических талонов.

4. Популяционный - исследование выборки испытуемых из общей популяции с помощью оригинальных, апробированных и валидизированных психологических опросников.

5. Статистический - использование методов математической статистики.

6. Метод экспертных оценок — независимые экспертные оценки данных интервью и сочинений.

Проверка конструктной валидности адаптируемых в диссертационном исследовании опросников осуществлялась с помощью следующих психодиагностических инструментов:

- Child and Adolescent Social Support Scale — CASSS: опросник социальной сети (в адаптации О.Ю. Казьминой); многомерная шкала восприятия социальной поддержки (D.Zimet, в адаптации H.A. Сирота, В.М. Ялтонского); методика «Определение уровня развития социальных навыков» (опросник А.П. Гольдштейна); опросник социальной поддержки (G.Sommer, T.Fydrich, в адаптации А.Б. Холмогоровой, Г.А.Петровой); методика диагностики уровня субъективного ощущения одиночества (Д. Рассел, М. Фергюсон).

- Inventory of parent and peer attachment - IPPA: методика «Подростки о родителях» (З.Матейчик, П. Ржичан в адаптации Л.И.Вассермана, И.А.Горьковой, Е.Е.Ромицыной); методика «Самооценка генерализованного типа привязанности» (русскоязычная версия методики («RQ») К. Bartholomew и L. Horowitz).

В соответствии с целью и задачами исследования нами использовались различные блоки методик, подробное описание которых представлено ниже.

В популяционном исследовании приняли участие более 1400 испытуемых, клиническая группа была представлена 367 детьми и подростками с психосоматическими расстройствами и функциональными психосоматическими нарушениями. Отдельные группы составили родители, педагоги и специалисты учреждений образования.

В качестве статистического инструментария нами использовались критерий Манна-Уитни для независимых выборок, Т-критерий Вилкоксона для зависимых выборок; для установления корреляционных связей использовался коэффициент корреляции Пирсона и Спирмена; для проверки психометрических свойств CASSS - тест-ретест, коэффициент а - Кронбаха, Спирмена-Брауна; для анализа влияния переменных использовался множественный регрессионный анализ. Статистический анализ проводился с помощью программного пакета SPSS for Windows, Standart Version 20.0, Copyright © SPSS Inc., 2008.

Научная новизна исследования:

- впервые проведено комплексное экспериментально—психологическое исследование психосоциальных факторов возникновения и динамики психосоматических нарушений у детей и подростков, в результате которого описаны и систематизированы макросоциальные, семейные интерперсональные и личностные факторы риска в детском и подростковом возрастах;

- обнаружена и описана зависимость уровня психосоматического благополучия детей и подростков от степени доступности и адекватности социальной поддержки;

- выявлено, что комплементарность и субъективная достаточность социальной поддержки обеспечивают частичную компенсацию стрессовых воздействий и дисфункциональных личностных характеристик (враждебность, перфекционизм, нейротизм) и снижают частоту последующих соматизированных реакций, депрессивных и тревожных проявлений у детей;

- впервые адаптирован и валидизирован на русскоязычной выборке психодиагностический инструмент для изучения социальной поддержки детей и подростков — шкала социальной поддержки детей и подростков К. Малецки (CASSS, K.Malecki);

- впервые адаптирован и валидизирован на русскоязычной выборке психодиагностический инструмент для изучения качества привязанности подростков к родителям и друзьям — опросник привязанности подростков к родителям и друзьям (IPPA, G.Armsden, M.Greenberg);

- впервые проведена систематизация и составлена классификация мишеней психокоррекционной работы, направленной на профилактику и компенсацию психосоматических нарушений у детей и подростков, и на ее основе разработана модель комплексной помощи данному контингенту.

Теоретическая значимость исследования:

- показана роль социальных отношений и качества контакта со значимым взрослым в процессе формирования способности ребенка к эмоциональной

переработке стресса, необходимость доступной и адекватной социальной поддержки для снижения негативных последствий стрессовых событий и ситуаций;

- в психологическую теорию введены понятия «комплементарности и конгруэнтности социальной поддержки», позволяющие рассматривать психосоматическое здоровье ребенка и подростка через призму особенностей его контакта со значимым окружением и системы социальных связей;

- выделены основные условия проявления «буферного» эффекта социальной поддержки в подростковом возрасте, снижающим риск соматизации стресса при решении социальных задач развития;

определены специфические психосоциальные факторы риска, детерминирующие нарушения психосоматического здоровья детей и подростков на различных этапах онтогенетического развития;

показана специфика использования методов интерперсональной, психоаналитической игровой психотерапии и гештальт-терапии применительно к работе с детьми и подростками с психосоматическими нарушениями.

Практическая значимость исследования: заключается в выявлении психосоциальных факторов психосоматических нарушений у детей и подростков; обосновании необходимости комплексной психокоррекционной и психопрофилактической работы с детьми и подростками с психосоматическими нарушениями, определении основных мишеней интегративной психокоррекции детей и подростков с психосоматическими нарушениями; разработке, стандартизации и адаптации диагностических инструментов, позволяющих специалистам выявлять интерперсональные факторы соматизации и психосоматических расстройств детей и подростков, а также, качество их привязанности к значимым фигурам; разработке программы превенции психосоматических нарушений у детей и подростков в образовательных учреждениях и учреждениях здравоохранения разного уровня.

Достоверность результатов обеспечивается соответствием экспериментального исследования теоретическим положениям, большим объемом обследованных выборок; использованием методик, прошедших процедуры валидизации и стандартизации; обработкой полученных данных с помощью адекватных методов математической статистики; воспроизводимостью ряда результатов, полученных зарубежными и отечественными исследователями.

Результаты исследования внедрены: в практику работы учреждений здравоохранения г. Калининграда и Калининградской области (2 детских поликлиники); используются в превентивных программах, реализуемых в образовательных учреждениях г. Калининграда (4 общеобразовательных школы) и центрах реабилитации для детей и подростков; в психологическую практику специалистов лаборатории технологий и реабилитации лиц с ограниченными возможностями здоровья БФУ им. И.Канта; в образовательном процессе медицинского института и института социально-гуманитарных технологий и коммуникации БФУ им. И.Канта.

Апробация исследования.

Основное содержание диссертационного исследования отражено в 37 публикациях автора: 2 монографии, 2 практикума и учебно-методических пособия; 22 статьи в изданиях, рекомендованных ВАК Минобрнауки РФ для публикации результатов диссертаций на соискание ученой степени доктора наук; 11 работ в других научных изданиях. Под научным руководством автора защищено более 30 дипломных работ. Результаты работы доложены на российских и международных конференциях, в том числе: на VI Международной научно-практической конференции «Интеграция высшей и средней школы: создание единой образовательной среды» (2007, г.Калининград); VIII Международной научно-практической конференции «Инновации и традиции в образовании: российский и европейский опыт» (2008, г.Калининград); Международной научно-практической конференции «К психическому здоровью — через сотрудничество различных специалистов» (2008, г.Калининград); IX Международной научно-практической конференции «Образовательная среда и проблемы сохранения здоровья детей и молодежи в условиях кризиса» (2009, г.Калининград); Международной научно-практической конференции «Учиться и учить по-новому: вызовы времени» (2010, г.Калининград); III Международной научной конференции «Психосоциальная адаптация в трансформирующемся обществе: психология здоровья и здорового образа жизни» (2011, г.Минск, Белорусь); III Международной научной конференции «Будущее клинической психологии» (2011, г.Пермь); Международной интердисциплинарной конференции «Понимаешь человека — понимаешь мир» (2011, г.Люблин, Польша); Международной научно-практической конференции «Наука на рубеже тысячелетия» (2012, г.Санта-Сусанна, Испания); Всероссийской юбилейной научной конференции «Психология в системе комплексного человекознания: история, современное состояние и перспективы развития» (2012, г.Москва); Международной научно-практической конференции «Трансляционная медицина: инновационные пути развития современной психиатрии» (2013, г.Самара); Всероссийской (с международным участием) научно-практической конференции молодых ученых «Клиническая психология. Наука и практика: пути интеграции» (2013, г.Санкт-Петербург); Международной научно-практической конференция «Концепции современного обучения взрослых. Стратегия «Обучение в течение всей жизни»» (2014, г.Юзефув, Польша).

Работы, выполненные автором по данной теме, поддержаны Советом по грантам Президента Российской Федерации для государственной поддержки молодых российских ученых — кандидатов наук МК-172.2012.6 «Микросоциальные факторы психосоматического здоровья детей и подростков» (2012-2013 гг.). Отдельные аспекты научного исследования были включены в отчет научно-исследовательского проекта РГНФ «Теоретико-методологические основы социально-педагогической деятельности по развитию социальных связей в микросоциуме» (2011-2013 гг.).

Структура диссертации. Работа изложена на 449 страницах (без Приложения), состоит из 6 глав, выводов, заключения, списка литературы из 565

наименований (из них 196 на русском и 369 на иностранном языках) и 7 приложений. Работа содержит 52 таблицы и иллюстрирована 5 рисунками.

Положения, выносимые на защиту:

1. На каждом онтогенетическом этапе развития ребенка существуют общие и специфические психологические и социальные факторы риска психосоматических нарушений: для дошкольного возраста доминирующими среди них являются небезопасная привязанность к значимым фигурам, слабо развитая способность к дифференциации собственных эмоциональных состояний и распознаванию эмоциональных состояний других (увеличивающие впоследствии риск развития алекситимии), скудный эмоциональный словарь, высокая личностная тревожность, дисфункциональные коммуникации с воспитателями; для младшего школьного возраста — негативная самооценка, родительская критика, запрет на выражение эмоций, отсутствие социальной поддержки педагогов и их высокий уровень враждебности; для младшего подросткового возраста — недостаточно сформированные социальные навыки, низкий уровень самоэффективности, отсутствие социальной поддержки родителей, семейный перфекционизм; для старшего подросткового возраста — нереалистические притязания в отношении себя, других людей и результатов деятельности, запрет на ошибки, склонность видеть других людей, как завистливых, злорадных, презирающих слабость и равнодушных, высокая чувствительность к негативным эмоциогенным стимулам и склонность к переживанию отрицательных эмоций с высокой частотой; неадекватная оценка своих способностей совершать какие-либо действия в определенных условиях; сверхвключенность родителей и их фиксация на негативных переживаниях, отсутствие социальной поддержки одноклассников и друзей, проекция педагогами собственной враждебности и эмоциональной неустойчивости.

2. Ведущим микросоциальным фактором, связанным с возникновением психосоматических нарушений в детском и подростковом возрасте, является качество социальной поддержки, предоставляемой ребенку его непосредственным социальным окружением. Социальная поддержка рассматривается не как элемент социальной политики государства, а как социально-психологический феномен, состоящий в ассиметричном обмене информацией, эмоциями и практическими действиями в мелсличностных контактах между двумя или более индивидами (провайдером/ми поддержки и ее реципиентом), в результате которого происходит расширение и усиление ресурсов реципиента в совладании со стрессовыми ситуациями и достижении актуальных задач индивидуального развития. Социальная поддержка, таким образом, представляет особый модус психологического контакта и ценностного обмена в системе социальных связей индивида и может быть представлена как один из ключевых механизмов межличностных взаимодействий, обеспечивающих эмоциональное и физическое благополучие человека.

3. Критериями эффективной социальной поддержки выступают ее доступность, комплементарность и конгруэнтность. Доступность поддержки — двуединый процесс — связан, с одной стороны, с возможностью источника

предоставить ее человеку, а с другой - возможностью человека ее принять без ущерба для субъективного благополучия. Комплементарность поддержки можно определить как соответствие поддерживающих действий актуальным потребностями человека с учетом их субъективной значимости в данный момент времени. Конгруэнтность поддержки описывает еще одно важное измерение социальной поддержки — возможность реципиента принять ее с учетом контекста ситуации и его личного эмоционального и культурного опыта, а также когнитивных возможностей.

4. Качество и количество социальных связей со своим окружением и степень социальной поддержки являются важными предикторами нарушений психосоматического здоровья детей и подростков: дети и подростки, имеющие психосоматические нарушения, обнаруживают специфические особенности в том, как строится их система социальных связей и отношений с непосредственным окружением: их сети социальных связей характеризуются небольшим размером и представленностью в их ядре только родственников и значимых взрослых. Преобладание ограниченного количества родственников или других значимых взрослых в коммуникативном опыте ребенка приводит к ограничению его социальных связей за пределами семьи и ослаблению процесса интеграции в группы сверстников. При этом дети и подростки с органическими нарушениями психосоматической природы в большей степени привыкают полагаться на поддержку от взрослых, испытывая при этом дефицит поддержки от сверстников, одноклассников и друзей.

5. Макросоциапьные факторы риска соматизации детей и подростков условно подразделяются на факторы семейной и образовательной среды. Негативными факторами семейной среды, детерминирующими риск соматизации ребенка, являются алкоголизация родителей, их неспособность выполнять должные родительские функции в виде ухода и заботы за ребенком, эмоциональная недоступность родителей и дефицит прямых межличностных контактов в диаде «родитель — ребенок». В качестве факторов неблагополучной образовательной среды, можно выделить неадекватное соотношение педагогов и учеников, наличие системы внутришкольного рейтингования и дисфункциональные коммуникации ребенка с педагогами.

6. Основными мишенями психокоррекционного воздействия в работе с детьми и подростками с психосоматическими нарушениями являются: на личностном уровне - тревога; негативное настроение и ангедония; боязливость, перфекционистские стандарты по отношению к себе и другим, враждебная картина мира, низкий уровень самоэффективности, эмоциональная неустойчивость, дефицит навыков распознавания (слабо развитая способность к распознаванию поддерживающих действий со стороны других людей) и получения социальной поддержки; па семейном уровне - инверсия семейных ролей, дефицитарность и некомплементарность эмоциональной семейной поддержки, семейный перфекционизм, элиминирование эмоций, воспитательная амбивалентность, высокий уровень протекции в сочетании с симбиотическими отношениями; ненадежная и малодифференцированная привязанность к

родителям; дефицит родительской компетентности и эмоциональное неблагополучие родителей; на интерперсональном уровне - дефицит межличностных отношений; социальная дезинтеграция; дефицит социальной поддержки.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обоснована актуальность работы, сформулированы предмет, цель, задачи и гипотезы исследования, раскрыты методологические основания исследования, дана характеристика обследованных групп и использованных методов, научной новизны, теоретической и практической значимости, представлены основные положения, выносимые на защиту.

Первая глава «Теоретические основы изучения психосоматических нарушений в детском и подростковом возрасте» состоит из четырех параграфов и посвящена концептуальному описанию психосоматических нарушений детского и подросткового возраста, психологических моделей их возникновения, эмпирических исследований психологических факторов риска развития психосоматических расстройств, а также методов психотерапии детей и подростков и факторов ее эффективности.

В первом параграфе через расширенное клинико-психологическое понимание вводится понятие психосоматических расстройств как патологических телесных симптомов, а также функциональных и органических нарушений органов и систем, возникающих у ребенка/подростка под влиянием запредельных для него социально-стрессовых факторов. В данную группу относятся не только клинически выраженные классические психосоматические расстройства, но также и неорганические (неморфологические), не менее травматичные и болезненные для детей и подростков соматические проявления аффективных состояний. Несмотря на то, что официальная медицинская статистика при расчете заболеваемости детей и подростков не выделяет отдельной группой психосоматические расстройства, автором приводятся данные различных эпидемиологических исследований, в которых показан высокий уровень распространенности данной патологии. В диссертационном исследовании выделены уровни психосоматических нарушений детей и подростков, которые соотнесены с определенными нозологическими категориями МКБ-10:

- первый уровень — соматизация аффективного переживания - представлен размытыми диффузными соматическими симптомами, которые не могут быть объяснены никакими физическими причинами (Р32 депрессивный эпизод; Р43.2 расстройство приспособительных реакций; Р45 соматоформные расстройства);

- второй уровень - психосоматическое функциональное нарушение -включает в себя соматические синдромы, не имеющие реальной органической патологии органов и систем (Р50.0 нервная анорексия; Р50.2 нервная булимия; Р44 диссоциативные (конверсионные) расстройства; Р98.0 энурез неорганической природы; Р98.1 энкопрез неорганической природы);

- третий уровень - органические психосоматозы - соматическая патология с определенными обменно-трофическими нарушениями, практически не поддающееся компенсации (бронхиальная астма, язвенная болезнь, гастрит, дуоденит, экзема, дерматит, псориаз, крапивница, ревматоидный артрит и т.д.).

Во втором параграфе проанализированы психологические модели психосоматических расстройств и методы психотерапии. Придерживаясь подхода к классификации концепций психосоматических расстройств М. Сандомирского (Сандомирский, 2005), все теории подразделяются автором на следующие группы: психологические модели с психодинамической ориентацией; психологические модели, базирующиеся на идеях бихевиоризма; психологические модели когнитивного направления; семейно-ориентированные модели; модели, сфокусированные на интерперсональных отношениях и социальном контексте; интегративные модели.

Каждая из выделенных нами групп психологических моделей психосоматических расстройств предлагает веер возможностей для интерпретации причин и факторов развития психосоматических нарушений:

- Психологические модели с психодинамической ориентацией (ригидность «схемы тела» и ошибки в телесно-психологической карте (П.Шильдер, П.Купер); трудности в развитии символических функций у ребенка, обусловленные качеством эмоционального участия матери в его жизни, искажение защитных Эго-реакций, как результат нарушения процесса сепарации-индивидуации в отношениях ребенка с матерью (М.Малер, Х.Кохут); инфантилизация психосоматических процессов (М.Шур, У.Бион); фрустрирующие отношения со значимыми объектами, препятствующие формированию идентичности и собственных телесных границ (Д.Винникотт, Д.МакДугалл, М.Балинт, Х.Фрейбергер); преодоление утраты объекта привязанности через замену его патологическим эрзац-объектом (В.Тэкхэ); ранние психологические травмы и вытесненные болезненные психологические переживания (Г.Шульц-Хенке, Г.Гроддек, А.Митчерлих); недостаточная зрелость большинства видов психологических защит (Ф.Данбар); высокая степень примитивной зависимости и слабость границ «Я — другой» (М.Балинт, Х.Кохут); амбивалентная направленность чувств по отношению к значимым объектам; ранняя сепарация и разрыв психологического симбиоза со значимым объектом (П.Марти, Л.Крейслер).

- Психологические модели, базирующиеся на идеях бихевиоризма (низкая личностная самоэффективность (Р.Фельдман); постоянное подкрепление «соматического поведения», отражающего различный спектр переживаний и чувств; отсутствие у человека опыта контроля над происходящими событиями (М.Селигман, С.Нолен-Ноексема)).

- Психологические модели когнитивного направления (когнитивные искажения и неправильная интерпретация событий; негативные автоматические мысли и неадаптивные когнитивные схемы (И.Крейтлер, Г.Флетт, Д.Молнар)).

- Семейно-ориентированные модели (нарушения привязанности и негативный опыт отношений со значимыми близкими (Д.Боулби, Г.Аммон, Р.Маундер,

Дж.Хантер); неадекватная способность значимого (преимущественно матери) близкого реагировать на сигналы ребенка о его потребностях (Г.Аммон, А.И.Захаров); дисфункциональные характеристики семьи как системы (С.Минухин, М.Сельвини-Паллацоли, Е.Фридман, Э.Г.ЭГщемиллер); элиминирование эмоций и недостаточная поддержка человека в осознании собственных чувств и переживаний (Э.Г.ЭГщемиллер, А.Б.Холмогорова, Н.Г.Гаранян)).

- Модели, сфокусированные на интерперсональных отношениях и социальном контексте (на макроуровне - дискриминационные процессы и социо-экономическое неравенство; на мезоуровне — деструктуризация социальной сети человека, а именно, ее ограниченность, однородность и нереципрокность связей; на микроуровне - дефицит социальной поддержки, неадекватное социальное влияние и невключенность в социальные контакты (Л.Беркман, Р.Учино)).

- Интегративные модели (неадекватный способ функционального ответа на стресс; аномальный отбор поступающей информации; личностные факторы; средовые факторы; семейные факторы; психотравмирующие ситуации и состояние человека во время их действия; неспецифическая наследственная уязвимость к соматическим нарушениям; генетическая предрасположенность; биохимические изменения, сдвиги нейроэндокринных реакций, нейродинамические сдвиги (Д.Оудсоохрн, Т.Икскюль, В.Везиак, П.И.Сидоров, И.А.Новикова)).

В связи с тем, что зачастую психосоматические реакции и заболевания детей и подростков связаны с трудностями опознания и отреагирования негативных аффектов, интрапсихическими конфликтами и ранними психологическими травмами, весьма эффективным методом психокоррекционного вмешательства является психоаналитический подход. Использование в работе с детьми ряда психоаналитических техник и процедур, нацеленность на различные области их психологического функционирования и включенность как сознательного, так и бессознательного уровней, способствуют изменению их незрелых личностных механизмов психогенного реагирования и предоставляют возможности прямого выражения подавляемых эмоций. В связи с наличием негативных суждений о себе, мире и будущем, нам представляется результативным использование в работе с детьми и подростками когнитивных терапевтических интервенций, направленных на развитие у них социальных навыков, большего самоконтроля за когнитивными процессами, навыков противостояния когнитивным искажениям и пересмотр соматических симптомов, отражающих тревогу. Семейная психотерапия, наряду с глубинно-ориентированными и когнитивно-поведенческими направлениями, считается одним из наиболее признанных методов лечения детей и подростков с психосоматическими расстройствами.

В третьем параграфе на основе многофакторной психосоциальной модели расстройств аффективного спектра Холмогоровой А.Б., представлены результаты систематизации эмпирических исследований психосоциальных факторов психосоматических расстройств в детском и подростковом возрасте. С точки

зрения А.Б.Холмогоровой существуют факторы различного уровня — интерперсонального, личностного, семейного и макросоциального - влияние которых при определенных условиях и биологической уязвимости приводит к развитию депрессивных и тревожных расстройств.

Теоретический анализ экспериментальных исследований позволил нам на макросоциальном уровне в качестве доминирующих определить такие факторы риска, как:

- девиантные формы родительства - социальное сиротство (Ослон, Холмогорова, 2001; Прихожан, Толстых, 2007), алкоголизация родителей, различные формы семейного насилия (Н. van Roekel, 2010; Fellitti, 1991; Freedman, Rosenberg, Schmaling, 1991) и тотальную занятость современных родителей с акцентом на финансовое благополучие (Schwab, Traven, 1979);

- несовершенную систему дошкольного и школьного образования -дисфункциональные коммуникации педагогов с ребенком (Хухлаева, 2008), раннее начало обучения детей с использованием неадаптивных технологий, методов и средств обучения, стрессовая тактика педагогических воздействий (Безруких, 2002), стресс ограниченного времени и постоянной конкуренции (Исаев, 2004; Воликова, Холмогорова, Галкина, 2006), несоответствие методик и технологий обучения возрастным особенностям детей (Сухарев, Цыренова, 2006.), интенсификация и нерациональная организация учебного процесса (Прасолова, 2005; Ананьев, 2006; Баранов, Сухарева, 2006), отсутствие системной комплексной работы по формированию ценности здоровья и здорового образа жизни и низкая квалификация педагогов в вопросах возрастной физиологии, психологии, охраны здоровья детей (Кучма, Сухарева, Степанова, 2006; Ямпольская, Скоблина, Свергина, Мустафина, 2006; Звездина, Кучма, 2005), моббинг и буллинг (Masuda, Yamanaka, Hirakawa, 2007).

Использование четырех-аспектной модели семейной системы А.Б.Холмогоровой и Н.Г.Гаранян в практике изучения многочисленных экспериментальных исследований в области влияния семейного контекста на психосоматическое здоровье детей и подростков предоставило возможность выделить основные семейные факторы риска психосоматических расстройств в детском и подростковом возрасте:

- семейная структура: симбиотическая связь преимущественно в материнско-детских отношениях, сверхключенность и сверхзабота, сочетающиеся с гиперконтролем по отношению к ребенку (Эйдемиллер, 2003; Кравцова, 2005; Билецкая, 2010 и др.), нарушенной семейной иерархии, диффузные (или отсутствующие) границы внутри семейной системы и практически закрытыми внешними границами (Варга, 2001; Liberman, 1976; Tsamparli-Kitsara, Kounenou, 2004);

- на уровне микродинамики семьи: тенденции смены семейных ролей, высокий уровень скрытых конфликтов в супружеских отношениях (Weme, Yalom, 1996; Blinder, Chaitin, Goldstein, 1989), специфические и деструктивные семейные секреты, нарушенные коммуникационные паттерны, проявляющие в запрете на выражение чувств, обесценивание эмоциональных переживаний, негативная

невербальная коммуникация (Berenbaum, James, 1994; Cummings, Davies, 2010), дисфункциональная семейная метакоммуникация;

- на уровне макродинамики семьи: наличие, как минимум, у одного члена семьи в предыдущем поколении схожего психосоматического расстройства, передаваемые патологическим семейным наследованием типичные семейные паттерны (Эйдемиллер, 2003; Хасанова, Шеметова, 2008; Dolto, 1985);

- на уровне семейной идеологии: дисфункциональные нормы, правила и установки, деструктивные семейные мифы, противоречивые семейные ценности, устойчивые дисфункциональные ритуалы (Blinder, Chaitin, Goldstein, 1989; Билецкая, 2010).

Проблема личностных характеристик, как предикторов психосоматических и аффективных расстройств, активно исследовалась в работах Д.Н. Исаева, Ю.Ф. Антропова, В.А. Бодрова, А. Бека, А. Эллиса, А.Б. Холмогоровой, Н.Г. Гаранян, А. Подольского, О. Идобаевой, П. Хейманса, M. Hollender, D. Burns, R. Frost, К. Hammen, Velyvis V. P., H.A. Wheeler, K.A. Blankstein, P.L. Hewitt, GL.Flett, N.Bolger, E.A.Schilling, J.W. Weiss, M.Mouttapa, P.K.Maciejewski и др. Показано, что к основным личностным предикторам психосоматических расстройств в детском и подростковом возрасте относят такие личностные черты как:

враждебность, которой, с одной стороны, сопутствует психофизиологическая реактивность, а с другой, ограниченность социальных связей (Williams, Lane, Kuhn, 1982);

- перфекционизм, особенно в ситуациях угрозы чувству личных достижений (Pacht, 1984; Forman, Tosi, Rudy, 1987; Gupta, 1986; Szanto, Martin, Krames, Flett, Hewitt, 1993; Velyvis, 1995; Organista, Miranda, 1991);

- нейротизм, связанный с высокой эмоциональной реактивностью относительно ежедневных стрессоров (Costa, McCrae, 1987; Böiger, Schilling, 1991; Hutchinson, Williams, 2007);

низкий уровень самоэффективности (self-efficacy), связанный с соматизацией и психопатологической симптоматикой (Maciejewski, Prigerson, Mazure, 1991).

При этом следует отметить, что на первый план выходит, скорее не данные личностные черты «сами по себе», а то, каким образом, они определяют адаптационные механизмы ребенка по преодолению аффективной напряженности и его способности реагировать на различные стимулы среды.

В четвертом параграфе обобщены и проанализированы результаты экспериментальных исследований факторов и условий эффективности психотерапии детей и подростков. Теоретико-методологический анализ, в том числе и исследований А.Б. Холмогоровой и ее коллег, а также работ зарубежных авторов, позволили нам систематизировать все описанные факторы эффективности психотерапии детей и подростков в пять основных блоков:

- факторы, связанные с процессам (продолжительность психотерапии и количество психотерапевтических сессий (Salzer, Bickman, Lambert, 1999); направление психотерапии (Weisz, Weiss, Morton, Han, Granger, 1995); терапевтический альянс с ребенком, родителями и семьей в целом (Shirk, Russell,

1996); условия проведения психотерапии (Remschmidt, Schmidt, 1988); оплата психотерапии (Weisz, Huey, Weersing, 1998));

- факторы, связанные с ребенком/подростком (пол и возраст ребенка (Kazdin, Crowley, 1997); подготовка ребенка к психотерапии (Day, Reznikoff, 1980); диагноз и степень тяжести симптоматики (Kazdin, Crowley, 1997) коморбидность с другими расстройствами (Liber, van der Leeden, Goedhart et al., 2010); предыдущий опыт прохождения ребенком психотерапии (Weisz, Huey, Weersing, 1998); социальные навыки ребенка и коэффициент его интеллекта (Kazdin, Crowley,

1997); личностные характеристики (Weisz, Huey, Weersing, 1998); стиль привязанности ребенка (Stefïni, Horn, Winkelmann et al., 2013));

- факторы, связанные с родителями (родительская самоэффективность (Hess, Teti, Hussey-Gardner, 2004; Trunzo, 2002; Warren, Packard, Smart et al., 2010); вовлечение родителей в процесс психотерапии (Karver, Handelsman, Fields et al., 2006); приверженность родителей к психотерапии (Chamberlain, Patterson, Reid et al., 1984); родительские ожидания (Kazdin, Crowley, 1997; Nock, Kazdin, 2001); психопатологические состояния родителя (Webster-Stratton, Hammond, 1990; Brent, Kolko, Birmaher et al., 1998); родительский стресс (Reyno, McGrath, 2006); стиль родительского воспитания (Kazdin, Crowley, 1997); подготовка родителей к психотерапии (Day, Reznikoff, 1980));

- факторы, связанные с семьей (высокая степень вовлеченности членов семьи в процесс психотерапии (Shapiro, Budman, 1973); социо-экономический статус семьи (Wahler, Leske, Rogers, 1979));

факторы, связанные с характеристиками детского психотерапевта/психолога (типы, особенности и компетентность психотерапевта и его приверженность определенным психотерапевтическим стратегиям (Karver, Handeslman, Fields et al., 2006)).

Обобщив изученные теоретические и экспериментальные работы, можно выделить группу позитивных факторов, детерминирующих эффективность психотерапии и психологической коррекции детей и подростков с психосоматическими расстройствами:

- связанные с процессом (продолжительность психотерапии не менее 8 сессий; использование интегративных психотерапевтических методов; проведение психотерапии в амбулаторных условиях; сотрудничество и поддержка мотивации ребенка и его родителей через позитивный терапевтический альянс);

- связанные с ребенком/подростком (способность к самоанализу; развитые социальные навыки);

связанные с родителями (высокая степень родительской самоэффективности; высокая степень приверженности родителей к психотерапии; вовлеченность родителей в процесс психотерапии; адекватные родительские ожидания; эмоциональное благополучие родителей);

- связанные с семьей (вовлечение членов семьи в психотерапию; социальная поддержки семьи);

- связанные с психотерапевтом (опыт психотерапии, в том числе личной; способность работать в ко-терапии).

Во второй главе «Мнкросоцмальные факторы дизоитогенеза и соматнзацнн стресса в детском и подростковом возрасте» подробно рассмотрены категории «сеть социальных связей» и «социальная поддержка», а также проанализированы роль данных социально-психологических феноменов в развитии и патогенезе психосоматических нарушений.

При описании этиологии психосоматических расстройств детей и подростков, нельзя не остановиться на моделях, основной акцент в которых сделан на интерперсональных отношениях и социальном контексте. В течение 7080-х гг. двадцатого столетия появился ряд исследований, результаты которых показывают, что отсутствие/дефицит социальных связей внутри социальной сети являются одними из факторов риска высокой смертности людей при наличии различных заболеваний (Berkmail, Glass, Brissette et al., 2000; Cohen, Syme, 1985; House, Kahn, 1985). Л.Беркман и ее коллегами была разработана концептуальная модель влияния социальных сетей на здоровье человека. Авторами были выделены несколько механизмов влияния социальных сетей на уровень здоровья человека, среди которых социальная поддержка; социальное влияние; общественная деятельность, социальное партнерство и социальная интеграция; межличностные контакты («person-to-person contact») и доступ к материальным вещам и ресурсам.

В связи с этим, весьма актуальным психокоррекционным методом работы с детьми и подростками с психосоматическими нарушениями становится интерперсональная психотерапия (Weissman, Markowitz, Klerman, 2000.; Mufson, Dorta, Moreau, Weissman, 2004), которая позволяет им получить новый коммуникативный опыт и опыт отреагирования эмоциональных переживаний в прямых контактах со сверстниками и взрослыми, а также сформировать у них навыки использования стратегий решения коммуникативных проблем, возникающих в ситуациях межличностного взаимодействия.

В качестве интерперсональных факторов риска нарушений психосоматического здоровья детей и подростков ведущая роль также принадлежит социальным сетям, а точнее, реализации ее основных функций -социальной интеграции (принадлежность ребенка социальным группам) и социальной поддержки (наличие у ребенка ресурсов, помогающих ему справиться со стрессовыми жизненными ситуациями). В исследованиях Т.Берндта, М.Руста, Дж.Райта, Л.Крокетта, Б.Ньюмана, М.Зиммер-Гембека, М.Баррера, Л.Чассина, Ф.Рогоша и др. показана прямая достоверная взаимосвязь между уровнем социальной поддержки и позитивным функционированием ребенка: решении его экстернализированных и интернализированных проблем, помощь при его суицидальных тенденциях, разного рода зависимостях (наркотической, алкогольной и т.п.), совладании с болезнью, повышение уровня его самооценки и академической успеваемости.

Адекватная социальная поддержка, получаемая человеком от своего окружения, является условием:

• индивидуального психологического благополучия, способности переносить стресс и справляться с его последствиями;

• хорошей адаптации в социальной системе, развития социальной компетентности, учебных и профессиональных достижений, формирования человеческого и социального капитала индивида;

• актуализации потенциала личностного развития.

В третьей главе «Структура и дизайн эмпирического исследования»

раскрывается общий замысел исследования, дана характеристики выборок исследования, описан комплекс психодиагностического инструментария, а также процедура проверки психометрических свойств опросника привязанности подростков к родителям и друзьям Г.Армсдена и М.Гринберга.

Ниже в таблице 1 представлено описание методического комплекса, используемого в исследовании.

Характеристика психодиагностического инструментария

Таблица 1

> ровни

Выборки

Макросоцмальнын

В =

s i

Анализ медицинских карт, тест тревожности (Р.Тэммл, М Дорки, В.Амен)

Анализ медицинских карт, опросник выраженности психопатологической симптоматики SCL-90-R (разработан L.R.Derogatis, адаптация Н.В.Тарабриной), опросник детской депрессии М. Ковак (Children's Depression Inventory (CDI) разработан M.Kovacs, в адаптации С В. Воликовой, О Г. Калина, А. Б. Холмогоровой), шкала личностной тревожности А. М. Прихожан, опросник депрессии А.Бека (BDI, разработан А. Т. Beck с соавт, в адаптации Н. В. Тарабрннои)

Анкета для

руководителей образовательных учреждении, опросник дспрсссмвностп А Бека (BDI, рачработан А. Т. Beck с соавт., в адаптации Н. В.

Тарабрннои); опросник выраженности психопатологической симптоматики SCL-90-R (разработан

L.R Derouatis, адаптация II.В.Тарабрннои), опросник эмоционального выгорания MBI адаптации Водопьяновой), проективный враждебности (Холмогорова Гаранян многомерная перфекционизма П.Хьюнтта. Г.Флетта (в адаптации И.И.

Грачевой); опросник

(в НЕ.

тест

АБ, НГ), шкала

2

Анкета оценки

психосоматических симптомов детей, анкета выявления признаков психического напряжения и

невротических тенденций у детей И. Шванцара

«Психологический портрет педагога» (Резапкина 3 В, Резалкина Г.В), анкета для изучения форм поддержки учащихся

Семейный Проективная рисуночная методика «Моя семья» (Хоментаускас Г. Т.), шкала привязанности ребенка к членам своей семьи (А.И.Баркан) Проективная рисуночная методика «Моя семья» (Хоментаускас Г.Т.), опросник оценки типов привязанности к матери (ГВ Бурменская, ЕВ. Пупы рева) Опросник «Семенные эмоциональные коммуникации» (С'Ж, Холмогорова А Б., Воликова C.B.), опросник привязанности подростков к родителям и друзьям (1РРА G Armsden, Mark T. Greenberg в адаптации Д В. Лпфинцева, A.A. Лнфинцевой) Опросник «Анализ семейных взаимоотношений» (Э.Г. Эйдемиллер, ВВ. Юстицкнс), авторская анкета для родител ей, оп ро с н11 к «Семейные эмоциональные коммуникации» (СЭК, Холмогорова А.Б., Воликова СВ.), опросник родительской связи (Parental Bonding Instrument, PBl, GParker, в адапт. А.Б.Холмогоровой с сотр )

Личностный Методика изучения способности детей 5-7 летнего возраста к распознаванию эмоциональных состояний (Листик ЕМ.) Тест на эмоциональный словарь для детей (ШКгуйа!) Многомерная шкала перфекционизма П.Хьюитта, ГФлетта (в адаптации ИИ. Грачевой), опроснпк враждебности (Холмогорова А.Б., Гаранян Н.Г.), пятифакторный личностный опросник МакКрея-Коста (Р. МакКрэЛ, П. Коста), личностный опросник Г. Айзенка (EPI, в адаптации А Г. Шмелева), тест определения уровня самоэффективности Дж Маддукса, М. Шеера (в адаптации Л Боярннцевой).

11нтерперсоналы1ый Рисунок социальной сети Опросник социальной поддержки (F-SOZU-22, разработан GSommer, T.Fydrich, в адаптации А.Б.Холмогоровой с сотрудн ), опросник социальной сети (в адаптации О. Ю. Казьмнной), многомерная шкала восприятия социальной поддержки Д. Цнмета (D. Zimet, в адаптации Н. А. Сирота, В. М. Ялтонского), методика «Определение уровня развития социальных навыков» (опроснпк А. П. Гольдштейна), шкала социальной поддержки детей и подростков К. Малецки (С ASS S К. Mal eck i, в адаптации A.A. Лнфинцевой, A.B. Рягузовои).

Эмпирическое исследование проводилось в период 2003-2014 гг.

В популяционном исследовании приняли участие более 1400 испытуемых, среди которых:

- дети дошкольного возраста (п=137): из неблагополучных семей (п=29); посещающие дошкольные образовательные учреждения (п=108);

- дети младшего школьного возраста (п=330): из неблагополучных семей (п=37); обучающиеся в обычных общеобразовательных учреждениях (п=204); обучающиеся в общеобразовательных учреждениях повышенного уровня содержания образования (п=89);

- подростки (п=746): из неблагополучных семей (п=34); обучающиеся в обычных общеобразовательных учреждениях (п=619); обучающиеся в общеобразовательных учреждениях повышенного уровня содержания образования (п=93);

- родители детей 5-16 лет (п=136);

- педагоги и специалисты образовательных учреждений (п=123).

В исследовании клинических групп приняли участие 367 детей и подростков с психосоматическими расстройствами и функциональными психосоматическими нарушениями, а также их родители. Контрольная группа, сходная по возрастным характеристикам с экспериментальной группой, была представлена 100 детьми и подростками. Клиническая оценка состояния здоровья детей и подростков, а также верификация диагноза осуществлялась врачами -педиатрами, врачами-узкого профиля детских поликлиник и стационаров и врачами - детскими психиатрами (табл. 2).

Таблица 2

Диагностическая характеристика клинических групп

Код по МКБ-10 Диагноз Количество испытуемых

.145.0 Астма с преобладанием аллергического компонента 67

Ь20 Атопический дерматит 44

К29 Гастрит и дуоденит 71

аъ Синдром раздраженного кишечника 21

Р45.3 Соматоформная дисфункция вегетативной нервной системы 88

Р98.0 Энурез неорганической природы 41

Р98.1 Энкопрез неорганической природы 8

Р45.4 Устойчивое болевое соматоформное расстройство 27

Всего 367

Исходя из уровневого понимания психосоматического нарушения в детском и подростковом возрасте, испытуемые были разделены на две экспериментальных группы:

группа детей и подростков (N=185) с функциональными психосоматическими нарушениями (множественные соматические жалобы, которые не могут быть объяснены никакими физическими причинами и соматические синдромы, не имеющие реальной органической патологии органов и систем - F45.3; F98.0; F98.1; F45.4; G2b);

- группа детей и подростков (N=182) с психосоматическими расстройствами (соматическая патология с определенными обменно-трофическими нарушениями, практически не доступная компенсации).

В отдельную экспериментальную группу были включены 408 родителей детей и подростков с психосоматическими расстройствами и функциональными психосоматическими нарушениями, при этом контрольная группа была представлена 84 родителями условно здоровых детей и подростков.

Уточним, что выраженность соматической симптоматики у детей дошкольного и младшего школьного возраста определялась нами с помощью специально разработанной анкеты для выявления психосоматических симптомов у детей дошкольного и младшего школьного возраста, заполняемой родителями (оценка родителями: 1) факта наличия того или иного соматического симптома; 2) частоты и временного диапазона его проявления у ребенка). Использование метода анализа медицинских карт детей и подростков позволило максимально возможным образом исключить истинную соматическую патологию детей и подростков, включенных в популяционное исследование.

Четвертая глава «Результаты эмпирического исследования клинических групп» диссертационной работы посвящена обсуждению результатов исследования экспериментальных групп, представленных детьми и подростками с функциональными психосоматическими нарушениями, детьми и подростками с психосоматическими расстройствами, а также их родителями. Клиническая оценка состояния здоровья детей и подростков, а также постановка диагноза осуществлялась только врачами-педиатрами и врачами-узкого профиля детских поликлиник и стационаров. Отдельным аспектом исследования стало изучение аффективных состояний у данной группы детей и подростков, а также их родителей (табл.3).

Таблица 3

Выраженность симптомов тревоги, депрессии и соматизации у детей и подростков с функциональными психосоматическими нарушениями и психосоматическими расстройствами (группа риска, %)

Выборки исследования Онтогенетический этап развития Соматизация Депрессивные проявления Тревожные проявления

Дети и подростки с Дошкольники (п=18) 57,2= 9,9* 47,4"

функциональными психосоматическими нарушениями Младшие школьники (п=37) 54,4 16,2* 30,2*

Подростки (п=31) 65,1 24,8 19,8*"

Дети и подростки с психосоматическими расстройствами Дошкольники (п=21) 65,3=* 12,0* 38,4=

Младшие школьники (п=40) 58,1* 18,7* 25,3

Подростки (п=48) 65,4 24,1 13,1 =

Примечания'. * - обнаружены достоверные различия между этими же показателями с группой «условно здоровых детей»; — - обнаружены достоверные различия между этими же показателями в группе детей и подростков с функциональными психосоматическими нарушениями и в группе детей и подростков с психосоматическими расстройствами

В большинстве случаев частота встречаемости тревожных, депрессивных и соматизированных реакций в группе детей и подростков с функциональными психосоматическими нарушениями и психосоматическими расстройствами значительно превышает такие же показатели у условно здоровых сверстников (р<0,001). Данные эмпирические результаты лишь подтверждают теоретические предположения о том, что аффективные нарушения в детском и подростковом возрасте могут обуславливать формирование и развитие у детей и подростков разнообразной психосоматической патологии. Очень часто сопутствующей патологией для детей и подростков с нарушениями психосоматического здоровья является высокий уровень аффективной напряженности, тревоги, раздражительности, вегетативных проявлений и депрессивных состояний. Однако отметим, что переживания чувств тревоги, в большей степени, типичны для детей и подростков с функциональными психосоматическими нарушениями. В рамках психодинамического подхода, данный факт можно объяснить тем, что осознаваемый высокий уровень тревоги, скорее типичен для ребенка/подростка на этапе формирования психосоматического расстройства, а затем, вероятнее всего, по мере развития патогенеза психосоматического расстройства у детей и подростков запускаются механизмы психологической защиты, «выключающие» переживание ими тревожных состояний. Весьма отягощающим фактором аффективной напряженности детей и подростков с психосоматическими расстройствами и функциональными нарушениями является уровень депрессии их родителей. В нашем исследовании была обнаружена достоверная корреляционная взаимосвязь уровня депрессии матери и тревоги детей с функциональными психосоматическими нарушениями в возрасте 7-14 лет (гэмп=0,488, р=0,012). Впоследствии, сопоставляя результаты исследования депрессивных состояний матерей детей и подростков с психосоматическими нарушениями и данных качества привязанности, мы обнаружили достоверную корреляционную взаимосвязь между уровнем депрессии матери и степенью ее отчуждения в привязанности подростков к ней (гэчп=0,461, р=0,009).

Анализируя результаты исследования семейных факторов риска психосоматических расстройств у детей и подростков экспериментальных групп и результаты популяционного исследования, мы пришли к выводу, что семьи первых отличают более выраженные семейные коммуникативные дисфункции, более высокие показатели родительской критики, элиминирования эмоций,

семейного перфекцнонизма и индуцирования тревоги. Оценивая качество привязанности подростков с психосоматическими расстройствами и функциональными психосоматическими нарушениями к родителям, мы можем утверждать, что она обладает определенными характеристиками: преобладанием негативного аффективного/когнитивного опыта переживания гнева и/или безнадежности, являющихся результатом специфической привязанности к отцу; одновременным сочетанием в привязанности подростка к родителям чувства доверия, выражающегося в уверенности, что его потребности ими понимаются и удовлетворяются и чувства отчуждения, проявляющегося в изоляции и переживании гнева.

Родительская критика в семейных коммуникациях выражена в большей степени в группе подростков с функциональными психосоматическими нарушениями. Данный факт можно объяснить тем, что зачастую родители детей с функциональными психосоматическими нарушениями, в отличие от родителей детей с психосоматическими расстройствами, не склонны воспринимать соматические проявления ребенка как «нечто серьезное», считая, что его соматизация, прежде всего, способ манипуляции с целью отказа выполнять какую-либо деятельность (чаще всего не ходить в школу или не заниматься домашними делами). В этой же экспериментальной группе достоверно выше показатели «индуцирования тревоги», отражающие фиксацию родителей на опасностях и жизненных трудностях, которые присутствуют или могут присутствовать в жизни подростка. Таким образом, мы можем говорить, что родители подростков с функциональными психосоматическими нарушениями транслируют в их воспитании два ведущих чувства — с одной стороны, чувства недовольства ребенком, проявляющееся через его наказание, а с другой — чувство тревоги, связанного с трудностями в его жизни.

В немногочисленных исследованиях показано, что для психосоматических больных характерны различные личностные черты, среди которых доминирующую позицию занимают склонность к длительным переживаниями, усилению отрицательных эмоций, обидчивость, неспособность выражать и отреагировать свои эмоциональные состояния, высокий контроль эмоций и поведения, высокая требовательность к себе (Менделевич, Соловьева, 2002). Одними из личностных черт, выделенными в нашем исследовании и представляющими собой предиспозицию к психосоматическим расстройствам, являются нейротизм, перфекционизм, враждебность и низкий уровень самоэффективности детей и подростков. На этапе дошкольного и младшего школьного возраста в качестве наиболее травмирующих личностных характеристик можно выделить эмоциональную возбудимость, ранимость, сверхчувствительность и эмоциональную неустойчивость.

Ниже в табл.4 приводятся результаты исследования уровня данных личностных особенностей у детей и подростков экспериментальных и контрольной групп.

Таблица 4

Личностные характеристики детей и подростков экспериментальных и

контрольной групп

Дети и подростки с психосоматическим п расстройствами (п=103) Дети и подростки с функциональными психосоматическими нарушениями (п=116) Условно здоровые дети и подростки (п=134)

М БО М М БО

Сверхчувствительность 2,67» 1,17 2.61* 1,70 1,88 0,74

Возбуждаемость 2,69» 1.61 2,72* 1,63 1,19 0.71

Боязливость 2,09» 1,29 1,98* 1,09 1,69 0,94

Агрессивность 2,59' 1.68 2,69* 1,67 1,37 0,64

Перфекцпонизм, ориентированный на ссбя 54,57» 14,53 53,11 15,13 49,6 13.71

Перфекцпонизм, ориентированных на других 60,62 14,12 57,29 10,14 58,9 11,4

Социально-предписанный перфекцпонизм 59.8' 11,17 59.21* 11,98 53,12 10,38

Восприятие других людей, как доминантных и завистливых 37,23» 20.17 38,29* 20,51 27,12 21,32

Восприятие других люден, как «презирающих слабость» 47,21 20,29 46,4 23,63 44,23 25,13

Восприятие других людей, как «холодных и равнодушных» 45,69» 21,19 45,06* 22,99 37,11 24.12

Нейротизм 21,01* 23,92 22,71* 15.24 11,34 12,41

Самоэффективность в сфере предметной деятельности 16,19 21,17 11,87*= 16,63 15,71 11,44

Самоэффективность в сфере межличностного общения 2,57 4.34 2,33 8,17 2,16 6.72

Примечания. М - среднее знамение; ЬГ) - стандартное отклонение; * - обнаружены достоверные различия между этими же показателями с гру ппой «условно здоровых детей»; = - обнаружены достоверные различия между этими же показателями в группе детей и подростков с функциональными психосоматическими нарушениями и в группе детей и подростков с психосоматическими расстройствами

В группе детей дошкольного и младшего школьного возраста с психосоматическими расстройствами и функциональными психосоматическими нарушениями достоверно чаще родители отмечали у детей такие личностные характеристики, как сверчувствительность, возбуждаемость, боязливость и агрессивность. Комплекс данных особенностей личности затрудняет формирование устойчивости ребенка к эмоциональному стрессу и при наличии в его семье, например, семейных дисфункций или низкого уровня семейной поддержки, может приводить к дефициту адаптационных механизмов, которые, в свою очередь, способствуют развитию психосоматического расстройства. Кроме того, сверчувствительность, возбуждаемость и боязливость препятствуют впоследствии формированию у ребенка способностей к функциональной эмоциональной саморегуляции, которая, в свою очередь, влияет на

эмоциональные реакции в тех или иных социальных ситуациях. Корреляционный анализ показал, что сверхчувствительность и возбуждаемость ребенка обратно пропорционально связаны с такими особенностями родительского воспитания, как «потворствование» и «неустойчивость стиля воспитания» (гэмп=-0,299, р=0,031; гэмп=-0,284, р=0,031).

Наиболее специфической личностной чертой, характерной именно для подростков с психосоматическими расстройствами, является перфекционизм, ориентированный на себя, который связан с постоянным недовольством собой, пренебрежением собственными достижениями и низкой способностью к самоподкреплению. Можно предположить, что в данном случае, психосоматическое расстройство является результатом сверхмобилизации внутренних ресурсов подростка, направленных на компенсацию его перфекционистских убеждений и установок, а также, сопутствующим им переживаний чувств стыда и вины, обусловленных собственной несостоятельностью и неуспешностью. Обсуждая вклад перфекционизма в психосоматическое здоровье можно предположить, что данный личностный конструкт определяет его нарушения у подростков следующим образом: 1) наличие перфекционистских убеждений у подростка снижает его «порог чувствительности» к соматическим реакциям (навязчивое стремление постоянно соответствовать «некоему идеалу» приводит к игнорированию ребенком собственных соматических реакций), тем самым, разрывая связь между «сомой и психикой»; 2) перфекционистские требования к себе искажают картину когнитивной оценки подростками стресса и ежедневных событий, и, тем самым, детерминируют его «стресс-реакции» как соматические; 3) переживания подростками стыда — чувства, типичного для высокого уровня перфекционизма -может изменять их чувствительность к социальным оценкам других людей и, тем самым, приводить к определенной социальной изоляции.

По показателям враждебности, особенно в аспекте восприятия других людей, как «доминантных и завистливых», и «холодных и равнодушных» подростки обеих экспериментальных групп значимо отличаются от их здоровых сверстников. Отметим, что данные личностные характеристики напрямую взаимосвязаны с такими особенностями семейных взаимоотношений, как «игнорирование потребностей ребенка» (гэмп=0,217, р=0,040); «чрезмерность требований-обязанностей» (гэмп=0,262, р=0,039), «родительская критика» (1Чмп=0,258, р=0,04), и обратно взаимосвязаны со шкалами «доверие» (гэмп=-0,516, р=0,008) и «отчуждение» (гэмп=0,523, р=0,008) в привязанности к матери. Вполне возможно, что у детей, которые сталкиваются в процессе своего развития с небезопасными формами коммуникации с родителями, формируется угрожающая, враждебная и небезопасная картина мира. Базовые эмоциональные потребности ребенка не удовлетворяются, значимые близкие воспринимаются как враждебные и опасные и, для того, чтобы вступать с ними в контакты ребенок вынужден использовать психосоматическую патологию, как единственно возможное и доступное средство коммуникации. Кроме того, враждебные характеристики подростков могут быть результатом интериоризации семейных установок и

экстраполироваться ими на межличностные контакты со сверстниками, неизбежно приводя к трудностям межличностных коммуникаций.

В условиях семейного и социального стрессов высокий уровень нейротизма может потенциально усиливать аффективную симптоматику детей и подростков, и, тем самым, способствовать развитию психосоматического процесса. Кроме того, как показал, наш корреляционный анализ уровень нейротизма обратно пропорционально связан с самоэффективностью подростка (гзмп=-0,306, р=0,021). То есть подростки с психосоматическими нарушениями, которые характеризуют себя как эмоционально неустойчивых и неспособных эффективно регулировать негативные эмоции, гораздо чаще отмечают низкую самоэффективность в различных областях деятельности, выражающуюся в недооценке собственных способностей справиться с решением тех или иных задач (коммуникативных, учебных и т.п.).

Одной из задач нашего исследования стала проверка гипотезы о том, что для детей и подростков с психосоматическими расстройствами и функциональными психосоматическими нарушениями характерны суженная социальная сеть, доминирование в ней родителей и других родственников, дефицитарность социальной поддержки одноклассников и друзей, а также некомплементарность родительской поддержки. По данным опросника социальной сети и рисунка детей/подростков с психосоматическими нарушениями и условно здоровых испытуемых наблюдались статистически достоверные различия по параметрам «размер сети» (в группе подростков) (иэмп = 1956; р = 0,01) и «ядро сети» (Ь1эмп = 1816; р = 0,01). Размер социальной сети у детей и подростков с психосоматическими расстройствами и функциональными психосоматическими нарушениями составляет 9 человек (у здоровых испытуемых данный показатель более 11), а ее ядро представлено, в основном, родственниками и другими значимыми взрослыми (у здоровых испытуемых в социальной сети представлены родственники, друзья, одноклассники и т.п.). Этот факт вполне объясним, так как ребенок, находящийся в центре «психосоматической патологии», в связи с рецидивами заболевания часто находится на лечении дома или в больнице, не имеет возможности поддерживать непосредственные контакты со сверстниками, и именно значимые родственники помогают ему удовлетворить потребности в коммуникации. Следовательно, мы можем предположить наличие серьезного дефицита межличностных отношений детей и подростков с психосоматической патологией со сверстниками, что может приводить к переживанию ими чувства одиночества и социальной изоляции. Впоследствии такое низкое число доверительных связей в структуре социальной сети детей и подростков с психосоматическими расстройствами снижает их возможности социальной интеграции, ведет к трудностям в построении социальных контактов, а это, в свою очередь, огранивает получение социальной поддержки.

Достоверные различия были обнаружены нами в уровне субъективной оценки частоты социальной поддержки, предоставляемой ребенка членами его социальной сети (шкала социальной поддержки детей и подростков К. Малецки). У подростков с психосоматическими нарушениями по сравнению с условно

здоровыми подростками, существенно отличаются значения по шкалам, характеризующим поддержку, получаемую от родителей, одноклассников и друзей. Обсуждая полученные результаты, можем сказать, что подростки с функциональными психосоматическими нарушениями и психосоматическими расстройствами получают гораздо больше родительской поддержки, нежели чем их условно здоровые сверстники. Этот факт может быть объяснен несколькими причинами. Во-первых, как было уже сказано выше, родители составляют основной круг общения психосоматически больных подростков, что может приводить к «селекции» получаемой ими поддержки, т.е. к развитию у них способности быть чувствительными к социальной поддержке, предоставляемой только значимыми близкими, и игнорировать те же ее формы, которые предоставляют другие члены социальной сети (друзья, одноклассники и другие люди). Во-вторых, у подростков с психосоматическими расстройствами, именно поддержка родителей, предоставляет им возможность справляться с тревогой и переживаниями страха (в том числе страха смерти), актуализирующимися в период рецидивов и обострения болезни. И, наконец, в-третьих, сами родители, иногда не осознавая собственный страх утраты ребенка, воспитательную неуверенность и неустойчивость, заменяют их активными поддерживающими действиями, что может восприниматься подростком как формы социальной поддержки. В тоже время подростки экспериментальных групп отмечают дефицит социальной поддержки, получаемой ими от одноклассников и друзей (в среднем более 20% говорят об ее низком уровне). Они отмечают, что не чувствуют их поддержку; по их словам, они плохо относятся к ним, не замечают успехов и достижений, не помогают, когда это необходимо, и критикуют как в ситуациях его успеха, так и неудачи. В определенных ситуациях по словам испытуемых экспериментальных групп их друзья не защищают тогда, когда им это необходимо, а также отвергают их, когда нужна помощь. Однако стоит отметить, что социальная поддержка, предоставляемая родителями подростку, не всегда содержательно значима и необходима для него. Более 25,6% подростков с функциональными психосоматическими нарушениями и 39,4% подростков с психосоматическими расстройствами отметили некаиплементарность и дефицитарность социальной поддержки. Комплементарность можно определить как согласованность содержания и частоты предоставления социальной поддержки с актуальными потребностями человека и ее субъективной значимостью в данный момент времени. Комплементарность поддержки, по сути, означает соответствие предоставляемых ресурсов содержанию потребности индивида, наиболее фрустрированной в данный момент времени. Например, подросток отмечает высокую субъективную незначимость такой формы поддержки, как предоставление информации, а получает он ее от родителей в большом объеме; при этом дефицитарной областью являются различные формы эмоциональной поддержки. Дефицитарность социальной поддержки может быть обусловлена, либо невозможностью подростков с психосоматическими функциональными нарушениями и психосоматическими расстройствами принять поддержку от членов их социальной сети (нарушение конгруэнтности), либо ее

недостаточностью. Конгруэнтность поддержки описывает возможность подростков принять ее, исходя из своего эмоционального опыта и когнитивных возможностей, контекста ситуации. Конгруэнтная поддержка предполагает учет формы (а не только содержания), в которой она предоставляется, соответствие поддержки особенностям психического развития подростка, его культурным нормам и этике взаимоотношений. Это своего рода характеристика социальной компетентности и соответствия культурного опыта субъектов социальной поддержки (Лифинцев, Серых, Лифинцева, 2014).

Полученные нами данные, а также результаты теоретических и эмпирических исследований в различных парадигмах клинической психологии и психотерапии о факторах риска психосоматических расстройств в детском и подростковом возрасте позволили нам разработать программу интегративной психокоррекции, учитывающую все необходимые «мишени воздействия».

В пятой главе «Интегративная программа психологической коррекции детей и подростков с психосоматическими нарушениями» представлены методологические основания интегративной психокоррекционной работы с детьми и подростками с психосоматическими нарушениями и содержательно раскрыты этапы ее реализации.

Интегративная психокоррекция детей и подростков с психосоматическими нарушениями начинается с адаптационно-диагностического этапа, в ходе которого собирается психосоматический анамнез, имеющий важное значение для разработки последующего терапевтического плана и выбора индивидуальной стратегии психокоррекции. В процессе адаптационно-диагностического этапа фокусами внимания психолога становятся следующие психосоциальные феномены: контакт родителей с ребенком; степень осознания родителями психологических и социальных факторов, частично детерминирующих психосоматическую патологию их ребенка; мотивация родителей и ребенка к психокоррекции; стиль отношения родителей к ребенку, особенно проявление враждебности, которая ставит его в негативно-изолированную позицию; способности родителей адекватно контролировать ребенка. Таким образом на адаптационно-диагностическом этапе психолог получает предварительное согласие родителей и ребенка на участие в психокоррекции, начинает формировать терапевтический альянс, как с родителями, так и с ребенком, а также осуществляет первичную проработку таких контртерапевтических факторов, как «биологический взгляд на природу нарушения здоровья ребенка», «враждебность по отношению к ребенку» и «несогласованность установок родителей и ребенка относительно его психологической проблемы».

Эффективность психокоррекции детей и подростков с психосоматическими расстройствами значительно повышает проведение предварительной психообразовательной работы с ними и членами их семьи. Уточним, что психологическое образование (психообразование) — это одно из направлений деятельности психолога, целью которого в контексте нашего исследования является обучение родителей навыкам в области распознавания и понимания психосоматической патологии детей и подростков.

В процессе реализации психообразовательной программы осуществляется информирование в доступной форме родителей и детей о причинах и характере психосоматического расстройства; объяснение необходимости вовлечения родителей в психокоррекционную работу; информирование родителей о роли детско-родительских отношений в патогенезе психосоматического расстройства и предоставление родителям и детям необходимых наглядных материалов. Реализация в процессе психокоррекции психообразовательной деятельности позволяет повысить индивидуальные ресурсы родителей в совладении с болезнью их детей, формирует комплекс знаний о психосоматической патологии и роли эмоций в ее возникновении, развивает навыки оказания социальной поддержки ребенку и мотивирует их к участию в процессе психокоррекции.

На пре-коррекционном этапе родители и ребенок получают информацию о том, что представляет собой его психосоматическая патология и как она влияет на его социальное функционирование. Задача психолога проанализировать совместно с родителями и ребенком особенности последующей психокоррекционной работы и мотивировать их на участие в ней.

На этапе параллельной работы с эмоциональными состояниями ребенка и его родителей осуществляется параллельное ведение одного из родителей (чаще всего матери) и ребенка двумя психологами с обязательным последующим обсуждением того, что происходило на индивидуальных сессиях. В работе с детьми и подростками с психосоматическими расстройствами на этапе работы с их эмоциональными состояниями перед психологом стоят следующие задачи:

1) установить позитивный терапевтический альянс с ребенком, создать атмосферу доверия к психологу и психокоррекции, как методу работы с ним;

2) предоставить ребенку возможности для эмоционального отреагирования, в том числе и реакций, связанных с его психосоматической патологией;

3) обнаружить и помочь ребенку в разрешении его интрапсихических конфликтов;

4) восполнить у ребенка дефицит опыта и развивать его способности к приобретению и усвоению более гибких форм психологической защиты от травмирующих и стрессовых ситуаций;

5) развивать у ребенка способности распознавания, дифференциации и понимания собственных эмоциональных состояний;

6) сформировать у ребенка навыки отслеживания телесных ощущений, как реакций на эмоциональные переживания.

Результаты нашего исследования клинических групп и практика работы семьями психосоматически больных детей и подростков показывают, что у родителей наблюдается высокая степень эмоционального неблагополучия, в котором преобладают тревожные и депрессивные состояния. Особенно данная аффективная напряженность фиксируется у матерей детей и подростков, указывающих в процессе адаптационно-диагностического и пре-терапевтического этапа на наличие у них чувства вины, связанного с болезнью ребенка, трудности в оказании ему эмоциональной поддержки, фобические реакции возможной утраты ребенка, чувства стыда перед супругом за болезнь ребенка, а также комплекса

представлений о себе как «плохой матери». В связи с этим, одним из направлений интегративной психокоррекции детей и подростков с психосоматической патологией должна стать, в том числе, и индивидуальная психокоррекция родителей, связанная с проработкой их психологических проблем и переживаний.

Системный подход и биопсихосоциальная модель заболевания диктуют необходимость включения в интегративную психокоррекцию детей и подростков с психосоматическими расстройствами этапа работы с внутрисемейными отношениями. Особое внимание в работе с внутрисемейными отношениями уделяется морфостатической функции соматического симптома ребенка, преодолению алекситимических характеристик, типичных для членов психосоматической семьи, развенчанию существующего «культа болезни» и поиску семейных ресурсов. Психокоррекционная работа с внутрисемейными отношениями ребенка и подростка с психосоматическим расстройством изменяет равновесие в семейной системе, изменяет ее, трансформирует патологические семейные коммуникации, способствует снижению семейной тревоги и перестраивает семейные роли и семейные правила.

Этап работы с интерперсональными отношениями ребенка и подростка с психосоматическим расстройством предполагает создание такого контекста, в котором дети и подростки могли бы видеть, что они не одиноки в своем негативном коммуникационном опыте и учиться по-новому строить межличностные взаимодействия. Включение ребенка в процесс групповой интерперсональной психокоррекционной работы позволяет решить задачи: 1) снижения у него депрессивных, тревожных и соматизированных реакций; 2) получения им нового коммуникативного опыта и улучшения межличностных отношений, в том числе, и со сверстниками; 3) расширения знаний детей и подростков о способах совладения со стрессовыми ситуациями; 4) социальной интеграции, детерминированной развитием эффективных отношений со сверстниками; 5) обучения детей и подростков открытому выражению чувств, мыслей и отношений.

На пост-коррекционном этапе ко-терапевты обсуждают с ребенком и его родителями те изменения, которые произошли в течение психокоррекционной работы, а также стимулируют их к поддержке данных изменений. Цель завершающей пост-коррекционной сессии — получить обратную связь от ребенка и родителей о прогрессе (или его отсутствии) в разрешении психологических трудностей.

В ходе пилотажного исследования нами были собраны данные 44 семей детей и подростков с психосоматическими расстройствами, прошедших курс интегративной психокоррекции (7 семей с детьми дошкольного возраста; 28 семей с детьми младшего школьного возраста; 9 семей с подростками).

В качестве изменений, которые возникли в ходе работы, 54% родителей отметили улучшение внутрисемейных коммуникаций, в том числе и с ребенком, снижение степени интенсивности их тревоги (особенно, данный факт отмечался матерями), развитие коммуникативных навыков и эмоциональной стабильности ребенка. Более 58% детей и подростков в качестве результатов

психокоррекционной работы выделили улучшение их эмоционального состояния (например, «Мне стало нравиться заниматься...» и т.п.), развитие навыков общения и положительные изменения в отношении с родителями. По самоотчетам родителей и детей, образ жизни в их семье изменился, особенно, в отношении эмоционального климата и психосоциального функционирования (например, «ребенок вернулся в школу» или «у него появились друзья» и т.д.) Средняя продолжительность курса психокоррекции составила 22,8 сессии, включала психообразовательную работу с родителями и групповую работу с подростками. Группа drop-out была представлена 15 семьями.

В ходе апробации данной модели нами было обнаружено, что преждевременное прекращение психокоррекционной работы наиболее типично для детей и подростков с психосоматическими расстройствами, чьи родители изначально включались в процесс работы как «псевдоконсультанты». В течение первых индивидуальных сессий данные родители предоставляли много информации о ребенке, конкурировали с психологами (например «У него надо выяснить, почему он считает себя слабым. Я знаю, как это сделать, но у меня просто уже сил нет») и считали, что психологические трудности ребенка, скорее связаны с наличием у него какой-либо патологии или специфических личностных характеристик (например, «Он просто ленится и не хочет учиться», «У него бабушка была больная и он такой же»). Родители, которые были вовлечены в психокоррекционную работу как «ко-клиенты» (активно участвовали в психокоррекционной работе, принимали ответственность за его результат, ставили реально выполнимые задачи, осознавали роль собственных личных проблем в психосоматическом нарушении ребенка) и «консультанты» (предоставляли информацию о ребенке, старались следовать рекомендациям психолога, контролировали выполнение ребенком домашних заданий, участвовали в семейных психокоррекционных сессиях) обеспечивали посещение ребенком сессий, участвовали в психообразовательных семинарах и проходили курс индивидуальной психокоррекции.

Схожая ситуация была обнаружена нами и в коррекционной работе с семьями детей, где один из родителей имел высокую степень эмоциональной зависимости от членов своей родительской семьи (чаще всего нарушения внешних границ семейной системы поддерживала мать ребенка). Однако, следует отметить, что родители данных детей участвовали в психообразовательной работе, но отказывались от прохождения индивидуальной психологической коррекции, считая, что проблемы их ребенка, большей степени, обусловлены внешними причинами, а не психологическими трудностями (например, биологическими факторами).

Неспособность родителей согласовывать цели и задачи психокоррекции с ребенком и психологом препятствовала установлению позитивного терапевтического альянса, который, как мы знаем, является одним из факторов ее эффективности. Особые трудности были вызваны неконгруэнтностью «круга психологических проблем психосоматически больного ребенка», в котором родители в качестве задач психокоррекции выделяли, например, «научить ребенка

быть сильным», а дети и подростки — «разобраться с собственными страхами». Данный факт лишь подтверждает гипотезу о том, что психологические трудности ребенка, описываемые родителями и детьми в процессе психокоррекционной работы, имеют совершенно различное содержание: для родителей, это прежде всего, проблемы с поведением ребенка, а для детей и подростков — проблемы собственного внутреннего мира.

Наибольший процент семей детей и подростков с психосоматическими расстройствами, преждевременно прервавших психокоррекционную работу, наблюдался в работе родителями, изначально продемонстрировшими крайне низкую заинтересованность в психокоррекционной работе и сомнения в ее полезности. Уровень их знаний о психокоррекционной работе в целом был крайне беден, а ожидания от психокоррекции, можно было охарактеризовать как нереалистичные и «медико - направленные». Они не были готовы к разделению ответственности за ход психокоррекции, не ставили перед собой и психологом каких-либо задач, и, как правило, не признавали наличия психологических проблем у своего ребенка.

Исходя из самоотчетов детей и подростков с психосоматическими расстройствами и их родителей, результатом участия в реализации комплексной программы психологической коррекции стало улучшение внутрисемейных коммуникаций, снижение степени тревожной и депрессивной симптоматики, как у ребенка, так и у его родителей, высокий уровень сформированное™ социальных навыков ребенка и оптимизация системы его интерперсональных связей.

Шестая глава «Результаты эмпирического популяционного исследования психосоциальных факторов риска соматизации детей и подростков» посвящена анализу и обсуждению результатов исследования психосоциальных факторов риска соматизации детей и подростков в общей популяции, а также описанию задач и этапов профилактики психосоматических расстройств в учреждениях образования и здравоохранения.

Целью начального этапа популяционного исследования стало выявление частоты распространенности соматических проявлений у детей дошкольного, младшего школьного и подросткового возрастов. В таблице 5 описаны результаты исследования выраженности соматической симптоматики у детей на разных этапах онтогенетического развития.

Таблица 5

Распределение детей и подростков по выраженности соматических симптомов (группа риска, %) (метод анализа медицинских карт, анкета психосоматических реакций детей дошкольного и младшего школьного возраста, шкала соматических

жалоб)

ь

<-> о о — о А 3

Соматизнрованные реакции 1КОЛЫ1ИК лет (п-85) 3 Г** гч ^ ^ п — I о _ о й % V о с Сь ^ _ о £ и гч о = о. з ^ 5 =

6 «О

= С —

_ _

£ 2 о? = X. — * с.

5 Т ° т Й Е: ч ~ ь — 1 = 2 ^ о 2 п II га с О — Мальч (п=1( о — а с; II га С О

Головные боли 39,6* 48,4* 37,5* 43,2* 28,7* 20,1* 21,3 20.8 311,« 33.1

Слабость пли головокружения 9.4 11,2 10,3 12,7 15,6 18.4 14.3 15.1 12,4 14,4

Боли в сердце или в грудной клетке 6,1 5,4 7,7 6,9 23,6 26,0 27,1 29,4 16,1 16,9

Боли в пояснице 7.2 8,4 4,3 5.8 6.3» 12,5» 5,9« 11,7* 5,9 9,6

Тошнота щи расстройство жел\дка 37,7* 56,1* 19,8 22,3 18,9* 23,6* 15,4' 22,9» 23,0* 31,2*

Боли в мышцах 54,6* 40,7* 39.7 37,2 24,2 22.9 20,1 18,4 34,7* 29,8*

Затрудненное дыхание 7,6 9,9 36,5* 44.1* 27,1* 20,5* 12,3* 19.6* 20,9 23,5

Приступы жара пли озноба 11,3 8,3 38,8* 29.3* 23,8 25,1 19,5 21,0 23,4 20,9

Онемение или покалывание в различных частях тела ->,1 3,7 12,3 10,8 13,5 9,7 6,7 11,3 9,2 8,9

Комок в горле 3,9 5.7 12,8* 29,7* 18.4 21,3 23,2* 33,1* 14,6» 22 5*

Ощущение слабости в различных частях тела 2,4 1,9 5,3 4,8 5.4 6,1 6,3 5,9 4,9 4,7

Тяжесть в конечностях 3,1 4,7 3.1 1,9 8,4 10,3 12,4 8.1 6,8 6,3

Др\гие соматические жалобы 24,7* 33.х* 12,9* 211.6* 12,8 16,4 13,5» 19,8» 16,0» 22,7«

Соматизация 41,3* 58,0* 55,1* 45.1* 73,2 69,9 67,8 62,2 59,35 58,05

Сопоставление анкет психосоматических реакций детей дошкольного и младшего школьного возраста, заполненных родителями, результатов шкалы соматических жалоб с результатами анализа медицинских карт и бесед в врачами-педиатрами, позволило нам предположить, что феноменология психосоматических нарушений связана, прежде всего, с реакциями на стрессовые воздействия и имеет свою специфику на разных этапах онтогенетического развития ребенка:

- в период дошкольного детства эмоциональное неблагополучие ребенка чаще всего проявляется болевыми ощущениями высокой степени интенсивности, переживаниями чувств тревоги, как в ситуациях изоляции, так и в ситуациях коммуникаций, страхом незнакомых людей и мест, а также разнообразными депрессивными состояниями, выражающимися у дошкольников трудностями со сном, плаксивостью, раздражительностью, чувствами отчаяния и собственной неполноценности;

- в период младшего школьного возраста психосоматические нарушения связаны с интенсивными соматическими реакциями ребенка в виде трудностей дыхания, болевых ощущений и вегето-сосудистых проявлений; областями действительности, вызывающими у младших школьников переживания тревоги и депрессивные состояния являются школьные ситуации, процессы коммуникации со сверстниками и ситуации самооценивания;

- в период подросткового возраста состояния эмоциональной дезадаптации выражены такими соматическими симптомами, как нарушения аппетита, тошнота, головные боли и боли в сердце, депрессивными состояниями, отражающими переживания подростками чувства одиночества, отчаяния и вины и тревожными проявления, обусловленными школьными ситуациями, самооценкой и межличностными отношениями.

Во-вторых, интенсивность нарушений психосоматического здоровья детей имеет негативную динамику — если в дошкольном возрасте высокая степень

соматизированных реакций фиксируется у половины детей, то к подростковому возрасту этот показатель достигает более 60%. Уровень тревожных состояний, наоборот, к подростковому возрасту снижается, что говорит, на наш взгляд, об инверсии аффективных реакций и их соматизации.

В-третьих, те соматизированные реакции, которые отмечали испытуемые в своих самоотчетах чаще всего отражают ситуации дистресса (что обнаруживается, например, при корреляционном анализе с тревогой в школьных ситуациях). Безусловно, все эти симптомы и признаки могут, с одной стороны, являться частью нормального процесса развития ребенка/подростка (например, вегето-сосудистые реакции в подростковом возрасте или нарушения сна у дошкольников), с другой — свидетельствовать о наличии того или иного реального соматического заболевания и, наконец, с третьей - выступать в качестве соматических эквивалентов тревоги и депрессии.

Первым макросоциальным фактором нарушений психосоматического здоровья детей и подростков, подвергнутым эмпирической проверке стал фактор «девиантные формы родительства». В исследовании приняли участие дети и подростки в возрасте от 3 до 16 лет, всего 100 человек. Экспериментальные группы составили дети и подростки, посещающие центры социальной помощи семье и детям, а также проживающие в социальных приютах и центрах временного содержания г. Калининграда и Калининградской области (29 дошкольников; 37 младших школьников и 34 подростка). Отдельная экспериментальная группа была составлена из 36 подростков, в анкетах которых было указано, что их родители не проводят с ними совместного времени, не разделяют их интересы и постоянно работают. Контрольные группы были представлены детьми и подростками из благополучных семей (25 дошкольников; 38 младших школьников и 31 подросток). В следующей табл. 6 нами показано распределение депрессивных, тревожных и соматических реакций у детей и подростков контрольных и экспериментальных групп.

Таблица 6

Фактор 1 «Девиантные формы родительства» Депрессивные, тревожные и соматизированные проявления у детей и подростков контрольной и экспериментальной групп (анкета психосоматических реакций, анализ медицинских карт, шкала соматических жалоб, опросник детской депрессии М.Ковак)

Шкалы опросников Дошкольники из неблагополучных семей N=29, М^Э) Дошкольники 113 благополучных семей N=25, М(ЯЭ) Младшие школьники из неблагополучных семей N=37, М(БО) Младшие школьники из благополучный семей N=38, М^Р) Подростки из неблагополучных семей N=34, М^Р) Подростки 113 «работающих» семей N=36, М(ЯО) Подростки из благополучных семей N=31, М(ЯО)

Сомаппация 3,04 (1.92)* 2.59 (1.84) 2,45 (1.81) 2.16 (1.26) 0.95 (0.24) 0,99 (0.21) 0,84 (0.40)*

Негативное настроение - - 42.7 (9,2) 40,1 (8.3) - - -

Межличностные проблемы - - 40.9 (8,4) 37,5 (6,2) - - -

Неэффективность - - 48,4'» (9,6) 40,9 (8,1) - - -

Ангедония - - 52,8** <10,0) 44,6(8.0) - - -

Негативная самооценка - - 43,8 (9,9) 42,6(8,4) - - -

Общие показатель депрессии 1,56 (0.68) 1.53 (0,71) 45,8* (9,4) 41,1 (7,8) 10,7 (4,1) 11,6(4,2) 8,3* (3,0)

Школьная тревожность - - 4,9 (2,3) 4.9 (2,2) 5,4 (3,2) 4,9 (2.4) 4,1 (3,1)*

Самооценочная тревожность - - 4,9(2,1) 4,7 (2,0) 4,7(2,3) 4,7 (2,4) 3,2 (2,1)*

Межличностная тревожность - - 5,8 (2.6)* 5,3 (2,4) 5,3 (2,5) 5.5 (2,8) 4,2 (2,6)*

Магическая тревожность - - 4,7 (2,9) 4,8 (2,7) 4,5 (3,2) 4,4 (2,9) 2,7(1,9)*

Общий показатель тревожности 42,99 (12,47) 40,65 (12,49) 5.0 (2,3) 4,9(2,3) 5.0(2,8) 4,9 (2.6) 3,5 (2,4)*

Примечания: М - среднее значение; 81) — стандартное отклонение; * - достоверность различий при р!0,05; ** -достоверность различий при р<0,001

Как мы можем увидеть из табл. 6, достоверные различия обнаружены нами в степени соматизации (р<0,05); неэффективности (р<0,001); ангедонии (р<0,001); депрессивных проявлений (р<0,05); школьной тревожности (р<0,05); самооценочной тревожности (р<0,05); межличностной тревожности (р<0,05) дошкольников, младших школьников и подростков из благополучных и неблагополучных семей. Представленные нами данные позволяют говорить о том, что дети и подростки, воспитывающиеся в неблагополучных семьях, в которых один или оба родителя страдают различными видами зависимости, проявляют жестокое обращение по отношению к детям и к друг другу (например, физическое насилие в отношении детей или супруга, в отношении супруги или ребенка), а также, неадекватно реализуют свои родительские функции (отсутствие заботы, недостаточный уход за ребенком и т.п.) гораздо чаще, чем дети из благополучных семей демонстрируют тревожные и депрессивные проявления, а также, разнообразные соматические симптомы.

В связи с этим мы можем предположить, что соматизация является одним из защитных механизмов, позволяющих ребенку на разных этапах отногенетического развития совладать с отсутствием возможности формирования эмоциональной привязанности к значимому взрослому. Кроме того, весьма отягощающими факторами риска соматизации в неблагополучной социальной среде могут выступать: деформированное или отсутствующее личностное пространство; эмоциональная недоступность или малая доступность социальных взаимодействий; отсутствие «социального резервуара» эмоционального возбуждения и эмоционального отражения, которые впоследствии у ребенка трансформируется в соматизированные реакции.

Эмпирическая проверка фактора «неблагополучная образовательная среда» проводилась на базе образовательных учреждений г. Калининграда и

Калининградской области (1 гимназия, 1 лицей и 4 общеобразовательных школы). Всего в исследовании приняли участие 480 респондентов, среди которых 205 — подростков, 152 — младших школьника, 123 педагога, в том числе и руководители образовательного учреждения. Следующая таблица 7 наглядно отражает уровень соматизации младших школьников и подростков, обучающихся в образовательных учреждениях разного типа содержания образования.

Таблица 7

Фактор 2 «Неблагополучная образовательная среда» Соматизированные проявления у детей и подростков, обучающихся в различных образовательных учреждениях

Выборки испытуемых Соматизация

Младшие школьники из образовательных учреждений повышенного содержания образования п=52,М(50) 2,99* (1,84)

Младшие школьники из обычных образовательных учреждений п=100, М(50) 2,02 (1,77)

Подростки из образовательных учреждений повышенного содержания образования п=93, МГБЭ) 1.48* (1.41)

Подростки из обычных образовательных учреждений п=112. М(5Э) 1,10(1,02)

Приложения: М — среднее значение: 81) — стандартное отклонение: * - достоверность различий при р<0.05: ** -достоверность различий при р<0,001

На основе результатов методик, позволяющих оценить степени и особенности соматизации детей и подростков, нами было обнаружено, что для младших школьников и подростков, обучающихся в гимназии и лицее, в отличие от младших школьников и подростков из обычных общеобразовательных школ наиболее типичен высокий уровень соматизации (иэмп=1270, р<0,01; иэмп=1112, р<0,05). Следует отметить, что в группе подростков с высоким уровнем соматизации, обучающихся в гимназии, была выявлена ее положительная корреляционная взаимосвязь с негативным настроением и ангедонией (гэмп=0,418, р=0,01; гэмп=0,362, р=0,038). В группе подростков, обучающихся в обычных общеобразовательных учреждениях такой взаимосвязи выявлено не было.

Одним из этапов нашей работы стала проверка предположения о том, что высокий уровень соматизации детей и подростков может быть взаимосвязан с отсутствием или недостаточностью различных форм социальной поддержки, которые ему могут быть предоставлены в образовательной среде. В следующей таблице показаны уровень соматизации детей и подростков, чьи педагоги в большинстве случаев реализуют «поддерживающие» и «неподдерживающие» формы поведения.

Таблица 8

Фактор 2 «Неблагополучная образовательная среда» Соматизированные проявления у детей и подростков, обучающихся у педагогов с «поддерживающими» и «неподдерживающими» формами поведения

Выборки испыту емых Соматизация

Младшие школьники, педагоги которых демонстрируют «поддерживающие» формы поведения П[=59; 1Ъ=11; М(5Э) 1,96(1,71)

Младшие школьники, педагоги которых демонстрируют «неподдерживающие» формы поведения п,=51;1Ь=8;М(50) 1,94(1,33)

Подростки педагоги которых демонстрируют «поддерживающие» формы поведения п,=109; 1ъ=39;М(50) 1,06(1,52)

Подростки педагоги которых демонстрируют «неподдерживающие» формы поведения п,=84:п:=13:М($0) 1,37(1,14)

Примечания: М — среднее значение; ЪО — стандартное отклонение; * - достоверность различий при р10,05, ** -достоверность различий при р<0,001, п| - учащиеся; — педагоги.

Как мы можем увидеть из таблицы 8, достоверных различий в уровне соматизации между группами учащихся, чьи учителя демонстрируют разные формы «поддерживающего» и «неподдерживающего» поведения не обнаружено. Однако, в ходе исследования форм социальной поддержки детей и подростков со стороны их педагогов нами были выявлены следующие особенности:

- более 70% педагогов используют, скорее оценочную и информационную форму поддержки учащихся (обратная связь о качестве выполнения тех или иных заданий; указание на ошибки; предоставление информации в случае необходимости и т.д.);

- по мере развития ребенка частота его эмоциональной поддержки со стороны педагогов снижается (например младших школьников эмоционально поддерживают 44% педагогов, а подростков уже 17%);

- корреляционный анализ показал взаимосвязь уровня соматизации подростков с такими формами поведения педагогов, как «справедливое отношение» (гЭШ1=-0,313; р=0,01) и «одобрение взглядов и идей» (гэмп=-0,401; р=0,0079).

Таким образом, проанализировав множество составляющих образовательного процесса (механизмы приема детей в 1,5,10 классы (наличие экзаменов, конкурса и т.п.); разнообразие программ обучения; диапазон воспитательных мероприятий; эмоциональные состояния педагогов, наличие эксплицитных и имплицитных требований; механизмы внутришкольной коммуникации; рейтинг образовательного учреждения в регионе; сотрудничество образовательного учреждения с другими организациями и его поддержка со стороны других учреждений, мы пришли к выводу, что наиболее патологизирующими для психосоматического здоровья детей и подростков являются:

1. Соотношение общего количества детей и педагогов образовательного учреждения. При соотношении количества педагогов и детей более чем 1 к 13, у последних возрастает частота депрессивной (1эмп=4,12; р<0,01), тревожной (пмп=5,22; р<0,01) и соматической (,эмп=4,03; р<0,01) симптоматики. Безусловно, когда количество не превышает 13-ти детей на одного педагога, можно говорить о том, что у него есть возможность устанавливать с ребенком оптимальные

коммуникации, быть внимательным к нему, поддерживать с ним контакт и предоставлять ему поддержку в случае необходимости.

2. Эмоциональные состояния педагогов. Наибольший вклад в развитие психосоматических нарушений у школьников вносят высокие показатели соматизации (гэмп=0,31; р<0,01), депрессивности (в частности неприязнь к себе, нерешительность, быстрая утомляемость, искажение образа тела педагогов, раздражительность, уход от контактов с другими) (гмп=0,21; р<0,05), перфекционизма (гэмп=0,28; р<0,01) и алекситимии (гэмп=0,34; р<0,01) педагогов. Отметим, что фактором риска развития тревожной симптоматики, как у младших школьников, так и у подростков являются более старший возраст педагогов, их эмоциональное истощение и повышение показателей перфекционизма, ориентированного на себя. Развитию показателей депрессивной симптоматики школьников способствуют длительный стаж педагога и его негативная самооценка. Можно предположить, что данные характеристики педагогов обуславливают высокий уровень напряжения в коммуникативных актах в диаде «педагог-ученик», неспособность их к пониманию эмоциональных состояний детей и подростков, а также, проекцию собственной враждебности и эмоциональной неустойчивости, а они, в свою очередь, влияют на психосоматическое здоровье детей и подростков.

Завершая анализ влияния фактора неблагополучной образовательной среды на эмоциональную адаптацию детей и подростков, следует отметить, что наряду с факторами риска соматизации существуют и общие факторы — протекторы нарушений психосоматического здоровья школьников. К ним, во-первых, можно отнести увеличение числа организаций-партнеров за рубежом, что, с одной стороны, позволяет детям поддерживать значительное число социальных контактов, с другой, обуславливает интеграцию субъект-субъектного подхода в образовательном учреждении через профессиональное сотрудничество педагогов с зарубежными коллегами. Во-вторых, разнообразие программ (направлений) обучения, которое позволяет ребенку и его родителям выбрать ту программу обучения, которая соответствует его потребностям и способностям. В-третьих, это развитая система школьного самоуправления, в которой ребенок и его родители имеют возможность каким-то образом влиять на образовательный процесс. И последний, но не менее важный фактор - протектор соматизации детей и подростков - высокий рейтинг учреждения в регионе. В качестве специфического фактора-протектора снижения депрессивной симптоматики можно выделить увеличение числа смен обучения в учреждении и развитие системы внутришкольной коммуникации.

Анализируя личностные факторы, влияющие на степень соматизации детей и подростков, мы пришли к выводу, что на этапе дошкольного и младшего школьного возраста патологизирующее влияние на реакции соматизации ребенка оказывают такие личностные особенности, как повышенная эмоциональная возбудимость, ранимость, сверхчувствительность, впечатлительность, эмоциональная неустойчивость, боязливость и склонность к легкому возникновению фрустраций. Высокая степень соматических проявлений у

подростков связана со следующими предциспозиционными личностными характеристиками: низкий порог чувствительности к раздражителям и высокая интенсивность реакций на них, эмоциональная неустойчивость, повышенная эмоциональная возбудимость и ранимость; нереалистические притязания к себе, другим и деятельности, хроническое недовольство собой, запреты на ошибки, постоянное стремление соответствия внутреннему идеализированному образу; склонность видеть других людей, как завистливых, злорадных, презирающих слабость и равнодушных, что приводит к трудностям построения межличностных коммуникаций и формированию враждебных личностных установок; высокая чувствительность к негативным эмоциогенным стимулам и склонность к переживанию отрицательных эмоций с высокой частотой; неадекватная оценка своих способностей совершать какие-либо действия в определенных условиях.

Следующим этапом нашей работы стала экспериментальная проверка гипотезы о том, что социальная поддержка, предоставляемая подростку его родителями, педагогами, сверстниками и друзьями, выполняет роль буфера и снижает негативное влияние дисфункциональных личностных характеристик на степень проявления у него соматизированных реакций. Для проверки данной гипотезы нами была сформирована группа подростков с высоким уровнем враждебности, перфекционизма и нейротизма. Затем внутри данной группы был проведен анализ степени соматизации, депрессии и тревоги подростков в зависимости от уровня их субъективной оценки частоты получаемой поддержки. В ходе обсуждения результатов было обнаружено, что поддержка окружающих подростка людей, демонстрация ему чувств теплоты и привязанности, помощь в удовлетворении базовых потребностей, справедливое отношение к нему выступают «буфером» и снижают патологические для его здоровья следствия дисфункциональных личностных черт. Однако, описывая «буферный» эффект социальной поддержки в отношении патологизирующих личностных характеристик, уточним, что он возможен только тогда, когда у подростка расширенная, а не малодифференцированная сеть социальных контактов.

В ходе исследования интерперсональных факторов риска соматизации, было обнаружено, что по этому показателю наиболее неблагополучными являются дети дошкольного возраста, имеющие суженную социальную сеть (1-2 человека, иногда исключая мать и отца) (индекс соматизации=3,2 против индекса соматизации=2,5 при расширенной социальной сети) и подростки 10-15 лет с достаточно разветвленной социальной сетью (количество людей, представленных в социальной сети, намного превышает 10, а в некоторых случаях достигает 35 человек) (индекс соматизации=1,2; р<0,001). Таким образом, социальные сети с малым или слишком большим количеством людей (1-2 и выше 15 человек) являются одним из психосоциальных факторов риска соматизации детей и подростков. При этом, если в группе старших подростков данная связь не является столь ясной, то в группе дошкольников и младших подростков средние показатели соматизации отличаются друг от друга: наиболее высокий уровень соматизации имеет место у дошкольников с ограниченной социальной сетью и младших подростков с расширенной социальной сетью (р<0,001). Ключевую роль в

проявлениях нарушений психосоматического здоровья у детей и подростков скорее играет не размер социальной сети, а соотношение количества представленных родственников по отношению к общему объему сети. Высокие показатели соматизации обнаруживаются у дошкольников, младших школьников, младших и старших подростков, в чьи социальные сети практически не включены (или включены в очень небольшом диапазоне) родственники. Дети и подростки с небольшим количеством социальных поддержек характеризуются достоверно более высокой степенью соматических реакций в сравнении с детьми и подростками, у которых количество социальных поддержек превышает или приближено к половине от общего размера социальной сети (р<0,001). Особенно данный психосоциальный фактор связан с соматизированными реакциями у младших и старших подростков.

Данные множественного регрессионного анализа показывают, что интерперсональные дисфунции являются серьезным фактором риска соматизации детей дошкольного, младшего школьного и подросткового возрастов. Их интенсивность и выраженность наиболее типична: для дошкольников с низким количеством родственников в социальной сети и недостаточностью социальных связей-поддержек; для младших школьников с низким количеством родственников, представленных в социальной сети, недостаточностью социальных связей-поддержек, с социальной дезинтеграцией и неудовлетворенностью социальной поддержкой; младших подростков с низкой степенью поддержки друзей, эмоциональной и информационной поддержки, социальной интеграции, некомплементарностью и дефицитарностью социальной поддержки; для старших подростков с низкой степенью социальной интеграции, поддержкой от одноклассников и представленностью родственников в социальной сети.

Анализируя «буферный» эффект социальной поддержки в подростковом возрасте, мы пришли к выводу, что она выступает в роли «буфера» при следующих условиях:

1. Источниками социальной поддержки являются только родители и/или педагоги. Полученные нами результаты свидетельствуют, что поддержка со стороны друзей не имеет высокого удельного веса в стрессовых ситуациях с точки зрения ее влияния на показатели эмоциональной дезадаптации подростков. Данный факт можно объяснить несколькими причинами: во-первых, принятие социальной поддержки от представителей референтой группы в стрессовой ситуации может рассматриваться подростком как проявление собственной «слабости» и неэффективности; во-вторых, сверстники и одноклассники могут предоставлять социальную поддержку, однако ее содержание не соответствует потребностям подростка в стрессовой ситуации, и, в-третьих, существует вероятность того, что переживания, возникающие у подростка в стрессовой ситуации, обуславливают его регрессию, ограничивают чувствительность к предоставляемой социальной поддержки со стороны друзей и активизируют его обращение, скорее к более авторитетным и взрослым фигурам — родителям и учителям. Кроме того, социальная поддержка других людей, в стрессовой

ситуации оказывает на эмоциональные состояния и переживания подростка в большей степени негативное влияние.

2. Социальная поддержка представлена в ее эмоциональной форме. В случае, если в стрессовых ситуациях, подросток получает поддержку в форме любви и заботы и ему предоставляются возможности отреагирования своих чувств и переживаний, то мы можем наблюдать редукцию проявлений его эмоционального дистресса. .

Изучение микродинамики семейной системы, семейной идеологии и особенностей привязанности в контексте их влияния на психосоматическое здоровье детей и подростков проводился нами на базе образовательных учреждений г. Калининграда и Калининградской области (детские сады, центры раннего развития, школы, подростковые клубы). Всего исследованием было охвачено — 36 дошкольников, 53 младших школьника и 64 подростка. Кроме того, выборку исследования составили 44 родителя детей дошкольного возраста (34 матери и 10 отцов); 69 родителей детей младшего школьного возраста (38 матерей и 15 отцов) и 81 родитель подростков (60 матерей и 21 отец).

В ходе исследования мы обнаружили, что тип и содержание привязанности ребенка к матери являются фактором развития у него соматизированных проявлении. В дошкольном возрасте соматизации ребенка способствует избегающий тип привязанности, в котором ребенок не воспринимает мать как объект защиты, что впоследствии приводит к серьезным эмоциональными трудностям и блокировке его эмоциональных переживаний. В младшем школьном возрасте, напротив, риск соматизации возрастает при амбивалентном типе привязанности. Вполне возможно, что соматизация выступает «маской» попыток ребенка привлечь к себе внимание и выразить свои чувства беспомощности и отчаяния, обусловленные нереципроктностью и асинхронией в диаде «мать-ребенок».

В семьях подростков группы риска соматизации значимо выше уровень родительской критики, индуцирование тревоги, элиминация эмоций и семейный пефрекционизм. При этом отметим, что сами родители данных подростков указывали на такие же семейные дисфункции в своих родительских семьях (статистически достоверные корреляции были обнаружены между показателями «родительская критика» у подростков и матерей гэмп=0,271, р=0,034; «элиминация эмоций» у подростков и их отцов Гэмп=0,391, р=0,018 и «семейный перфекционизм» у подростков и отцов гэмп=0,493, р=0,009). Таким образом, можно предположить, что «прессинг успеха» в семье является не только мощным депрессогенным фактором, но с фактором соматизирующим ребенка (Ким, 1997). Корреляционный анализ показал, что уровень стресса матери и отца напрямую взаимосвязан с такими особенностями семейных коммуникаций, описываемых подростками, как «критика родителей», «фиксация на негативных переживаниях» и «элиминирование эмоций» (гэмп=0,217, р=0,024; гэ.чп=0,301, р=0,012); Гэмп=0,466, р=0,007). При этом наибольший вклад в дисфункциональность семейных коммуникаций и, следовательно, развитие нарушений в психосоматическом здоровье, вносит уровень стресса матери, нежели, чем отца. Например, с уровнем

родительской критики по отношению к подросткам связаны такие стрессовые события в жизни отца, как изменение финансового положения, смена работы и изменение условий работы. Фиксации на негативных переживаниях способствует, по мнению матерей подростков, изменения условий жизни, травма, болезнь, изменения в состоянии здоровья членов семьи.

Учитывая полученные в ходе клинико-психологического и популяционного исследования результаты, нами была разработана программа превенции психосоматических нарушений, доступная для реализации в образовательных учреждениях и учреждениях здравоохранения. Следует отметить, что профилактика психосоматических нарушений у детей и подростков может быть эффективна только в случае использования системного и психообразовательного подходов, которые предполагают вовлечение в профилактическую работу не только самого ребенка, но членов его семьи, педагогического коллектива, администрации образовательного учреждения и медицинского персонала. Благодаря взаимному сотрудничеству специалистов образования и здравоохранения, а также институциональной преемственности возможно: 1) развитие пространства для коммуникаций, передачи информации о психосоциальных факторах риска психосоматических нарушений и принятия определенных решений в отношении ребенка в рамках образовательной, медицинской и семейной систем; 2) учет потребностей детей и подростков, в том числе и с точки зрения поддержки их социального окружения, по мере того, как они развиваются внутри или той или иной системы; 3) организация эффективного междисциплинарного партнерства в интересах обучения и развития детей и подростков; 4) разделение зон ответственности врачей, педагогов и психологов за разработку и внедрение превентивных программ в области психосоматического здоровья детей; 5) комплексная диагностика возникающих у детей и подростков проблем и осуществление функционального анализа идентифицированных проблем; 6) развитие знаний, навыков и формирование компетенций по решению проблем у членов семьи, медицинских работников и специалистов образовательных учреждений. В качестве задач психопрофилактики нарушений в психосоматическом здоровье детей и подростков выступают: 1) для детей и подростков - психопросветительская работа, развитие компетентности психогигиены эмоциональной жизни, тренинги коммуникативной и социальной компетентности, развитие навыков опознавания и получения социальной поддержки, развитие социальных навыков; 2) с педагогами — психопросветительская работа, развитие навыков оказания социальной поддержки детям и подросткам, разъяснение факторов риска нарушений психосоматического здоровья детей и подростков, в том числе и связанных с педагогическим воздействием, развитие навыков оказания помощи и поддержки детям и подросткам в переживании ситуаций неуспеха, организация системы социальной поддержки детей и подростков в образовательном учреждении; 3) с родителями — психопросветительская работа, разъяснение факторов риска нарушений в психосоматическом здоровье детей и подростков, особенно связанных с внутрисемейными отношениями, привязанностью ребенка и

семейной поддержкой, развитие родительской чуткости и навыков оказания социальной поддержки детям и подросткам; 4) с медицинским персоналом — психопросветительная работа, формирование представлений о роли психосоциальных факторов в развитии той или иной соматический патологии у детей и подростков; формирование компетенций, связанных с быстрой оценкой психосоциального статуса ребенка; развитие коммуникативных навыков, в том числе, предполагающих взаимодействия в системе «врач-ребенок-семья-психолог».

Безусловно, данное исследование не претендует на полный охват сложной и многогранной темы, посвященной изучению факторов риска нарушений психосоматического здоровья детей и подростков и психокоррекционных методов работы с ними. Эксклавный характер Калининградской области, заключающийся, во-первых, в разрыве социальных связей между поколениями, во-вторых, в определенных социально-демографических характеристиках населения и, в-третьих, в особенностях реализации реформ здравоохранения и образования, требует соответствующих ограничений в экстраполяции полученных в исследовании результатов на всю популяцию российских детей и подростков. В связи с этим весьма перспективным представляется дальнейшее сравнительное исследование распространенности психосоматических нарушений у детей и подростков с другими регионами Российской Федерации.

С точки зрения уточнения вклада микросреды в здоровье ребенка важно проведение исследований «буферного» эффекта социальной поддержки в контексте воздействия на детей и подростков различных стрессовых факторов. Кроме того, необходимо изучать личностные и семейные детерминанты развития у детей и подростков способностей к распознаванию и получению социальной поддержки от значимых членов их социальной сети. Отдельное поле научных исследований может быть связано с разработкой психообразовательных программ, целью которых станет развитие родительской компетентности детей и подростков с различными психосоматическими расстройствами.

ВЫВОДЫ

1. На разных онтогенетических этапах развития нарушения психосоматического здоровья, несвязанные с истинным соматическим статусом ребенка, обусловлены, прежде всего, его реакциями на стрессовые воздействия и характеризуется рядом специфических особенностей: в дошкольном возрасте превалируют алгические симптомы высокой степени интенсивности, имеющие свойство к миграции, переживания страха незнакомых людей и мест, нарушения сна, плаксивость, чувства отчаяния и собственной неполноценности; в младшем школьном возрасте доминируют переживания тревоги в школьных ситуациях, процессах коммуникации и ситуациях самооценивания, трудности дыхания; в подростковом возрасте преобладают вегето-сосудистые нарушения, нарушения аппетита и приема пищи, переживания чувства одиночества, отчаяния и вины,

болевые ощущения и переживания тревоги в школьных ситуациях и межличностных отношениях.

2. Девиантные формы родительства, реализуемые в современных семьях, значительно повышают риск развития у ребенка нарушения в его психосоматическом здоровье. Выявлено, что насилие в семье, алкоголизация родителей, неадекватное выполнение ими родительских функций, в том числе, дефицит прямого межличностного взаимодействия, увеличивают частоту соматических симптомов ребенка, приводят к его негативным переживаниям, связанным с собственной неэффективностью и актуализируют состояния тревоги, которая фиксируется на ситуациях, связанных с детским садом и школой, а также межличностного общения.

3. К факторам соматизации детей и подростков, связанным с современной образовательной ситуацией, относятся формальные переменные, представленные неадекватным соотношением общего количества детей и педагогов в образовательном учреждении и переменные, связанные с дисфункциональностью взаимодействий в диаде «ребенок-педагог».

4. Выделены следующие характерные особенности семейных дисфункций, выступающих одним из факторов риска психосоматической патологии детского и подросткового возраста: по отношению к ребенку — нарушение баланса «поддержка — фрустрация» в контакте с ребенком, стремление родителей «изолировать» его от сверстников, высокий уровень протекции и заботы; по отношению к семейным коммуникациям - индуцирование тревоги, фиксация на негативных ситуациях, запрет на выражение чувств и воспитательная амбивалентность; по отношению к семейным ролям — инверсия семейных ролей и исключение из процесса воспитания отца; по отношению к родительским чувствам и переживаниям — расширение сферы родительских чувств, воспитательная неуверенность родителя, фобия утраты ребенка, неразвитость родительских чувств и проекция собственных нежелаемых качеств на ребенка.

5. На этапе дошкольного и младшего школьного возраста патологизирующее влияние на психосоматического здоровье ребенка оказывает предиспозиционный личностный симптомокомплекс, включающий в себя такие особенности, как повышенная эмоциональная возбудимость, ранимость, сверхчувствительность, впечатлительность, эмоциональная неустойчивость, боязливость и склонность к легкому возникновению фрустраций; на этапе подросткового возраста личностный симптомокомплекс представлен сочетанием перфекционистских установок, как по отношению к другим, так и по отношению к себе, враждебной картиной мира, нейротизмом и низким уровнем самоэффективности.

6. Выделяются структурные и функциональные интерперсональные факторы риска нарушений психосоматического здоровья детей и подростков. К структурным интерперсональным факторам риска можно отнести неадекватное соотношение родственников и других людей в социальной сети ребенка или подростка, ее сужение или расширение, а также ограниченное количество доверительных связей. Несогласованность между сущностным

содержанием предоставляемой ребенку или подростку социальной поддержки и их актуальными потребностями, а также недостаток различных форм социальной поддержки в комплексе с ее высокой степенью субъективной значимости для них являются серьезными функциональными интерперсональными факторами риска нарушений их психосоматического здоровья.

7. Комплементарность и достаточность социальной поддержки обеспечивают частичное нивелирование стрессового воздействия и дисфункциональных личностных характеристик (враждебность, перфекционизм, нейротизм) и, тем самым, снижают частоту последующих соматизированных реакций у детей и подростков. В ситуации интенсивного стрессового воздействия социальная поддержка для подростков является «буфером», редуцирующим негативные последствия стресса, только тогда, когда ее источником выступает значимый взрослый, а ее содержание выражено в предоставлении с его стороны чувств любви и заботы, а также, возможности отреагирования переживаний.

8. Анализ интерперсональных дисфункций позволил нам выделить спектр ключевых потребностей детей и подростков, связанных с получением социальной поддержки от членов своей социальной сети: в дошкольном возрасте — со стороны родителей: потребности в тактильных контактах с матерью и отцом; потребности в реализации совместной деятельности (преимущественно, игровой); со стороны воспитателей - потребности в поддержке, выраженной вербальными высказываниями в виде похвалы; в младшем школьном возрасте — со стороны родителей: потребности поощрения в ситуации успеха и выражении чувства гордости; потребности в советах и рекомендациях; со стороны педагогов: потребности в объяснениях нового, потребности в справедливости отношения; со стороны сверстников: потребности во внимании и похвале; в подростковом возрасте - со стороны родителей: потребности понимания и отреагирования негативных эмоциональных состояний, потребности в помощи, связанной с решением задач подросткового возраста; со стороны педагогов: потребности в заботе и справедливости отношения; со стороны сверстников: потребности в поддержке собственной идентичности, потребности в совместной деятельности.

9. Разработанная комплексная программа психологической коррекции для детей и подростков с психосоматическими расстройствами оказалась эффективной с точки зрения снижения степени выраженности их тревожной симптоматики, отреагирования ими негативных чувств и негативного эмоционального опыта, развития их способностей к вербализации собственных переживаний и оптимизации интерперсональных и внутрисемейных отношений.

Основное содержание диссертационного исследования отражено в 37 публикациях автора, общим объемом — 50,1 пл.:

Публикации в рецензируемых журналах, рекомендованных ВАК при Министерстве образования и науки РФ для публикации основных результатов диссертационных исследований:

1. Лифинцева, A.A. (в соавторстве) Семейные факторы психосоматических расстройств детей и подростков [Текст] / A.A. Лифинцева, А.Б. Холмогорова // Консультативная психология и психотерапия. - 2015. - №1 -(85). - С.70-84. (0,7 п.л. / авт. не разделено)

2. Лифинцева A.A. Влияние межличностных факторов на психосоматическое здоровье подростков [Текст] / A.A. Лифинцева // Вопросы психологии. - 2013. - №4 июль-август. - С.34-44. (1 п.л.)

3. Лифинцева, A.A. Особенности социально-психологической адаптации к школе детей с хроническими соматическими заболеваниями [Текст] / A.A. Лифинцева // Журнал прикладной психологии. 2005. №1. — С.38-43. (0,5 п.л.)

4. Лифинцева, A.A. К проблеме терапевтического альянса в детской и подростковой психотерапии [Текст] / A.A. Лифинцева // Вестник психотерапии. -

2013. -№47(52). - С.7-14. (0,5 п.л.)

5. Лифинцева, A.A. (в соавторстве) Социальная поддержка как психологический феномен [Текст] / A.A. Лифинцева, Д.В.Лифинцев, А.Б. Серых // Вопросы психологии. - 2014. - №5 сентябрь-октябрь. - С. 105-117. (1,1 п.л. / авт. не разделено)

6. Лифинцева, A.A. (в соавторстве). Факторы эффективности психотерапии детей и подростков, связанные с особенностями их родителей [Текст] / А.А.Лифинцева, А.Б.Серых // Национальный психологический журнал. -

2014. - №2(14). - С.90-97. (0,6 п.л. / авт. не разделено)

7. Лифинцева A.A. (в соавторстве). Особенности психосоматических расстройств в детском возрасте [Текст] / А.А.Лифинцева, А.Б.Серых, В.Басюк // Развитие личности. - 2010. - №3. - С. 59-70. (0,8 п.л. / авт. не разделено)

8. Лифинцева, A.A. (в соавторстве). Непрерывное образование среднего медицинского персонала в условиях университета [Текст] / А.А.Лифинцева, П.ВЛигатюк // Высшее образование в России. - 2011. - №5. — С. 108-111. (0,5 п.л. / авт. не разделено)

9. Лифинцева A.A. (в соавторстве). Эмоциональная дезадаптация и психосоматическое здоровье юношей и девушек [Текст] / А.А.Лифинцева, А.Б.Серых, Ю.Е.Морозов и др. // Вестник Балтийского федерального университета им. И.Канта. - 2011. - №4. - С. 60-69. (0,7 п.л. / авт. не разделено)

10. Лифинцева, A.A. (в соавторстве). Особенности социальной поддержки подростков с психосоматическими расстройствами [Текст] / А.А.Лифинцева, А.Б.Серых // Перспективы науки. - 2011. - №.10. - С. 382-385. (0,3 п.л. / авт. не разделено)

11. Лифинцева, A.A. (в соавторстве). Концепции социальной поддержки: позитивные и негативные эффекты социальных связей в контексте субъективного благополучия человека [Текст] / А.А.Лифинцева, Д.В.Лифинцев // Вестник

Балтийского федерального университета им. И.Канта. - 2011. - №11. — С. 74-80. (0,5 п.л. / авт. не разделено)

12. Лафинцева, A.A. (в соавторстве). Организация социальных сетей поддержки в социальной работе [Текст] / А.А.Лифинцева, Д.В. Лифинцев // Известия Балтийской государственной академии рыбопромыслового флота: психолого-педагогические науки. - 2011. - №3. - С. 23-27. (0,4 п.л. / авт. не разделено)

13. Лифинцева, A.A. (в соавторстве). Социальная поддержка как базовая категория социальной работы [Текст] / Д.В.Лифинцев, A.A. Лифинцева // Известия Балтийской государственной академии рыбопромыслового флота: психолого-педагогические науки. - 2011. - №4. - С.31-35. (0,4 п.л. / авт. не разделено)

14. Лифинцева, A.A. Семейные факторы нарушений психосоматического здоровья детей и подростков: обзор зарубежных эмпирических исследований [Текст] / А.А.Лифинцева // Перспективы науки. - 2012. - №.5. - С. 25-30. (0,5 п.л.)

15. Лифинцева, A.A. Социальная поддержка как фактор преодоления негативных последствий стресса [Текст] / A.A. Лифинцева // Вестник Балтийского федерального университета им. И.Канта. - 2012. - №5. - С.56-61. (0,4 п.л.)

16. Лифинцева, A.A. Социальная поддержка, стресс и здоровье: источники, ресурсы, социальный контекст [Текст] / А.А.Лифинцева // Глобальный научный потенциал. - 2012. -№5(14). - С. 19-22. (0,3 п.л.)

17. Лифинцева, A.A. Субъективные факторы восприятия социальной поддержки: обзор современных исследований [Текст] / А.А.Лифинцева // Наука и бизнес. - 2012. - №5. - С.17-21. (0,3 п.л)

18. Лифинцева, A.A. (в соавторстве) Личностные особенности педагогов и психосоматическое здоровье детей и подростков [Текст] / А.А.Лифинцева, А.В.Рягузова // Глобальный научный потенциал. - 2012. - №10. - С.253-256. (0,4 п.л. / авт. не разделено)

19. Лифинцева, A.A. (в соавторстве) Зарождение психообразовательного подхода в практике психологического консультирования: бихевиоральная и психодинамическая традиции [Текст] / А.А.Лифинцева, А.Р.Иванова // Вестник Воронежского государственного технического университета. - 2012. - Том 8. -№10. - С. 161-163. (0,3 п.л. / авт. не разделено)

20. Лифинцева, A.A. Родительская поддержка и психосоматическое здоровье детей и подростков [Текст] / A.A. Лифинцева // Вестник Балтийского федерального университета им. И.Канта. - 2013. - №5. - С.85-90. (0,4 п.л.)

21. Лифинцева, A.A. (в соавторстве) Экспериментальное исследование влияния макросоциальных факторов образовательной среды на психосоматические нарушения детей и подростков [Текст] / А.А.Лифинцева, А.В.Рягузова // Перспективы науки. - 2013. - №.8. - С. 37-43. (0,4 п.л. / авт. не разделено)

22. Лифинцева, A.A. (в соавторстве) Индивидуальные паттерны построения сети социальных контактов у подростков [Текст] / А.А.Лифинцева,

Д.В.Лифинцев // Вестник Балтийского федерального университета им. И.Канта. 2013. №11. С.64-71. (0,5 п.л. / авт. не разделено)

Монографии:

1. Лифинцева, А.А. Микросоциальные факторы психосоматического здоровья детей и подростков [Текст] / А.АЛифинцева. - Монография. -Калининград: БФУ им. И. Канта, 2013. - 160с. (10 п.л.)

2. Лифинцева, А.А. Психосоматические расстройства и соматизация стресса у детей и подростков: психосоциальные факторы риска [Текст] / А.А.Лифинцева. -Монография. - Калининград: БФУ им. И. Канта, 2015. - 239с. (15 п.л.)

Научные публикации в других изданиях:

1. Lifmtseva, А. (в соавторстве). Social networks, social support and psychosomatic health of adolescents [Текст] / A.Lifintseva, A.Serykh // 1 International interdisciplinary conference «Understanding the man - understanding the world». -Lublin 27-29 September.-2011.-P. 124-125. (0,2 п.л. / авт. не разделено)

2. Лифим^ва, А.А. Социальные сети подростков с нарушениями в психосоматическом здоровье [Текст] / А.А.Лифинцева // Психосоциальная адаптация в трансформирующемся обществе: психология здоровья и здорового образа жизни : материалы III Междунар. науч. конф., 19—20 мая 2011 г., Минск / редкол. : И. А. Фурманов (отв. ред.) [и др.]. - Минск : Изд. центр БГУ, 2011. -С.227-229. (0,2 п.л.)

3. Лифинцева, А.А. Механизмы влияния социальных сетей на здоровье человека [Текст] / А.А.Лифинцева // Социальное содействие: опыт без границ. — 2011. -№3,-С. 29-32. (0,2 п.л.)

4. Лифинцева, А.А. Семейные факторы психосоматических расстройств детей и подростков [Текст] / А.А.Лифинцева // Будущее клинической психологии: материалы Междунар. науч.- практ. конф. (8 апреля 2011 г.) / Науч. ред. А.Ю. Бергфельд, С.В. Вайнштейн, С.А. Щебетенко; Перм. гос. нац. иссл. ун-т. — Пермь, 2011, — Вып.5. — С. 150-157. (0,5 п.л.)

5. Лифинцева, А.А. (в соавторстве). Социальные сети и социальная поддержка в области здоровья: обзор зарубежных исследований [Текст] / А.А.Лифинцева, Д.В.Лифинцев // Социальное содействие: опыт без границ. -2011. - №1. - С. 12-18.(0,5 п.л. /авт. не разделено)

6. Лифинцева, А.А. (в соавторстве) Связь характеристик социальных сетей подростков с уровнем их психосоматического здоровья [Электронный ресурс] / А.А. Лифинцева, Р.Р.Животягин // Клиническая и специальная психология - 2012. - №2. - Режим доступа: http://psyjournals.ru/psyclin/, свободный. (0,4 п.л. / авт. не разделено)

7. Лифинцева, А.А. Личностные факторы соматизированных проявлений у подростков [Текст] / А.А. Лифинцева // Материалы VIII международного

конгресса «Психосоматическая медицина - 2013». - СПб., 2013. - С.94-95. (0,2 п.л.)

8. Lifintseva, А. (в соавторстве) Psychoeducational Programs and Psychotherapy: Common Ground and Distinctions [Текст] / A.Lifintseva, A.Serykh, A.Ivanova // Components of Scientific and Technological Progress. - 2013. - №1 (16). -P. 19-22. (0,3 п.л. / авт. не разделено)

9. Лифинцева, A.A. (в соавторстве) Адаптация методики «Шкала социальной поддержки детей и подростков» К. Малецки [Электронный ресурс] [Текст] / А.А.Лифинцева, А.В.Рягузова // Клиническая и специальная психология. - 2013.- №2.- Режим доступа: http://psyjournals.ru/psyclin, свободный. (0,4 п.л. / авт. не разделено)

10. Лифинцева, A.A. (в соавторстве) Микросоциальные факторы риска образовательной среды и их связь с психосоматическими нарушениями у детей и подростков [Текст] / А.А.Лифинцева, А.В.Рягузова // Клиническая психология. Наука и практика: пути интеграции: сборник методических материалов (по итогам Всероссийской научно-практической конференции молодых ученых). 4.1 / Под научн.ред. А.Н. Алехина, Е.Д.Глуховой, Е.А. Трифоновой. - СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2013. - С.189-195. (0,5 п.л. / авт. не разделено)

11. Лифинцева, A.A. (в соавторстве) Возможности использования методики «Шкала социальной поддержки детей и подростков» К. Малецки в практике психологической диагностики детей и подростков с нарушениями в психосоматическом здоровье - [Электронный ресурс] / А.А.Лифинцева, А.В.Рягузова // Клиническая и специальная психология - 2014. - №1. — Режим доступа: http://psyjournaIs.ru/psyclin/, свободный. (0,5 п.л. / авт. не разделено)

Практикумы, учебные и учебно-методические пособия:

1. Лифинцева, А.А (в соавторстве) Шкала социальной поддержки [Текст] / А.А.Лифинцева, А.В.Рягузова. - Учебно-методическое пособие. - Калининград: БФУ им. И. Канта, 2013. - 57с. (3,6 пл. / авт. не разделено)

2. Нейропсихология: практикум [Текст] / Авт.-сост. А.А.Лифинцева, А.Б.Серых, А.Р. Иванова. — Калининград: Изд-во РГУ им. И.Канта, 2010. - 98с. (6,1 п.л. / авт. не разделено)

Типография ЬкегаА Подписано в печать 04.09.2015 г. Тираж 130 экз. Заказ № 123. г. Москва, ул. Цветной бульвар 32/3 Тел. (495) 785 92 72